Стол, пюпитр "рабочей памяти", информ-заказчик, картотека, фоннопроигрыватель да серийный "секретарь" - вот и вся обстановка. Что я ожидал увидеть - я и сам не представлял. Скорее всего, мне рисовался в воображении живописный беспорядок. Нестертые в "памяти" обрывки мыслей, страницы новейшей монографии на экране заказчика, полузаконченная рукопись в "секретаре" и прочее и прочее...
Все было не так. Безукоризненная чистота и до обидного законченная аккуратность царили в "келье". Ничто не указывало на то, что именно здесь рождаются головокружительные теории и именно отсюда выпорхнула идея Эксперимента, посягающего на основы миропорядка. Музей оргтехники, да и только. Даже столкалькулятор, который уж никак не мог оставаться в бездействии сегодня утром, напустил на себя восторженно-праздный вид, словно бы ни один логарифм в жизни не обременял его мозги, а об интегралах он и понятия не имел и вообще был предметом благоговейного поклонения, идолом-недотрогой, сокровищем языческой кумирни.
Впрочем, я ошибался. На матовой крышке стола покоилась какая-то штуковина. Единственный предмет, вносивший диссонанс " обманчивый покой вещей. Это был небольшой приплюснутый шар черного цвета с едва ощутимыми выпуклостями на полюсах. Выпуклости соединяла тонкая белая линия. Я опасливо повертел шарик в руках, и вдруг с ним что-то произошло. Непонятно что, но он как-то вздрогнул, издал резкий хлопающий звук, и вот у меня в руках уже нечто вроде веретена все тоге же черного цвета и с белой полоской от острия до острия,
Я снова повертел игрушку в руках, и опять раздался резкий хлопок, веретено вздрогнуло, превратившись в шар. Минут пять я забавлялся диковинкой, пока не заметил, что она меняет форму при нажатии либо на выпуклости, либо на острия. Что же, причуда есть причуда. Почему бы талантливому и еще очень молодому физику не мастерить на досуге пространственные головоломки или показывать домашним топологические фокусы? Мне-то что до этого? Я наскоро вляпал в "память" две-три фразы; мол, сожалею по поводу несостоявшейся встречи, присовокупил извинение за бесцеремонность и вышел из дома.
Через несколько дней я все-таки встретился с Физиком. Он сам приехал ко мне. Мы обсудили все что нужно в какие-нибудь полчаса, и, возможно, эта встреча вылетела бы у меня из памяти, если бы не одно обстоятельство. За разговором Физик безотчетно полез в карман и вынул из нег о... все то же веретенце. Я уставился на знакомую игрушку, а он, не замечая этого, продолжал говорить. Внезапно раздался хлопок, ученый вздрогнул, разжал пальцы, и на пол скатилось не веретенце - черный шарик. Я поднял его и отдал владельцу. Тот смутился, пробормотал что-то и хотел было убрать загадочную штуковину в карман, но я остановил его. Так я впервые услышал о Корабле. Шарик-веретенце был его макетом...
Из оставшихся пяти кубиков снова беру первый попавшийся. Уже ничего не задумываю, просто неторопливо жду. Бортинженер.
"Это был сон. И это была явь. Это была мистика. И это было по ею сторону реальности. Или вообще ничего не было! Должный строй мира: вне материи - пустота. Приличествующий сознанию подход: "внутри пустоты" - оксюморон.
Естественная субординация: вещество как образ бытия - поле как система связи - вакуум как нуль вещества или поля. Мы мечтали внести коррекцию в эти три формулы. "Содержание" пустоты наделить смыслом.
Доказать, что вакуум не нуль, но нулевое состояние энергии. Нулевое, однако же состояние.
И таким образом, представить Вселенную как вакуумновещественный континуум, то есть мыслили такую субординацию: овеществленная энергия энергия поля - вырожденная энергия.
Большего, полагали, не дано. Вышло: есть большее. Или есть вместо. Но ЧТО? Почему вместо вырожденной энергии мы обнаружили выродков нашего сознания?
Есть древний прием; высказаться-осознать. Уверен, что не получится. И тем не менее должен попытаться. Иначе безумие укоренится, а страх обернется ужасом.
Я попал в детство. Свое детство. Сознание раздвоилось. Я ощущал себя ребенком. Не в эмоциях и речениях, а тем, прошлым. Двадцать лет жизни исчезли. И параллельно видел себя со стороны. Облик соответствовал былому. Жидкие светлые волосики, короткие штанишки, колготки, бактерицидный клей на ободранных локтях... Похож на девочку... Стереофото из семейного альбома...
Мучила важная проблема: смесь вкусных вещей - вкусна ли? Например, ежевичное варенье, пикули и сырое песочное тесто. Или так майонез, лимонный крем, гречневая каша с молоком. Странный был ребенок; любил каши. Смешать бы все в тазу! И есть ложкой. Останавливало одно: таз спрятан у мамы. Пахло ванильным мороженым.
Глубокомыслие отпустило; встретился с приятелями. Идиотизм заключался в следующем: м о е детство, вернувшееся в абсолютном вакууме, пересеклось с детством экипажа. Не знал я никого из них двадцать лет назад, вот беда! Познакомились на отборе. И детских фотографий не видел в жизни. Перед возвращением на Землю - когда обменивались "выродками" - описал каждого, каким лицезрел "во сне". Подтвердили. Их изумление - выше моего: сходство-до малейших деталей. И образ мыслей подобен. Насколько помнят себя.
Я впал в детство. Допускаю. Правильнее: "меня впали". Нечто воздействовало на мозг, высвобождая воспоминания. Бред, по сути своей: вокруг пустота. Но возьмем как гипотезу. А память шести человек - как в мою влезла? Семь ниточек, ведущих в полузабытое прошлое - неповторимое, у каждого свое и посторонним неведомое,- к а к сплелись?
Сидели рядком на скамеечке. Чинно, степенно-благовоспитанные детишки. Ногами болтали, рассуждали. Кто в носу ковырял, кто ногти грыз, кто укус комариный расчесывал. Дружки - любой скажет. А подружиться им - через двадцать лет!
Командир - вихрастый, штаны на помочах старомодных - вперехлест, гольфы сползли, настроен воинственно: чуть что - соседа локтем в бок.
Помощник-анемичный, вялый. Зовут "дистрофиком". Кожа тонка: на шее все жилки видно. Почти прозрачный. Спорить не любит и не хочет, но приходится: компания втянула в дискуссию. Физик-конопатый до умопомрачения. За веснушками лица не видно. Огненные волосы не во все стороны, как у рыжих обыкновенно, а напротив-аккуратной челочкой. Вожак-Командир, но и этот из лидеров, за чужое верховодительство отчаянно переживает. Потому и любое слово - главарю наперекор.
Психолог - из тех, что в школе становятся круглыми отличниками и занудами. Все знает, но снисходительно молчит, если скажет что - обязательно проверенное и в точку. Таких родители с трех лет "по-взрослому" одевают, а с пяти уже на коррекцию зрения водят: читают все, что под руку попадается, даже кулинарные книги.
Техник меньше всех ростом, потому и ехиден. Нос острый, как у лисы, глаза - щелочки, рот от уха до уха. Первый подпевала Командира. Тот ему брезгливо потворствует, остальные - и я в том числе, не тот, который смотрит со стороны, а тот, что сидит на лавочке третьим справа,- ненавидят. В начальной школе потенциальный ябеда и подхалим. Лупить будут нещадно.
Наконец, Навигатор - "вещь в себе". Отрешен, суров, словно наперед известно: через пару десятков лет быть ему "звездным штурманом". Одна из редких натур: в цели жизни уверен с малолетства, идет к ней упорно и добивается максимального. Знает все о типах космических кораблей, о трехмерных лоциях, о системе координат в пространстве, любой разговор сводит к "эклиптике", "космовекторам". Любимое присловье: "Эх, суперсвет бы!" Как в воду смотрит: в числе первых окажется, кто пространство перехитрит.
А дебаты у нас нешуточные: спорим, какая игра лучше.
- Конструктор!- выкрикивает Физик, стремясь к приоритету.
- Смотря какой конструктор,- важно и снисходительно цедит Командир. - Конструкторы разные бывают.
- "Построй сам",- хихикает Техник.- Кубики. Робя, рыжий в кубики до сих пор играет!
- У-у, лиса!- Физик гневно потрясает кулачками.- И не кубики вовсе - аналоговый на микротриггерах! Мне такой конструктор отец подарил. С полиэкраном!
Командир ощущает потребность в возврате инициативы.
- Хлам!- бросает он.- Ясли... "Живой мир"-это вещь. Нацепил шлем и крути ручки. Хошь - в космосе летишь, хошь - в джунглях крадешься. Не то что твои "тригры-мигры"!
- Хлам?!- глаза Физика стекленеют.- Да ты сам знаешь кто? Спор грозит баталией. Выступаю я:
- Кончай, братцы! Тебе-то, рыжему-то. А я технические игры не люблю. Вот в "пришельцев" сыграть бы! Айда, а? Дистрофик водить будет. Он все равно прятаться не умеет, уши за парсек видны. Пусть "Центр" охраняет. Чур, я в дальнем патруле! Дистрофик багровеет. "Лиса" опять скалится.
- Прише-е-ельцы,- тянет он, опасливо косясь на командира.- Ты еще "индейцев" предложи. Ща луки сделаем, стрел наломаем. Возня одна...
- Ты сам-то, "лиса-морда коса", во что играешь? Небось ни во что!
- Я... это... я тоже "живой мир" люблю. Особенно "оверсан". Солнце очень красиво можно вообразить... Командир благосклонно кивает. Мы с Физиком орем нараспев:
- Лиса - подлиза! Лиса - подлиза!- и на ходу сочиняем, смело круша стереотипы женского и мужского рода:
- Лиса - болван. Захотел "оверсан". Полетишь башкою вниз, Потому что ты - подлиз!
- Дистрофик, а ты что скажешь? - Это вступает Командир. Оппозиция наша ему не нравится. У Психолога же и спрашивать нечего. Заранее знаем: скажет "шахматы", или "литературная викторина", или "герои любимых книг" - что-нибудь в таком духе.
- Я? - Дистрофик смущается и краснеет снова.- Я, ребят, так... ничего.. Я лото люблю. Мы с папкой и мамой часто в него играем. Хорошая игра, не верите?
- Чо-то ? - Лиса скатывается со скамейки. Хохочет. Но продолжать не смеет: натыкается на грозный взгляд Навигатора.
- Не трожь его! Слышь? А ты, старшой, тоже мне!- накидывается Навигатор на Командира.- Дал бы лисе по шее, чтоб не вонял. Лото - хорошая игра. И "Живые картины" хорошая. И конструктор у Рыжего ничего себе. А вот у меня мечта,- он задумчиво вскидывает глаза,- "Лабиринт-ловушку" заиметь!
- Какую "ловушку"? - удивляются все.- Мы про такое и не слыхали.
- Это новая игра. Я только сегодня узнал. Значит, во-от такая головизионная рамка. В ней вырастает трехмерный лабиринт. И внизу пять "зайчиков" горят. Ну и пятнадцать рычажков, само собой. Надо зайчиков по лабиринту провести всех одновременно, а потом их в особую ловушку загнать. Если загонишь - лабиринт пропадает, и появляется сногсшибательная головизия, всякий раз новая. А если хоть одним "зайчиком" за светоплоскость заденешь, все пять назад возвращаются.
- Вот это да!- выдыхаем мы с шумом. Замолкаем: каждый разрабатывает план, чего бы такое дома сделать, чтобы отец за это "ловушку" принес...
И все кончается. Мир детства ужимается до кают-компании Корабля. На хронометре - расчетное время. Минута. Вокруг - остолбенелые лица экипажа.
Сначала думал: мы все в детстве побывали. И каждый самим собой был. Потом - нет. "Сны" у всех индивидуальные оказались. Я один такой "счастливый". Не только на двадцать лет "помолодел" в ту минуту, но и в мозги прочим умудрился залезть. Знать бы- КАК!
Бросился к приборам. И после того, что было, даже не удивился. Все работает нормально, однако стопорные "дубли" - те, что на показаниях в момент эксперимента должны стоять,- словно взбесились. Математический реактор - нуль. Малый реактор - нуль. Абсолютное смещение-нуль. Это еще можно понять. Но и относительное - тоже нуль. Будто вся Вселенная на ту самую минуту застыла! Полевая защита: "дубль-стопор" сломался! И наконец, ручной калькулятор - наш "суперабак" - САМ ПРИШЕЛ В ДВИЖЕНИЕ. Я поиграл шариками, требуя конечный результат. Ответ-бесконечность! Но бесконечность ЧЕГО?!! Вот и выговорился..."
В памяти еще раз возвращаюсь к смерти Психолога. Смерть эта подействовала на меня ужасно. Как-то не привыкли мы, чтобы люди вот так просто умирали. Ведь совсем молодой был, тренированный мужчина. Испытанный всевозможными тестами и отобранный после тщательнейшего медицинского отсева. И вдруг кровоизлияние в мозг... Я ведь и сам рвался в эксперимент: тогда еще, когда группа только формировалась. Казалось: по всем статьям подходил, по здоровью тем более. И надо же было им найти невинную отроческую тахикардию! Моментально категорический отказ. И многочисленные ряды "отсеянных" стали на одного человека больше. А друг мой Психолог попал. И... пропал...
Как же это расценивать? Мне повезло? Или все-таки ему? Мне, который по причине чрезмерной детской активности - нежеланной причине!- остался жить? Или ему, который, хотя и умер, успел побывать на грани Неведомого?
Я возвращался на вылеченной "квадриге" домой. В пути у меня еще не возникала идея самому принять участие в разгадке тайны: полагал, что и без моей скромной персоны найдется немало пытливых умов. Но двух вещей не знал я тогда: во-первых, что фонна Психолога мне адресована будет, а во-вторых, новой, более ужасной, чем предыдущие, вести.
Я не успел войти домой, как тут же включился головизор. Короткая заставка передачи "Хроника", тревожный музыкальный сигнал, и диктор передает экстренное сообщение:
1 2 3 4 5 6