это было достаточно естественно. А вот как
насчет верхушки?
Всегда существовали люди, у которых в голове провода были соединены
неправильно. Эти неправильности придавали им автоматически неправильную
форму в любой ситуации: квадратную, когда нужна была круглая, и круглую,
когда нужна была квадратная. А были люди, которые скользили по жизни так,
как будто все двери были вырезаны специально по их мерке. Люди, которые
родились у процветающих родителей в процветающей стране; которые имели
крепкие кости, чистую кожу и белые зубы; которых никогда не волновала цена
на продукты питания; которые никогда не опаздывали на поезда, разве что
если должно было случится крушение; которые жили долго и от всего получали
наслаждение. Высокие, стройные, счастливые люди без морщин.
Заботливо построенные и ухоженные дома для бездельничающих мертвецов.
Вот постулат: карантин не есть состояние, навязываемое спонтанно
какой-либо новой группой жильцов. Система работает слишком гладко. Она
организована, а это означает, что где-то должен быть организатор.
Где?
То есть как где? Внутри самого красивого, самого здорового, самого
богатого и самого счастливого человеческого существа...

Стремительный поток голосов обрушился на него снова, как только он
выехал с территории университета. Каждое замечание крохотного стрекочущего
человечка было отчетливым и ясным; не было смысла закрывать уши, они
проникали через любые заслоны, выстроенные разумом. Кип должен был
слушать, корчась за баранкой.
- Разорвал ее твоим...
- ...умерла в агонии, потому что они...
- ...стекало сырое и ели его...
- ...старались дышать, в то время как...
- ...где было темно и крысы...
- ...сказал ему в лицо...
- ...случайно вышел на огонь и УБИЛ ИХ ВСЕХ...
Пуще и гуще, больше и больше, как будто улица раскачивалась все
сильнее и сильнее под невыносимым давлением океана голосов. Скорее назад,
в центр, в гостиницу, потому что именно там...
Но он не должен думать об этом.
В вестибюль, вверх по лестнице против бурной реки голосов. Опереться
о дверь, тяжелую и медленную. Щупальца звуков, похожие на морские
водоросли, покачивались вокруг него...
В подводной темноте он нашел тяжелый холодный предмет и положил его в
карман. Забыть о нем.
Когда в комнате Анжелики зажегся свет, она села в кровати. Ее рот
открылся и тяжелые складки образовались вокруг него, но он тут же снова
закрылся, когда она увидела лицо Кипа. Кип упал на колени перед стопками
фотографий и разбросал их по полу, где они образовали глянцевый
калейдоскоп лиц и тел.
Кип выхватил одну фотографию, затем другую. Он разложил фотографии
полосами, покопался в них опять и смешал всю массу обеими руками. В конце
концов он отобрал тонкую пачку снимков и зажал их в кулак, другой рукой он
дотянулся до туалетного столика, вытащил сумочку Анжелики и вытряхнул все
ее содержимое.
Он выхватил ручку из образовавшейся кучи и обвел одно лицо на каждой
из отобранных фотографий. Пошатываясь, подошел к кровати и сунул пригоршню
снимков ей под нос.
Адреса, - произнес он, - на обороте.
Она заколебалась. Он подошел ближе.
- Пиши сейчас же.
Она глянула на верхний снимок, перевернула его и начала писать на
обороте. То же самое она проделала и с остальными фотографиями.
Когда Кип забрал их, она посмотрела на него с невольным уважением и
спросила:
- Для чего?
Кип не ответил. Усилие оказалось слишком большим. Он опять почти
утонул в волнах голосов. Кип, пошатываясь, вышел в холл, затем спустился
вниз по притихшей в это время лестнице прямо в ночь.
Всемирно известного директора не было дома. Не было и родившегося за
рубежом, многократно женившегося писателя. А запись Анжелики о восходящей
молодой королеве красоты гласила только: "Холмы Голливуда, дальняя
Кахуэнга". Но Тейлор Спотсвуд III спал в своей кровати.
Спотсвуд, темноволосый и мускулистый, как пловец, был скроен по
великанской мерке. Кип рядом с ним казался карликом. А в его кровати могло
поместиться шесть таких, как он. Кип медленно прошел по отглаженным
простыням и положил пропитанную хлороформом подушечку ему на рот и на нос.
Когда дыхание Тейлора замедлилось, в комнате стало совсем тихо.
Серебристый свет луны испещрял пятнами пол. Это был большой крепкий дом,
слуги находились в противоположном крыле дома и единственные голоса,
которые Кип мог слышать, исходили из тела человека, находящегося без
сознания.
- ...verna effrenata mmmmmmm tant pis, on ne peut pas mmmm captus
membris mmmmmmmm delenda est.
- Выходите, - прошептал Кип сухими губами. - Я хочу поговорить с
вами. - Он приложил конец открытого складного ножа к груди спящего гиганта
и мягко нажал на него.
Три крошечных головки появились перед ним, светясь ровным голубым
огнем в темноте. Они могли бы быть братьями: у всех троих была одна и та
же паучья сетка микроскопических морщинок, один и тот же безгубый рот и
одинаковые блестящие глаза. Один из них повернулся к остальным и заметил:
"Nequissinuos". Остальные ответили: "Heu nefas!" и добавили короткое
предложение на совершенно незнакомом Кипу языке, после которого все трое
быстро изобразили улыбки, скорее напоминающие наполовину зажившую рану;
третий спросил холодно:
- Чего ты хочешь?
- Вы знаете, чего я хочу, - ответил Кип. Костяшки пальцев его руки,
сжимающей ручку ножа, побелели. - Не тяните время.
- У нас в запасе все время мира, - просто произнес выступающий дух. -
Ты не можешь уменьшить его с помощью этого инструмента. Поэтому веди себя
вежливее. - И его глаза засветились, как круглые кончики зажженных
сигарет.
- Но я могу заставить вас заняться поисками нового дома, - сказал
Кип. - Однако нож мне нужен скорее для того, чтобы вы вели себя спокойно и
выслушали меня. Вот то, что я принес, чтобы вести переговоры.
Он показал им маленькую бутылочку, в которой когда-то были
успокаивающие таблетки, а теперь в ней до самого верха была налита темная
коричневая жидкость.
Трое уставились на него, но голос говорящего остался таким же
холодным и сухим, как прежде.
- Даже если предположить, что сила, способная осуществить твое
желание, существует, что само по себе абсурдно, то мы только три
удалившихся от дел джентльмена. Мы не можем помочь тебе. Между прочим, что
ты сделал с остальной частью этого?
- Отправил по почте на свое имя, - ответил Кип. - Сила, которая
сделала меня и моих друзей невидимыми для каждого живущего в Лос-Анжелесе
человека, существует на самом деле. А если это абсурд, давайте посмеемся
сейчас и закончим на этом. Кое-кто боится, что я расскажу, какое действие
оказывает эта штука. Этому же кое-кому достаточно произнести "лягушка", и
каждое привидение подпрыгнет дважды. А если вы не являетесь этими
"кое-кем", то, по крайней мере, вы находитесь достаточно близко к ним.
Сойдете и вы. Но я думаю, что это вы и есть. Я думаю, чем дольше
привидение живет, тем больше оно знает об одержимости и выселении, а самые
старшие могут выгнать любого, кто переступил черту. Я думаю, что вы -
самые старшие. Если и существовали когда-нибудь привидения, старше вас,
они рассыпались в прах давным-давно. Но, прав я или нет, либо будет
существовать новая система распределения квартир - когда каждый будет
получать жильцов, которые причинят ему как можно меньше вреда и как можно
больше добра, - либо я вылью эту штуку в глотку вашего друга. А если вы
постараетесь перебраться в другое место - потому что вам придется это
сделать! - я последую за вами, куда бы вы не пошли. Я найду вас. Я найду
вас, и опять сделаю то же самое. Если у меня закончится витамин, я сделаю
еще. И даже если вам удастся выбраться из сферы досягаемости, я подыму
такой шум и открою глаза стольким людям, что опрокину всю вашу тележку с
яблоками вам же на голову. Итак, отвечайте теперь. Да или нет.
Трое стали шептаться друг с другом, производя такой звук, как будто
сухие веточки трещали и дребезжали на ветру. Говорящий дух сказал:
- Мы склонны вести с тобой дело спокойно, но торговая сделка, которая
предъявляет требования только к одной стороне, - не торговая сделка. И
потом, условия, которые ты выставляешь, безрассудны и находятся за
пределами того, что тебе нужно на самом деле. Мы восстановим тебя и двоих
женщин в обмен на определенные услуги. И не более того. Подумай над своим
ответом. Мы делаем предложение только однажды. А вечность длинна.
- Покажется вам еще дольше, когда лишитесь уютного убежища, - сказал
Кип. - И нечего разговаривать со мной по законам баров; я выдвигаю pactum
donationis, если уж вам так нравится латынь. Или можете называть это
шантажом, мне все равно. Все или ничего. Один. - Он постарался развести
челюсти спящего человека. - Два. - Он поднял бутылочку и открутил
крышечку.
Трое обменялись взглядами.
- Мы согласны, - произнес выступающий дух.
Это было слишком легко.
- Поклянитесь, - сказал Кип. Но чем?
Шепот возник у него в голове - возможно, это был голос того же духа,
который говорил через мадам Райму. И Кип вдруг подумал: может, это Джордж?
- Клянитесь, - произнес он, - вашей надеждой на забвение.

Старые привидения, в конце концов, были до некоторой степени
отомщены. Природа питает отвращение к pactum donationis. Карантин был
снят, как только Кип покинул дом, будучи вновь заселен группой из четырех
болтливых, но добрых по натуре духов. Когда Кип выходил из дома, сторож
здания заметил его и гнался за ним до машины, а полицейские штата догнали
его за городской чертой. Нэнси и Анжелика были обнаружены удивленным
коридорным, и они все трое стали однодневной сенсацией всех газет:
"Студент, изучающий право, незаконно врывается в частный дом, а его
возлюбленные находятся в свадебных апартаментах".
Кип и Анжелика потеряли работу. Мать Нэнси отвергла одного за другим
семнадцать претендентов, и отдала ее под опеку джентльмена, который
сочетал сайентологию с йогой.
Кип в конце концов вышел из тюрьмы. Они не смогли доказать, что он
входил в дом и усыпил хлороформом его владельца, но предъявили ему
обвинение в утаивании оружия (складной нож), в том, что покинул место
происшествия (разбитые ворота) и оказал сопротивление при аресте.
Кип нашел Анжелику в тот момент, когда она упаковывала вещи. Ей
предложили, сказала она ему кратко, прекрасную работу в торговой миссии в
Чили. Это прекрасная возможность, она может вывести ее куда угодно. Она
была все той же добросердечной Анжеликой, твердой, изящной, честной,
уверенной. Но что-то было не так. Она ожесточилась, стала фарфоровой
куклой со швейцарскими часами внутри.
Он прислушался к голосам, которые шли из нее. Он хотел убедиться еще
раз. С голосами было все в порядке. Торговая сделка соблюдалась; среди них
не было ни одного, который бы нашептывал ей честолюбивые песни.
И никогда не было.
Анжелика на самом деле всегда была такой. Она была такой в самой
глубине себя, и единственным отличием теперь было то, что она получила
полную свободу быть такой без всяких сомнений и колебаний.
И месть старых духов Кипу стала полнее.
...до тех пор, пока он не встретил рыжеволосую девушку в
профессиональном магазине местного клуба, куда он пришел, чтобы забрать
свои вещи.
У нее были рыжие волосы: не цвета моркови, и не цвета хины, но
настоящие темные, блестящие волосы цвета красного дерева, которые можно
увидеть лишь однажды в жизни. И у нее была бледная кожа, которая хорошо
сочеталась с волосами, чистая и прекрасная, с оттенком "розы на снегу",
просвечивающим сквозь нее. А ее глаза были большими и яркими, и казались
наполненными до краев.
Кип сделал шаг к ней. У него перехватило горло. Он спросил:
- Нэнси?
Она сказала:
- Кип...
Одно слово, но все было в этом слове. Это был тот же голос, который
читал "f от t", когда это значило для него больше, чем "любовь Господа";
это были те же руки, практически не изменившиеся, хотя теперь они стали
изящными там, где были тощими, которые поддерживали его все время, молясь,
взывая о помощи. Это была все та же любовь, не подавляемая теперь, но
проявляемая свободно.
Чуть позже он достал бутылочку из кармана. Полиция в конце концов все
же возвратила ее, не найдя в ней ни яда, ни запрещенных лекарств, ни
другой какой-нибудь контрабанды. В ней оставалось немного жидкости: один
глоток.
Он прислушался к голосам, исходящим от Нэнси. Теперь он знал все, что
должен был знать.
Он выпил жидкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13