- Хорошо же тебя отделал господин виконт, - ворчал старик кучер, лас-
кая лошадь, - а еще обещал поберечь!
- Теперь это не у места, Матвей, - строго прервал кучера Гарри.
- Вот если б бедный Рено поберег Павлина, то и сам бы он был цел и
невредим. Разве можно с пороком сердца скакать сломя голову? - закончил
доктор.
- Откуда он достал ненюфар, он свеж, как только что сорванный, - за-
метил Джемс.
- Ну, этого добра на озере сколько хочешь, - ответил Жорж К.
- Но для этого надо останавливаться, а не скакать, - не унимался
Джемс. Но ответа ни от кого не получил.
По знаку хозяина слуги взяли труп и снесли в дом.
Об окончании ужина, конечно, не было и речи.
Все рано разошлись по комнатам, с условием утром отправиться в город
дня на три, чтобы отдать последний долг усопшему.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Капитан Райт и Джемс, не уговариваясь, отправились в комнату Райта.
Молча закурив сигары, уселись в кресла. Часы шли.
В комнате был полумрак. К полуночи луна высоко поднялась на небо и
комната наполнилась волнами света. Еще немного, и волны начали мерцать и
переливаться.
Молодые люди ждали, но дверь оставалась закрытой. Там, за дверью,
слышались легкие шаги, шуршало шелковое платье, звякали струны лютни,
точно от нечаянного прикосновения... Вот скрипнула дверь балкона, и все
стихло.
Часы шли.
Райт и Джемс очнулись от стука.
Ясный день. Комната ярко освещена солнцем, лучи его играют на гранях
туалетных вещиц и бегают "зайчиками" по потолку и стенам. Они оба сидят
в креслах, сигары давно потухли. Без всякого сомнения спали и крепко
спали.
Стук повторился.
- Войдите.
Вошел молодой лакей и доложил:
- Господ ожидают к утреннему кофе и похоронный кортеж уже готов. По-
жалуйте.
Джемс и Райт не сразу поняли в чем дело, но все же поспешили привести
себя в порядок и отправились в столовую.
XVI
Прошло три дня.
Гарри вернулся в свой Охотничий дом, с ним вернулись и его верные
друзья: Джемс, доктор и капитан Райт.
Из гостей вернулись очень немногие. Смерть виконта Рено, молодого и
полного сил, повлияла неприятно на нервных и впечатлительных и многие из
них уехали: кто совсем, а кто с обещанием вернуться в замок к праздникам
новоселья.
Райт и Джемс хорошо выспались в городе, нервы опали, и они подсмеива-
лись друг над другом, и Джемс свое приключение с привидениями называл
"галлюцинация скопом".
- Что нового? - спросил Гарри по возвращении из города.
- Все, слава Богу, хорошо! - ответил помощник управляющего Миллер. За
отъездом в город Гарри и Смита Миллер оставался полновластным и от-
ветственным лицом.
- Замок совершенно очищен; с садом дело идет тише, но все же та часть
сада, которая примыкает к замку, уже в порядке и садовый колодец вычи-
щен. На днях очистят и тот, что на дворе, но, кажется, в нем не будет
воды, - докладывал он.
- Извините, мистер, вы, быть может, будете мною недовольны, - продол-
жал Миллер нерешительно, - я не знаю, но я был в затруднении, жена его
плакала, а бедность, правда, очень большая, ну я и дал от вашего имени
25 таллеров на похороны, - закончил он свой доклад.
- Опять похороны, чьи похороны? - вскричал нетерпеливо Гарри.
- Конечно, мистер, он не был нашим постоянным рабочим, ему платили за
каждый раз отдельно, но очень большая бедность, - бормотал сильно сму-
тившийся Миллер.
- Постойте, вы меня не поняли, дело не в деньгах, а я хочу знать, кто
умер, - сказал Гарри.
- Слесарь, мистер, тот самый, что открывал нашу капеллу.
- Он казался не старым и здоровым.
- Да и он заболел в тот же день, нет, вернее в ту же ночь. С ним слу-
чился обморок; долго он продолжался, никому неизвестно, так как жена за-
метила это только утром.
Отлегло. Целый день больной работал, но молчал и был невеселый, как
она говорит. Ночью обморок повторился. Жена спала в соседней комнате и,
заслышав шорох и стоны, прошла к больному. Он опять был без памяти.
Утром он уже встать не мог и весь день пролежал в постели.
Ночью он тихо скончался. Жена страшно плачет, она потеряла своего
единственного кормильца. Но, глупая крестьянка, утешается тем, что ангел
взял душу ее мужа, - рассказывал Миллер.
- При чем тут ангел? - спросил Джемс.
- Видите ли, - продолжал Миллер, - жена слесаря решила последнюю ночь
не спать, а стеречь больного мужа. Ну и, ясное дело, после тяжелого ра-
бочего дня уснула и видела сон.
- Где же тут ангел, какой сон? - допытывался Джемс.
- Глупая баба, сударь, уверяет, что она не спала, а нашел на нее
столбняк, по-ихнему это, если человек не может пошевелиться, а все видит
и слышит.
И вот явилась прекрасная женщина в небесном платье и с короной на го-
лове. Наклонилась над больным и поцеловала его. Потом в луче месяца она
улетела в небо и унесла его душу, - кончил Миллер.
- А чем объяснил смерть деревенский доктор? - спросил Гарри.
- Доктора, мистер, и не было. Его и не звали. Я уже вам докладывал,
что у них страшная бедность. Недавно они погорели и теперь ютятся, как
попало.
- Смит, завтра вы позаботитесь о вдове, а на сегодня довольно, - ре-
шил Гарри.
Потом он откланялся гостям и друзьям и пошел со Смитом работать в ка-
бинет. Он даже отказался от ужина, прося доктора занять председательское
место.
Ужин прошел вяло, несмотря на шутки и анекдоты доктора. Сказывалось
отсутствие хозяина.
Чтения тоже не было. От пунша отказались и рано разошлись по своим
спальням.
XVII
К утреннему кофе Райт вышел последним. Он был страшно зол, и губы его
нервно подергивались.
Подойдя к столу, вместо обычного поклона он бросил на пол большую
пунцовую розу и, наступив на нее, сказал:
- Господа, я не женщина, и бросать мне розы в окно по меньшей мере
глупо. Считаю это себе оскорблением и на будущий раз отвечу острием моей
шпаги.
Все удивленно смотрели на Райта и переглядывались между собою.
Хорошо вышколенный лакей быстро подобрал бедную растоптанную розу.
- Откуда он ее взял, в саду нет таких, - сказал он, показывая розу
камердинеру Сабо.
- На горе в замке уже есть, вчера привезли, - заметил Миллер.
День тянулся скучно и бесконечно.
Вечером в столовую собралось все оставшееся общество, оно сильно уба-
вилось. Все хмурились.
Хозяин, желая развлечь гостей, да и сам отдохнуть от пережитых непри-
ятностей, попросил Карла Ивановича дочитать письма.
Карл Иванович заметно поколебался, замялся, хотел что-то сказать, но
потом махнул рукой и надел очки.
- Итак, я начинаю, - сказал он.
ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ
Альф, между моим последним письмом и сегодняшним прошли только сутки,
но в эти сутки я пережил целую жизнь, и она сломала во мне все светлое и
дорогое. Личное счастье погибло. А Рита? Чем же она виновата? Нет, с
камнем на душе я должен если не быть, то казаться счастливым! Это для
Риты.
Но слушай по порядку.
Поручив Риту заботам кормилицы и кузин, сделав распоряжение по хо-
зяйству, я отправился в город искать старого доктора.
Искать, собственно, мне не пришлось, так как в гостинице, где я оста-
новился, на первый же мой вопрос ответили, что знают, и указали его ад-
рес.
- Только напрасно вы к нему поедете, - прибавил коридорный, - доктор
давно никого не лечит да и редко кого пускает к себе.
Он чудной. Позвольте, сударь, я лучше проведу вас к другому доктору -
Фришу. Он отличный доктор и стоит в нашей гостинице.
Я поблагодарил и отказался от Фриша...
- А почему вы зовете старика чудным? - поинтересовался я.
- Да как же, сударь, все его так зовут. Говорят, он не в своем уме.
Я отправился.
Извозчик свез меня на окраину города, к небольшому деревянному дому.
Во дворе меня встретила пожилая женщина и угрюмо сказала, что доктор не
лечит и никого не принимает.
Проводите меня к нему, сказал я, и "золотой" пропуск был в ее руке.
Меня тотчас же провели в сени, а затем и в комнаты.
Первая комната ничего из себя не представляла, самая обыденная, ме-
щанская обстановка. Но зато следующая была совершенно иного характера.
Это какой-то кабинет алхимика или ученого: темные шкафы, полные книг,
банки, реторты, несколько чучел и в конце концов человеческий скелет.
У окна в большом кресле сидел старик. В первую минуту я думал, что
ошибся и попал не по адресу. Так трудно было узнать в высохшем, худом
человеке когда-то полного и веселого доктора. Он был совершенно лыс и в
огромных очках.
Если я, зная к кому иду, с трудом уловил знакомые черты, то он, ко-
нечно, совершенно меня не узнал.
- Что вам нужно? Я не практикую, - сказал он резко, вставая с кресла.
Я назвал себя.
Минуту он стоял неподвижно, точно не понимая меня, потом странно вы-
тянул шею и спросил - голос его дрожал:
- Кто вы?
Я повторил.
Альф, нужно было видеть его ужас, он побелел, как бумага, очки упали
на пол, и он этого даже не заметил. Протянув вперед руки, точно защища-
ясь, он бормотал:
- Нет, не может быть! - ноги его тряслись, и, не выдержав, он со сто-
ном сел в кресло.
Я подал ему стакан воды и, взяв за руку, стал говорить.
- Доктор, милый доктор, разве вы забыли своего любимца, маленького
Карло, я старался припомнить из детства разные мелочи, его шутки, подар-
ки...
Понемногу старик успокоился и начал улыбаться:
- Так это в самом деле ты, Карло, ты живой и здоровый. Как же ты вы-
рос и какой красавец. Эх, не судил Бог моему другу, твоему отцу, и полю-
боваться тобой.
- Да, доктор с семи лет я был лишен и отца, и матери, а почему, и до
сих пор не знаю.
Старик как-то отодвинулся от меня и замолчал.
- Зачем и надолго ли ты приехал в наш город?
- Приехал я сегодня, а сколько проживу, зависит от вас, доктор. Если
вы согласитесь на мою просьбу, то завтра же утром мы выедем в замок.
Старик снова весь затрясся:
- Что, ехать в замок, в твой родовой замок, зачем? Что тебе в нем? -
закричал он сердито.
- Как зачем? Вот уже два месяца, как я живу в нем, - смеясь, заявил
я.
- Ты в замке, рядом, два месяца, - бормотал он. Зубы, т.е. нижняя че-
люсть старика, дрожали.
- Ты жив, здоров, совершенно здоров. Поклянись Божьей Матерью, что ты
говоришь правду, - и он повелительно указал на угол.
Весь угол был занят образами, большими и маленькими; перед ними горе-
ла лампада, стоял аналой с открытой книгой. Войдя в комнату, я не заме-
тил этого угла, и теперь он поразил меня диссонансом: лампада и челове-
ческий скелет!
- Клянись, говорю тебе, крестись! - настаивал грозно старик.
Думая, что имею дело с сумасшедшим, и не желая его сердить, я перек-
рестился и сказал торжественно.
- Клянусь Божьей Матерью, я жив и вполне здоров.
Старик заплакал, вернее, как-то захныкал и, вытаскивая из кармана ог-
ромный платок, все повторял:
- Зачем ты приехал, зачем ты приехал? Чего ты хочешь?
Когда он совершенно успокоился, я ему рассказал, что с детства скучал
по родине, но не смел ослушаться приказания отца и жил в чужих краях.
Внезапная смерть отца сняла с меня запрет, и я явился поклониться гробам
отца и матери, и представьте, доктор, я не нашел их в склепе, - закончил
я.
- Не нашел. В склепе не нашел! - радостно шептал старик. - А новый
склеп ты не трогал?
- А разве есть новый склеп? Где же он?
- Хорошо, очень хорошо, - потирал старикашка свои руки.
Я ничего не понимал и страшно раскаивался, что связался с полоумным.
Соображая, как бы поудобнее выбраться из глупого положения, я молчал.
Молчал и старик.
- Когда ты едешь обратно в чужие края? - наконец спросил он.
- Обратно? И не собираюсь! - возразил я с удивлением. - Замок вычи-
щен, отремонтирован заново, и через две недели моя свадьба.
Глаза старика опять выразили ужас.
- Ты намерен навсегда поселиться в замке и хочешь жениться, быть мо-
жет, уже наметил невесту. Безумец, безумец, разве старый Петро не был у
тебя, разве он не сказал тебе, что по завету отца ты не должен был при-
езжать в замок, а не то, что жить тут, да еще с молодой женой, - кричал,
весь трясясь, старик.
Все эти глупые охи и крики окончательно мне надоели, и я резко ска-
зал:
- Отец ни разу не писал мне ничего подобного, да и теперь поздно об
этом говорить; невеста моя уже приехала и находится сейчас в замке.
- Пресвятая Матерь Божия, помилуй ее и спаси! - горестно прошептал
старик. - Ну, Карло, не думал я, что судьба заставит выпить меня и эту
горькую чашу. А видно, ничего не поделаешь! Мы оберегали тебя от этого
ужаса, но ты сам дерзко срываешь благодетельный покров. Твой отец взял с
меня и Петро странную клятву, что тайна эта умрет с нами... но теперь я
должен, я обязан открыть ее тебе... Да, прости меня Пресвятая Заступни-
ца... дорогой друг, ты говорил: "Смотри, ни на духу, ни во сне ты не
должен говорить, из могилы я буду следить за тобой", а сейчас, если ты
можешь слышать, пойми и прости:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33