Сейбл попытался скрыть ужас и отвращение и промолчал, не в силах найти слова.
— О, да вы выглядите совсем расстроенным, мистер Сейбл. Ну, это вовсе ни к чему. Так поступать заложено в моей природе. И сила моя в том и заключена, что все это я делаю хорошо. Я разрушаю, но это потому, что единственной альтернативой является созидание, а я этого органически не переношу. Вот скажите мне правду: разве вы никогда не испытывали желания убить своих родителей, жену, детей?
— Конечно, — ответил Сейбл. — Но это всего лишь животный инстинкт, его можно преодолеть.
— Да, ну а что, если человек сочтет целесообразным не преодолевать его? Что, если он полностью отдастся этому? Какой мощи такой человек мог бы достигнуть, если в нем заложены интеллект, энергия и ему сопутствует случай.
— В одном он не сумеет меня убедить — в том, что он прав.
— Изумительно! — воскликнул Бланд, хлопая от удовольствия в ладоши. — Я знал, знал, что вы позабавите меня. Как же мне вас вознаградить? А, придумал: в ближайшие пять минут можете спрашивать меня о чем угодно, не опасаясь последствий.
— Ну, тогда начнем с простого, — предложил Сейбл, вовсе не убежденный, что последствий не будет в самом деле. — В чем же вы видите вашу цель? Покорить Вальпургию?
Бланд рассмеялся и покачал головой.
— Что ж тогда? Всю Республику?
— Дорогой мистер Сейбл, в своем невежестве вы приписываете мне чуждые мотивы. У меня нет желания что-либо покорять. Во мне нет ни желания, ни способностей править империей.
— Тогда к чему вся эта бойня?
— Пожалуйста, не путайте войны во имя завоеваний с войнами во имя разрушения.
Бланд подошел к окну и распахнул его, издалека доносились приглушенные вопли и крики его жертв.
— Вы слышите? — спросил Конрад Бланд, и глаза его сияли. — Это симфония, которую я обожаю больше всего, мистер Сейбл.
Вместе со звуками в комнату проник горячий воздух, полный запахов гниющей плоти, крови, самой смерти. Сейбл почувствовал, как тошнота снова подкатывает к горлу, однако его удивило, что за ночь он успел уже привыкнуть к этому удушливому запаху. Сейбл понял, почему прислужники Бланда не понимали, что они творят, и даже любили эту кровавую работу. Лишь отвернувшись от бойни, а потом снова увидев ее, вы начинаете осознавать, что происходит.
— Почему же вы избрали именно Вальпургию? — спросил Сейбл, прикрывая нос и рот платком. Бланд с явной неохотой закрыл окно и снова со вздохом вернулся в кресло.
— Это мир, который поклоняется Сатане, — пояснил он наконец после долгой паузы. — Я был рожден для этой планеты, как и Вальпургия появилась на свет только для того, чтобы принять меня. Мы созданы друг для друга, это совершенный союз и останется таковым до тех пор, пока… пока я не уничтожу мою, так сказать, «невесту».
Сейбл, борясь с тошнотой, промолчал, и Бланд продолжил:
— Если быть откровенным до конца, то сатанизм, воспевание дьявола — это даже глупее, чем теизм. И если веру жителей планеты можно использовать в моих интересах, то у меня нет никаких возражений. Не забывайте: именно ваши священники, ваши духовные пастыри первыми предложили мне убежище, и теперь они думают войти ко мне в милость, провозглашая меня их Черным Мессией. — Тут он коротко хохотнул. — Ну какая нужда Сатане в слугах?
— Но у вас же они есть, — указал Сейбл. — Бромберг и ему подобные.
— Прежде чем я закончу, я их всех ликвидирую. Ничего другого я от Сатаны и ждать не могу, и ваши священники тоже не должны. — Он взглянул на часы. — А, я вижу, нам пора заканчивать нашу дискуссию, мистер Сейбл. По соседству должны начаться процедуры, которые я просто не могу пропустить. Быть может, вы также захотите присутствовать?
— Спасибо, я предпочел бы не видеть этого.
— Так тому и быть, — подытожил Бланд, поднимаясь. — После моего ухода вас проводят в вашу комнату. Вы можете заказать все что угодно из нашего весьма ограниченного меню, и, конечно же, моя библиотека в вашем полном распоряжении. Тем временем я предложил бы вам подготовить список тех членов вашего светского правительства, которым я стал поперек горла и которых можно было бы уговорить нанести мне небольшой дружественный визит во время вашего пребывания в Тиферете.
Сейбл хотел было воспротивиться, но Бланд остановил его жестом, не дав и рта открыть.
— Вам приходилось когда-нибудь слышать о Кембрии III, мистер Сейбл?
— Нет.
— Мне выпала возможность провести там почти год после моего вынужденного бегства с Южной Родезии. Однако это нельзя считать совершенно пустой тратой времени, поскольку я воспользовался возможностью проверять кое-какую гипотезу. Я убил три тысячи человек на Кембрии, три тысячи семнадцать, если быть точным. Каждый из них убежденно заверял, что есть обеты, которые он никогда не нарушит, тайны, которые никогда не выдаст, поступки, которые ни за что не совершит. И каждый, без исключения, все это сделал, выдал секреты, нарушил клятвы. Это были сильные люди, мистер Сейбл, и их воля не была ослаблена ни религией, ни чувством долга. Поразмыслите над этим, мистер Сейбл, до нашей следующей беседы.
Глава 19
Зло не признает альтернатив.
Конрад Бланд
Джерико без особых трудностей выбрался из самолета и поспешил покинуть аэропорт. Трудность заключалась в том, как разобраться в ситуации.
Когда-то Ясод представлял собой уютный, мирный городок с населением в двести тысяч человек, зеленый, аккуратный и сонный, как все провинциальные городки. Теперь от него остались лишь полуобгоревшие руины. Половина зданий была сожжена или взорвана, от большинства из них уцелели лишь обгоревшие фундаменты, а население сократилось больше чем наполовину. Джерико был совершенно убежден, что Конрад Бланд не ожидал появления агента именно в этом городишке. Поэтому разрушения вряд ли были вынужденной мерой самообороны. Скорее это был каприз садиста.
Улицы были усеяны убитыми — расстрелянными, с перерезанными горлами, искалеченными, с оторванными руками и ногами, и все они валялись между обожженных остовов машин, обломков зданий, куч мусора и грязного тряпья.
Джерико успел отшагать от аэропорта с километр, когда вдруг сообразил, что целый и здоровый мужчина привлечет на таких улицах внимание куда больше, чем любое другое существо. Спрятавшись в выжженных руинах небольшого дома, он взялся за работу, и через несколько минут выбрался оттуда преобразившимся: весь в ожогах, левая рука безвольно болталась на окровавленной перевязи, одежда была порвана, в пятнах засохшей крови. Он сильно прихрамывал на правую ногу. На лице его застыло потрясенное выражение. Он пустился дальше мимо руин.
К своему удивлению, он встретил прохожих в еще худшем состоянии, чем он сам. Больные, раненые, искалеченные, они проходили мимо, не обращая на него внимания. А больше вокруг не было никого, кто мог бы проявить интерес к его личности. Время от времени издалека доносились выстрелы, но поскольку войны не было, а шла сплошная резня, то трудно было даже догадаться, кому были предназначены эти пули.
Не меняя направления, он продолжал хромать к центру, оглядывая окружавшую его разруху. По всей видимости, здесь прошлись бомбардировкой, однако пилоты сработали небрежно. В одних районах не осталось ни одного живого места, в то время как в других дома стояли почти целые, только вылетели стекла. Он понятия не имел, где искать связную Люси Белоглазой, но логика подсказывала, что если и искать, то в одном из уцелевших районов. Джерико обошел самый большой квартал, но совершенно безуспешно, провел ночь с беженцами в вестибюле сожженной гостиницы и отправился дальше осматривать жилые кварталы.
Стрельба участилась, и раза два раздавалась так близко, что он инстинктивно прятался. Однако никого рядом не было, и никто не мог заметить, с какой резвостью он это проделывал.
Ближе к полудню он наконец нашел запертый киоск гаданий по руке с фотографией женщины в белом в окне.
Он выждал, пока из виду не скроются несколько бродячих полутрупов, затем быстро взломал дверь и вошел в небольшую прихожую. Стараясь держаться начеку, он прошел дальше, раздвинул свисающие бамбуковые занавеси и очутился в кабинете.
Женщина средних лет сидела у окна и тупо смотрела на улицу.
— Мы закрыты, — сказала она глухо, даже не обернувшись.
— Ничего, сейчас откроетесь, — отозвался Джерико, присаживаясь. Она обернулась и смерила его взглядом с ног до головы.
— Вам скорее нужна больница, если, правда, она уцелела, а не предсказательница.
— Позвольте мне судить самому, — ответил Джерико, лениво тасуя гадальные карты, лежавшие на столике. — Белоглазая Люси считает, что мне необходима предсказательница.
— Джерико?! — спросила она неуверенно, впиваясь в него пронзительным взглядом. Он кивнул.
— Да что с вами произошло?
— Ничего.
— Но ведь вы… — Она оборвала себя. — Да, конечно, кто же заметит лишнюю корову на бойне.
— Почему же Люси Белоглазая не предупредила вас о моей новой маскировке? — спросил он, вынимая руку из перевязи и потягиваясь. — А я-то думал, что она следит за каждым моим шагом, как было условлено.
— Она серьезно больна, — ответила женщина.
— Да, и что же с ней?
— Сердечный приступ, старость, трудно сказать. Время от времени она связывается со мной, но мысли ее хаотичны, нечетки. Мне кажется, она умирает.
— Ей удалось сообщить вам что-нибудь полезное?
— Да, единственный город, между этим и Тиферетом, где у вас есть хотя бы минимальный шанс, это Бина.
— Бина, — повторил он. — Это всего в ста двадцати километрах от Тиферета, верно? — Она кивнула. — Кстати, а почему стреляют на улицах?
— Из-за вас.
— Из-за меня?!
— Вчера днем Бланд откуда-то узнал, что вы миновали Нетцу и направляетесь в Ясод. Он объявил через своих людей, что если вас не прикончат в Ясоде, то он вернется и уничтожит все, что уцелеет. Пока они успели пристрелить человек пятьдесят, принимая их за вас.
— Но он в любом случае выполнит свое обещание, — заметил Джерико.
— Да, конечно. Ясод разбомбили неделю назад, еще до того, как он узнал о вас. Он разбомбил Ясод потому, что ему это доставляло удовольствие. И по этой же причине он обязательно сюда вернется.
— Сколько его подручных находится здесь?
— Не больше двух тысяч.
— И как они добираются до Бины?
— Сейчас спрошу Люси Белоглазую, — ответила женщина, закрывая глаза и хмурясь. Потом она приподняла веки и взглянула на Джерико:
— Бесполезно. Ее разум помутился. В ее голове лишь воспаленный бред.
— Хорошо, — сказал Джерико. — Может, вы сами ответите мне на пару вопросов, не прибегая к помощи Люси Белоглазой.
— Я попробую.
— Во-первых, почему люди мирятся с этим? Почему бы им не атаковать Тиферет или не убраться отсюда подобру-поздорову.
— Вы должны понять, что они все обожествляют Конрада Бланда. Он — их Черный Мессия и не может совершить ничего не правильного. Если он считает, что Ясод должен быть стерт с лица земли, а население полностью истреблено, то он, несомненно, прав. Но здесь вы имеете дело не с поверхностной верой, как в Амаймоне или Кесере, а с истовыми фанатиками Сатаны. Они верят в силу и мощь зла, они преклоняются перед ложью, унижением, уничтожением, живут в грехе, растлении и никогда не променяют это ни на что другое. Они не задумываясь, совершенно свободно, приносят смерть друг другу. Они не боятся смерти и всегда с радостью встречают ее. Они все готовы опуститься в преисподнюю и стать слугами Люцифера.
— Но это же нелепо, — невольно произнес Джерико, однако тут же вспомнил молодого мужчину, который добровольно принес себя в жертву. — Ведь никому не хочется умирать, и даже мученики древней Земли, будь у них выбор, предпочли бы смерти возможность изменить общество.
— Верно, — ответила она. — Но ведь их вера не прославляла смерть и страдания.
— Но они прославляли Иисуса, которого распяли на кресте, — возразил Джерико.
— Он страдал ради них, а ради сатанистов никто не страдает.
— Это настоящее сумасшествие.
— Разве мог бы Конрад Бланд достичь такого успеха в нормальном мире?
Джерико пожал плечами:
— Вы уже ответили на мой второй вопрос. Я полагаю, что здесь, в этом городе, даже после всего, что произошло, не найдется никого, кто хотел бы сопротивляться и на кого я мог бы опереться.
— Да.
— Если все города после налетов в таком состоянии, — заметил Джерико, выглянув в окно, — то, боюсь, связного в Бине я просто не найду.
— Нет, вы непременно встретитесь, если она еще жива, — сказала женщина. — Ее зовут Селия.
Джерико задумался на мгновение, потом покачал головой.
— Рисковать не стоит, особенно если учесть, что разум Люси Белоглазой помутился.
— Но, как я уже сказала, у нее бывают моменты просветления. Не вступить в контакт с Селией может быть слишком рискованным.
— Я буду иметь это в виду, — сухо заметил Джерико — Теперь последний вопрос: разрешается ли проезжать гражданским между Ясодом и Биной, или там только одни военные?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29