«сумасшедший» и не узнающую его, своего единственного любимого, избавителя, спасителя и предателя. Да, это были ее глаза. И его!
Иван тигром бросился назад, налетел на барьер, упал, разбил в кровь лицо. Поднялся. И поглядел на Сихана. Тот стоял мрачный, трясущийся, с отвисшей губой – он уже видел свое будущее. Зато косой улыбался, он был молод в сравнении с самим собою, явившимся к нему из будущего и прошлого, и он почти ничего не понимал, он улыбался.
Иван промолчал. Теперь слова были не нужны. Он вернулся к сыну, содрал с него скафандр. Поздно. Олег был мертв. И не было с собой ни чудесного яйца-превращателя, ни регенераторов, ни анабиокамеры... да если бы и были, уже поздно, они пропороли ему всю спину и грудь насквозь, через скафандр... Иван разорвал рубаху на груди сына. Крестик висел черным оплавленным комочком железа. Ничего. Значит, и это надо вынести. И это! Он опустился на колени, притянул к себе мертвое тело, прижал голову к груди, еще раз заглянул в глаза и прикрыл их веками.
С обеих сторон на него надвигались дикие, невообразимые твари с пульсирующими шарами в лапах и черными коробочками. Пламя и плазма бушевали вокруг него, смерть и ужас.
Они не могли его убить.
Но и он не мог больше оставаться здесь.
На переход ушло много сил. И Иван потерял сознание. Он очнулся посреди ледяной пустыни, прижимающим к себе тело сына. И все вспомнил. Земля! Он на Земле, в своем времени. А Полигон ушел. И Первозург ушел!
Пошатываясь и оскальзаясь на грудах смерзшегося пепла, с Олегом на руках, он добрел до массивных, почерневших и обледеневших ворот Храма.
Служка открыл не сразу. Пришлось долго стучать, звать.
Бесконечная служба шла. Но теперь под ликами стояло лишь пять почти бестелесных теней.
– Похорони его! – попросил Иван, опуская тело на мрамор плит.
Служка посмотрел с недоверием на покойника, покосился на Ивана, хотел возразить что-то, но не посмел.
– Хорошо, – смирился он. – А ты куда? Ведь твой же, поди...
– Мой! – отрезал Иван.
И пошел к дверям.
Ледяной ветер охладил его, усмирил дрожь. Иван запрокинул голову, уставился в черное страшное небо. И этого было достаточно. Он уже знал, что не ошибся, что шар-звездолет растворился без следа, он теперь там, на Полигоне, где и был в XXXI-ом веке, и никакой Алены нет, и она растворилась, будто и не было... один сын только остался. Остался, чтобы лечь навечно в землю, в погибшую русскую землю.
А еще он увидел, что Гуг Хлодриг с Кешей и Харом не сдаются, бьют нечисть, что Дил Бронкс плюнул на дела земные и ушел на «Святогоре» в Систему – ушел мстить и умирать.
Ничто его не задерживало тут.
Ну что ж, он не хотел второго варианта. Они сами его вынудили.

Земля. Объединенная Европа. Год 3043-й, август.

Зеленая ветвь ударила в лицо. Иван отшатнулся. Упал в траву. Высоко над головой шумели кроны деревьев. Священный лес?! Он протер глаза руками. Нет. Самый обычный лес, просто ухоженный донельзя, чистенький и густой. Они насадили лесов по всей Европе, по всему миру. Они очень любят себя и берегут... Ивану припомнилось, как он впервые попал в шар, еще тогда, в Спящем мире – шар показал ему Землю XXXI-ro века, и он не узнал родной планеты – сплошная зелень, куда ни кинь взгляд, и еще – белые нити, переплетающиеся, разбегающиеся, опутывающие планету. Никаких городов, никаких заводов и фабрик. Да, они хорошо тут устроились, им нет дела, что совсем скоро будет создан Полигон, что он уйдет в чужие пространства и вынырнет из Черной Пропасти на шесть веков раньше, в XXV-ом столетии от Рождества Христова, вынырнет, чтобы не было этого безмятежного будущего у безмятежного люда.
Никто не сможет затворить пред тобою двери!
Хорошо было сказано. Но сначала надо найти эту дверь. Голова у Ивана была чугунной, пылающей. Потерять друзей, потерять жену, сына... и не остановиться, не передохнуть, только вперед. Ну и пусть! Он уже достаточно отдыхал. Теперь пришла пора драться сверх силы. Но с кем?!
Он не мог ошибиться. Где-то здесь таилось жилище Сихана Раджикрави. И он найдет его, какими бы умниками ни были эти выродки будущего. Он медленно прощупывал пространство перед собой, поворачиваясь по солнцу. Лес, лес, лес повсюду... Наконец он ощутил тепло – опушка, крохотная опушка, вздыбленная куполом земля, поросшая густой травой, ни входа, ни выхода.
Иван пошел быстрым шагом к этому зеленому «куполу». Прорвал два слоя полевой защиты. Боятся. И они, всесильные, кого-то и чего-то все время боятся... хотя какой он сейчас всесильный, он еще даже не первозург!
– Ну, держись, друг любезный!
Иван ступил на мембрану, скрытую сочной травкой, преодолел сопротивление, буквально вдавился внутрь. И тут же коротким ударом сломал хребет четырехрукому домашнему андроидуюхраннику. Он не собирался церемониться. Андроид рухнула деревянный пол, будто подкошенный.
Внутри было светло, как и снаружи, хотя Иван не видел ни одного окна, вокруг было только дерево, самое настоящее, натуральное, никаких пластиков, никакого металла и прочей дребедени. Заботливые. О себе заботятся!
Он проломил одну стену, потом другую. И оказался в большой комнате, которую заливал солнечный свет. Иван невольно приподнял глаза и увидел, что потолка нет, прямо над головой синеет небо, то самое, из-под которого он только что-то погрузился в «купол» – и земля, и трава, и все прочее служившее этому логову крышей, были прозрачными, мало того, они пропускали даже легкий, теплый ветерок снаружи. Но Иван был уверен, что они не пропустят сюда дождь и даже снаряд, пущенный с орбиты, поле было непрошибаемым. В таком обиталище можно жить и не дрожать от шорохов.
Наверное, именно поэтому хозяин дома не оторвался от своего занятия и не поглядел на ворвавшегося незнакомца.
Да, Иван, умевший прошибать барьеры, непреступные для снарядов, был для этого человека, для Сихана Раджикрави пока еще незнакомцем. И когда тот наконец поднял глаза, они у него начали расширяться от удивления.
– Спокойно, – сказал Иван, – и не думай дергаться! Он подошел ближе, уселся на настоящий грубосколочен-ный деревянный стул, закинул ногу на ногу.
Сихан Раджикрави и не думал дергаться. Наоборот, он застыл в оцепенении над разложенными по столу светящимися объемными схемами. Изумрудно-серые глаза его немного косили, особенно левый, в коротком и густом бобрике проглядывала седая прядь, Сихан был еще молод. И он ни черта не понимал, это было написано на его припухшем от долгой работы и бессонных ночей лице.
– Вы говорите странно, – прошептал он, видно, от изумления потеряв голос, – с каким-то неземным акцентом. Кто вы?
– Я твой судья и твой палач! – без обиняков выдал
Иван.
– Палач?! – последнее слово перепугало Сихана до полусмерти. До него дошло, что незнакомец пришел не шутки шутить.
– Я сказал, не надо дергаться и вопить на весь мир о помощи! – процедил Иван совсем глухо и зло. – Все мыслеуловители блокированы, системы связей разрушены, ты в своей берлоге как в склепе, выродок!
– Чего же вы хотите? – с трудом выдавил из себя позеленевший Сихан.
– Я хочу, – медленно, с расстановкой сказал Иван, – чтобы таких гадин, как ты, не было на свете!
Он бросил на стол оплавленный нательный крест сына.
– Что это?!
– Не узнаешь?!
Там, на черной и мертвой Земле прошлого, Иван надел на холодную шею Олега свой крест, целый. А этот комочек обожженного железа он с тех самых пор сжимал в кулаке, он еще не мог до конца поверить в случившееся, поверить в чудовищную подлость. Но самое страшное заключалось в том, что он не послушал сына, пропустил его последние слова мимо ушей. «Он снова обманет тебя!» Сейчас это звучало как предупреждение.
– Нет! – Сихан не посмел коснуться креста. Иван горько усмехнулся. Смешно было требовать от этого ублюдка признания в преступлении, которого тот не совершал. Пока не совершал.
– Над чем ты работаешь? – спросил он, переходя к делу.
– Зачем это вам?
Иван посмотрел прямо в косящие глаза собеседника, посмотрел, не оставляя тому надежды.
– Если ты еще раз переспросишь меня, я сверну тебе шею, – процедил он. – Отвечай!
Сихан Раджикрави начал судорожно водить руками по схеме, видимо, не зная, с чего начать, как объяснить профану вещи, не доступные даже узкому кругу специалистов. Потом решился:
– Это... это совершенно безобидные исследования, – зачастил он, будто оправдываясь, – искусственные объемы, искусственные существа, реконструкция фантазий, которыми люди переболели когда-то... как бы вам это объяснить.
– Воплощение несуществующего?! – подсказал Иван. Хозяин жилища вздрогнул и ответил дрожащим голосом:
– Да... откуда вам известно? – и тут же испугался еще больше, запричитал: – Это отвлеченные работы, фундаментальные, теоретические... они не представляют интереса, никакого практического интереса ни для одной из фирм, ни для одного концерна!
– Отвлеченные, – задумчиво повторил Иван.
–Да!
– И у вас есть коллеги, которые занимаются тем же?
– Конечно... этопросто игра ума, тренинг, понимаете ли. Мы иногда собираемся вместе, образно говоря, складываем то, что получается у каждого, в общий котел – и наш мир, нереальный, потусторонний, оживает на экранах, мы начинаем видеть свое творение, это очень интересно, это заряжает нас, заставляет искать дальше, воплощать... – Сихан говорил все больше и больше распаляясь собственной речью, пытаясь убедить незнакомца, что дело идет только об игре... ифе ума и фантазии, и ни о чем больше, – нас двенадцать человек, в основном, молодые еще ребята, по сорок-пятьдесят каждому, это наше развлечение и для нас это лишь забава, мы в шутку стали называть себя зургами, для смеха, понимаете, вот и все... я могу показать вам проекции, пожалуйста, хотите?
– Нет! – оборвал словоизлияния Иван. Он ничего не хотел видеть. Он уже все видел на белом свете и за его пределами. – Что означает это словечко – зург?
– Жаргон, простой жаргон ученой братии, – снова зачастил Сихан, – мы сами иронизируем над собою, называя себя в шутку богами-творцами, так это можно перевести. Я ни в чем не виноват, чтобы меня судить! Ну скажите же, что и вы пошутили, ну какой вы палач... это же шутка?
– Нет, это не шутка, – мрачно изрек Иван, – из-за вас я разучился шутить.
– Из-за нас?!
Иван поморщился, давая понять, что дальше он не собирается развивать тему.
– Где они живут?
– Кто?!
– Ну эти, ваши друзья, зурги?
Сихан занервничал еще больше. Потом вдруг уселся в кресле с откидной спинкой, съежился, набычился, одеревенел и стал больше походить на Первозурга, чем прежде.
– Ладно, мы к этому еще вернемся, – сказал Иван. – А сейчас отвечай, чем ты занимаешься кроме воплощений несуществующего, только коротко и ясно?!
– Я программирую Волшебные Миры, – на выдохе выпалил Сихан.
– Развлекаетесь все?
– Это другие развлекаются в них, я работаю. Я люблю работать! Я одержимый своей работой! – сорвался косоглазый бог-творец. – Что вы хотите от меня?!
Иван забарабанил пальцами по столу, тяжело вздохнул.
– Все верно. Полигон будет проектироваться и создаваться под вывеской Волшебных Миров, в созвездии Сиреневого Октаподуса, тебе это ни о чем не говорит... а потом будет бунт вурдалаков, будет сквозной канал из инферно, выползни и черная Земля.
– Я могу вызвать врача, вам помогут, – довольно-таки нагло предложил Сихан Раджикрави, и обычный смуглый румянец вернулся на его щеки.
– Врач здесь не поможет, – совершенно серьезно ответил Иван. – Я хочу рассказать тебе кое-что...
И он рассказал. Создатель игровых миров, первозург и хозяин этого жилища сидел с отвисшей челюстью, не зная, что ему делать: то ли плакать, то ли смеяться, то ли попробовать еще раз дать мысленно команды, попытаться вызвать службы безопасности. Незнакомец явно знал слишком много об их проектах, но то, что он городил было похоже на невыносимо страшную сказку, рассказываемую на ночь, и эта сказка не могла быть правдой, никогда, ни при каких обстоятельствах.
– Значит, вы заявились из прошлого? – спросил он, когда Иван закончил.
– Да, и ты это сразу определил по акценту, вспомни! Сихан Раджикрави снова позеленел. Внутренний голос внезапно, безо всяких причин на то, сказал ему: все, что поведал незнакомец, правда! неполная, усеченная, обрезанная... но правда! этот тип не умеет шутить и не умеет лгать.
– Ты все сейчас увидишь сам.
Иван придвинулся вплотную, обхватил голову Сихана ладонями, сдавил виски с такой силой, что тот застонал, и в упор уставился в изумрудные разбегающиеся глаза.
Почти сразу мгла объяла первозурга, накатило черное мутное пятно. И он увидел. Зловещий безжизненный шар приближался, наваливался всей исполинской тяжестью:
внизу что-то горело, рассыпаясь искрами, взрываясь, обрастая клубами дыма, уродливые тени рассекали черный воздух, гортанно клокотали, шипели, рвали друг дружку в клочья и падали наземь, в пепельную наледь и кипящую лаву, а в черных котлованах копошилась черная, поблескивающая мириадами злобных осмысленных глаз, безмерная масса, пауки, ползущие, копошащиеся друг в друге, вызывающие ужас, пожирающие уродливых тварей, падающих в них из черных небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73