Это закон. Иначе твое преимущество слишком
велико, и победа твоя становится бесчестьем, и любой воин-маг, и вообще
любой плюнет в твою сторону. Когда мы с Наставником улаживали деревенские
разборки, он неизменно был одет именно так, мне же приказывал надевать
кожаную куртку с нашитыми на нее кольцами. Послабление мне было дано, как
он выразился, "по малоумию и скудости мастерства; а также оттого, что
годами еще не вышел." Ученикам иногда разрешались подобные поблажки. Но
Учителя больше нет среди живых. Я больше не ученик. И я не мог заставить
себя одеть свою ученическую куртку. Мне было противно защищаться от них.
Их много, и они мерзавцы, но они не воины. Слава Богам, мертвым и живым,
они хотя бы вооружены. Не то пришлось бы мне переть на толпу жрецов с
голыми руками. В подобной схватке, как гласит кодекс, "да прикроет воина
его мастерство, и да не будет ему иного щита." Штаны, сапоги, пояс,
оружие, за плечами - сумки со всем, что может понадобиться, у пояса фляга
с водой. Больше ничего.
Я шел, и при моем приближении в домах опускались ставни. Люди
отводили глаза - одни от страха, другие от стыда. Впервые мне преградили
путь на длинной узкой аллее, ведущей к Дому Смерти.
Двое служек. Эти болваны даже не попытались заговорить со мной. Они
набросились сразу, без предупреждения, размахивая мечами самого
неподходящего для них размера и веса. Одного я пнул в промежность, другого
треснул рукоятью меча по переносице. Потом пошел дальше.
Очевидно, за моим продвижением из Дома Смерти наблюдали, ибо через
миг-другой навстречу мне вышла целая толпа, и кое-кто в этой толпе даже не
умел управляться с оружием. Конечно, с любым из них я бы живо разобрался,
но их слишком много. И оттого, что большинство из них - бараны безмозглые,
легче не становиться. От опытного воина хоть знаешь, чего ждать, а новичок
опасен своей непредсказуемостью. Одна надежда, что те, кто умеет махать
мечом, полезут в первые ряды - удаль показать.
Так оно и случилось. Я возликовал.
Поначалу я рубился сразу с шестерыми, а потом сделал вид, что им
удается меня потеснить. Отступил, совсем немного, потом еще, потом
побежал. Когда мои шестеро растянулись в линию, я повернулся и прыгнул.
Я все еще не обнажал меча. Я наносил удары рукоятью по головам,
промеж глаз. Мне было по-прежнему противно убивать их; все равно, что
котят резать. Правда, котят уж очень много, и они могут меня оцарапать, но
все равно противно.
Когда я разобрался с шестерыми удальцами, остальные котята
приготовились меня окружать. Вот и славно. Через толпу мне бы не
прорубиться, а круг я прорву. Я дал им окружить себя, а затем подкатился
под ноги и выбрался из круга. Нападающие со звоном сшиблись. Вышло не
очень удачно. Чей-то меч слегка задел меня, и из дырки на штанах
засочилась кровь. Погладил бы я этих котят против шерстки, да некогда. Я
ринулся к дверям, пока никто не успел преградить мне дорогу. За спиной я
услышал пение стрелы. Интересно, у кого ума хватило? Две стрелы вонзились
в подошвы моих сапог, третья в руку. Но я уже распахнул двери, вбежал и
захлопнул тяжелые створки за собой. Только тогда я позволил себе
отдышаться.
Не так уж плохо. Рана на бедре пустячная, скорее длинная царапина.
Вот рана в руке - это посерьезнее будет. Очень уж неудобно торчит стрела;
другой рукой мне ее не выдернуть, не расширив рану. В конце концов я
обломил стрелу, оставив в предплечье наконечник с частью ее древка. Либо
мне вскорости вынут стрелу другие руки, либо эта рана не будет иметь
значения. У мертвых раны не болят.
Стрелы в сапогах мне мешали ужасно. Засели они крепко, отодрать их
можно только вместе с подметкой, так что их я тоже обломил. Получилось
что-то вроде шпор. Собирайся я сейчас сесть верхом, они бы мне
пригодились.
Все замечательно, но куда же мне теперь двигаться дальше? Неужели все
жрецы выскочили наружу для расправы со мной? Плохо тогда мое дело. Если и
не заблужусь в здешних лабиринтах, то непременно наткнусь на что-нибудь
смертоносное: Дом Смерти как-никак, и оснащен он многими безобидными на
первый взгляд предметами. Возьму в руку что-нибудь неподходящее. Или съест
меня кто-нибудь. Почем я знаю.
Где-то неподалеку послышался звук шагов, и я пошел на этот звук,
очень стараясь ни к чему не прикасаться и ни обо что не спотыкаться.
Никакой надежды подобраться незаметно: проклятые шпоры клацают очень,
вовсю. Единственный расчет на скорость. Так и есть: меня услышали. Шаги
удаляются. Я прибавил ходу, и вскоре увидел того, кто убегал от меня.
Молоденький послушник в совсем еще новых фиолетовых одеждах. Он тоже
увидел меня и заметался, пытаясь удрать, но я догнал его, схватил за горло
и повалил. У бедняги чуть глаза не вылезли на лоб - не оттого, что я его
сильно сдавил, просто от страха. Я уперся ему коленом в грудь, продолжая
левой рукой держать его за глотку. Правой рукой я извлек нож и
выразительно поднял его повыше, чтоб лезвие поблестело как следует. Ни с
одним человеком, хоть сколько-нибудь понимающим, что такое драка, я бы в
жизни не сделал ничего подобного. Но этот худосочный заморыш никогда не
дрался. Запугать мне его удалось отлично.
- Ну как, поговорим? - осведомился я, поднося лезвие к самым его
глазам.
- Ч-что в-вам угодно? - просипел послушник.
- Мне нужен проводник в Зал Невидимого Света. И чтоб без фокусов.
Если что, прирезать я тебя успею.
Мы встали и пошли. Почти в обнимку. Нож я держал у его горла. Я не
боялся, что он вдруг взбрыкнет, но по дороге нам мог встретиться еще
кто-нибудь. Пусть думает, что я взял заложника, и поостережется нападать.
За моей спиной послышался ритмичный грохот. Ломают дверь. Пусть
ломают. Сомневаюсь, что у них хоть что-то выйдет.
Без проводника я давно бы заблудился или помер. Странное место. Не
так я его себе представлял. Когда думаешь об обиталище Смерти, поневоле
приходит на ум что-то зловещее. А на самом деле ничего подобного, все
очень буднично, обыкновенно. Пыльные коридоры, пустые закоулки, обманчиво
безопасные переходы... Никаких мрачных драпировок, леденящих кровь стенных
росписей, никакого торжественного убранства. Только гнетущая тишина.
- Дальше ты должен идти один, - просипел мой проводник.
Я нахмурился.
- Нет, правда, - настаивал он. - Здесь никто из нас не ходит. Только
паломники. Если мы ступим на эти плиты, мы умрем.
Передо мной простирался длинный коридор, вымощенный серым гранитом.
Зернистый и шершавый по краям, в середине коридора он был гладким, как
зеркало. Завершался коридор массивной каменной дверью без единого выступа.
Я еще раз внимательно посмотрел на послушника. Не врет ли? Да нет, стах на
его лице написан неподдельный.
- Ладно, пойду один. И что дальше? Как мне открыть эту дверь?
- Никак. Прикоснись к ней, она сама откроется.
- Или не откроется?
Послушник опустил глаза.
- Ты не прошел положенные обряды. Может, и не откроется. Не знаю, - в
его голосе звучало отчаянье.
- Ладно, - я отпустил его и спрятал нож в ножны. - Не буду тебя
пугать. И так напугал уже. Иди.
Бедняга замер, не в силах пошевелиться. Похоже, он был уверен, что в
конце пути я его все-таки прирежу. Я ощутил легкие угрызения совести, но у
меня не было на них времени. Я ступил на серый гранит, невольно ожидая,
что он провалится подо мной. Но нет, все в порядке. Еще несколько шагов.
Ничего страшного. Я выругал себя за нерешительность и зашагал к дубовой
двери.
Она открылась от первого же касания моих пальцев, словно только того
и ждала. Я ступил за порог и оказался в Зале Невидимого Света.
Никогда я не видел ничего подобного. Стены зала - да полно, были ли у
него стены? Если и были, увидеть их невозможно. Они растворялись, уходили
куда-то вдаль. Не во мрак, нет, просто в ничто. Но ни на миг не возникло у
меня ощущения, что я на открытом пространстве.
Света вроде бы и не было. Ни свеч, ни факелов, ни звезд. Вокруг
стояла кромешная тьма. Но видеть в ней можно было, как в самый солнечный
день. И я понял, почему зал для встреч с Повелителем Мертвых носит такое
название.
Сначала я просто осматривал зал. Ну вот, я здесь. Что же дальше? Я
затравленно озирался по сторонам, словно пытаясь найти подсказку,
написанную на полу или посреди узкого высокого алтаря в центре зала, или
на ведущих к нему ступенях.
Бесполезно.
Зачем я здесь? Пришел и стою, как дурак. Призывать мне теперь
Повелителя мертвых? Умолять? Угрожать? Настаивать? Как известить его, что
я пришел?
В дальнем конце зала возникла фигура. Она медленно, величественной
поступью приближалась ко мне. Складки плаща царственно стекали с широких
плеч. Двуглавый жезл - дарующий и отнимающий жизнь - вздымался вверх.
Корона тяжко мерцала над бледным лбом. Мне в глаза смотрел Повелитель
Мертвых.
- Пожрать принес? - осведомился он.
- Да, Наставник, - ответил я и полез в сумку за бутербродами.
- Оголодал я, сил нет, - он сел прямо на ступеньки собственного
алтаря, раскрыл сверток и принялся со смаком уписывать его содержимое. -
Эти паршивцы воскуряют мне какие-то распроклятые благовония.
Представляешь?
Я кивнул, едва удерживаясь от смеха.
- Через неделю тебе принесут в жертву быка, - напомнил я.
От возмущения Гимар чуть не поперхнулся.
- По-твоему, я могу питаться вонью от горелой говядины?!
Я энергично замотал головой.
- Как назло, сюда ни одна собака не заходит, - пожаловался Гимар. -
Жрецы дурью маются, а я сижу голодный.
Он откупорил бутылочку с вином и жадно отхлебнул. Я смотрел на него с
благоговейным восхищением.
- Учитель, как тебе это удалось?
- Как, как, - проворчал Гимар, отрываясь от бутылки. - Обыкновенно.
- Но ведь тебе противостоял Бог.
Гимар попытался досадливо скривиться полным ртом.
- Как Бог, он, может, чего-то и стоит, - махнул рукой Наставник, - но
боец из него никакой. Он совершенно не привык встречать сопротивление. Тем
более от человека. Гаденыш. Старикам легко морды бить!
Под "стариками" возмущенный Гимар явно подразумевал Мертвых Богов.
- Давай руку, - неожиданно сменил тему Гимар, - посмотрим, что у тебя
там.
Когда он коснулся раны жезлом, я закрыл глаза. Наконечник стрелы полз
наружу медленно, цепляясь всеми своими зазубринами, упорно не желая
покидать теплую плоть. Наконец обломок стрелы шлепнулся к моим ногам. Я
открыл глаза, перевел дыхание и вытер пот.
- До вечера заживет, - объявил Гимар. - Хлебни-ка винца, ты совсем
зеленый.
Я взял из его рук бутылочку и отпил немного.
- Вот видишь, малыш, все кончилось хорошо.
Вино мгновенно застряло у меня в горле. Как мне сказать ему о пожаре?
- Наставник Гимар, - я откашлялся, - я должен сказать...
- Ты о доме? - усмехнулся Гимар.
Я кивнул. Если он и раньше видел меня насквозь со всеми моими
мыслями, то теперь - тем более.
- Я знаю. Ничего страшного. У тебя должен быть свой дом. Строй на
прежнем месте, а золу от старого собери. Потом запашешь ее на полях. Они
уцелели. Сад придется заново сажать, но ты справишься.
Я встал.
- Погоди, - остановил меня Гимар. Он расстегнул серебряную пряжку на
плече, и плащ мягко заструился вниз.
- Надень, - приказал Гимар.
Я вытаращил глаза.
- Надень, кому говорят. Пригодится. И пряжку сбереги. Когда выйдешь,
объяви этим оглоедам мою волю. Чтоб впредь приносили жертвы каждый день.
Чем-нибудь съедобным. А то я ведь даже не могу помереть с голоду, сам
понимаешь.
Я надел плащ.
- До встречи, Наставник.
- До встречи, - буркнул Повелитель Мертвых. - Только не торопи ее.
Смотри мне: если по своей глупости увидишь меня раньше срока, лучше бы
тебе не родиться и не умирать.
Мы обнялись на прощанье.
Повелитель Гимар повернулся ко мне спиной, сделал несколько шагов и
исчез. Я убрал объедки с алтаря, сложил их в сумку и вышел.
Жрецам-таки удалось взломать дверь. Они ждали меня в конце гранитного
коридора, потрясая оружием. Но едва завидев меня, они, словно по команде,
опустились на колени. Еще бы: сам Повелитель Мертвых пожаловал мне одеяние
со своего плеча.
- Не изволит ли Вестник Повелителя простить неразумие наше? - возопил
главный жрец, осторожно стуча головой об пол.
Мне стало смешно.
- Изволю, - чопорно ответил я.
- Не соблаговолит ли Вестник сообщить нам, каким посланием почтил его
Повелитель? - в прежнем стиле вопросил жрец, по-прежнему стуча головой.
- Повелитель изволил приказать, - строго ответил я, - чтобы
благовоний жгли поменьше, быков ему не палили, а жертвы приносили каждый
день съестным.
1 2 3 4 5