Коридор был овальной в сечении трубой, он чуть заметно загибался вниз, повторяя внешний обвод борта. Что-то пищало, щелкало, шелестело жесткими крыльями, и черные тени бежали из-под ног механизма. В мохнатых наростах на стенах сверкали фасеточные глаза: казалось, вся местная живность следит за гонкой доселе невиданных чудовищ.
Большая темная масса оторвалась от потолка далеко впереди и теперь медленно падала, блестя фосфорическими глазами, растопырив острые когти, целясь серповидными жвалами. Механизм, не снижая скорости, толкнул хищника манипулятором, как бейсбольной битой, потом, высоко подбросив одно из коленей, нанес ему тяжелый удар суставом. Панцирь нападавшего треснул, фонтан вязкой жидкости обрушился на шлемы скафандров, но, когда она достигла пола, механизм был уже далеко от места стычки. Темноту озарили молнии – это Александр Синяев двумя точными выстрелами снял со стены еще двух таких же монстров, готовых к прыжку. В следующее мгновение их тела остались далеко позади. А впереди уже появилось светлое пятно – окончание коридора.
– Внимание! – крикнул Александр Синяев.
Пятно света росло стремительно. Коридор кончился, и механизм предупредительно встал на дыбы, упершись передней парой конечностей и распрямив их во всю длину. Его вытянутое туловище изогнулось: передняя половина поднялась почти вертикально. Если бы не это, люди, ничем не привязанные к корпусу, наверняка полетели бы через головы; сейчас инерция сильно прижала их к спине механизма. Потом он медленно сложил передние ноги, опустив брюхо почти до пола. Александр Синяев спрыгнул с его спины, за ним Бабич. Они стояли перед матовой стеной, перегородившей тоннель поперек.
– Дальше пойдем пешком. Безопаснее. И, повторяю, не бойтесь. Все, что может случиться, не стоит нашего страха.
Два человека и механизм шагнули вперед. Матовая стена на миг обрела прозрачность и тут же совсем исчезла.
Потолок ушел вверх, на недосягаемую высоту, стал голубым небом, по которому плыли редкие белые облака. Желтое солнце висело низко над темневшим вдалеке лесом. Вместо звонкого металлического пола под ногами оказалась мягкая почва, поросшая зеленой травой. В двух десятках шагов высились плотной группой пузатые пупырчатые растения трехметрового роста. Вокруг было тихо, стекла скафандров моментально затянуло тончайшей пленкой тумана.
Бабич, ожидавший чего-то другого, расхохотался.
– Это что, огурцы? – сказал он, вытирая шлем рукавом и показывая на пузатые растения. – Их, что ли, бояться?! Но смотрите…
Ближний к ним «огурец» незаметно деформировался. Один из его пупырчатых выступов рос пульсирующими толчками, вытягиваясь в зеленое щупальце, бесшумно ползущее к людям. Щупальце погрузилось в траву; теперь только она выдавала его перемещение, ленивое и, казалось, вряд ли опасное.
Александр Синяев внимательно смотрел на приближающееся к ним тонкое зеленое щупальце. Оно уже выбралось на открытое место, но скорости не прибавило. Ничего похожего он никогда не встречал.
– Все-таки вы, вероятно, боитесь, – сказал Александр Синяев. – Они здесь больше ни на что не реагируют, только на страх. У них не бывает других эмоций.
– Боюсь? – повторил Бабич и снял ладонь с рукоятки лучемета. Зеленый побег наткнулся на одну из присосок механизма, отвернулся почти под прямым углом, и его конец приближался теперь к башмакам Бабича. – Бояться какой-то лозы? – Он отодвинул назад правую ногу, которой почти коснулось тонкое щупальце. – Пусть даже быстрорастущей. Да я… – И он презрительно пнул зеленый побег.
В следующее мгновение Александр Синяев резко толкнул его в плечо и сам бросился рядом, ничком на траву. Раздался оглушительный грохот; несколько секунд они лежали, как под артиллерийским обстрелом. Над их головами визжал воздух, что-то летало там, глухо вонзалось в землю. Грянуло еще несколько взрывов, воздух снова наполнился свистом… Когда наконец канонада утихла и они подняли головы, пузатых растений на месте не оказалось, а все вокруг усеивали овальные зеленые предметы, видимо, весьма твердые: корпус механизма был покрыт вмятинами.
– Ого! – изумился Бабич.
– Вот что значит поднять здесь меч, – объяснил Александр Синяев, показывая на один из твердых зеленых предметов. Это была миниатюрная копия материнского растения. Пупырышки на одном ее конце вытягивались, шевелились, нащупывали землю, цеплялись за нее, исчезали между ее влажными комьями. «Огурец» дернулся, встал вертикально, немного пошатался и начал очень медленно, но прямо на глазах раздуваться. То же происходило и с остальными
– а их были сотни. – Понимаете? Щупальце работает как детонатор, растение взрывается, а его потомство использует добычу – нас, например, – вместо удобрений. Но пошли, пока урожай не созрел.
Они двинулись к неподвижной стене леса. Механизм, прикрывая их спереди, слегка прихрамывал. В чистом небе над ними плыли курчавые облака. Солнце поднималось над лесом. Густая трава пружинила под ногами. Лес приближался. Он напоминал здесь заросли травы, больной гигантизмом. Стебли ее были толщиной в два обхвата, высотой метров сорок. Вверх от них отходили длинные узкие листья. И цветы размером с цветочную клумбу.
И какие-то существа, величиной с большую овчарку и тоже мохнатые, копошились в этих цветах.
Они медленно приближались к зарослям.
– Да это же… насекомые! – воскликнул Бабич.
– Верно, – кивнул Александр Синяев. – Культура Маб расцвела в те времена, когда во всей вселенной не было ни одного позвоночного. Только членистоногие.
– Так, значит… они не были людьми?
– Конечно. Просто разумные существа.
Бабич с сомнением глядел на животное, которое возилось в похожем на ромашку цветке.
– И… кто же они были? Муравьи, термиты? Или, быть может, пчелы?..
– Нет, – сказал Александр Синяев. – Пауки. Очень большие разумные пауки.
Некоторое время оба молчали. Так, молча, они вошли под тень гигантской ромашки. Насекомое скрылось из их глаз, но метровый в диаметре стебель дергался, выдавая движения того, кто пил нектар наверху.
– Это была древняя культура, – сказал Александр Синяев. – Очень Древняя. Потом настала эра пресмыкающихся – змей и драконов…
– Во всей вселенной?
– Да. Но она быстро завершилась.
– А как же… – начал Бабич, но Александр Синяев прервал его:
– Тихо!
Лес ожил.
Александр Синяев тихо потянул из кобуры пистолет. А сверху, грозно гудя, на них уже пикировало что-то большое, тигровой окраски, наставив челюсти и копьевидное жало.
Они выстрелили одновременно.
Два слепящих луча сошлись на полосатом теле, как прожекторы, отыскавшие в полуночном небе неприятельский самолет, и он, дымя, тяжело врезался в землю… Потом раздался другой, лязгнувший звук, и они одновременно оглянулись и увидели чью-то треугольную голову с выпученными фасеточными глазами и дергающимися жвалами, падающую на землю, и механизм, вновь раскрывающий клешню манипулятора. Он стоял над поверженным чудовищем в позе победителя.
– Ладно, – сказал Александр Синяев. – Пошли, чего стоять.
И они двинулись через лес…
…А спустя два с половиной часа выходили на открытое место с другой стороны, и стояли на новой границе леса, и удалялись от него, едва волоча ноги: позади, прикрывая их тыл, гордо шагал механизм победитель. Бабич поддерживал Александра Синяева, потому что нога у того была повреждена в одной из многочисленных схваток, и они снова стояли у матовой стены, на этот раз темной, и вновь она расступилась, и они уже снова восседали на спине у своего механизма, и он плавно нес их по изогнутому тоннелю, и они уже не обращали внимания на бросающиеся прочь жуткие тени, потому что бег поглощал все. А еще через несколько минут перед ними возник тупик, но стена в его глубине уже расступалась, давая дорогу, и они, не снижая скорости, влетели в рубку.
Бабич первым спрыгнул со спины механизма и помог спуститься Александру Синяеву. Лицо его, обращенное вверх, за стеклом скафандра откровенно светилось радостью.
– Это было великолепно, – произнес он. – Вам станет смешно, но я кажусь себе ясновидцем. Ведь я все это предвидел!
Оказавшись внизу, Александр Синяев открыл багажник, достал оттуда пушистую щетку и принялся за скафандр.
– Что вы имеете ввиду?
– Свою вахту, – объяснил Бабич. – Монин прав, выходить в пространство было рискованно. Но я почувствовал; что-то произойдет. Даже не так. Я понял, что если не выведу звездолет из подпространства, то не случится событие, которое могло бы произойти.
– Любопытно, – сказал Александр Синяев. Он уже очистил скафандр и передал щетку Бабичу. Тот продолжал:
– Мы оказались недалеко от планеты, но я не смотрел на нее. Я все время наблюдал. Что-то должно было произойти. Я совершенно не удивился, когда увидел вашу капсулу. Я просто понял, что предчувствие не обмануло меня, будни кончились и началось приключение.
– Значит, вы все-таки любите приключения? – рассеянно спросил Александр Синяев, укладывая щетку на место. Невидимые лапы захватов приподняли неподвижный уже механизм и спрятали в стену. Даже сейчас, в сложенном состоянии, рубка корабля Маб была почти такой же просторной, как тамбур. Александр Синяев скользнул взглядом по стене, скрывшей механизм от их глаз, повернулся и зашагал к пульту управления. Бабич догнал его.
– Кто же их не любит? – сказал он. – Поймите, я десять лет был штурманом дальнего следования. В детстве такая работа казалась мне чуть ли не верхом романтики. Я ошибался. Теперь я иногда завидую ученым из группы Толейко. Они где-то высаживаются, что-то исследуют. Хотя и это рутина, все планеты похожи. Но мы – просто извозчики. Космос, как вы знаете, пуст. А появление вашей капсулы приоткрывало дверь в новые, захватывающие миры.
– Почему же пуст? – начал Александр Синяев, но Бабич прервал его.
– Подождите. Ведь вы… Сначала я вам не поверил – ни единому слову. Версия об аварии – это для Толейко. Плюс ваша капсула – люди таких не делают. Потом, я просматривал справочник, – он говорил торопливо, будто боялся, что не успеет. – Я отыскал вашу фамилию. Двое, муж и жена, пропали без вести очень много лет назад. При невыясненных обстоятельствах. Это случилось слишком давно. Следовательно…
Их взгляды встретились через двойное стекло шлемов. Бабич запнулся но продолжал:
– Потом я забыл это чувство. Мне стало обидно, что вы не захотели меня взять. Но теперь оно вернулось. Я не знаю, кто вы такой. Я не знаю, откуда вы появились. Из будущего, из параллельного мира, откуда-нибудь еще. В любом случае я счастлив, что дверь приоткрылась. И ели бы я мог хоть раз взглянуть туда, где я вас подобрал…
– Бросьте, Николай, – сказал Александр Синяев. – Вы сами знаете, там никого не было. Главное – ваше предчувствие. Из будущего поступает непрерывный поток информации, но немногие, и очень редко, могут его принимать…
– Родина творчества – будущее, – процитировал Бабич. – Оттуда доносится ветер богов слова… Это Велимир Хлебников, русский поэт двадцатого века…
Некоторое время они шагали молча, пока не остановились около пульта управления. Бабич рассматривал его с восхищением. В нем проснулся профессионал.
– Как все сложно! – воскликнул он наконец.
– Наоборот. Их космонавты предпочитали максимально простые решения.
– И вы знаете, как им пользоваться?
– Мне известны далеко не все функции этого многоцелевого устройства,
– признался Александр Синяев. – Но кое-что я умею. Что вас конкретно интересует?
Угадать ответ не представляло труда.
– Ну, видимо, навигационные задачи. Я же все-таки штурман…
– Нет ничего проще, – сказал Александр Синяев.
Он коснулся крохотной сферы, приклееной к лицевой стене над сиреневой полосой привода экстренной связи. Стена вместе с пультом немедленно отодвинулась от людей, пол ушел из-под ног, и помещение рубки приняло форму громадного шара. Они находились на равном удалении от всех стен, висели в воздухе, хотя у Александра Синяева оставалось четкое ощущение, что они стоят на полу, привязанные к нему магнитными подошвами. Стены рубки окутал мрак. Предмет, к которому прикоснулся Александр Синяев, раздулся, став глобусом метрового диаметра. Он лежал в воздухе перед ними, в геометрическом центре помещения. От него отделилась короткая сверкающая игла.
– Вы рисуете здесь какой-нибудь звездный пейзаж…
Александр Синяев прошелся иглой по поверхности глобуса. На стенах рубки, против точек, к которым он прикасался, загорались звезды. Он ограничился сотней покрупнее и кое-где пририсовал пятнышки туманностей. Бабич молча следил за этими манипуляциями.
– Я набрал небо района, куда мы собираемся переместиться, – объяснил Александр Синяев. – Теперь следует сделать так.
Он ударил по глобусу ребром ладони, активируя двигательную систему. Рука отскочила, как от мяча, а глобус уже слабо пульсировал, и светлые точки на его поверхности медленно гасли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11