Видения из кошмарных снов, обретающие плоть! Раньше ему много раз снился Логэлли. Да что там говорить, ему снились и другие сны, не менее жуткие. И что, теперь ему придется встречаться со всеми своими кошмарами? Зачем? Чтобы позабавить своих тюремщиц, чтобы подтвердить их убежденность в том, что у человека не хватит сил бросить вызов им, повелительницам иллюзий?
Откуда они узнали, каких снов он боялся? Или он сам создал и актера, и сцену, спроецировав свои старые страхи на этот туман, как трехмерный проектор показывает трехмерные фильмы?
Истинный сон… Может, это блуждание в тумане — тоже сон? Сон во сне… Шэнн взялся за голову. Он был потрясен, сбит с толку… Только старая упрямая решимость удерживала юношу от паники. Нет, в следующий раз он встретит любой воскрешенный сон во всеоружии.
Теперь он шел медленно, прислушиваясь к каждому звуку, который мог бы предвещать возникновение новой иллюзии. Он пытался сообразить, какие еще кошмары выйдут ему навстречу. Но Шэнн еще не подозревал, что сны бывают не только страшными. Ожидая встречи со старыми страхами, он столкнулся с совершенно другим чувством.
В воздухе послышался легкий трепет крыльев, тонкий мелодичный крик, который отозвался в самом сердце Шэнна. И не успев ничего подумать, он протянул руку и просвистел две ноты, которые его губы вспомнили быстрее, чем разум. И чудесное существо, выпорхнувшее из тумана в его подставленные руки, напомнило ему о другой, тоже давно забытой боли. Новое создание летело неровно, когда-то одно из великолепных ярких цветных крыльев было сломано и срослось криво. Но тем не менее — сириф уселся в ладони Шэнна и посмотрел на него с той же искренней любовью и доверием.
— Трэв! Трэв! — Шэнн баюкал крошечное существо в ладонях, с любовью поглаживая покрытое перьями тельце, изогнутый хохолок на гордо вскинутой голове, чувствуя шелковое прикосновение крошечных коготков.
Шэнн сел на песок, с трудом переводя дыхание. Трэв — снова Трэв! Чудо, на которое он никогда не надеялся, это неожиданное воскрешение наполнило его невыносимым счастьем, которое по-своему приносило боль, но не такую боль, как от плети Логэлли. Это была сладкая боль любви, а не страха и ненависти.
Плеть Логэлли…
Шэнна затрясло. Трэв протянул крошечную лапку к лицу человека, тихо и нежно вскрикнул, умолял, чтобы Шэнн вспомнил его, чтобы защитил, чтобы он снова стал частью жизни юноши.
Трэв! Как же он сможет снова отправить Трэва в небытие, как ему набраться духу, чтобы развеять еще одно раздирающее сердце воспоминание? Трэв был единственным существом в мире, которое Шэнн любил всем сердцем, без остатка, и он отвечал Шэнну преданностью в сто раз большей, чем можно ожидать от такого крошечного создания.
— Трэв! — прошептал Шэнн последний раз. Затем он собрал все свои силы, чтобы отбить эту вторую, куда более тонкую атаку. С той же болью, которую он испытал много лет назад, Шэнн решительно вызвал в памяти горькие картины: вот он сидит, так же баюкая изувеченную зверюшку, которая умерла в мучениях. Он не в силах был облегчить страдания друга, и сам испытывал такую же, если не большую боль. И хуже всего было грызущее его сомнение. Что, если бы он не стал вспоминать об этом? Вдруг Трэв остался бы с ним, живой и невредимый, по крайней мере, на какое-то время.
Шэнн спрятал в опустевших ладонях лицо. Видеть, как рассеивается ночной кошмар, после того, как ты посмотрел ему прямо в лицо — одно дело. И совсем другое, когда ты должен отбросить райский сон. Это было больно… очень больно. Наконец Шэнн поднялся. Он чувствовал себя опустошенным и усталым.
А затем он снова услышал — нет, не шорох шагов по песку, и не пение давно умершего сирифа — он услышал человеческий голос, то затихавший, то становившийся громче. Не пение, и не декламация, а что-то посерединке. Шэнн остановился, копаясь в своей израненной памяти, пытаясь вспомнить, что это.
Но как он ни припоминал события прошлого, этот голос там не звучал. Юноша повернулся на звук, полный тупой решимости быстро покончить и с этой тенью, звавшей его. Но хотя он быстро шел вперед, голос почему-то не приближался. И он никак не мог понять, что именно напевает голос. Пение то и дело прерывалось паузами, и Шэнну показалось, что его спутник по несчастью не в лучшей форме — пока он блуждал в тумане в поисках голоса, неизвестно откуда в нем опять появилась уверенность, что это такой же заблудившийся в тумане, как и он.
Очевидно, он завернул за какой-то невидимый угол в тумане, потому что пение стало громче, и теперь он даже узнал слова:
… где дует ветер меж миров И звезды светят в темноте.
Пока струится в жилах кровь, Мы силой разума…
Голос был хриплым, срывающимся, слова перебивались хриплыми вдохами, словно заклинание, повторявшееся раз за разом, чтобы спастись от безумия, чтобы сохранить хоть какую-то связь с реальностью. Сообразив это, Шэнн замедлил шаг. Теперь он был уверен — это не из его памяти.
… а ветер дует меж миров, И звезды светят в те… мно…
Хриплый голос затих, словно заводная игрушка, у которой кончился завод. Шэнн снова зашагал быстрее, услышав между слов безмолвный крик о помощи.
Туман вновь разошелся в стороны, образовав открытое пространство. На песке сидел человек. Его кулаки были погружены в песок, покрасневшие глаза уставились в одну точку, тело раскачивалось в ритм с усталой песней.
… в те-мно-тее…
— Торвальд! — Шэнн бросился на колени рядом с ним. Их последнее расставание мгновенно забылось, когда он увидел, в каком состоянии офицер.
Торвальд не прекратил раскачиваться, но голова неестественно прямо повернулась к Шэнну, глаза с заметным усилием сфокусировались на нем. Затем напряженные черты лица немного расслабились и Торвальд мягко рассмеялся.
— Гарт!
Шэнн вздрогнул, но не стал возражать.
— Ты все-таки заработал первый класс, мальчик мой! Я был уверен, что ты сможешь. Пара замечаний в личном деле — пустяки. Их можно и стереть, если постараться. Торвальды всегда служили в Разведке. Наш отец гордился бы тобой.
Голос Торвальда неожиданно стих, улыбка пропала, в серых глазах мелькнуло какое-то новое чувство. Неожиданно он бросился на Шэнна, руки вцепились в глотку юноши, офицер повалил его на песок, и Лэнти обнаружил, что ему придется сражаться с безумцем не на жизнь, а на смерть.
Поэтому он применил один приемчик, которому научился на Свалках, и противник, охнув, сложился пополам, отпустив юношу. Шэнн придавил Торвальда коленом в спину, и прижал его руки к земле, невзирая на сопротивление. Затем, лихорадочно хватая воздух, попытался найти в товарище хоть крупинку разума:
— Торвальд! Я Лэнти! Лэнти! — его крик эхом отдался из тумана, как нечеловеческий вопль.
— Лэнти? Нет, ты Трог! Лэнти… Трог… убил моего брата! Фонтан песка вылетел из-под уткнувшегося в землю лица Торвальда. Но офицер больше не сопротивлялся и Шэнн решил, что тот сейчас потеряет сознание.
Он ослабил хватку и перевернул офицера на спину. Торвальд безвольно перекатился. Его лицо покрывал песок, он набился в волосы, прилип к губам. Шэнн осторожно смахнул грязь с лица офицера. Тот медленно открыл глаза и посмотрел на юношу неузнающим взглядом.
— Ты жив, — выдавил он. — А Гарт мертв. Ты тоже должен был умереть.
Шэнн отодвинулся назад, отряхивая песок с ладоней. Его покоробила такая открытая враждебность. Но злое обвинение в глазах офицера мгновенно исчезло. Он поморгал, и его лицо осветилось.
— Лэнти!
Можно было подумать, что юноша только что появился.
— Что ты здесь делаешь?
Шэнн подтянул пояс.
— То же, что и ты, — он неприязненно покосился на офицера. — Брожу в тумане, ищу выход.
Торвальд сел, оглядываясь на стену тумана, окружавшую их. Затем он протянул руку и потрогал Шэнна за локоть.
— Ты настоящий, — усмехнулся он, и в его голосе отразилось настоящее тепло.
— Не обольщайтесь, — не унимался Шэнн. — Нереальное здесь может оказаться еще каким реальным. Видите? Он продемонстрировал рубец на плече. Торвалед кивнул.
— Да… Мастера иллюзии, — пробормотал он.
— Мастерицы, — поправил Шэнн. — Этим заведением заправляет компания ведьмочек.
— Ведьмы? Ты видел их? Где? И… кто они? — в голосе Торвальда зазвучали прежние жесткие нотки.
— Женщины, которые могут творить невозможное. Я думаю, этого достаточно, чтобы заслужить имя ведьм. Одна из них пыталась захватить меня на острове. Я устроил ловушку и поймал ее, но потом она каким-то образом забросила меня… — и Шэнн кратко описал цепь событий, начиная от неожиданного пробуждения в туннеле, и кончая тем, как он попал в этот мир тумана.
Торвальд жадно слушал. Когда рассказ был окончен, офицер потер лицо руками, смахивая остатки песка.
— По крайней мере, ты знаешь, кто они такие, и знаешь, как ты попал сюда. Я даже этого не помню. Все, что я помню — это как я лег спать на острове, а проснулся уже здесь!
Шэнн покосился на Торвальда и понял, что тот говорит правду. Судя по тому, как он пытался прибить Шэнна в лагуне, он действительно может ничего не помнить. Офицер уже тогда находился под контролем ведьм. Он быстро пересказал Торвальду свои похождения на острове, и тот был явно ошарашен рассказом, даже не делая попыток оспорить сведения Шэнна.
— Они просто взяли меня! — понизив голос, хрипло выдохнул он. — Но зачем? И почему мы здесь? Это что, тюрьма?
Шэнн покачал головой.
— Я думаю, что это, — тут он обвел рукой зеленые стены, подразумевая все, что находится внутри и снаружи, — какоето испьпание. Эти сны… Незадолго до того, как я увидел тебя, я думал, что я вовсе не здесь, что все это мне снится. Но потом я все-таки нашел тебя.
Торвальд понял.
— Так ведь и это может быть встреча во сне. Откуда нам знать?
Офицер помолчал. Потом, заметно смущаясь, спросил:
— И… ты встретил здесь кого-нибудь?
— Да, — Шэнну не хотелось говорить на эту тему.
— Людей из твоего прошлого?
— Да, — снова Шэнн не стал уточнять.
— И я тоже.
Торвальд помрачнел, очевидно, его встречи в тумане были не менее неприятными, чем у Шэнна.
— Значит, мы сами запускаем эти галлюцинации. Но теперь, кажется, мы можем не обращать на них внимания.
— Почему?
— Ну, видишь ли, если эти призраки рождаются из нашей памяти, то ведь вместе мы пережили не так уж много страшного — Трог у разбитой ракеты, или этот пес в горах. Если мы увидим что-нибудь подобное, мы сразу поймем, что это. С другой стороны, если мы будем держаться вместе, и один из нас увидит что-то, чего не увидит другой, то… одно это развеет призрак.
В этом имелся смысл. Шэнн помог офицеру подняться.
— Я оказался лучшим подопытным животным, чем ты, — с иронией заметил Торвальд. — Они взяли меня с первого захода.
— Но у тебя был диск, — возразил Шэнн. — Может быть, это линза, в которой они фокусируют свою силу, которой заставляют нас превращаться в дрессированных зверей.
— Может быть! — Торвальд вынул из-за пазухи тряпку с костяной монетой. — А диск у меня и до сих пор с собой. Однако разворачивать его офицер не стал.
— Ну? — он вопросительно посмотрел на зеленую стену. — Куда теперь?
Шэнн пожал плечами. Он уже давным-давно потерял всякую ориентацию. С тех пор, как юноша вошел в туман, он, наверное, намотал уже немало кругов. Затем он показал на сверток в руках Торвальда.
— А почему бы не бросить его? — спросил он. — Орел, значит, идем прямо, — Шэнн ткнул вперед, — решка, значит, движемся направо кругом.
На губах Торвальда возникла ответная улыбка.
— Правда, чем не проводник? Так и поступим.
Он развернул тряпку и ловким щелчком подбросил диск в воздух, совсем как младшая ведьма, когда щелкала по дну чаши, выбрасывая из нее иглы.
Монетка подлетела вверх, закружилась, но — тут они оба разинули рты от удивления — не упала обратно на песок. Она просто вертелась, все быстрее и быстрее, пока не стала похожей на маленький шарик. И этот шарик потерял свой белый цвет, засветившись зеленью. Когда зеленый свет стал слишком ярким для глаз людей, миниатюрное солнце качнулось вправо, и полетело по прямой линии сквозь туман.
Со сдавленным криком Торвальд рванулся следом, Шэнн за ним. Теперь они бежали в туманном туннеле, еле успевая за мчащейся монетой. Они бежали и бежали, выбиваясь из сил, не имея ни малейшего понятия, куда они направляются. Но оба надеялись, что наконец нашли проводника из этого запутанного места обратно в нормальный мир, где они смогут на равных встретиться с теми, кто отправил их сюда.
ПОБЕГ
— Там что-то впереди! — Торвальд, не сбавляя темпа, бежал за ярким зеленым светлячком. Земляне боялись потерять проводника, отстать от него. Они были уверены, что летящий диск выведет их из тумана, и эта уверенность росла с каждой секундой.
Впереди, за завесой тумана, появилось темное неподвижное пятно, и именно к этой неясной тени вел их диск. Туман раздался в стороны, очертания пятна стали яснее — что-то огромное, черное, раза в четыре, а то и пять выше Торвальда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Откуда они узнали, каких снов он боялся? Или он сам создал и актера, и сцену, спроецировав свои старые страхи на этот туман, как трехмерный проектор показывает трехмерные фильмы?
Истинный сон… Может, это блуждание в тумане — тоже сон? Сон во сне… Шэнн взялся за голову. Он был потрясен, сбит с толку… Только старая упрямая решимость удерживала юношу от паники. Нет, в следующий раз он встретит любой воскрешенный сон во всеоружии.
Теперь он шел медленно, прислушиваясь к каждому звуку, который мог бы предвещать возникновение новой иллюзии. Он пытался сообразить, какие еще кошмары выйдут ему навстречу. Но Шэнн еще не подозревал, что сны бывают не только страшными. Ожидая встречи со старыми страхами, он столкнулся с совершенно другим чувством.
В воздухе послышался легкий трепет крыльев, тонкий мелодичный крик, который отозвался в самом сердце Шэнна. И не успев ничего подумать, он протянул руку и просвистел две ноты, которые его губы вспомнили быстрее, чем разум. И чудесное существо, выпорхнувшее из тумана в его подставленные руки, напомнило ему о другой, тоже давно забытой боли. Новое создание летело неровно, когда-то одно из великолепных ярких цветных крыльев было сломано и срослось криво. Но тем не менее — сириф уселся в ладони Шэнна и посмотрел на него с той же искренней любовью и доверием.
— Трэв! Трэв! — Шэнн баюкал крошечное существо в ладонях, с любовью поглаживая покрытое перьями тельце, изогнутый хохолок на гордо вскинутой голове, чувствуя шелковое прикосновение крошечных коготков.
Шэнн сел на песок, с трудом переводя дыхание. Трэв — снова Трэв! Чудо, на которое он никогда не надеялся, это неожиданное воскрешение наполнило его невыносимым счастьем, которое по-своему приносило боль, но не такую боль, как от плети Логэлли. Это была сладкая боль любви, а не страха и ненависти.
Плеть Логэлли…
Шэнна затрясло. Трэв протянул крошечную лапку к лицу человека, тихо и нежно вскрикнул, умолял, чтобы Шэнн вспомнил его, чтобы защитил, чтобы он снова стал частью жизни юноши.
Трэв! Как же он сможет снова отправить Трэва в небытие, как ему набраться духу, чтобы развеять еще одно раздирающее сердце воспоминание? Трэв был единственным существом в мире, которое Шэнн любил всем сердцем, без остатка, и он отвечал Шэнну преданностью в сто раз большей, чем можно ожидать от такого крошечного создания.
— Трэв! — прошептал Шэнн последний раз. Затем он собрал все свои силы, чтобы отбить эту вторую, куда более тонкую атаку. С той же болью, которую он испытал много лет назад, Шэнн решительно вызвал в памяти горькие картины: вот он сидит, так же баюкая изувеченную зверюшку, которая умерла в мучениях. Он не в силах был облегчить страдания друга, и сам испытывал такую же, если не большую боль. И хуже всего было грызущее его сомнение. Что, если бы он не стал вспоминать об этом? Вдруг Трэв остался бы с ним, живой и невредимый, по крайней мере, на какое-то время.
Шэнн спрятал в опустевших ладонях лицо. Видеть, как рассеивается ночной кошмар, после того, как ты посмотрел ему прямо в лицо — одно дело. И совсем другое, когда ты должен отбросить райский сон. Это было больно… очень больно. Наконец Шэнн поднялся. Он чувствовал себя опустошенным и усталым.
А затем он снова услышал — нет, не шорох шагов по песку, и не пение давно умершего сирифа — он услышал человеческий голос, то затихавший, то становившийся громче. Не пение, и не декламация, а что-то посерединке. Шэнн остановился, копаясь в своей израненной памяти, пытаясь вспомнить, что это.
Но как он ни припоминал события прошлого, этот голос там не звучал. Юноша повернулся на звук, полный тупой решимости быстро покончить и с этой тенью, звавшей его. Но хотя он быстро шел вперед, голос почему-то не приближался. И он никак не мог понять, что именно напевает голос. Пение то и дело прерывалось паузами, и Шэнну показалось, что его спутник по несчастью не в лучшей форме — пока он блуждал в тумане в поисках голоса, неизвестно откуда в нем опять появилась уверенность, что это такой же заблудившийся в тумане, как и он.
Очевидно, он завернул за какой-то невидимый угол в тумане, потому что пение стало громче, и теперь он даже узнал слова:
… где дует ветер меж миров И звезды светят в темноте.
Пока струится в жилах кровь, Мы силой разума…
Голос был хриплым, срывающимся, слова перебивались хриплыми вдохами, словно заклинание, повторявшееся раз за разом, чтобы спастись от безумия, чтобы сохранить хоть какую-то связь с реальностью. Сообразив это, Шэнн замедлил шаг. Теперь он был уверен — это не из его памяти.
… а ветер дует меж миров, И звезды светят в те… мно…
Хриплый голос затих, словно заводная игрушка, у которой кончился завод. Шэнн снова зашагал быстрее, услышав между слов безмолвный крик о помощи.
Туман вновь разошелся в стороны, образовав открытое пространство. На песке сидел человек. Его кулаки были погружены в песок, покрасневшие глаза уставились в одну точку, тело раскачивалось в ритм с усталой песней.
… в те-мно-тее…
— Торвальд! — Шэнн бросился на колени рядом с ним. Их последнее расставание мгновенно забылось, когда он увидел, в каком состоянии офицер.
Торвальд не прекратил раскачиваться, но голова неестественно прямо повернулась к Шэнну, глаза с заметным усилием сфокусировались на нем. Затем напряженные черты лица немного расслабились и Торвальд мягко рассмеялся.
— Гарт!
Шэнн вздрогнул, но не стал возражать.
— Ты все-таки заработал первый класс, мальчик мой! Я был уверен, что ты сможешь. Пара замечаний в личном деле — пустяки. Их можно и стереть, если постараться. Торвальды всегда служили в Разведке. Наш отец гордился бы тобой.
Голос Торвальда неожиданно стих, улыбка пропала, в серых глазах мелькнуло какое-то новое чувство. Неожиданно он бросился на Шэнна, руки вцепились в глотку юноши, офицер повалил его на песок, и Лэнти обнаружил, что ему придется сражаться с безумцем не на жизнь, а на смерть.
Поэтому он применил один приемчик, которому научился на Свалках, и противник, охнув, сложился пополам, отпустив юношу. Шэнн придавил Торвальда коленом в спину, и прижал его руки к земле, невзирая на сопротивление. Затем, лихорадочно хватая воздух, попытался найти в товарище хоть крупинку разума:
— Торвальд! Я Лэнти! Лэнти! — его крик эхом отдался из тумана, как нечеловеческий вопль.
— Лэнти? Нет, ты Трог! Лэнти… Трог… убил моего брата! Фонтан песка вылетел из-под уткнувшегося в землю лица Торвальда. Но офицер больше не сопротивлялся и Шэнн решил, что тот сейчас потеряет сознание.
Он ослабил хватку и перевернул офицера на спину. Торвальд безвольно перекатился. Его лицо покрывал песок, он набился в волосы, прилип к губам. Шэнн осторожно смахнул грязь с лица офицера. Тот медленно открыл глаза и посмотрел на юношу неузнающим взглядом.
— Ты жив, — выдавил он. — А Гарт мертв. Ты тоже должен был умереть.
Шэнн отодвинулся назад, отряхивая песок с ладоней. Его покоробила такая открытая враждебность. Но злое обвинение в глазах офицера мгновенно исчезло. Он поморгал, и его лицо осветилось.
— Лэнти!
Можно было подумать, что юноша только что появился.
— Что ты здесь делаешь?
Шэнн подтянул пояс.
— То же, что и ты, — он неприязненно покосился на офицера. — Брожу в тумане, ищу выход.
Торвальд сел, оглядываясь на стену тумана, окружавшую их. Затем он протянул руку и потрогал Шэнна за локоть.
— Ты настоящий, — усмехнулся он, и в его голосе отразилось настоящее тепло.
— Не обольщайтесь, — не унимался Шэнн. — Нереальное здесь может оказаться еще каким реальным. Видите? Он продемонстрировал рубец на плече. Торвалед кивнул.
— Да… Мастера иллюзии, — пробормотал он.
— Мастерицы, — поправил Шэнн. — Этим заведением заправляет компания ведьмочек.
— Ведьмы? Ты видел их? Где? И… кто они? — в голосе Торвальда зазвучали прежние жесткие нотки.
— Женщины, которые могут творить невозможное. Я думаю, этого достаточно, чтобы заслужить имя ведьм. Одна из них пыталась захватить меня на острове. Я устроил ловушку и поймал ее, но потом она каким-то образом забросила меня… — и Шэнн кратко описал цепь событий, начиная от неожиданного пробуждения в туннеле, и кончая тем, как он попал в этот мир тумана.
Торвальд жадно слушал. Когда рассказ был окончен, офицер потер лицо руками, смахивая остатки песка.
— По крайней мере, ты знаешь, кто они такие, и знаешь, как ты попал сюда. Я даже этого не помню. Все, что я помню — это как я лег спать на острове, а проснулся уже здесь!
Шэнн покосился на Торвальда и понял, что тот говорит правду. Судя по тому, как он пытался прибить Шэнна в лагуне, он действительно может ничего не помнить. Офицер уже тогда находился под контролем ведьм. Он быстро пересказал Торвальду свои похождения на острове, и тот был явно ошарашен рассказом, даже не делая попыток оспорить сведения Шэнна.
— Они просто взяли меня! — понизив голос, хрипло выдохнул он. — Но зачем? И почему мы здесь? Это что, тюрьма?
Шэнн покачал головой.
— Я думаю, что это, — тут он обвел рукой зеленые стены, подразумевая все, что находится внутри и снаружи, — какоето испьпание. Эти сны… Незадолго до того, как я увидел тебя, я думал, что я вовсе не здесь, что все это мне снится. Но потом я все-таки нашел тебя.
Торвальд понял.
— Так ведь и это может быть встреча во сне. Откуда нам знать?
Офицер помолчал. Потом, заметно смущаясь, спросил:
— И… ты встретил здесь кого-нибудь?
— Да, — Шэнну не хотелось говорить на эту тему.
— Людей из твоего прошлого?
— Да, — снова Шэнн не стал уточнять.
— И я тоже.
Торвальд помрачнел, очевидно, его встречи в тумане были не менее неприятными, чем у Шэнна.
— Значит, мы сами запускаем эти галлюцинации. Но теперь, кажется, мы можем не обращать на них внимания.
— Почему?
— Ну, видишь ли, если эти призраки рождаются из нашей памяти, то ведь вместе мы пережили не так уж много страшного — Трог у разбитой ракеты, или этот пес в горах. Если мы увидим что-нибудь подобное, мы сразу поймем, что это. С другой стороны, если мы будем держаться вместе, и один из нас увидит что-то, чего не увидит другой, то… одно это развеет призрак.
В этом имелся смысл. Шэнн помог офицеру подняться.
— Я оказался лучшим подопытным животным, чем ты, — с иронией заметил Торвальд. — Они взяли меня с первого захода.
— Но у тебя был диск, — возразил Шэнн. — Может быть, это линза, в которой они фокусируют свою силу, которой заставляют нас превращаться в дрессированных зверей.
— Может быть! — Торвальд вынул из-за пазухи тряпку с костяной монетой. — А диск у меня и до сих пор с собой. Однако разворачивать его офицер не стал.
— Ну? — он вопросительно посмотрел на зеленую стену. — Куда теперь?
Шэнн пожал плечами. Он уже давным-давно потерял всякую ориентацию. С тех пор, как юноша вошел в туман, он, наверное, намотал уже немало кругов. Затем он показал на сверток в руках Торвальда.
— А почему бы не бросить его? — спросил он. — Орел, значит, идем прямо, — Шэнн ткнул вперед, — решка, значит, движемся направо кругом.
На губах Торвальда возникла ответная улыбка.
— Правда, чем не проводник? Так и поступим.
Он развернул тряпку и ловким щелчком подбросил диск в воздух, совсем как младшая ведьма, когда щелкала по дну чаши, выбрасывая из нее иглы.
Монетка подлетела вверх, закружилась, но — тут они оба разинули рты от удивления — не упала обратно на песок. Она просто вертелась, все быстрее и быстрее, пока не стала похожей на маленький шарик. И этот шарик потерял свой белый цвет, засветившись зеленью. Когда зеленый свет стал слишком ярким для глаз людей, миниатюрное солнце качнулось вправо, и полетело по прямой линии сквозь туман.
Со сдавленным криком Торвальд рванулся следом, Шэнн за ним. Теперь они бежали в туманном туннеле, еле успевая за мчащейся монетой. Они бежали и бежали, выбиваясь из сил, не имея ни малейшего понятия, куда они направляются. Но оба надеялись, что наконец нашли проводника из этого запутанного места обратно в нормальный мир, где они смогут на равных встретиться с теми, кто отправил их сюда.
ПОБЕГ
— Там что-то впереди! — Торвальд, не сбавляя темпа, бежал за ярким зеленым светлячком. Земляне боялись потерять проводника, отстать от него. Они были уверены, что летящий диск выведет их из тумана, и эта уверенность росла с каждой секундой.
Впереди, за завесой тумана, появилось темное неподвижное пятно, и именно к этой неясной тени вел их диск. Туман раздался в стороны, очертания пятна стали яснее — что-то огромное, черное, раза в четыре, а то и пять выше Торвальда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25