Однако он явно
недооценил Серосовина, потому что Водолей сумел мгновенно
переориентироваться и в прыжке сбил парня с ног. Они покатились на
землю, с невероятной силой и скоростью мутузя друг друга.
Вадим наконец очнулся от ступора и бросился на помощь Серосовину.
Впрочем, Водолей сумел и в одиночку справиться с неожиданным
противником. Он взял его в классический захват, известный под
названием "ракопаук верхом на тахорге", и "бригадиру" оставалось
только слабо трепыхаться.
- Спокойно! - крикнул Серосовин подбежавшему Вадиму. - Я его держу.
- Ты что, дорогой? - сказал вдруг по-русски прижатый к земле
"бригадир". - Своих перестал узнавать?
Серосовин снял захват и выпрямился.
- Вот ведь, змеиное молоко! - вырвалось у Водолея.
- Кто это? - ошеломлённо спросил Вадим.
- Это инспектор КОМКОНа Сандро Мтбевари, - сказал Серосовин, поджав
губы.

5.
- А ты откуда здесь? - сурово осведомился Серосовин у Мтбевари,
после того, как они все втроём вернулись в домик начальника охраны.
- Тебе на Земле ведь полагается быть. И заниматься "ван-винклями".
- Так получилось, дорогой! - жизнерадостно отвечал Мтбевари. -
Старший приказал.
- Какой такой "старший"? - Серосовин недобро прищурился.
- Биг-Баг.
- ЧТО?!! - Серосовин схватил Сандро за плечи. - И ты молчал?!!
- А что такое? - обеспокоился Сандро. - Что-то случилось?
- Он ещё спрашивает!!! У нас полнейший тартарарам творится, Мировой
Совет на ушах стоит, а он тут спрашивает... Ну-ка давай колись,
зачем ты здесь окопался?
- Вах, Григорий, разве можно так с друзьями? - казалось, Сандро
обиделся.
- Можно! - уверенно заявил Серосовин. - Когда ситуация
чрезвычайная, можно всё!
Сандро понял, что этим двоим, Серосовину и Вадиму, не до шуток, и
быстро выложил всё, что знал и о чём догадывался. Оказалось, что
две недели назад с ним по специальному каналу связался Максим
Каммерер и распорядился бросить все дела и, воспользовавшись
резервным "призраком" с чужими опознавательными номерами, прибыть
на Саулу, в концентрационный лагерь у так называемых "пределов
машин". Далее Сандро предписывалось незаметно внедриться в среду
зэков, прислушиваться и принюхиваться, обращать внимание на все
выходящие за рамки обыденности явления и ждать дальнейших указаний.
На вопрос, какие именно явления следует считать выходящими за
рамки, Биг-Баг вдруг принялся пересказывать старую и давно набившую
оскомину историю о там, как когда-то он был сначала робинзоном
Максимом Крузое, потом гвардейцем Маком Симом, потом террористом
Маком, а потом и просто - безымянным каторжником, и несмотря на
смену имён и статуса продолжал оставаться для жителей Саракша
стопроцентно необъяснимым и выходящим за рамки явлением.
"Понял?" - спросил Каммерер в заключение.
"Да", - ответил Сандро, которому совсем не улыбалось слушать
продолжение этой бесконечной истории.
Удовлетворённый его ответом, Каммерер отключился.
В общем, Мтбевари взял "призрак" и отправился на Саулу. Он сидел в
лагере уже десятый день, изображая из себя глухонемого и
слабоумного в одном лице, поскольку только таким образом ему
удавалось поддерживать предписанный свыше статус-кво. Чего именно
ждать он так и не выяснил, поэтому ждал всего сразу: заблудившегося
мальчишку из ГСП, бравого гвардейца из БГНО, мрачного террориста со
взрывчаткой для ПБЗ и каторжника в ОЮО. Но дождался только
Серосовина.
- Мы в тупике, - резюмировал Водолей. - Одно ясно, Биг-Баг что-то
затеял.
- Это и ежу ясно, дорогой, - сказал Сандро.
- Но никак себя не проявил?..
- Нет, не проявил.
- Тогда может быть, и не нужно его искать, - вставил словечко
Вадим. - Может, он сам, когда надо, проявится?
- Когда он проявится, нас уже всех разгонят! - отрезал Серосовин. -
Кстати, - он внимательно посмотрел на Вадима, - а сексоты у тебя
есть?
- Какие "сексоты"? - не понял Вадим.
- Ну... секретные сотрудники. Из числа местного населения.
- В общем, есть...
И тут Вадим вспомнил. Он вспомнил, что утром к нему помимо
нуль-телеграммы от Атоса пришло ещё одно послание. Он вспомнил, что
в этом втором послании Третьей Спицей Лучезарного Колеса ему
предписывалось "отделить низкого, носившего имя Райра, на работы к
машинам не посылать, а приставить верного друга, который будет
следить за каждым его шагом и словом". Вадим вспомнил, какую
озабоченность вызвало это послание у начальника стражи Перейры, и
как этот последний собирался решить внезапно свалившуюся на него
проблему с помощью верного Гарайры, номера сто двадцать шестого. И
Вадим вспомнил, что сегодня на вечерней поверке Гарайра использовал
пароль. А значит, в лагере случилось нечто серьёзное. И вполне
может оказаться, что это нечто как-то связано с Каммерером и
прочими проблемами, возникшими вокруг славного имени.
Вадим изложил свои соображения Серосовину.
- Что ж ты раньше молчал? - накинулся тот на Вадима. - Давай -
волоки своего "сексота"!
- Это нарушение конспирации, - попытался возражать Вадим.
- Плевать я хотел на твою конспирацию! Ситуация критическая, а он -
"конспирация"!
Носитель отличного меча Перейра вышел на крыльцо и визгливо
обратился в пространство:
- Взять в хижинах низкого, числящегося под номером сто двадцать
шесть, и привести к моим ногам немедленно!
- Слушаюсь, светлый и великий.
К неудовольствию Вадима, дежурным порученцем сегодня оказался всё
тот же Хайра. Но делать было нечего, и он отпустил Хайру взмахом
руки.
Потом вернулся в дом, к комконовцам. И втроём они стали ждать.
Ожидание затягивалось, и они разговорились с Сандро. О том, о сём,
о жизни на Земле и Сауле и о последних новостях. Не обошли
вниманием и хобби.
- А какие ты книжки предпочитаешь, дорогой? - вкрадчиво спрашивал
Мтбевари.
- "Список Шиндлера" - моя любимая, - смущенно потупившись,
признался Вадим.
- А я турбоэмоциолистов предпочитаю, - Сандро причмокнул. - Вах,
как ребята пишут!
- Это которые ученики Строгова?
- Они...
Серосовин же не мог усидеть на месте.
- Ну где там твой опричник? - дёргал он Вадима.
Однако прошло десять минут, потом - ещё двадцать, и ещё двадцать.
Серосовин в очередной раз посмотрел на часы:
- Однако! - сказал он. - Уж полночь близится, а Германа не видно. У
тебя что, - обратился он к Вадиму, - всегда так "быстро" приказы
исполняются? Неплохо бы дисциплинку подтянуть...
- Я не понимаю, - протянул Дубровин растерянно и, сам не понимая
зачем, добавил: - Хайра очень сознательный стражник...
И в этот момент за окнами полыхнуло. Беззвучно, но ярко. И сразу -
ещё и ещё раз. Восемь вспышек подряд.
- Работает скорчер, - сказал медленно Серосовин, и они с Мтбевари
уставились друг на друга.
- У меня в лагере нет скорчера, - сказал осторожно Вадим, у
которого на самом деле скорчер был, но он никогда и никому это
жуткое оружие не показывал, поскольку не было страшнее нарушения,
чем использование скорчера на социально отсталой планете.
- Как ты думаешь, Сандро, - после некоторой заминки спросил
Серосовин своего коллегу, - это и есть то самое, о чём предупреждал
Биг-Баг?
У Мтбевари вдруг дёрнулась щека:
- А о чём предупреждал Биг-Баг? - глупо переспросил он.
- Ну, ты же сам говорил: необычные какие-то явления...
- Говорил...
- Стрельба из скорчера - это необычное явление или нет?
- Смотря где...
Они снова замолчали.
Это не лагерь, подумал Вадим ошеломлённо. Это сумасшедший дом!
- Надо бы пойти посмотреть, - предложил наконец Серосовин. - Оружие
в доме есть? - повернулся он к Вадиму.
- Только мечи, - быстро сказал Вадим.
- Давай мечи.
Вадиму пришлось подсуетиться. Серосовину он выделил свой тяжёлый от
обилия драгоценных камней парадный меч, а Сандро - более простой
клинок, но зато более ценный, потому что именной и выданный лично
Лучезарным Колесом за особые заслуги стражника Перейры перед
"отечеством".
- Вы ими не очень-то машите, - предупредил Вадим. - Не в Арканаре,
небось.
- Разберёмся, - у Серосовина был один ответ на все вопросы.
Одевшись и вооружившись, комконовцы направились к выходу. Вадим же
покачал головой и прошептал чуть слышно:

На душе собаки воют,
Звезды на небе зажглись,
Но не ведает отбоя
Структуральнейший лингвист.

- Что ты сказал? - Серосовин оглянулся.
- Нет, ничего особенного, - поспешно отозвался Вадим.
Они вышли в ночь, сгустившуюся над притихшим лагерем.

6.
- Это очень странно, - сказал Вадим через минуту.
- Что именно? - Водолей приостановился.
- Стража молчит.
- Я так понимаю, в лагере отбой?..
- Да, но ночная стража бодрствует. Это чтобы не было побегов. Или
чтобы велосы с равнины не зашли. Стражники обычно беседуют между
собой, перекликаются...
- А теперь, значит, молчат?
- Молчат. Мне это не нравится.
- Мне тоже, - признался Серосовин.
- Вах, непонятина происходит, - вставил словечко Сандро.
В полной тишине взошла Третья Луна. В её неверном призрачном свете
комконовцы отыскали место, где, по выражению Серосовина, "работал
скорчер". И остановились, открыв рты. На стене одного из бараков
здесь разрядами скорчера, установленного на малую мощность, была
выжжена надпись - странными иероглифами, на неизвестном языке.
- Что это за язык? - спросил Водолей.
Вадим всмотрелся и начертания иероглифов показались ему знакомыми.
Потом он сосредоточился, и иероглифы сложились в слова.
- Это хонтийский, - сказал он, когда смог преодолеть шок от смысла
прочитанного.
- Хонтийский? - переспросил Серосовин. - Змеиное молоко, откуда на
Сауле взяться хонтийскому?
- А откуда скорчеру? - напомнил Сандро.
- Тут написано... - сказал Вадим, судорожно сглатывая, - тут
написано: "Корней Яшмаа здесь был"!
- Яшмаа? Это который Прогрессор? - изумлению Серосовина не было
предела.
- И который "подкидыш", - подытожил Сандро.
- Бред, - сказал Серосовин. - Полнейший бред!
- Что будем делать? - Сандро поправил перевязь с мечом.
- Драка будет нешуточная, - словно и невпопад отозвался Водолей.
Потом он принял решение.
- Так где ты говоришь проживает твой Гарайра? - обратился он к
Вадиму и зловеще добавил: - Думаю, именно там мы получим ответы на
все вопросы.
Вадим повёл комконовцев к бараку, где жил номер сто двадцать
шестой. Было темно и тихо, как в гробу. Только скрипел снег под
подошвами. Да чуть посипывал, вдыхая морозный воздух, Серосовин.
У входа в барак они остановились. Не потому что намеревались
собраться с духом перед последним решительным штурмом, а потому что
увидели лежащего в снегу, у самой двери, закутанного в шубу
человека. Он лежал, раскинув руки (правая неестественно вывернутая
рука судорожно сжимала древко копья), и Вадим сразу понял, что это
Хайра. Помедлив, он наклонился над копейщиком.
- Мёртв? - спросил Серосовин, заглядывая за его плечо.
Хайра был бледен и совершенно недвижим. Но дышал. Вадим взял его
свободную от копья руку и поискал пульс. Сначала ему показалось,
что пульса нет, но потом он ощутил толчок крови в вене. А через
пять секунд - ещё один.
- Не понимаю, - сказал Вадим, выпрямившись. - Он жив, но будто в
анабиозе...
Наступившую за его словами тишину вдруг нарушил скрип открывшейся
двери. Из чёрного проёма вышла серым призраком и уселась на пороге
крупная большеголовая собака с маленькими, торчащими вверх
треугольными ушками и с круглыми навыкате глазами под массивным
лбом.
- Люди, - сказала собака. - Человеки. Снова люди. И лезут и лезут.
Сами не знают зачем, а лезут, - собака зевнула. - Лезут и
переделывают. Переделывают миры, переделывают других. Себя бы
сначала переделали, - собака подняла переднюю лапу и стала что-то
сосредоточенно выкусывать между когтями; гортанный голос её от того
стал ещё более невнятен. - Вот ты, например, - темный взгляд
огромных глаз собаки остановился на Водолее, - Григорий Серосовин.
Прекрасный работник, но груб. Или ты, Сандро Мтбевари. Стареешь, а
всё на той же должности. Несправедливо, а ты рад, что хоть это
перепадает. Или ты, Вадим Дубровин. Трудяга, но в душе - примитив.
Меняться вам надо, ребята. И в лучшую сторону. Меняться, а не
Странников искать...
- Это же голован! - сказал звенящим голосом Серосовин.
И от ясных, чётких звуков его речи наваждение мгновенно прошло.
Никакой большеголовой собаки на пороге не было - сгинула,
испарилась. Сейчас же Хайра в сугробе зашевелился и заворчал
пьяненько: "Ниоба-Ниобея, скучаю по тебе я!...". Вадим сплюнул:
"Опять напился, свинья! Где только успевает ухватить?". А над
лагерем зазвучали пронзительно тоскливые голоса перекликающихся
постовых ночной стражи.
- Впер-рёд! - зарычал Серосовин и, выхватив меч, устремился к двери
в барак.
Сандро и Вадим последовали его примеру.
Помещение барака было ярко освещено. А из каторжан здесь было
почему-то только двое. Причем, один из них, Гарайра, раздетый
догола, висел на стене, распятый вниз головой при помощи хитрой
системы ремней; а второй - в новенькой рабочей робе, сидел за грубо
сколоченным столом, лицом к Гарайре и вызывающе спиной ко входу, и
низким голосом с неудобоваримым акцентом вёл допрос:
1 2 3 4 5