– Ренна! – позвала Келлен, обгоняя Кирка и беря подругу за руку. – Если мы свернем на другую тропку, то я покажу тебе ветровые турбины, которые вырабатывают для нас электричество.
Ренна ответила вежливой улыбкой.
– Может, сделаем это в другой раз? Мне действительно нужно проведать отца. Для осмотра острова у меня впереди еще вся жизнь.
– И в самом деле! – хихикнула Келлен.
Взявшись за руки, женщины пошли по все расширяющейся тропе, а Кирк присоединился к товарищам.
– Я хочу увидеть эту больницу, – сказал Маккой.
– Нам нужно вести себя очень осторожно, – предупредил Кирк, – Я рассказал Ренне, кто мы такие и о нашем желании покинуть Санктуарии.
Спок удивленно приподнял бровь и спросил:
– Было ли это мудро с твоей стороны, капитан? Сенитам такое поведение может показаться неприемлемым.
– У нас нет другого выбора, – ответил Кирк. – Нам нужна помощь. Не думаю, что Ренна тоже хочет остаться здесь до конца жизни.
– С другой стороны, – подключился Маккой, – Келлен рассказала, что практически родилась на Санктуарии. Она прибыла сюда с родителями еще в детском возрасте и, кроме этого острова, нигде не была.
– Так же, как и сениты, – заметил, нахмурившись, Кирк. Он кивнул, давая знак следовать за женщинами.
Тропа повела вверх, туман поднялся на высоту, позволившую различить гору, возвышающуюся над островом. У ее подножия люди увидели огромные белые пропеллеры, вращаемые потоками ветра. Кирк предположил, что вблизи они должны быть намного больше.
"Используют ли сениты энергию рек и водопадов?" – подумал про себя Кирк.
Вершина горы утопала в облаках, но капитан решил, что она такая же остроконечная, как и горы на севере.
На первый взгляд, Кхиминг представлялся белым шатром, установленным среди пузырчатых деревьев на утесе. Деревня располагалась на обширной площадке, очевидно, для лучшего обзора джунглей – насколько это мог позволить не рассеивавшийся туман. Из павильона, в котором Кирк заметил движение фигур, доносились переливистые звуки голосов, виделись там отблески на серебряной посуде.
– Если вы голодны, – сказала Ренна, – можете что-нибудь поесть. Мы с Келлен идем в клинику.
– Можно мне пойти с вами? – попросился Маккой. – Обещаю не мешать вам и уйти по первому требованию. Я врач, во всяком случае, был им до прибытия сюда.
– Я не против, – сказала Ренна. – Не думаю, что мы проведем там много времени.
Маккой умоляюще посмотрел на Кирка.
– Обещаю, Джим, что не задержусь и вернусь прямо сюда.
– О чем ты беспокоишься? – усмехнулась Келлен. – На Кхиминге вам нечего бояться. Это самый спокойный остров на Санктуарии. Здесь живут только лучшие люди.
Кирк прокашлялся и сказал:
– Могу себе представить. Мы подождем тебя здесь, Боунз. Держи ухо востро.
– Пока, – улыбнулась Ренна, повернулась и так быстро пошла прочь, что Келлен и Маккою пришлось догонять ее бегом.
Кирк и Спок остались одни около поблескивающего павильона. Ветер изменил направление, и до них сквозь туман донесся запах свежей выпечки. Кирк высмотрел винтовую лестницу, ведущую наверх, на площадку огромного дерева, и велел Споку следовать за ним. Поднявшись, они оказались прямо в симпатичном открытом кафе, в котором взад-вперед между столиками, занятыми степенно разговаривающими посетителями, сновали в передниках сениты. Никто из присутствующих не был одет так неприглядно, как вновь прибывшие, но никто, похоже, и внимания на них не обратил, в то время как вошедшие жадно смотрели на тарелки с разносимой пищей, состоявшей из пузырей, фаршированных дарами моря, разнообразной зеленью, похожими на клубни овощами, аппетитно пахнущими желтыми зернышками. На столах лежали горки черного хлеба. Вид из кафе, и правда, открывался великолепный: цветущие джунгли купались в облачках тумана. Вокруг кафе были установлены столбы и мощная конструкция для разворачивания огромного тента на случай внезапного дождя. В задней части кафе имелись двери, ведущие в кухню, о чем можно было догадаться по запаху. По дороге от кафе по обе стороны раскинулись маленькие магазинчики, где заправляли сениты-продавцы. Эта дорога вела в белоснежную деревню.
– Обедаете вдвоем? – спросил сенит, прервав размышления Кирка.
– Будьте добры, – ответил капитан, – за ленч нужно платить?
– Нет, сэр, – ответил, сенит, вопрос Кирка, казалось, шокировал его.
– Очень удобно, – заметив Спок.
– Нам столик с видом, – добавил Кирк.
– Обязательно, сэр.
Кирк и Спок последовали за сенитом к круглому столику на балконе с видом на буйную растительность джунглей. Кирк уже неплохо знал их, проведя внизу несколько часов, и решил внимательнее рассмотреть Кхиминг и его жителей. Незамысловатые белые домики, выстроенные вдоль утеса, соединялись качающимися канатными мостиками с такого же типа магазинчиками и бунгало, разместившимися высоко на исполинских пузырчатых деревьях. В некоторых местах канатные переходы сходились вместе, и там возвышались похожие на пагоды строения, а также поднимались со дна каньона, как грибы, павильоны. Создания различных рас прогуливались по мостам, разбросанным, как паутина, и не обращали внимания на зияющую внизу пропасть. Каждый дом в Кхиминге был покрашен в ослепительно белый цвет, который придавал поселению странную стерильность и успокаивал глаз несмотря на необычную архитектуру.
– Эти переходы выглядят хрупкими, – сказал Кирк Споку, – но по ним очень удобно переходить с одного уровня на другой.
– Они довольно рациональное средство передвижения пешком, – заметил в свою очередь Спок. – Я бы сказал, население здесь в хорошей физической форме благодаря постоянной ходьбе и здоровой пище.
– Они покрепче, чем в Дохаме, – согласился Кирк и недоуменно покачал головой. – Почему они по-разному кормят жителей двух поселений? Я не вижу в этом никакого смысла.
– Могу с этим поспорить, капитан. Мне думается, именно в обеспечении и скрывается большой смысл. В Дохаме проживает довольно многочисленная и потенциально опасная группа населения, которую нужно кормить и держать в повиновении. Эту задачу помогают выполнить эль и жирная пища. В Кхиминге цель, очевидно, другая – поддерживать здоровый образ жизни. Это объясняет тот факт, что сами сениты живут здесь.
Кирк пригляделся к разнообразным представителям мирно обедающих гуманоидов: с голубой, зеленой, коричневой кожей, а у одного из них половина лица была белой, половина – черной, по всей вероятности, он был выходцем с Черона и бежал оттуда во время расовых войн, опустошавших планету.
Соотношение женщин и мужчин было здесь примерно два к одному, и это объясняло полное отсутствие женщин в Дохаме – все они отсылались на Кхиминг.
"Это сениты делают и для своего блага, – подумал Кирк, – потому что таким образом в Дохаме удавалось избежать драк из-за женщин".
Никто из обедающих никуда не спешил, многие оставались в кафе и после того, как уносилась посуда.
Тут около Кирка и Спока запорхали два сенита: один накрывал на стол, а второй наливал в стаканы воду. Третий уже спешил к ним с хлебом и чашками с дымящейся едой. Кирку хотелось заговорить с сенитами, но он понял, что те очень заняты обслуживанием других столиков. Еда выглядела аппетитно и вкусно пахла, напоминая Кирку о таких земных деликатесах, как блюда из баклажанов.
– Замечательно, – сказал Спок после ухода слуг. – Никогда не доводилось видеть такой степени согласия среди невулканцев.
– Должно быть, этому способствует однополость, – проворчал Кирк. – Чего мне хочется, так это вернуться на корабль. Если бы только мне удалось найти слабое место в их системе защиты...
Спок показал на процветающее кафе и заметил:
– Если сениты поддерживают эту систему в течение сотен лет, и с таким успехом, то очень сложно будет найти в ней слабое место.
– Мы попробуем найти его, – упорно настаивал Кирк, – и мне кажется, что можно сделать это на Кхиминге.
– Возможно, – ответил вулканец, – но сениты имеют опыт обращения с теми, кто плохо вписывается в их систему. Нам сказали, что пока мы проходим испытательный срок и, вероятно, находимся под наблюдением. Нет сомнений, что действовать нам придется самостоятельно, без какой-либо поддержки со стороны "Энтерпрайза". Кроме того, здесь никто не помнит случая, чтобы кому-то удалось покинуть эту планету.
Кирк покачал головой и пробормотал:
– И все-таки что-то должно нам помочь.
– Мы живы и здоровы, – заметил Спок, держа под носом ложку с ароматными черными овощами. – А сениты умеют неплохо готовить.
Глава 8
Рейна, Келлен и Маккой шли по длинному канатному мосту, соединяющему основание скалы с неописуемым двухэтажным зданием, возведенным на деревьях. Женщины шагали впереди, а доктор неуверенно следовал за ними сзади. Маккой насупился – от ритмичного покачивания канатной дорожки его уже начало тошнить. Келлен остановилась и вернулась к нему.
– Что с тобой, Маккой? Боишься высоты?
– Ни в коем случае, – ответил доктор. – Я боюсь упасть. Мне нравятся мосты, которые не шатаются, когда я иду по ним.
– За ними очень хорошо ухаживают, – ответила коренная жительница. – Мне они кажутся красивыми.
– Может, вы поторопитесь? – подгоняла их Ренна, смело направляясь к белому зданию, а Келлен с Маккоем плелись позади.
– У ее отца тяжелое ранение? – спросил Маккой девушку.
– Сениты делают все возможное, – ответила она. – Если уж они не спасут его, то никто этого не сумеет сделать.
Они догнали темноволосую у входа в клинику, на двери которой была голубая звезда, что говорило о принадлежности здания к медицинским учреждениям. У двери стоял молодой коренастый сенит.
– В данный момент вход в клинику запрещен, – сказал сенит Ренне резко.
– Ну, пожалуйста, – умоляла девушка. – Вы не пустили меня утром, а я должна проведать отца.
– Одну минуточку, – сказал охранник, открыв дверь и исчезнув за ней.
Ренна явно расстроилась, и Маккой проникся к ней симпатией.
– Может, твой отец отдыхает? – успокаивал ее доктор.
– Мне было легче, когда я находилась рядом с ним, – сказала, хмурясь, Ренна. Сенит быстро вернулся.
– Вы можете войти, но ненадолго, – разрешил он, придерживая дверь.
Они вошли в пустынный приемный покой. Маккой понял, что население Кхиминга было вполне здоровым и не подверженным болезням. У двойных дверей их ждал пожилой сенит, выглядевший солидно. На его белом халате Маккой заметил пятна крови. Сенит поприветствовал посетителей.
– Утром ему была сделана операция, – объяснил он, – но серьезно повреждены внутренние органы. Пациенту ввели успокоительное, однако если вы желаете видеть его прямо сейчас...
– Да, мне этого очень хотелось бы.
Маккой промолчал, боясь обидеть сенитов и таким образом упустить шанс осмотреть клинику. Врач-сенит широко распахнул двойные двери. Маккой проследовал за Ренной в большую послеоперационную палату, где стояло шесть коек, а рядом с ними – медицинская аппаратура, точно такая же, как в лазарете Маккоя на "Энтерпрайзе", если даже не лучше. Через толстые стеклянные панели Маккой увидел две операционные, которые произвели на него сильное впечатление. На двух койках из шести лежали больные, за которыми ухаживали шесть сенитов. Ренна прошла мимо первого пациента, оказавшегося пожилым сенитом, прямо к койке, где спал белобородый мужчина с нездорового цвета лицом. С потолка на кровать свисал серебряный балдахин, под ним пациент купался в оранжевых лучах. Ренна стояла рядом и смотрела на похудевшего отца, нервно заламывая себе руки.
– Он находится в состоянии стаза, – объяснил сенит-доктор.
– В стазе? – обеспокоено заметил Маккой. – У него такое низкое давление?
Сенит с любопытством посмотрел на Маккоя.
– Когда его доставили сюда, он был мертв. Мы воскресили его, но внутренние органы представляют собой месиво, а обе ноги переломаны во многих местах. Мы решили бедра не менять, понимая, что это не имеет смысла, пока не удастся стабилизировать кровообращение. По меньшей мере, необходимо сделать трансплантацию сердца, печени и почек. Мозг пациента также поврежден.
– Если его так жестоко пытали, – сказал Маккой, – то как ему удалось прибыть сюда живым?
Сенит внимательно посмотрел на Маккоя и сказал бархатным голосом:
– Это очень хороший вопрос.
Ренна, казалось, отключилась от внешнего мира.
– Отец! – взывала она. – Ты слышишь меня, отец?
– Он не слышит вас, – сказал сенит. – Если бы он был в сознании, то чувствовал бы невыносимую боль, которую не смогли бы снять никакие лекарства.
Ренна по-прежнему никого не слышала и не видела, кроме своего отца.
– Отец, отец... – звала она срывающимся голосом.
Сенит пожал плечами.
– Мы, конечно же, можем поддерживать в нем жизнь, но это не наш метод. Полноценная жизнь важнее простого существования.
– А если ему пересадить искусственные органы? – спросил Маккой.
– Мы сделали пересадку искусственного сердца утром, – ответил сенит, – но у больного обширные артериальные повреждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36