Прометей и огонь — человек, который посмел украсть знания богов и использовать их на благо человечества и вечно страдал за свою дерзость.
Хотя человечество воспользовалось ее плодами. Да, кое-что подтверждает эту теорию, — его оживление росло. — Может быть… всего лишь, может быть… мы узнаем правду!
— Порт заправки давно покинут, — напомнил Тревис. — Может, ничего от их империи и не осталось.
— Ну, что ж, главный порт мы еще не нашли, — Ренфри встал. — Когда доберемся до него — я не стану настаивать, но если мы доживем до конца путешествия, может быть, сумеем и вернуться. Конечно, — он постучал пальцами по косяку двери, — конечно, если сильно повезет.
— Каким образом? — спросил Эш.
— Должен существовать какой-то указатель курса, может, запись на ленте. Когда произведем окончательную посадку, можно будет попытаться запустить корабль в обратном направлении. Но между нами и Землей сотни «если», и мы не должны очень надеяться.
— Еще вот что, — задумчиво добавил Эш к этой слабой надежде. — Я изучал наши находки. Если сумеем прочесть их записи, на некоторых могут оказаться указания по руководству кораблем.
— А где вы найдете Розеттский камень? <Розеттский камень базальтовая плита с параллельным текстом на греческом и древнеегипетском языках, найденная близ города Розетта; дешифровка иероглифического текста Розеттского камня положила начало чтению древнеегипетских иероглифов> возразил Тревис. Он не мог поверить, что возможен хоть один из этих двух выходов. — У нас же никакого общего языкового наследия.
— Разве математика везде не та же самая, независимо от языка? Два плюс два всегда четыре, не так ли? — удивился Росс.
— Покажите мне хоть один символ на этих листах, который хоть отдаленно напоминал бы земные математические знаки, — Ренфри был настроен пессимистично. — Во всяком случае, пока мы в космосе, я не стану вмешиваться в работу механизмов.
Пока мы в космосе. Сколько еще будет продолжаться полет? Второй этап путешествия в никуда показался им гораздо тяжелее первого. Они почему-то были убеждены, что у них только одна цель, что первая же посадка окажется и последней. Но короткая остановка для дозаправки свидетельствовала, что полет предстоит долгий. Единственным способом отмечать время у них оставались часы Ренфри. Эш записывал дни, отсчитывая часы. Прошла неделя после посадки для заправки. Затем еще два дня.
Чувствуя необходимость хоть чем-то заняться, они пытались разгадать загадки корабля. Эш сумел привести в действие рекордер, через который пропускали провод с записью, и тем самым открыл даже не новый мир, а миры.
Монотонная речь, сопровождавшая картины, ничего не говорила землянам. Но сами картины — и какие картины! Трехмерные, цветные, они позволяли заглянуть в непостижимую жизнь сложной цивилизации, расцветшей вокруг многих звезд.
Расы, культуры, и только третья их часть — гуманоиды. Неужели это подлинные записи? Или просто вымысел для развлечения экипажа в долгие часы полета? А может, отчеты о каких-то операциях? Они могли строить любые догадки, глядя на экран маленькой машины.
— Если это был полицейский корабль, и мы видели записи подлинных происшествий, — заметил Ренфри, — тогда у них были проблемы, — он был поглощен зрелищем битвы в каких-то наполовину затонувших джунглях. Враг был представлен белыми амфибиями, обладавшими способностью удлинять части своих тел, заманивая противника в ловушку. — С другой стороны, — продолжал он, — возможно, это всего лишь рассказы типа Поднимем-Дух-Наших-Парней-В-Синем. Откуда нам знать?
— Одна запись, которую я обнаружил сегодня утром, нам лично более интересна, — Эш порылся в плоском контейнере, в котором хранились провода-записи. — Посмотрите-ка, — он вынул провод с записью битвы в джунглях и вставил новую катушку.
И они увидели небо, серое, покрытое густыми облаками. Поверхность усыпана снегом, таким, как на их родной планете. По этой поверхности двигался небольшой отряд в знакомых синих костюмах. Костюмы отчетливо выделялись на серо-белом фоне.
— Тебе что-нибудь это говорит? — спросил Эш у Росса.
Мэрдок склонился вперед, внимательно разглядывая картину.
Их четверо, лысых гуманоидов в синих костюмах. Другой одежды на них нет, и Тревис вспомнил замечание Росса о качествах этого необычного материала. Шлемов на головах нет. Двигаются чужаки осторожно.
Изображение мигнуло и быстро сменилось. Зрители ухе к таким сменам привыкли. Теперь они видели туже самую местность, должно быть, глазами одного из четверых. Картина резко опрокинулась: камеру направили вниз, в долину. Перед ними открылся длинный спуск, и перспектива искажена.
Но не настолько, чтобы скрыть то, что хотел запечатлеть оператор.
Внизу, на плоской равнине, наполовину погруженный в сугробы, лежал один из грузовых кораблей чужаков.
— Не может быть! — удивленно воскликнул Росс.
— Смотри дальше, — сказал Эш.
До корабля далеко. Вокруг него двигались какие-то черные точки. Они перемещались по проложенной в снегу тропе. Ясно, что ею пользовались часто. Изображение снова мелькнуло, появился лед, огромная неясная ледяная стена, поднимавшаяся к серому небу. И прямо к этой стене вела протоптанная тропа.
— Пост красных! Это он! А корабль, — Росс чуть не задыхался, корабль участвовал в рейде против красных!
Последний раз щелкнуло, и экран погас.
— А где остальное? — спросил Росс.
— Ты все видел. Если они и записали что-то еще, на этой катушке продолжения нет, — Эш потрогал цветной ярлычок, прикрепленный к контейнеру, из которого взял запись. — На этикетке ничего соответствующего этому нет.
— Может, красные ответили им? Позже прикончили экипаж. Бактериальная война… — Росс пощелкал выключателем рекордера. — Вероятно, мы этого никогда не узнаем.
И тут над головами, нарушив обычную тишину корабля, раздалось предупреждение из рубки, где находился Ренфри, сам себя назначивший на вахту:
— Корабль готовится к очередному прыжку, приятели. Пристегнитесь! Мне кажется, скоро большой прыжок!
Они заторопились к койкам. Тревис потянул защитные ремни. Что найдут они на этот раз? Еще одну станцию с роботами — или порт, конечную цель полета? Он подготовился выдерживать переход из гиперпространства в нормальное пространство-время, надеясь, что привычка на этот раз сделает испытание легче.
Снова они прошли через переход, отрицающий законы природы и тяжело достающийся и телу, и разуму.
— Впереди солнце, — Тревис, открыв глаза, услышал в коммуникаторе голос Ренфри. — Одна… две… четыре планеты. Мы как будто направляемся ко второй.
Новое ожидание. Новый спуск в атмосфере, возвращение тяжести, вибрация стен и пола. И посадка, на этот раз с легким подпрыгиванием, как будто она не так хорошо контролировалась, как на заправочной станции.
— Это что-то другое… — послышался голос Ренфри. Вид, открывшийся перед ним на экране, словно лишил его дара речи.
Они поднялись в рубку и столпились у окна в новый мир. Должно быть, стояла ночь, но ночь, полная красноватого света, словно далекий пожар бросает в небо отблески своей ярости. И свет этот дрожит, как языки костра.
— Их родная планета? — спросил Росс.
Ренфри, глядя на игру света, ответил, как всегда, весьма осторожно:
— Не знаю. Просто не знаю.
— Попробуем взглянуть из люка, — Эш снова принял на себя руководство.
— Может быть, вулкан, — предположил Тревис, вспомнив свой опыт в доисторическом мире.
— Нет, не думаю. Я только одно могу вспомнить…
— Знаю, — Росс уже начал спуск по лестнице. — Северное сияние!
Глава 10
Шахматная доска порта заправочной станции, ее необычная архитектура это поражало, но все же вмещалось в пределы понимания землян. Но здесь Тревис смотрел в раскрытый люк — самые фантастические сны обрели здесь реальное воплощение.
Вдоль горизонта играли красные языки света, заполняя четверть неба, поднимаясь к зениту. Звезды бледнели в этом свете, мерк и свет луны, в три раза большей по размеру, чем спутник их родной планеты.
От корабля уходила потрескавшаяся, взгорбленная, некогда ровная поверхность посадочного поля. В воздухе слышался слабый треск, он не имел определенного источника. Как будто атмосферные электрические разряды. От красных бликов везде бродили мрачные тени.
— Воздух годится, — Ренфри осторожно снял шлем. Услышав это, остальные последовали его примеру. Воздух сухой, как ветер пустыни.
— Там какие-то здания — в том направлении, — все повернулись, следуя жесту Росса.
На заправочной станции башни, хоть и полуразрушенные, устремлялись к небу — здесь же здания жались к поверхности, самое высокое из них было не выше корабля-шара. И нигде в красном свете Тревис не видел ничего похожего на растительность. Очевидным была заброшенность порта заправки, но здесь опустошение казалось тревожным, почти угрожающим.
Никто не торопился выйти под это огненное небо, и никто не направлялся к кораблю. Если эта посадка тоже предназначалась для обслуживания корабля, то здесь механизмы не действовали. Наконец земляне снова ушли в корабль и закрыли люк, решив дождаться дня.
— Пустыня… — Тревис сказал это почти про себя, но Эш вопросительно взглянул на него.
— Ты хочешь сказать — там?
— Ощущение в воздухе, — объяснил Тревис. — Научишься узнавать, если проведешь в пустыне большую часть жизни.
— Это конец нашего пути? — снова спросил Росс у Ренфри.
— Не знаю, — все они поднялись в рубку. Техник остановился перед главной панелью. Он хмуро смотрел на нее. Потом неожиданно повернулся к Тревису.
— Ты чувствуешь пустыню. Ну, а я чувствую машины: я прожил с ними большую часть моей жизни. Никаких указаний, что мы снова взлетим. Но у меня есть чувство, что это еще не конец, — он чуть смущенно рассмеялся. Ну, ладно, если вы скажете, что я вижу привидения, я соглашусь.
— Напротив, я настолько с тобой согласен, что даже не собираюсь отходить от корабля, — улыбнулся Эш в ответ. — Может, это еще одна заправка?
— Роботов-то нет, — заметил Росс.
— Они могли выйти из строя и проржаветь много лет назад, — ответил Ренфри. Теперь он как будто пожалел, что высказал свои сомнения.
Наконец они улеглись, но если кто-то и спал, то урывками. Тревис, лежа на мягком матраце, который принимал форму его тела, не испытывал ощущения безопасности — того ощущения, которое испытывал в полете. Теперь за оболочкой, до которой он может дотронуться рукой, лежит неизвестная земля, готовая скорее не приветствовать, а грозить опасностями. Может быть, игра огней на небе, сухой пустынный воздух — все это вызвало у него впечатление, что там не мир, населенный старыми машинами. Нет, там снаружи жизнь, и она ждет.
Должно быть, он задремал, потому что его разбудило прикосновение руки Росса к плечу. Вслед за Мэрдоком он потащился в кают-компанию. Ел молча, но каждый нерв его жилистого тела трепетал в напряжении. Тревис по-прежнему ощущал ожидавшую снаружи опасность.
Они вооружились, прицепили к поясам бластеры чужаков. И вышли на безжалостный солнцепек, такой же грозный, как ночные огни.
Эш прикрыл глаза рукой.
— Попробуйте надеть шлемы, — предложил он. — Возможно, они смягчат блеск.
Он оказался прав. Прозрачный материал шлемов задерживал часть света, и смотреть стало легче.
И Тревис оказался прав, говоря, что они оказались в пустыне. Песок, дюны белого песка, отдельные песчинки жестко блестели, отражая солнечный свет. Для незащищенного глаза это было Просто невыносимо. Пустынная местность не вызывала ни малейшего желания исследовать ее. И все же всегда существует возможность, что какое-то случайное открытие позволить решить задачу возвращения.
— Пойдем туда, — решение принял Эш, опытный исследователь. — Ты останешься здесь, Ренфри, у корабля. При любом признаке того, что корабль оживает, стреляй — на максимуме.
Выстрел из ствола оружия чужаков способен вызвать вспышку голубого пламени, видимую за мили. Путешественники не знали, какова дальность действия коммуникаторов шлема, но в эффективности оружия они были убеждены.
— Сделаю! — Ренфри уже поднимался по лестнице, немного разочарованный тем, что не оказался в числе исследователей.
И вот земляне — Эш в центре и немного впереди, Росс и Тревис по бокам и немного сзади — направились к зданиям. Тревис машинально рассматривал песок под ногами. Он не мог бы сказать, что ищет. Да и не останутся на этом песке следы. Следы! Он оглянулся. Неглубокие впадины, обозначавшие их собственные следы, уже почти неразличимы. Никаких признаков, что кто-то проходил здесь, в этом районе забытой базы, в течение дней, месяцев, лет, поколений.
Но песок не везде. Тревис обошел наклонный блок покрытия поля, за ним образовалось углубление. Тревис поколебался, потом заглянул в него.
Вечером на поле дул ветер; он чувствовал его, выглядывая из люка.
Теперь воздух неподвижен, песок не тревожит даже легчайший ветерок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Хотя человечество воспользовалось ее плодами. Да, кое-что подтверждает эту теорию, — его оживление росло. — Может быть… всего лишь, может быть… мы узнаем правду!
— Порт заправки давно покинут, — напомнил Тревис. — Может, ничего от их империи и не осталось.
— Ну, что ж, главный порт мы еще не нашли, — Ренфри встал. — Когда доберемся до него — я не стану настаивать, но если мы доживем до конца путешествия, может быть, сумеем и вернуться. Конечно, — он постучал пальцами по косяку двери, — конечно, если сильно повезет.
— Каким образом? — спросил Эш.
— Должен существовать какой-то указатель курса, может, запись на ленте. Когда произведем окончательную посадку, можно будет попытаться запустить корабль в обратном направлении. Но между нами и Землей сотни «если», и мы не должны очень надеяться.
— Еще вот что, — задумчиво добавил Эш к этой слабой надежде. — Я изучал наши находки. Если сумеем прочесть их записи, на некоторых могут оказаться указания по руководству кораблем.
— А где вы найдете Розеттский камень? <Розеттский камень базальтовая плита с параллельным текстом на греческом и древнеегипетском языках, найденная близ города Розетта; дешифровка иероглифического текста Розеттского камня положила начало чтению древнеегипетских иероглифов> возразил Тревис. Он не мог поверить, что возможен хоть один из этих двух выходов. — У нас же никакого общего языкового наследия.
— Разве математика везде не та же самая, независимо от языка? Два плюс два всегда четыре, не так ли? — удивился Росс.
— Покажите мне хоть один символ на этих листах, который хоть отдаленно напоминал бы земные математические знаки, — Ренфри был настроен пессимистично. — Во всяком случае, пока мы в космосе, я не стану вмешиваться в работу механизмов.
Пока мы в космосе. Сколько еще будет продолжаться полет? Второй этап путешествия в никуда показался им гораздо тяжелее первого. Они почему-то были убеждены, что у них только одна цель, что первая же посадка окажется и последней. Но короткая остановка для дозаправки свидетельствовала, что полет предстоит долгий. Единственным способом отмечать время у них оставались часы Ренфри. Эш записывал дни, отсчитывая часы. Прошла неделя после посадки для заправки. Затем еще два дня.
Чувствуя необходимость хоть чем-то заняться, они пытались разгадать загадки корабля. Эш сумел привести в действие рекордер, через который пропускали провод с записью, и тем самым открыл даже не новый мир, а миры.
Монотонная речь, сопровождавшая картины, ничего не говорила землянам. Но сами картины — и какие картины! Трехмерные, цветные, они позволяли заглянуть в непостижимую жизнь сложной цивилизации, расцветшей вокруг многих звезд.
Расы, культуры, и только третья их часть — гуманоиды. Неужели это подлинные записи? Или просто вымысел для развлечения экипажа в долгие часы полета? А может, отчеты о каких-то операциях? Они могли строить любые догадки, глядя на экран маленькой машины.
— Если это был полицейский корабль, и мы видели записи подлинных происшествий, — заметил Ренфри, — тогда у них были проблемы, — он был поглощен зрелищем битвы в каких-то наполовину затонувших джунглях. Враг был представлен белыми амфибиями, обладавшими способностью удлинять части своих тел, заманивая противника в ловушку. — С другой стороны, — продолжал он, — возможно, это всего лишь рассказы типа Поднимем-Дух-Наших-Парней-В-Синем. Откуда нам знать?
— Одна запись, которую я обнаружил сегодня утром, нам лично более интересна, — Эш порылся в плоском контейнере, в котором хранились провода-записи. — Посмотрите-ка, — он вынул провод с записью битвы в джунглях и вставил новую катушку.
И они увидели небо, серое, покрытое густыми облаками. Поверхность усыпана снегом, таким, как на их родной планете. По этой поверхности двигался небольшой отряд в знакомых синих костюмах. Костюмы отчетливо выделялись на серо-белом фоне.
— Тебе что-нибудь это говорит? — спросил Эш у Росса.
Мэрдок склонился вперед, внимательно разглядывая картину.
Их четверо, лысых гуманоидов в синих костюмах. Другой одежды на них нет, и Тревис вспомнил замечание Росса о качествах этого необычного материала. Шлемов на головах нет. Двигаются чужаки осторожно.
Изображение мигнуло и быстро сменилось. Зрители ухе к таким сменам привыкли. Теперь они видели туже самую местность, должно быть, глазами одного из четверых. Картина резко опрокинулась: камеру направили вниз, в долину. Перед ними открылся длинный спуск, и перспектива искажена.
Но не настолько, чтобы скрыть то, что хотел запечатлеть оператор.
Внизу, на плоской равнине, наполовину погруженный в сугробы, лежал один из грузовых кораблей чужаков.
— Не может быть! — удивленно воскликнул Росс.
— Смотри дальше, — сказал Эш.
До корабля далеко. Вокруг него двигались какие-то черные точки. Они перемещались по проложенной в снегу тропе. Ясно, что ею пользовались часто. Изображение снова мелькнуло, появился лед, огромная неясная ледяная стена, поднимавшаяся к серому небу. И прямо к этой стене вела протоптанная тропа.
— Пост красных! Это он! А корабль, — Росс чуть не задыхался, корабль участвовал в рейде против красных!
Последний раз щелкнуло, и экран погас.
— А где остальное? — спросил Росс.
— Ты все видел. Если они и записали что-то еще, на этой катушке продолжения нет, — Эш потрогал цветной ярлычок, прикрепленный к контейнеру, из которого взял запись. — На этикетке ничего соответствующего этому нет.
— Может, красные ответили им? Позже прикончили экипаж. Бактериальная война… — Росс пощелкал выключателем рекордера. — Вероятно, мы этого никогда не узнаем.
И тут над головами, нарушив обычную тишину корабля, раздалось предупреждение из рубки, где находился Ренфри, сам себя назначивший на вахту:
— Корабль готовится к очередному прыжку, приятели. Пристегнитесь! Мне кажется, скоро большой прыжок!
Они заторопились к койкам. Тревис потянул защитные ремни. Что найдут они на этот раз? Еще одну станцию с роботами — или порт, конечную цель полета? Он подготовился выдерживать переход из гиперпространства в нормальное пространство-время, надеясь, что привычка на этот раз сделает испытание легче.
Снова они прошли через переход, отрицающий законы природы и тяжело достающийся и телу, и разуму.
— Впереди солнце, — Тревис, открыв глаза, услышал в коммуникаторе голос Ренфри. — Одна… две… четыре планеты. Мы как будто направляемся ко второй.
Новое ожидание. Новый спуск в атмосфере, возвращение тяжести, вибрация стен и пола. И посадка, на этот раз с легким подпрыгиванием, как будто она не так хорошо контролировалась, как на заправочной станции.
— Это что-то другое… — послышался голос Ренфри. Вид, открывшийся перед ним на экране, словно лишил его дара речи.
Они поднялись в рубку и столпились у окна в новый мир. Должно быть, стояла ночь, но ночь, полная красноватого света, словно далекий пожар бросает в небо отблески своей ярости. И свет этот дрожит, как языки костра.
— Их родная планета? — спросил Росс.
Ренфри, глядя на игру света, ответил, как всегда, весьма осторожно:
— Не знаю. Просто не знаю.
— Попробуем взглянуть из люка, — Эш снова принял на себя руководство.
— Может быть, вулкан, — предположил Тревис, вспомнив свой опыт в доисторическом мире.
— Нет, не думаю. Я только одно могу вспомнить…
— Знаю, — Росс уже начал спуск по лестнице. — Северное сияние!
Глава 10
Шахматная доска порта заправочной станции, ее необычная архитектура это поражало, но все же вмещалось в пределы понимания землян. Но здесь Тревис смотрел в раскрытый люк — самые фантастические сны обрели здесь реальное воплощение.
Вдоль горизонта играли красные языки света, заполняя четверть неба, поднимаясь к зениту. Звезды бледнели в этом свете, мерк и свет луны, в три раза большей по размеру, чем спутник их родной планеты.
От корабля уходила потрескавшаяся, взгорбленная, некогда ровная поверхность посадочного поля. В воздухе слышался слабый треск, он не имел определенного источника. Как будто атмосферные электрические разряды. От красных бликов везде бродили мрачные тени.
— Воздух годится, — Ренфри осторожно снял шлем. Услышав это, остальные последовали его примеру. Воздух сухой, как ветер пустыни.
— Там какие-то здания — в том направлении, — все повернулись, следуя жесту Росса.
На заправочной станции башни, хоть и полуразрушенные, устремлялись к небу — здесь же здания жались к поверхности, самое высокое из них было не выше корабля-шара. И нигде в красном свете Тревис не видел ничего похожего на растительность. Очевидным была заброшенность порта заправки, но здесь опустошение казалось тревожным, почти угрожающим.
Никто не торопился выйти под это огненное небо, и никто не направлялся к кораблю. Если эта посадка тоже предназначалась для обслуживания корабля, то здесь механизмы не действовали. Наконец земляне снова ушли в корабль и закрыли люк, решив дождаться дня.
— Пустыня… — Тревис сказал это почти про себя, но Эш вопросительно взглянул на него.
— Ты хочешь сказать — там?
— Ощущение в воздухе, — объяснил Тревис. — Научишься узнавать, если проведешь в пустыне большую часть жизни.
— Это конец нашего пути? — снова спросил Росс у Ренфри.
— Не знаю, — все они поднялись в рубку. Техник остановился перед главной панелью. Он хмуро смотрел на нее. Потом неожиданно повернулся к Тревису.
— Ты чувствуешь пустыню. Ну, а я чувствую машины: я прожил с ними большую часть моей жизни. Никаких указаний, что мы снова взлетим. Но у меня есть чувство, что это еще не конец, — он чуть смущенно рассмеялся. Ну, ладно, если вы скажете, что я вижу привидения, я соглашусь.
— Напротив, я настолько с тобой согласен, что даже не собираюсь отходить от корабля, — улыбнулся Эш в ответ. — Может, это еще одна заправка?
— Роботов-то нет, — заметил Росс.
— Они могли выйти из строя и проржаветь много лет назад, — ответил Ренфри. Теперь он как будто пожалел, что высказал свои сомнения.
Наконец они улеглись, но если кто-то и спал, то урывками. Тревис, лежа на мягком матраце, который принимал форму его тела, не испытывал ощущения безопасности — того ощущения, которое испытывал в полете. Теперь за оболочкой, до которой он может дотронуться рукой, лежит неизвестная земля, готовая скорее не приветствовать, а грозить опасностями. Может быть, игра огней на небе, сухой пустынный воздух — все это вызвало у него впечатление, что там не мир, населенный старыми машинами. Нет, там снаружи жизнь, и она ждет.
Должно быть, он задремал, потому что его разбудило прикосновение руки Росса к плечу. Вслед за Мэрдоком он потащился в кают-компанию. Ел молча, но каждый нерв его жилистого тела трепетал в напряжении. Тревис по-прежнему ощущал ожидавшую снаружи опасность.
Они вооружились, прицепили к поясам бластеры чужаков. И вышли на безжалостный солнцепек, такой же грозный, как ночные огни.
Эш прикрыл глаза рукой.
— Попробуйте надеть шлемы, — предложил он. — Возможно, они смягчат блеск.
Он оказался прав. Прозрачный материал шлемов задерживал часть света, и смотреть стало легче.
И Тревис оказался прав, говоря, что они оказались в пустыне. Песок, дюны белого песка, отдельные песчинки жестко блестели, отражая солнечный свет. Для незащищенного глаза это было Просто невыносимо. Пустынная местность не вызывала ни малейшего желания исследовать ее. И все же всегда существует возможность, что какое-то случайное открытие позволить решить задачу возвращения.
— Пойдем туда, — решение принял Эш, опытный исследователь. — Ты останешься здесь, Ренфри, у корабля. При любом признаке того, что корабль оживает, стреляй — на максимуме.
Выстрел из ствола оружия чужаков способен вызвать вспышку голубого пламени, видимую за мили. Путешественники не знали, какова дальность действия коммуникаторов шлема, но в эффективности оружия они были убеждены.
— Сделаю! — Ренфри уже поднимался по лестнице, немного разочарованный тем, что не оказался в числе исследователей.
И вот земляне — Эш в центре и немного впереди, Росс и Тревис по бокам и немного сзади — направились к зданиям. Тревис машинально рассматривал песок под ногами. Он не мог бы сказать, что ищет. Да и не останутся на этом песке следы. Следы! Он оглянулся. Неглубокие впадины, обозначавшие их собственные следы, уже почти неразличимы. Никаких признаков, что кто-то проходил здесь, в этом районе забытой базы, в течение дней, месяцев, лет, поколений.
Но песок не везде. Тревис обошел наклонный блок покрытия поля, за ним образовалось углубление. Тревис поколебался, потом заглянул в него.
Вечером на поле дул ветер; он чувствовал его, выглядывая из люка.
Теперь воздух неподвижен, песок не тревожит даже легчайший ветерок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23