Он воин еще той России. Но он и воин этой, погибающей Великой России! Он воин всего Человечества! Воин в заточении… Воин ли?
Карлик Цай ван Дау возник перед его взором внезапно, черной, крохотной тенью. И сразу предупредил:
– Я не смогу тебя вызволить отсюда.
– Ретранс сломался? – предположил Иван, почти не удивившись.
– Нет, он работает. Но что-то случилось с твоим телом. Я уже пробовал сфокусироваться на тебе извне, но пошли какие-то волны и все размыло, не могу даже объяснить.
– И не надо, – прервал его Иван. – Как там наши парни?
Цай никогда не кривил душой.
– Если ты не выкарабкаешься в ближайшие дни, – сказал он, – то они просто разбредутся. И второй раз их не собрать, Гут предлагает взять эту крепость для психов штурмом… Мы бы ее взяли. Но это будет такая засветка, после которой ни один твой план не пройдет.
– Согласен, это лишнее, – кивнул Иван.
– И что же тогда?
– Дай мне собраться с мыслями, я только что прочухался!
– Ты здесь уже двенадцатый день, – тихо сказал Цай.
У Ивана дыхание перехватило. Почти две недели он провалялся в беспамятстве, с ума сойти!
– Там, снаружи, еще не началось это?
Карлик помотал головой. Бельма у него стали больше, они почти закрывали глаза, подернутые кровавыми прожилками, острый костистый подбородок подрагивал, незаживающая рана на лбу была заклеена, биопластырем, почерневшим от сочащейся крови. Вид у Цая ван Дау был обычный – изможденный.
– Ты можешь мне пронести сюда орудие?
– Да!
– А открыть дверь из камеры?
– Нет.
– Ретранс работает в режиме безвременья?
– Должен работать, я не пробовал больше нескольких часов…
– Хорошо! Оставь его мне. Ведь ты как-то сказал, что им наплевать на наше дерганье, так?!
– Примерно так.
– Ну вот мы и подергаемся еще немного!
Иван встал, приблизился к карлику Цаю и протянул ладонью вверх руку.
– А как же я? – спросил тот.
– Как только ты мне отдашь эту штуковину, тебя выбросит на исходное место, в бункер… или откуда ты возник?!
– Неважно, тут наверняка все просматривается и прослушивается, не надо лишних слов. Лучше скажи, что передать остальным?!
Иван тяжело вздохнул, скрестил руки на груди. Разумеется, проще всего было только намекнуть Гуту Хлодрику – и тот разнес бы всю эту богадельню в щепки. Но теперь он как никогда раньше знал, что одна только видимая, телесная победа или просто вызволение ничего не дадут, а действовать надо наверняка. И ладно, и хорошо…
– Засеки этот час, эту минуту. И скажи, что они будут точкой отсчета. Возвращайся. И никакой паники! Никакого уныния! Мне надо обязательно повидаться кое с кем и разобраться…
– Ты уже почти созрел, – карлик грустновато улыбнулся.
– Да, именно почти! Но я вернусь точно в этот день и этот час. И вот тогда мы или начнем! Или." разойдемся.
Я не могу иначе, потому что после этого часа у меня уже не будет времени на другие дела. Ты все понял?
– Я понял, – коротко ответил Цай ван Дау. И протянул черный кубик Ивану. – Оружие я принесу потом, когда ты скажешь. Но учти, люди не могут больше ждать.
– Никто ждать не будет. Даже ты не успеешь отсюда вернуться в бункер. Я ухожу надолго. Но вернусь я через секунду. Жди!
Иван сжал черный кубик в ладони, поднес к виску, и исчез.
Цай опустился на корточки, привалился к стене. Он знал – возврата в исходное место не будет. Он знал и другое, если Иван не вернется, ему сидеть в этой серой камере ко конца дней своих.
Тьма мгновенно окутала его. Иван оцепенел. Что-то случилось, прав был карлик, прав, его тело утратило возможность перемещаться в структурах Невидимого спектра. Он просто провалился в Ничто! Он не выбрался из палаты-камеры, но он ушел в черную пустоту, периферийную пустоту Невидимого спектра. Надо пробовать еще!
Иван с силой сжал ледяной кристалл, вдавил его в переносицу.
Поле! Широкое, светлое поле! Густая зеленая трава.
Одинокая раскидистая береза, свисающие, отягощенные густой листвой ветви. Облака, белые, идущие чередою облака. Он настолько явственно вообразил эту картину, что в ушах прозвучали будто с того света слова покойного священника, сельского батюшки, друга-собеседника:
"Человеку нечего делать во Вселенной! На Земле должен творить он дела свои и растить продолжателей дел своих.
Не ходи туда… не ходи! Во мраке и пустоте нет Бога!" Как давно это было! Теперь батюшка лежит в земле сырой. А Иван еще не выяснил, кто его спровадил с белого света, все некогда, все торопился куда-то. Он вспомнил, как они лежали на этой траве под высоким небом, усеянным белыми облаками и спорили, спорили, спорили… Если ретранс работает в нормальном режиме, его должно немедленно выбросить прямо там, под березой… Но нет, Иван ударился обо что-то во мраке, застонал, пахнуло сырым, предгрозовым ветром, повалило наземь. Он нащупал руками колкую траву, ощутил холод росы. Но это было чтото непонятное, будто аппарат пытался выполнить приказ, но натыкался на нечто незримое, мешающее… и выходило ни то ни се. «Не прельщайся, не гонись за горизонтом! Все, что человек способен понять и постигнуть, есть в нем самом! Не ходи туда…» Вот так! Как и всегда!
Одни заклинают: «не ходи!» Другие крестят в дорогу:
«иди, и да будь благословен!» А вокруг тьма беспроглядная!
Ивана наконец вышвырнуло прямо под березу. Он сильно ударился плечом. Зарылся лицом в траву. Его окатило ледяным, бьющим наотмашь ливнем. Ураганный ветер переворачивал, не давал встать. Неужели он вырвался?! Это просто чудо. Вырвался, а то, что сейчас в чистом полюшке непогода, это не беда, и не под такими ливнями бывал, перетерпит.
Иван снова попытался встать. И снова его швырнуло наземь. Что же это?! Нет, на Земле нет таких ветров, что собьют его с ног! Или настолько он ослаб в заточении, за двенадцать дней беспамятства?! Все может быть. Главное, он вырвался. Ошибся несчастный Цай, ошибся. И снова ураганным порывом его так ударило о ствол, что он в кровь разбил лицо. Буря. Странная буря! Он обхватил ствол руками, замер. По ладоням ползло что-то липкое, скользкое, противное. Это не капли дождя, и не шлепки размокшей земли. Он плотнее прижался к стволу… ощутил, что тот дышит, прогибается под его руками.
Ствол был живой словно гадрианское дерево!
Иван отпрянул, замер на миг. И тут же повалился в холодную и мокрую траву. Его понесло по полю – кубырем, кувырком, понесло с непонятным, страшным ускорением в далекую черную воронку. Это было уже чем-то неземным – полетом, точнее, падением в пропасть, в бездну. И когда Иван явственно ощутил нереальность всего происходящего, перед его глазами высветилась малиновая точка. Проклятье! Он сразу все понял. Теперь он знал, куда его несет! Но он совсем не собирался туда, в треклятое Осевое измерение, населенное призраками!
Малиновый Барьер! Клокочущее пламя неслось на него стеной… нет, это он со скоростью, превышающей скорость света, падал в это безумное пламя. Господи, спаси и помилуй! Сколько же можно?! И зачем?! Иван вдавливал в висок черный кубик ретрадса – приказывал, молил, просил, стенал… но ничто не помогало. Его несло в Осевое.
На этот раз все произошло очень быстро. Языки пламени вырвались вперед, приняли его в геену огненную, от адской боли заломило затылок, полыхнуло неживым пламенем. И пропало.
Он сидел в молочном, белесом тумане. Осевое! Столбовая дороженька Пространства. И кладбище миров! Метил в рай, а попал в ад.
Иван содрогнулся от внезапной мысли. Ведь это действительно какой-то ад, преисподняя… нет, больше похоже на чистилище, где обитают неприкаянные души, где они мытарятся, мучаются не телесно, но духовно. Все равно – тот свет, как ни называй. Но на этот раз он не уйдет отсюда просто так, хватит уже дурить его, хватит водить за нос! Времени мало? Теперь у него много времени! Ретранс не работает «на откат», но он четко выходит на оси «безвременья». Выходит? Иван усмехнулся.
Куда бы сейчас ни попал, куда бы ни вышел, куда бы его ни выбросило, все равно возврат ему лишь в одно место-в палату-камеру! Ну и пусть! На все запоры есть отпоры. А сейчас о другом надо думать.
Он склонился, нырнул в туман. И ощутил, как в голову проникают тысячи мыслей, образов, обликов – Осевое начинало чудить. Но с его призраками шутить нельзя, чем больше будешь приглядываться да прислушиваться, тем большую власть над тобою они возьмут.
Прочь! Прочь из моего мозга! Вон! Иван сконцентрировал волю, собрался в тугой узел – теперь он был не просто человеком, не земным десантником, а рос-ведом с тысячелетиями тайных знаний за спиной. Мозг превратился в огромный, сверкающий миллиардами граней бриллиант, вспыхнули, окружая его, прозрачно-черные, непреодолимые барьеры Вритры. Еще, еще немного…
Иван отмахнулся от какой-то прыгнувшей на него тени, сбил ее с ног, не отвлекаясь от главного. Сейчас! Он будто увидел себя со стороны, в мерцающем защитном, но невидимом для других коконе. Это не абсолютная защита…
и все же в ней его спасение. Все, он готов! Зрение сразу прояснилось, молочный туман осел у самых щиколоток.
В нем лежало черное, костлявое и шипастое тело четырехглазого урода-монстра. Таких Иван видел на Изальгее, планете двенадцати солнц и сиреневой воды. Но откуда он здесь? Челюсть у монстра была разбита ударом, верхний острый конец ее выходил из черепной коробки – Иван бил сильно, переоценил нападавшего.
Плевать! Сам виноват. Иван быстро пошел вперед, знал – ноги вынесут его в нужное место. И лишь отойдя метров на двести от трупа, он понял – изальгеец не призрак. Странно. Он снова приложил кубик ретранса к переносице. Застыл. Вслушался. Нет, он не услышал голоса.
Но его пронзила внезапная, чужая мысль: «ты никогда не попадешь туда, куда ты захочешь попасть! никогда, ибо желания твои заключены в сознании твоем, но воспринимается не оно и не его приказы! твое подсознание и твое сверхсознание знают, где тебе надо быть, куда тебе следует отправляться! ретранс слышит и видит то, чего не видишь и не слышишь ты! но знай, ни в одном из перемещений ты не ошибешься, ты попадешь именно туда, куда тебе следует попасть! а воспользуешься ли ты этим или нет… каждый сам вершит свою судьбу!» Ивана прошибло холодным потом. Неужели он станет теперь игрушкой собственного подсознания? Нет! Речь шла совсем не об этом. А о чем же?! И тут он понял. Как долго ему приходилось мыкаться по путям-дорогам Мироздания, блуждать в потемках и лабиринтах, проваливаться с уровня на уровень! Теперь все позади! Он вырвался на свет. Он еще ничего не видит. Но он вырвался… и отныне он будет попадать только в цель, только в яблочко. Кончились странствия. И начались последние странствия не странника, но вершителя!
Вперед! Он знал, что Провидение высветит путь. Вперед! Сонмы призраков окружали его, тянули руки, хватали за ноги, за волосы, тянулись к нему. Но недосягаем он стал для них. И не вглядывался в их лица – странные, изможденные блужданиями по Осевому, страданиями и болями, грехами своими земными и потусторонними.
Мужчины, женщины, дети, упыри, лешие, русалки, старушки и старцы, инопланетные монстры и почти воздушные гуманоиды, бесполые чудища, нави, оплетай, уроды и уродицы, в развевающихся и истлевающих одеждах, и голые, с торчащими из-под полусгнившей плоти желтыми, изломанными и изъеденными костями – призраки, привидения, черные души! Он, живой и теплый, притягивал их, в нем они видели плоть и кровь, которые могли воскресить их, оживить хоть на миг, дать почуять вкус бытия. Прочь! Прочь!!
Где-то среди всех этих нежитей должна быть Света.
Обычно она являлась ему в первые же минуты. Но почему ее нет сейчас… Иван вдруг остановился. Прикрыл лицо руками. Как он раньше не задался вопросом? Обычно… Обычно никто ничего происходящего в Осевом не помнит. Так почему же он стал помнить?! Где та грань?!
Грань, которую он перешел, сам не заметив того?! Много званных, да мало избранных. Неужели свершилось на самом деле, неужели он стал избранным?! Иди, и да будь благословен! Нет, это не простое напутствие, не одни лишь слова. Это нечто большее, это – предопределение!
Иван еще быстрее устремился вперед. Туда! Он знал, что надо не просто идти, надо бежать туда. Там вход. Что?
Какой вход?! Неважно какой, надо добежать и все прояснится. Еще немного. Еще метров пятьсот, триста, двести… Взбираться на скалистую гряду становилось все труднее, но Иван бежал. И лишь предчувствие остановило его, бросило плашмя за изъеденный рытвинами валун. Здесь! Вход где-то здесь.
Призраки отстали, отвязались. А может, эта гряда была для них запретным местом. Неважно. Иван лежал и смотрел в узкое ущелье. Теперь он начинал догадываться.
Скалы, камни, песок под ногами, ни травинки, ни деревца. Низкий расплывшийся туман стелется – пеленой ползет на пять-шесть сантиметров. Тихо. Уже не слышно причитаний, визгов, воя. Тишина.
И тут Иван увидел их. Далеко, за пологим гребнем, за тремя сросшимися обломками скалы. Они шли по узкой тропе прямо на него. Семеро крохотных человечков с тюками на спинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Карлик Цай ван Дау возник перед его взором внезапно, черной, крохотной тенью. И сразу предупредил:
– Я не смогу тебя вызволить отсюда.
– Ретранс сломался? – предположил Иван, почти не удивившись.
– Нет, он работает. Но что-то случилось с твоим телом. Я уже пробовал сфокусироваться на тебе извне, но пошли какие-то волны и все размыло, не могу даже объяснить.
– И не надо, – прервал его Иван. – Как там наши парни?
Цай никогда не кривил душой.
– Если ты не выкарабкаешься в ближайшие дни, – сказал он, – то они просто разбредутся. И второй раз их не собрать, Гут предлагает взять эту крепость для психов штурмом… Мы бы ее взяли. Но это будет такая засветка, после которой ни один твой план не пройдет.
– Согласен, это лишнее, – кивнул Иван.
– И что же тогда?
– Дай мне собраться с мыслями, я только что прочухался!
– Ты здесь уже двенадцатый день, – тихо сказал Цай.
У Ивана дыхание перехватило. Почти две недели он провалялся в беспамятстве, с ума сойти!
– Там, снаружи, еще не началось это?
Карлик помотал головой. Бельма у него стали больше, они почти закрывали глаза, подернутые кровавыми прожилками, острый костистый подбородок подрагивал, незаживающая рана на лбу была заклеена, биопластырем, почерневшим от сочащейся крови. Вид у Цая ван Дау был обычный – изможденный.
– Ты можешь мне пронести сюда орудие?
– Да!
– А открыть дверь из камеры?
– Нет.
– Ретранс работает в режиме безвременья?
– Должен работать, я не пробовал больше нескольких часов…
– Хорошо! Оставь его мне. Ведь ты как-то сказал, что им наплевать на наше дерганье, так?!
– Примерно так.
– Ну вот мы и подергаемся еще немного!
Иван встал, приблизился к карлику Цаю и протянул ладонью вверх руку.
– А как же я? – спросил тот.
– Как только ты мне отдашь эту штуковину, тебя выбросит на исходное место, в бункер… или откуда ты возник?!
– Неважно, тут наверняка все просматривается и прослушивается, не надо лишних слов. Лучше скажи, что передать остальным?!
Иван тяжело вздохнул, скрестил руки на груди. Разумеется, проще всего было только намекнуть Гуту Хлодрику – и тот разнес бы всю эту богадельню в щепки. Но теперь он как никогда раньше знал, что одна только видимая, телесная победа или просто вызволение ничего не дадут, а действовать надо наверняка. И ладно, и хорошо…
– Засеки этот час, эту минуту. И скажи, что они будут точкой отсчета. Возвращайся. И никакой паники! Никакого уныния! Мне надо обязательно повидаться кое с кем и разобраться…
– Ты уже почти созрел, – карлик грустновато улыбнулся.
– Да, именно почти! Но я вернусь точно в этот день и этот час. И вот тогда мы или начнем! Или." разойдемся.
Я не могу иначе, потому что после этого часа у меня уже не будет времени на другие дела. Ты все понял?
– Я понял, – коротко ответил Цай ван Дау. И протянул черный кубик Ивану. – Оружие я принесу потом, когда ты скажешь. Но учти, люди не могут больше ждать.
– Никто ждать не будет. Даже ты не успеешь отсюда вернуться в бункер. Я ухожу надолго. Но вернусь я через секунду. Жди!
Иван сжал черный кубик в ладони, поднес к виску, и исчез.
Цай опустился на корточки, привалился к стене. Он знал – возврата в исходное место не будет. Он знал и другое, если Иван не вернется, ему сидеть в этой серой камере ко конца дней своих.
Тьма мгновенно окутала его. Иван оцепенел. Что-то случилось, прав был карлик, прав, его тело утратило возможность перемещаться в структурах Невидимого спектра. Он просто провалился в Ничто! Он не выбрался из палаты-камеры, но он ушел в черную пустоту, периферийную пустоту Невидимого спектра. Надо пробовать еще!
Иван с силой сжал ледяной кристалл, вдавил его в переносицу.
Поле! Широкое, светлое поле! Густая зеленая трава.
Одинокая раскидистая береза, свисающие, отягощенные густой листвой ветви. Облака, белые, идущие чередою облака. Он настолько явственно вообразил эту картину, что в ушах прозвучали будто с того света слова покойного священника, сельского батюшки, друга-собеседника:
"Человеку нечего делать во Вселенной! На Земле должен творить он дела свои и растить продолжателей дел своих.
Не ходи туда… не ходи! Во мраке и пустоте нет Бога!" Как давно это было! Теперь батюшка лежит в земле сырой. А Иван еще не выяснил, кто его спровадил с белого света, все некогда, все торопился куда-то. Он вспомнил, как они лежали на этой траве под высоким небом, усеянным белыми облаками и спорили, спорили, спорили… Если ретранс работает в нормальном режиме, его должно немедленно выбросить прямо там, под березой… Но нет, Иван ударился обо что-то во мраке, застонал, пахнуло сырым, предгрозовым ветром, повалило наземь. Он нащупал руками колкую траву, ощутил холод росы. Но это было чтото непонятное, будто аппарат пытался выполнить приказ, но натыкался на нечто незримое, мешающее… и выходило ни то ни се. «Не прельщайся, не гонись за горизонтом! Все, что человек способен понять и постигнуть, есть в нем самом! Не ходи туда…» Вот так! Как и всегда!
Одни заклинают: «не ходи!» Другие крестят в дорогу:
«иди, и да будь благословен!» А вокруг тьма беспроглядная!
Ивана наконец вышвырнуло прямо под березу. Он сильно ударился плечом. Зарылся лицом в траву. Его окатило ледяным, бьющим наотмашь ливнем. Ураганный ветер переворачивал, не давал встать. Неужели он вырвался?! Это просто чудо. Вырвался, а то, что сейчас в чистом полюшке непогода, это не беда, и не под такими ливнями бывал, перетерпит.
Иван снова попытался встать. И снова его швырнуло наземь. Что же это?! Нет, на Земле нет таких ветров, что собьют его с ног! Или настолько он ослаб в заточении, за двенадцать дней беспамятства?! Все может быть. Главное, он вырвался. Ошибся несчастный Цай, ошибся. И снова ураганным порывом его так ударило о ствол, что он в кровь разбил лицо. Буря. Странная буря! Он обхватил ствол руками, замер. По ладоням ползло что-то липкое, скользкое, противное. Это не капли дождя, и не шлепки размокшей земли. Он плотнее прижался к стволу… ощутил, что тот дышит, прогибается под его руками.
Ствол был живой словно гадрианское дерево!
Иван отпрянул, замер на миг. И тут же повалился в холодную и мокрую траву. Его понесло по полю – кубырем, кувырком, понесло с непонятным, страшным ускорением в далекую черную воронку. Это было уже чем-то неземным – полетом, точнее, падением в пропасть, в бездну. И когда Иван явственно ощутил нереальность всего происходящего, перед его глазами высветилась малиновая точка. Проклятье! Он сразу все понял. Теперь он знал, куда его несет! Но он совсем не собирался туда, в треклятое Осевое измерение, населенное призраками!
Малиновый Барьер! Клокочущее пламя неслось на него стеной… нет, это он со скоростью, превышающей скорость света, падал в это безумное пламя. Господи, спаси и помилуй! Сколько же можно?! И зачем?! Иван вдавливал в висок черный кубик ретрадса – приказывал, молил, просил, стенал… но ничто не помогало. Его несло в Осевое.
На этот раз все произошло очень быстро. Языки пламени вырвались вперед, приняли его в геену огненную, от адской боли заломило затылок, полыхнуло неживым пламенем. И пропало.
Он сидел в молочном, белесом тумане. Осевое! Столбовая дороженька Пространства. И кладбище миров! Метил в рай, а попал в ад.
Иван содрогнулся от внезапной мысли. Ведь это действительно какой-то ад, преисподняя… нет, больше похоже на чистилище, где обитают неприкаянные души, где они мытарятся, мучаются не телесно, но духовно. Все равно – тот свет, как ни называй. Но на этот раз он не уйдет отсюда просто так, хватит уже дурить его, хватит водить за нос! Времени мало? Теперь у него много времени! Ретранс не работает «на откат», но он четко выходит на оси «безвременья». Выходит? Иван усмехнулся.
Куда бы сейчас ни попал, куда бы ни вышел, куда бы его ни выбросило, все равно возврат ему лишь в одно место-в палату-камеру! Ну и пусть! На все запоры есть отпоры. А сейчас о другом надо думать.
Он склонился, нырнул в туман. И ощутил, как в голову проникают тысячи мыслей, образов, обликов – Осевое начинало чудить. Но с его призраками шутить нельзя, чем больше будешь приглядываться да прислушиваться, тем большую власть над тобою они возьмут.
Прочь! Прочь из моего мозга! Вон! Иван сконцентрировал волю, собрался в тугой узел – теперь он был не просто человеком, не земным десантником, а рос-ведом с тысячелетиями тайных знаний за спиной. Мозг превратился в огромный, сверкающий миллиардами граней бриллиант, вспыхнули, окружая его, прозрачно-черные, непреодолимые барьеры Вритры. Еще, еще немного…
Иван отмахнулся от какой-то прыгнувшей на него тени, сбил ее с ног, не отвлекаясь от главного. Сейчас! Он будто увидел себя со стороны, в мерцающем защитном, но невидимом для других коконе. Это не абсолютная защита…
и все же в ней его спасение. Все, он готов! Зрение сразу прояснилось, молочный туман осел у самых щиколоток.
В нем лежало черное, костлявое и шипастое тело четырехглазого урода-монстра. Таких Иван видел на Изальгее, планете двенадцати солнц и сиреневой воды. Но откуда он здесь? Челюсть у монстра была разбита ударом, верхний острый конец ее выходил из черепной коробки – Иван бил сильно, переоценил нападавшего.
Плевать! Сам виноват. Иван быстро пошел вперед, знал – ноги вынесут его в нужное место. И лишь отойдя метров на двести от трупа, он понял – изальгеец не призрак. Странно. Он снова приложил кубик ретранса к переносице. Застыл. Вслушался. Нет, он не услышал голоса.
Но его пронзила внезапная, чужая мысль: «ты никогда не попадешь туда, куда ты захочешь попасть! никогда, ибо желания твои заключены в сознании твоем, но воспринимается не оно и не его приказы! твое подсознание и твое сверхсознание знают, где тебе надо быть, куда тебе следует отправляться! ретранс слышит и видит то, чего не видишь и не слышишь ты! но знай, ни в одном из перемещений ты не ошибешься, ты попадешь именно туда, куда тебе следует попасть! а воспользуешься ли ты этим или нет… каждый сам вершит свою судьбу!» Ивана прошибло холодным потом. Неужели он станет теперь игрушкой собственного подсознания? Нет! Речь шла совсем не об этом. А о чем же?! И тут он понял. Как долго ему приходилось мыкаться по путям-дорогам Мироздания, блуждать в потемках и лабиринтах, проваливаться с уровня на уровень! Теперь все позади! Он вырвался на свет. Он еще ничего не видит. Но он вырвался… и отныне он будет попадать только в цель, только в яблочко. Кончились странствия. И начались последние странствия не странника, но вершителя!
Вперед! Он знал, что Провидение высветит путь. Вперед! Сонмы призраков окружали его, тянули руки, хватали за ноги, за волосы, тянулись к нему. Но недосягаем он стал для них. И не вглядывался в их лица – странные, изможденные блужданиями по Осевому, страданиями и болями, грехами своими земными и потусторонними.
Мужчины, женщины, дети, упыри, лешие, русалки, старушки и старцы, инопланетные монстры и почти воздушные гуманоиды, бесполые чудища, нави, оплетай, уроды и уродицы, в развевающихся и истлевающих одеждах, и голые, с торчащими из-под полусгнившей плоти желтыми, изломанными и изъеденными костями – призраки, привидения, черные души! Он, живой и теплый, притягивал их, в нем они видели плоть и кровь, которые могли воскресить их, оживить хоть на миг, дать почуять вкус бытия. Прочь! Прочь!!
Где-то среди всех этих нежитей должна быть Света.
Обычно она являлась ему в первые же минуты. Но почему ее нет сейчас… Иван вдруг остановился. Прикрыл лицо руками. Как он раньше не задался вопросом? Обычно… Обычно никто ничего происходящего в Осевом не помнит. Так почему же он стал помнить?! Где та грань?!
Грань, которую он перешел, сам не заметив того?! Много званных, да мало избранных. Неужели свершилось на самом деле, неужели он стал избранным?! Иди, и да будь благословен! Нет, это не простое напутствие, не одни лишь слова. Это нечто большее, это – предопределение!
Иван еще быстрее устремился вперед. Туда! Он знал, что надо не просто идти, надо бежать туда. Там вход. Что?
Какой вход?! Неважно какой, надо добежать и все прояснится. Еще немного. Еще метров пятьсот, триста, двести… Взбираться на скалистую гряду становилось все труднее, но Иван бежал. И лишь предчувствие остановило его, бросило плашмя за изъеденный рытвинами валун. Здесь! Вход где-то здесь.
Призраки отстали, отвязались. А может, эта гряда была для них запретным местом. Неважно. Иван лежал и смотрел в узкое ущелье. Теперь он начинал догадываться.
Скалы, камни, песок под ногами, ни травинки, ни деревца. Низкий расплывшийся туман стелется – пеленой ползет на пять-шесть сантиметров. Тихо. Уже не слышно причитаний, визгов, воя. Тишина.
И тут Иван увидел их. Далеко, за пологим гребнем, за тремя сросшимися обломками скалы. Они шли по узкой тропе прямо на него. Семеро крохотных человечков с тюками на спинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37