Революционная буря вырвала Барченко из привычного круга забот, перевернула всю его жизнь. Вскоре в поисках заработка он был вынужден читать лекции на судах Балтфлота:
— Золотой век, то есть Великая Всемирная Федерация народов, построенная на основе чистого идейного коммунизма, господствовала некогда на всей земле. И господство её насчитывало около 144 000 лет. Около 9000 лет тому назад, считая по нашей эре, в Азии, в границах современного Афганистана, Тибета и Индии, была попытка восстановить эту федерацию в прежнем объёме. Это та эпоха, которая известна в легендах под именем похода Рамы. Рама - культура, овладевшая полностью как дорической, так и ионической наукой. Рамидская Федерация, объединившая всю Азию и часть Европы, существовала в полном расцвете около 3600 лет и окончательно распалась после революции Иршу [62, 64].
Как видите, идеи де Альвейдра не только повлияли на мировоззрение Барченко, но и помогали ему заработать себе на хлеб. Выступления Александра Васильевича были настолько зажигательными, что однажды группа матросов-балтийцев выразила желание вместе с учёным пробиваться с боями в Тибет. Моряки направили письма в ряд инстанций, но ответа, конечно же, не получили.
Впрочем, у популярности лекций Барченко была и оборотная сторона. В это самое время идеи и работы Александра Васильевича впервые привлекли внимание ВЧК-ОГПУ. В секретных оперативных сводках, составляемых чекистами, фамилия Барченко появляется уже в 1918-1919 годах:
«Барченко А.В. — профессор, занимается изысканиями в области древней науки, поддерживает связь с членами масонской ложи, со специалистами по развитию науки в Тибете, на провокационные вопросы с целью выяснения мнения Барченко о Советском государстве Барченко вёл себя лояльно» [4].
Более того, в октябре 1918-го года Барченко вызвали в Петроградскую ЧК. Дело происходило во время одного из пиков "красного террора" и поэтому такой вызов, мягко говоря, не сулил ничего хорошего. В кабинете, куда пригласили Барченко, присутствовали несколько чекистов: Александр Юрьевич Рикс, Эдуард Морицевич Отто, Фёдор Карлович Лейсмер-Шварц и Яков Григорьевич Блюмкин. С последним Барченко был уже знаком. Его Александру Васильевичу в своё время представил профессор Петербургского университета Лев Платонович Красавин, охарактеризовав, как неофита, страстно жаждущего приобщиться к таинствам древнего Востока.
Чекисты сообщили учёному, что на него поступил донос. В нём осведомитель сообщал об "антисоветских разговорах" Барченко. К удивлению Александра Васильевича, чекисты вместо того, чтобы взять его "в оборот", заявили о своём недоверии к доносу. В качестве ответной любезности они просили разрешения Барченко посещать его лекции по мистицизму и древним наукам. Разумеется, Барченко дал согласие и после этого неоднократно видел сотрудников ЧК на своих выступлениях [62, 64].
В 1919-ом году Александр Васильевич завершил высшее образование, окончив Высшие одногодичные курсы по естественно-географическому отделению при 2-ом Педагогическом институте. По геологии и основам кристаллографии он держал в своё время экзамен в Военно-Медицинской академии и получил оценку «отлично».
В 1920-ом году Барченко был приглашен к выступлению с научным докладом на конференции Петроградского Института изучения мозга и психической деятельности (сокращённо — Институт Мозга). Там судьба свела его с ещё одним замечательным и талантливейшим человеком, академиком Владимиром Михайловичем Бехтеревым.
Академик Бехтерев и Александр Барченко не могли не сойтись. Дело в том, что с 1918-го года Институт мозга под руководством академика занимался поиском научного объяснения феноменов телепатии, телекинетики, гипноза. Сам Бехтерев провёл серию работ по изучению телепатии в опытах на человеке и животных. Наряду с клиническими исследованиями в Институте мозга проходили "обкатку" методы электрофизиологии, нейрохимии, биофизики, физической химии. Но ведь Александр Барченко затрагивал аналогичные темы ещё в своих старых научно-популярных статьях!
В Институте мозга Александр Васильевич работал над созданием нового универсального учения о ритме, одинаково применимом как к космологии, космогонии, геологии, минералогии, кристаллографии — так и к явлениям общественной жизни. Позднее он назовет своё открытие «Синтетическим методом, основанном на древней науке». В сжатом виде это учение будет изложено в книге «Дюнхор» [62, 63].
30 января 1920-го года, на заседании Учёной конференции института, по представлению академика Бехтерева, Александр Барченко был избран членом Ученой конференции "на Мурмане" и командирован в Лапландию для исследования загадочного заболевания "меряченье", наиболее часто проявляющегося у районе Ловозера.
* * *
Ловозеро расположено в самом центре Кольского полуострова и тянется с севера на юг. Вокруг — тундра, заболоченная тайга, местами — сопки. Зимой тут властвует глухая и ледяная полярная ночь. Летом не заходит солнце. Жизнь теплится лишь в маленьких поселках и стойбищах, в которых живут лопари. Они промышляют рыбалкой и пасут оленей.
Именно здесь, в этом вымороженном пустынном диком краю, распространено необычное заболевание, называемое меряченьем, или эмериком, или арктической истерией. Им болеют не только туземцы, но и пришлые. Это специфическое состояние похоже на массовый психоз, обычно проявляющийся во времена справления магических обрядов, но иногда способное возникать и совершенно спонтанно. Поражённые эмериком люди начинают повторять движения друг друга, безоговорочно выполняют любые команды и по приказу могут даже предсказывать будущее. Если же человека в таком состоянии ударить ножом, то нож не причинит ему вреда. В современной терминологии подобное состояние называется "зомбированием".
В конце XIX-го и начале XX-го веков на крайнем севере России и в Сибири состояние меряченья охватывало довольно большие группы населения. В связи с этим даже был введён термин «психическая зараза». Юкагиры и якуты обычно объясняли эту болезнь кознями тундровых шаманов, разгневанных на людей, посмевших тревожить их покой.
В 1870-ом году сотник Нижне-Колымского казачьего отряда так писал местному врачу: «Болеют какою-то странною болезнью в Нижне-Колымской части до 70-ти человек. Это их бедственное страдание бывает более к ночи, некоторые с напевом разных языков, неудобопонятных; вот как я каждодневно вижу 5 братьев Чертковых и сестру их с 9 часов вечера до полуночи и далее; если один запел, то все запевают разными юкагирскими, ламаутскими и якутскими языками, так что один другого не знает; за ними их домашние имеют большой присмотр» [63].
Экспедиция, возглавляемая Александром Васильевичем, прибыла в Ловозеро в конце августа 1920-го года.
Члены экспедиции попросили рыбаков отвезти их на Роговый остров, но те наотрез отказались. Они утверждали, что только шаманы-нойды могут туда плавать. Вся территория острова оказалась сплошь покрыта оленьими рогами. Их на протяжении сотен лет свозили туда колдуны окрестных племен в дань духам. Обычай запрещал трогать рога - это могло привести к буре или несчастьям.
Только через несколько дней местный парнишка, сын священника, согласился перевезти членов экспедиции на своем паруснике. Но стоило им только приблизиться к таинственному острову, как поднялся сильный ветер, отогнал парусник и сломал мачту.
Не достигнув Рогового, экспедиция решила высадиться на южном берегу Ловозера, в районе туземного погоста. Здесь её ожидали новые сюрпризы. Местность вокруг представляла собой болотистую тундру, прорезанную скалами. Но у южной оконечности озера начиналась мощёная дорога, которая вела к соседнему Сейдозеру. Эта трасса протяженностью в полтора километра заканчивалась довольно необычной площадкой, с которой отчетливо была видна вертикальная поверхность одной из скал на другом берегу с изображённой на ней тёмной человеческой фигурой огромных размеров. Всё указывало на то, что место это - древнее капище.
Были замечены здесь и специфические геомагнитные феномены. Вот что записал член экспедиции астрофизик Александр Кондиайн в своём дневнике 10 апреля 1921-го года.: «В одном из ущелий мы увидели загадочные вещи. Рядом со снегом, там и сям пятнами лежавшим по склонам ущелья, виднелась желтовато-белая колонна вроде гигантской свечи, а рядом с ней кубический камень. На другой стороне горы с севера виднеется гигантская пещера на высоте сажень 200, а рядом нечто вроде склепа замурованного» [64].
Вид гигантской колонны - местные жители называли такие камни "сейдами" и поклонялись им, как богам, - произвел огромное впечатление на членов экспедиции и вселил им какой-то безотчетный ужас. Завхоз Пилипенко не выдержал и даже закричал. Его едва удалось успокоить, но настроение было подавленным у всех.
Чудеса, впрочем, на этом не кончались. Вскоре поблизости обнаружили несколько сопок, похожих на пирамиды. Они показались путешественникам гранёнными искусственным способом. Такие сооружения - "менгиры" - обычно располагаются над точкой пересечения двух или более водных потоков. У подножия их люди испытывают слабость, головокружение, безотчетное чувство страха или галлюцинируют.
По словам участников экспедиции, им также удалось найти сравнительно небольшой "каменный цветок лотоса". Что он из себя представляет, неизвестно до сих пор. Упоминал Барченко и "пирамиду" на вершине одной из гор у Сейдозера, писал о загадочной расщелине, уводящей в глубь земли. Спуститься туда участники экспедиции не решились: помешало некое давящее ощущение "противодействия незримых сил".
Барченко проводил опрос местных жителей, записывал предания. Ему удалось даже встретиться с местными потомственными шаманами по фамилии Даниловы. По утверждению Барченко, они умели впадать в состояние каталепсии и вызывать у себя летаргический сон.
За два года пребывания на Севере Александр Васильевич и его коллеги подробно изучили район культовых сооружений и пришли к выводу, что им удалось открыть Гиперборею — северную страну, легенды о существовании которой в глубокой древности есть практически у каждого народа евразийского континента. В лапландских же шаманах Барченко разглядел последних жрецов древней и таинственной цивилизации, населявшей эту землю. Об этих и других своих догадках он рассказал, возвратившись в Петроград, сотрудникам Института мозга. Его доклад был очень высоко оценен академиком Бехтеревым.
Следует упомянуть, что уже в наше время, ровно через 75 лет после Барченко, к Ловозеру отправилась экспедиция «Гиперборея-97», возглавляемая доктором философских наук Валерием Деминым. Экспедицией были подтверждены и запечатлены на фотопленке открытые Александром Барченко артефакты: двухкилометровая мощёная дорога, ведущая через перешеек от Ловозера к Сейдозеру; пирамидальные камни; изображение гигантской чёрной фигуры на отвесной скале (По саамской легенде, это Куйва, предводитель коварных иноземцев, которые чуть было не истребили доверчивых и миролюбивых лопарей. Но саамский шаман-нойд призвал на помощь духов и остановил захватчиков, а самого Куйву обратил в тень на скале). Кроме того, экспедиции удалось обнаружить развалины древней обсерватории и культовых сооружений на вершине горы Нинчурт [24].
* * *
В конце 1923-го года Александр Барченко вместе с женой на некоторое время поселился в Петроградском буддийском дацане. Здесь он пытался постигнуть основы древней науки от представителя Далай-ламы XIII - бурята Агвана Доржиева, находившегося здесь под покровительством Наркомата иностранных дел.
Хамбо Агван Доржиев (в переводе с тибетского "Доржиев" — "Раскат грома") известен тем, что будучи российским подданным, долгие годы являлся послом Далай-ламы в Российской империи, впоследствии — в СССР.
Около 1880-го года в тибетскую столицу Лхасу прибыл моло­дой лама. В то время он ещё ничем не отличаются от сотен других монахов-послушников, за исключением, пожалуй, того, что не был тибетцем: он родился в сибирских степях к востоку от Байкала. В те дни в Тибете он был известен как Чоманг Лобзанг. Позднее, ког­да к нему пришла слава, в Лхасе его называли Кхенде-чега, а еще позже - Цаннийс Кхан-по.
Вскоре после своего прибытия в Тибет молодой монах поступил в монастырь Дрепунг - один из трёх наиболее значительных центров религиозной деятельности. Однако чрез некоторое время ему пришлось заняться большой политикой. Дело в том, что в Российском Генеральном Штабе давно вынашивался проект присоединения к России "монголо-тибетско-китайского" Востока. Когда Александр III одобрил этот проект и субсидировал его из казны, в Лхасу было отправлено несколько агентов-бурятов, которые и повстречали там своего земляка. Им удалось убедить Доржиева, а Доржиев убедил Далай-ламу в необходимости искать дружбы и покровительства России — единственной державы, которая может защитить тибетцев от англичан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33