- Пожалуйста, поподробнее об этом радисте, - попросил Щеглов.
- Алфред Мартинес, судовой радист, блондин, высок, худощав, тридцать
четыре года, живёт в Таллинне, женат, детей нет, нрава угрюмого,
нелюдимого, авантюрист по натуре... Вот, пожалуй, и всё.
- Запросите, пожалуйста, наших коллег в Таллинне, пусть установят
наблюдение за Мартинесом.
- Уже запросил...
- Вот как? - Щеглов удивлённо вскинул брови. - Отлично, лейтенант, вы
делаете успехи.
- ...и уже получил ответ, - как ни в чём не бывало продолжал
лейтенант. - В течение нескольких дней Мартинес дома не появляется.
- Что?! - Щеглов вскочил из-за стола. - Где же он, чёрт возьми?
- Неизвестно. Его супруга, Матильда Мартинес, также не имеет понятия,
куда запропастился её муж. По крайней мере, нашим таллиннским коллегам от
неё ничего добиться не удалось.
- Хорошо, лейтенант. Не прекращайте поисков Мартинеса. Учтите, этот
радист на вашей совести. Всё, можете идти. Спасибо.
Лейтенант вышел.
Как же связать этого Алфреда с делом профессора Красницкого?
Мартинеса ли имел в виду профессор, когда писал письмо в КГБ, или
совершенно другого человека?.. Туман, сплошной туман...
На часах было восемь. Пора было приступать к решительным действиям. В
первую очередь Щеглов распорядился вызвать к себе двух свидетелей: к 12.00
- Валентину Храпову, к 14.00 - Максима Чудакова. Потом поехал к Боброву.
При выходе Щеглов столкнулся со старшим лейтенантом Мокроусовым -
одним из его помощников по расследовании дела об убийстве профессора
Красницкого. Именно Мокроусов занимался выяснением личности Боброва.
- А я к вам, Семён Кондратьевич, - обратился к Щеглову старший
лейтенант.
- А, Мокроусов, - обрадовался Щеглов. - Вы как раз кстати. Узнали
что-нибудь о Боброве?
- Да, и довольно любопытное.
- Вот и отлично. Садитесь со мной в машину, по дороге всё и
расскажете. Я как раз к Боброву.
- Бобров Михаил Павлович, тысяча девятьсот сорок девятого года
рождения, - начал Мокроусов, когда оба сотрудника угрозыска уселись на
заднем сиденье служебного автомобили, - русский, женат, имеет сына, который
сейчас служит в армии, ранее не судим. В данный момент работает грузчиком в
мебельном магазине номер... номер у меня где-то записан...
- Неважно, - нетерпеливо перебил его Щеглов. - Дальше.
- Но в мебельном он работает всего лишь год, да и в Москве он живёт
немногим более года. До переезда в столицу он работал в таллиннском порту -
и тоже грузчиком.
- В таллиннском порту, вот как? - насторожился Щеглов. - Гм...
Интересно.
- Ничего предосудительного за ним замечено не было - ни там, ни
здесь.
- Вам удалось установить, где он был двадцать седьмого июня в два
часа пополудни?
- Нет, не успел, Семён Кондратьевич. Ведь для этого по крайней мере
нужен опрос свидетелей, а на это необходимо время.
- Да, это верно, - согласился Щеглов. - Хорошо, спасибо и на этом. А
каким образом он в Москве оказался?
Мокроусов пожал плечами и кратко ответил:
- Обмен. Это всё, что мне известно.
- Ясно.
Машина остановилась на Чкалова, пятьдесят восемь.
- Идёмте со мной, - пригласил помощника следователь. - Вы мне можете
понадобиться.
Дверь открыла супруга Боброва, миловидная полная женщина средних лет,
видимо, хлопотавшая по хозяйству.
- А Михаила нет, - сказала она, удивлённо оглядывая обоих мужчин. -
Он с полчаса как ушёл на работу. Вы по какому, собственно, делу?
Щеглов предъявил удостоверение и молча вошёл в квартиру. Квартира
была богатой, но, как несколько часов спустя выразился по поводу
аналогичной квартиры в Таллинне некто Виталий Барабанов, представляла собой
скорее склад дорогих безделушек, нежели со вкусом обставленное жильё.
Однако не убранство бобровской квартиры заинтересовало Щеглова, а нечто
другое, сразу бросившееся ему в глаза, как только он переступил порог.
- Это ружьё вашего мужа? - спросил он, кивая головой на стену,
отлично просматриваемую из коридора.
- Да, это его ружьё, - ответила Боброва.
- Разрешите взглянуть на него, - попросил Щеглов.
- Разумеется. Я сейчас вам его принесу.
- Не надо, я сам, - остановил хозяйку Щеглов и, отстранив её рукой,
прошёл в комнату.
Осторожно сняв ружьё со стены, он обнаружил на нем слой пыли по
крайней мере трёхмесячной давности. Щеглов криво усмехнулся и понимающе
кивнул. Да, именно на это он и рассчитывал. Позавчера Храпов, зайдя к
Боброву, видел это ружьё, но это было не его ружьё. Его ружьё в этот самый
момент находилось в руках убийцы. И Бобров, похоже, был этим самым убийцей.
Да, неплохо разыграно.
- Может быть, вы мне всё-таки объясните, что произошло? - с тревогой
спросила хозяйка, переводя взгляд с одного мужчины на другого.
Щеглов сокрушённо покачал головой.
- Боюсь, ничего утешительного я вам сообщить не могу. Из ружья,
которое находилось у вашего мужа, было совершено убийство.
- Этого не может быть, - твёрдо возразила женщина. - Ружьё висит
здесь, почитай, уже с полгода. И никто его отсюда не снимал.
- Совершенно верно, это ружьё висит здесь давно, но у вашего мужа
было ещё одно. Вам ничего о нём не известно?
Хозяйка отрицательно покачала головой.
- Я в охотничьи дела своего мужа не вмешиваюсь. К сожалению, -
добавила она тихо.
- Да, к сожалению, - согласился Щеглов. - Вспомните, во сколько ваш
муж вернулся домой двадцать седьмого июня. Позавчера.
Женщина на минуту задумалась; видно было, что от волнения она не
может сосредоточиться.
- Как обычно, - наконец ответила она, - в начале восьмого. А вы что,
подозреваете Михаила в этом... убийстве? - Голос её задрожал, когда она
произносила последнее слово.
Щеглов развёл руками.
- Факты - упрямая вещь, - сказал он, - и пока что они свидетельствуют
не в пользу вашего супруга. Но мы далеки от мысли считать его сопричастным
к преступлению, пока не будут собраны все улики, вплоть до самых
мельчайших.
- Улики против Михаила? - упавшим голосом спросила Боброва.
- Улики, изобличающие преступника, - поправил её Щеглов. - А кто им
окажется - это определит следствие. Вернее, определит суд, а следствие лишь
предоставит необходимые материалы. Пока же, повторяю, против вашего супруга
есть одна очень серьёзная улика: ружьё, из которого стреляли в человека...
Всего вам хорошего. Если вы не возражаете, ружьё мы возьмём с собой.
- Боброва надо брать, - убеждённо сказал Мокроусов, когда они вышли
на улицу. - Чует моё сердце - он был в Снегирях двадцать седьмого июня.
- А вот это мы как раз сейчас и выясним, - ответил Щеглов. - Если,
конечно, застанем его в магазине.
Мебельный магазин, в котором Бобров работал грузчиком, размещался на
соседней улице и ещё издали привлёк внимание сыщиков многочисленными
кучками людей, жаждущих приобрести мебельный дефицит и терпеливо
топтавшихся у стен неприступного торгового заведения. Магазин ещё не
открылся, но жизнь в нём уже кипела вовсю.
В кабинете директора работников уголовного розыска встретил маленький
юркий человечек с хитрым взглядом прищуренных глаз и подобострастной
улыбкой.
- Директор магазина Мормышкин Степан Ильич. Чем могу служить? -
прощебетал он после того, как Щеглов представился.
Из беседы с директором выяснилось, что весь день двадцать седьмого
июня Бобров находился на работе и ушёл домой около семи вечера.
- А вы не могли бы нам его показать? - попросил Щеглов.
- К сожалению, сейчас Бобров отсутствует. Вы ведь понимаете,
товарищи, что, помимо работ непосредственно в магазине, наши грузчики
должны разгружать мебель при доставке её населению. - Директор, казалось,
извинялся перед товарищами из МУРа.
- Вот как? - Щеглов весь напрягся. - И как длительны бывают эти
отлучки?
- Бывают весьма длительны, - уклончиво ответил директор Мормышкин.
- Так, значит, и двадцать седьмого Бобров отлучался? - с надеждой
спросил следователь.
- Нет, - на этот раз уверенно ответил директор. - Я могу совершенно
точно сказать, что тот день Бобров, как ни странно, безвыездно провёл на
работе и в развозке мебели не участвовал.
- Странно? Почему же?
- Понимаете ли, - директор замялся, - обычно грузчики рвутся в такие
поездки - подкалымить можно гденибудь на стороне, да и с клиента лишний
червонец взять никто не помешает. Но в тот день Бобров сидел в магазине,
это могут подтвердить многие из наших работников.
Щеглов в недоумении поскрёб затылок. Выходит, у Боброва стопроцентное
алиби. В профессора Красницкого стрелял не он. Но именно его безупречное
алиби окончательно укрепило Щеглова в мысли, что Бобров, если и не принимал
личного участия в преступлении, то, по крайней мере, активно помогал
готовить его. Действительно, не слишком ли явно пытался Бобров подчеркнуть
свое алиби, отказываясь от выгодных поездок? Ведь для создания алиби совсем
не обязательно было сидеть в магазине у всех на виду, достаточно было
заполучить в свидетели шофёра или, в крайнем случае, клиента - и алиби было
бы столь же безупречным, но куда менее броским. Да, здесь Бобров перегнул
палку. Но если не Бобров, то кто же? Кому он передал храповское ружьё?
- Разве вас не интересует, товарищ Мормышкин, причина нашего
интереса? - спросил Щеглов, пристально разглядывая маленького директора. -
В подобных случаях люди обычно сгорают от любопытства.
Директор хитро улыбнулся, сощурив свои маленькие глазки.
- Я, знаете ли, в дела органов не вмешиваюсь. Раз интересуетесь,
значит, так надо. Если же вы сочтёте возможным сообщить мне что-нибудь, то
это вы сделаете сами. В таких случаях я предпочитаю придерживаться
пассивной позиции.
- Разумный подход, - согласился Щеглов. - И часто у вас бывают такие
случаи?
- Да бывают, - уклончиво ответил директор. - Только всё больше по
линии ОБХСС. Мебель, знаете ли... А вот и Бобров! - вдруг воскликнул он,
тыча пальцем в окно.
Прямо перед окном остановилось грузовое такси. Из него вывалился
здоровенный детина под два метра ростом и вперевалку направился к магазину.
Щеглов невольно нащупал пистолет в кармане. "Вот так бугай! - с непонятным
чувством подумал он. - Такому место как раз в порту".
- Вы разрешите нам побеседовать с ним? - попросил директора Щеглов. -
И если можно, здесь, в вашем кабинете.
- Конечно, конечно! - вскочил Мормышкин. - О чём речь!
Он приоткрыл дверь и крикнул кому-то:
- Петрович! Скажи Боброву, что я его жду!
Через минуту вошёл Бобров. Руки и плечевой пояс его были настолько
развиты, что он вполне мог бы выступать на соревнованиях по культуризму - и
наверняка вышел бы в лидеры. Но то, что возвышалось у него над плечами,
производило впечатление совершенно потрясающее. Маленькая голова венчала
толстую мускулистую шею, и всё вместе это - то есть шея с головой -
напоминало некий обрубок с торчащими в разные стороны ушами и коротким
ёжиком жёстких, как проволока, волос.
- Вызывал, шеф? - неожиданным тенором спросил Бобров и настороженно
покосился маленькими глазками на двух незнакомцев.
- Вызывал, Бобров, вызывал, - ответил директор магазина. - Вот эти
два товарища из уголовного розыска желают с тобой побеседовать... Мне
выйти? - обратился он к Щеглову.
- Если вас не затруднит.
- Конечно, конечно! Я же всё понимаю...
Директор вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, а Бобров, не
дожидаясь приглашения, развалился в отчаянно заскрипевшем кресле шефа.
- Вы Бобров Михаил Павлович? - начал Щеглов.
- Да, я Бобров Михаил Павлович, - ответил тот, закуривая. - О чём же
вы хотели со мной побеседовать, товарищ начальник?
Щеглов решил действовать напролом.
- Вы подозреваетесь, гражданин Бобров, - резко произнёс он, - в
убийстве некоего профессора Красницкого...
Щеглову показалось, что Бобров вздрогнул, но уже в следующий момент
мебельный грузчик нагло ухмылялся и пускал дым в потолок.
- Продолжайте, - произнёс он фамильярным тоном, - я люблю слушать про
убийства и вообще всякую детективную дребедень. Особенно про Жеглова с
Шараповым.
- Не паясничайте, Бобров, - строго сказал следователь Щеглов, - вам
это не поможет. Если вы невиновны...
- А, так вы ещё сомневаетесь! Нет уж, я сознаюсь сразу: да, я убил и
этого вашего профессора, и ещё с десяток других, а заодно трёх академиков и
четырёх депутатов Верховного Совета. Нет, вру, - пятерых! Точно, пятерых!..
- Глаза Боброва постепенно наливались кровью; вдруг он вскочил и заревел: -
Вы что, думаете, вам всё позволено?! Не те сейчас времена! Честного
трудового человека обвинять в убийстве! Пролетария, можно сказать! И в то
время, когда враги перестройки снова поднимают головы, когда преступность
растёт не по дням, а по часам, когда мафия проникла во все сферы нашей
жизни, а от рэкета нет покоя ни днём, ни ночью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23