Гей задумался...
Вырисовывалась так называемая ортодоксальная защита закрытого дебюта.
Мээн был не дурак.
Впрочем, Гей никогда и не считал его дураком.
Толковый, думающий специалист.
Слава богу, что такие еще не перевелись.
И Гей сделал ответный ход слоном с поля f8 на поле е7.
Но Мээн уже вошел в игру и ходил как бы машинально.
- Так мало того, что по вине Бээна я недополучил, то есть недодал государству, энное количество цветных металлов, по сути дела валюты, так я еще из казны государства эту самую валюту брать вынужден, чтобы купить - что бы вы думали? - руду, самую обыкновенную руду, которой у нас тьма-тьмущая, и где бы, вы думали, купить? Аж за морем-окияном!.. - И он злобно стукнул пешкой, переставляя ее с поля е2 на поле е3. - И эту руду мы вынуждены покупать на валюту даже у стран, с которыми у нас отнюдь не дружеские отношения, покупать через подставные страны, с которыми у нас отношения как бы дружеские, покупать за чистое золото! Это же безумие - золотом платить за руду, из которой потом добудем то же самое золото, но в меньшем, возможно, количестве!
- Ничего не понимаю... - Гей тоже машинально сделал короткую рокировку. Зачем руду-то покупать, если у нас есть своя собственная?
Мээн саркастически рассмеялся:
- Я тоже долго не мог ничего понять. А потом уразумел, что к чему. И даже как бы научное название дал этому явлению.
- Какое название? - насторожился Гей.
- ЭФФЕКТ ВЕЛИКОЙ ГЛУПОСТИ.
О господи! Час от часу не легче. Именно это словосочетание Гей считал своим собственным изобретением. А выходит, что он всего-навсего плагиатор.
Такие дела.
А Мээн опять перешел на монолог, но уже с нотками трагика:
- Все перепуталось, как в плохой игре в шахматы! Рудники и металлургические предприятия вместо добычи металлов косят сено совхозам! Впору новый цех открывать - сельскохозяйственный, скажем, цех полиметаллического завода, не слыхивали про такой? Любой капиталист ополоумеет от подобной технической новости! Свой собственный сельскохозяйственный инвентарь содержим! А сколько специалистов завод отдает каждое лето на сеноуборку, на хлебоуборку, на картофелеуборку, на уборку помидоров, огурцов, черт знает чего!.. А на овощную базу кто посылает своих работников почти каждый день? Завод!..
Кажется, он бы еще долго перечислял все виды непроизводительных, с его точки зрения, посторонних работ, на которые посылались специалисты полиметаллического завода, и надо бы послушать, пожалуй, из вежливости, да все это Гей знал не хуже Мээна, давно уже знал, и писал про это, и жаль ему стало нервную систему хорошего шахматиста, а также и свою нервную систему пожалеть не мешало бы, и он сказал Мээну вроде бы веско, со значением, пытаясь сбить с него запал:
- Все не перепуталось, Матвей Николаевич, как вы изволили выразиться, а все пришло в то естественное состояние, в какое все должно было прийти рано или поздно. Мы - хозяева своей земли, это общеизвестно, вы не хотите, я полагаю, оспорить эту аксиому? Ага, нет! - быстро сказал Гей, не давая Мээну рта раскрыть. - Очень хорошо! Итак, все вокруг - общенародное достояние. Следовательно, мы всё должны делать сами. Хлеб косить, металл плавить, книги писать, капусту перебирать, коров доить!..
Гей ненавидел себя в эту минуту, но он спасал, как ему казалось, человека.
До того разволновался несчастный Мээн!
Этак можно инфаркт схлопотать.
- А вы!.. - задыхаясь от гнева, воскликнул Мээн. - Вы тоже гнилую капусту на базе перебираете?!
- Конечно! - счастливой улыбкой просиял Гей. - А как же!
Мээн посмотрел на него как на умалишенного:
- Значит, по-вашему, это и есть естественное состояние?
- Конечно!..
Мээн долго молчал, уставясь в одну точку на шахматной доске и все ниже склоняя голову, будто в нем отказывала какая-то пружина.
И Гею жалко стало Мээна.
И Гей сказал:
- Возможно, в чем-то вы и правы, но только отчасти... - Гей поморщился, злясь на себя. - Вы как будто не учитываете, что ваши горняки и металлурги, не говоря о их женах и детях, каждый день должны что-то есть. Уже сегодня. Сейчас. Вот сию минуту!.. - Гей понимал, что говорит с Мээном как с больным, но тон изменить уже не мог, да и говорить ему, в сущности, было нечего. - И Бээн решает этот вопрос разумно и гуманно. В вашем городе всегда есть в магазинах и яйца, и куры, и овощи из парников при Комбинате, и даже шампиньоны, говорят, скоро появятся!..
- И тем не менее все это жуткая партизанщина! - перебил его Мээн. - И рано или поздно такой стихийный метод будет осужден и решительно отвергнут! Экономика должна развиваться по своим естественным законам, которые нельзя нарушать волюнтаристски! И рано или поздно, - повторил Мээн уже в ярости, Бээн будет сброшен со своего конька!..
- Напротив, - без выражения сказал Гей, понимая умом всю правоту убеждения Мээна, - очень скоро Бээн окажется на коне. То есть я не хочу сказать, что такой метод, каким пользуется Бээн, получит открытое одобрение, но тем не менее очень скоро, судя по всему, Бээн окажется на коне...
И как раз тут вернулся Бээн.
Появился как дух святой!
Или как сила нечистая, сказала бы Анисья, бабушка Гея.
И услышал последние слова Гея.
А может, и не только последние.
И насмешливо сказал:
- А я всегда был на коне...
Мээн вспыхнул, просто кумачовым стал, но тут же и угас.
Бээн критически оглядел их позиции.
- Э!.. - сказал он презрительно. - Тоже мне шахматисты... Даже половину партии не успели сыграть!
- Ортодоксальная защита, - промямлил Мээн, - закрытого дебюта...
- Вижу, что закрытого... - усмехнулся Бээн. - Давай-ка закрывай его окончательно!
И он сделал шаг к креслу, на котором сидел Мээн.
Было такое впечатление, что если Мээн вскочить не успеет, то Бээн плюхнется прямо на него.
Но Мээн успел!
И даже свои фигуры вернул на исходные позиции!
Гей глазам своим не верил.
Впрочем, чему же тут удивляться, сказал он себе, сейчас и я отличусь проиграю Бээну, да так быстро проиграю, что Мээн глазам своим не поверит.
И ведь правда - проиграл!
Хотя Мээн, чемпион Лунинска по шахматам, перворазрядник, не раз и не два сдавался Гею, который, может, и не был силен в дебюте - честно сказать, слабо Гей начинал, слабо, - но зато был небанален в середине партии, а нередко и в конце показывал неожиданные, смелые решения.
А Бээн, кстати заметить, в чемпионате Лунинска не участвовал.
Вероятно, он считал себя игроком куда более высокой лиги.
Именно так это называется.
Возник тихий, как бы печальный звон колокола.
Алина с тревогой смотрела на Гея.
Только бы не обжегся! - думала она.
И все норовила задуть свечу.
Но Гей увертывался.
Хотя жидкий парафин стекал из-под язычка пламени по стенкам подсвечника и жег, наверно, руки Гея.
Но этот огонь, должно быть, слабее того был, который сейчас полыхал в душе Гея.
В тот же вечер, после отъезда Бээна домой, Мээн достал из своего кейса нечто вроде путеводителя по Лунинску, роскошную книгу с золотым тиснением, и прочитал Гею:
- "В тысяча семьсот восемьдесят пятом году рудознатец Л. А. Феденев составил описание земель, расположенных по рекам Убе и Ульбе, а на следующий год экспедиция Риддера у подножия сопки Свинцовой обнаружила отвалы древних разработок, в которых были найдены куски руды с содержанием золота, серебра, меди и свинца. На месте древних отвалов была организована, - прочитал Мээн с нажимом, - добыча руды, положившая начало становлению рудника, названного Риддерским..."
Гей понимал, куда клонит Мээн.
- А на Шубинке, - Гей назвал рудник Лунинска, который должны были ввести в строй еще в прошлой, а может, в позапрошлой пятилетке, - когда будет организована добыча руды?
Мээна словно током ударило.
- Никогда!..
- Ну, это вы чересчур...
А Мээн уже завелся:
- Я вас спрашиваю! - Он ладонью ударил по обложке с золотым тиснением. Как это было возможно тогда, при царе Горохе, при том уровне технического развития?! И почему это невозможно теперь, в век энтээр?
Ага, он выбрал Гея в качестве громоотвода...
Вот чего не терпел Гей - этой роли.
- Подумать только! - накалялся Мээн. - В год открытия месторождения, не дожидаясь высочайшего указа, уже была организована добыча руды, а как только Екатерина Вторая подписала Указ: "Учинить сильной рукой разработку Риддерского рудника и строить на нем плавильный завод", - сразу же началось строительство рудника, и он был введен в действие со всеми подсобными сооружениями в том же году! Это, знаете ли, фантастика. С точки зрения современного технократа. Ничего подобного я не могу себе представить! У нас после разведки месторождения проходит подчас несколько пятилеток, прежде чем начинает работать рудник на новом месторождении. Возьмите, например, Шубинку...
- Стоп! - сказал Гей. - Стоп!.. - И он тоже ладонью хлопнул по столу. - Вы почему эту пламенную речь не произнесли на бюро горкома, а может, и на бюро обкома партии? Пророков наверняка бы воспринял позитивно ваш героический пафос...
- Пророков? - будто очнулся Мээн. - При чем здесь Пророков?.. Я же вам про историю...
И Гей вспомнил, как Мээн вскочил с кресла во время шахматной игры, уступая место Бээну.
И Гей сказал:
- Кое-кто думает, что на то или иное явление нашей действительности проще всего найти ответ не в современности, а в истории. Особенно если она с золотым тиснением на обложке. Блеск золота способствует, во-первых, тому, что этот человек начинает свято верить в само существование такого понятия, как история, а во-вторых, он безусловно верит в благородные деяния самых разных исторических деятелей. По этой логике такие люди через много лет будут свято верить в то, что происходит нынче, хотя сейчас они меньше всего верят в настоящее, ибо рано или поздно все то, что происходит в наши дни, тоже станет историей, и вовсе не исключается, что у этой новой истории тоже будут обложки с золотым тиснением...
Это был монолог трагика.
Мээн молча ушел из резиденции.
И больше Гей не встречал его - ни в Сибири, ни в Москве.
Говорили, что Мээна понизили, назначили начальником цеха - то ли потому, что в Мээне оценили технократа, то ли потому, что просто-напросто Бээн по достоинству оценил реплику Мээна.
Ну ту самую, насчет коня...
И вот они встретились здесь, в Татрах.
Да, но самым первым человеком там, в Лунинске, с кем Гей играл в шахматы, был не Мээн и даже не Бээн.
Пророков!..
С ним Гей играл и в бильярд.
Хотя играть в бильярд Гей не любил.
Но в тот раз, во время того самого Всесоюзного совещания, вроде бы не было другого выхода, как сесть за шахматную доску и расставить фигуры, а потом перейти в другой зал, взять кий, натереть его мелом и расставить по сукну шары.
Была запланированная программой совещания культурная пауза.
Кстати заметить, подавали и квас, коллекционный, может быть, из подвалов Нового Света.
Впрочем, был не только квас.
Каждый пил что хотел.
Например, фанту или пепси-колу.
И сколько мог.
В соответствии с законами гостеприимства.
А потом уже началась культурная пауза.
Непосредственное, личное, как бы неофициальное общение всех участников совещания, ну почти всех, Гей вошел в этот круг как подающий надежды социолог, который время от времени печатался в центральной прессе, о чем Пророкову могли уже и сказать.
К тому же он был земляком, лунинцем.
И Пророков успел как бы дать ему задание - написать о Бээне. Очерк под названием СОВРЕМЕННИК.
Вот почему Пророков позвал Гея сыграть сначала в шахматы, а потом и в бильярд.
Но Гею тут особо нечего вспомнить.
Он проиграл и в шахматы, и в бильярд.
Как и Бээну.
Тягаться Гею с Пророковым было еще труднее.
Пожалуй, просто невозможно. Куда более высокая лига...
Так что и это воспоминание ничего не добавило к образу Пророкова.
Разумеется, поговорить по душам с Пророковым в тот раз Гею не удалось.
И тут, когда Алина уже взяла было Гея под руку, возвращая его к действительности, он вдруг воскликнул:
- Постойте, ради бога!..
И раздался звон колокола.
Тихий и вроде как печальный.
- По ком он звонит? - спросил Гей.
Алина удивилась его вопросу.
Но Гей сам же и ответил:
- Он звонит по тебе... То есть и по мне тоже... Это сказал не я, но мог бы сказать и я...
Да, коли уж он вспоминал Пророкова то и дело, как бы все же претендуя на воссоздание его образа если уж не из атомов и молекул, то из реальных фактов канувших в Лету встреч с этим замечательным во многих отношениях нашим современником, то, может быть, все-таки есть смысл приобщить к делу - именно так это называется - давнее, отмеченное тысяча девятьсот семьдесят восьмым годом exercise (следовательно, сделанное до высказывания Ивана Афанасьевича Бондаренко), которое Гей осуществил на Всесоюзном совещании уже не в Лунинске, а в Западной Сибири?
Собственно говоря, это exercise уже упоминалось в сцене встречи Пророкова с Геем в столичном аэропорту Внуково.
- Ты чего там понаплел? - с мягким укором спросил Пророков бедного автора, ну и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60