- Энергия! - гремела могучая тень на ступеньках. - Энергия - это
жизнь! Теперь ее хватит на всех! Будет тепло у вас под куполом, будут
работать ваши шахты, будут летать в космосе корабли!
- Энергия! - вторила эхом толпа.
- Энергия! - это звучало, как боевой клич.
- Долой аккумуляторы! - гудел башнеподобный призрак. - Больше вам не
придется кланяться в ножки Спенсеру Чемберсу! Каллисто ваша! Рантор ваш!
Черная толпа хлынула вперед, потекла по ступеням. Дикие, ликующие
вопли рвались из глоток, победное безумие горело в глазах. Вверх по
лестнице шли они мужчины с голыми кулаками вместо оружия, женщины с
разинутыми в крике ртами, дети с оглушительным свистом.
Офицеры отдавали отрывистые команды солдатам, стоявшим на лестнице в
ряд, но те при виде озверелой, прущей на них толпы побросали оружие и
кинулись к дверям. Одержимая жаждой крови и мщения людская масса
устремилась за ними.
Из красно-желтой девственной пустыни Марса в Сандбар явился человек.
Его давно уже считали погибшим. Так, по крайней мере, во всеуслышание
объявляли правительственные чиновники. Но он не погиб - шесть долгих лет
он скрывался в пустыне.
Седая борода отросла у отшельника по пояс, глаза затуманились от
перенесенных невзгод, белые волосы свисали до плеч, тело прикрывали
лохмотья, бывшие когда-то кожаным мундиром летчика.
Но люди узнали его.
Том Браун возглавлял последнее восстание против марсианского
правительства, неудачное восстание, которое захлебнулось, не успев
начаться. Солдаты потопили его в крови, поливая улицы все сметающими
потоками огня.
Когда Том Браун залез на пьедестал статуи в Тихо-парке и обратился к
собравшейся толпе, полиция велела ему спуститься, но он не подчинился.
Полицейские вскарабкались на пьедестал, и руки их прошли сквозь оратора.
Том Браун стоял перед народом, у всех на виду, он говорил, но его там
не было!
И другие чудеса происходили в этот день в Сандбаре. Голос вдруг
зазвучал из воздуха - и объявил людям, что господству "Межпланетной"
пришел конец. Он рассказал о новом источнике мощной энергии. Почти
бесплатной энергии, которая превратит аккумуляторы в никому не нужный,
устаревший хлам... Голос сказал, что народам больше не придется гнуть шею
под игом Спенсера Чемберса.
Никто не видел оратора, произносившего крамольные речи. А голос
продолжал говорить, и люди собирались, слушали его и ликовали. Полиция
тщетно пыталась их разогнать. За дело принялись войска, но толпа оттеснила
солдат и внимала речам до тех пор, пока голос не призвал собравшихся мирно
разойтись по домам.
Весь Марс взбудоражил невидимый оратор. В Сандбаре он говорил на
разных улицах и площадях. Его слышали и в других городах - и в Малаконе, и
в Алексоне, и в Адеброне.
А Том Браун, окончив свою речь, растаял в воздухе и через несколько
минут появился в Адеброне. Полиция, предупрежденная коллегами из Сандбара,
открыла огонь, как только увидела его на скамейке в парке. Но струи
пламени летели сквозь него, не причиняя никакого вреда. С разметавшейся на
груди белой бородой, сверкая жгучими очами, Том Браун стоял посреди
свирепого огня, изрыгаемого дулами огнеметов, и спокойно говорил.
Шеф полиции Нью-Чикаго, венерианской столицы, докладывал комиссару
полиции.
- В парке, прямо через дорогу, какой-то тип подстрекает толпу к
государственному перевороту. Он призывает свергнуть правительство!
Лицо комиссара полиции на экране побагровело.
- Арестовать! За решетку его, немедленно! Вы что, собираетесь звонить
мне всякий раз, когда какой-то псих начнет мутить воду? Схватить его!
- Я не могу, - сказал шеф полиции.
Комиссар, казалось, вот-вот лопнет от гнева.
- Не можете?! Но почему, черт побери?
- Вы помните холм посреди парка? Мемориальный холм?
- При чем тут холм? - взревел комиссар.
- На холме сидит этот тип. Росту в нем тысяча футов. Он упирается
головой в небо и орет оттуда громовым голосом. Как, по-вашему, я могу его
арестовать?
Пожар восстания охватил всю Солнечную систему. Новые гимны гремели
раскатами, эхом отдаваясь в межпланетном пространстве, - гневные, грозные
гимны. Оружие извлекалось из тайников и начищалось до блеска. Новые стяги
взвивались над растущей волной протеста против угнетения.
Свобода опять вышла на марш. За право человека самому определять свою
судьбу. За новую декларацию независимости. За Великую Солнечную хартию
вольностей.
Рождались новые вожди, и старые вожди вели их за собой. Вели
призраки, шагавшие по облакам. Вели голоса, звучавшие из ниоткуда. Вели
знамения и символы.
Увлекала возрожденная отвага и крепнущая уверенность в победе правого
дела.
Спенсер Чемберс злобно взглянул на Статсмена.
- На сей раз вы зашли слишком далеко!
- Мне не пришлось бы этого делать, развяжи вы мне руки пораньше, -
возразил Статсмен. - Но вы миндальничали, колебались, не давали мне
пресечь бунт в зародыше. И позволили созреть целой сети заговоров с новыми
вожаками во главе.
Они сидели за столом друг напротив друга - вкрадчивый смуглый лев и
огрызающийся волк.
- Вы вызвали к себе всеобщую ненависть, Статсмен. Вас ненавидят все
народы Солнечной системы. И из-за вас они ненавидят меня тоже. Вы не
оправдали моих ожиданий! Мне нужен был железный кулак но только в рамках
закона. А вы преступили все границы. Вам следовало усмирить людей, а вы
принялись их убивать!
- Все та же старая мечта о добреньком диктаторе. - Статсмен не
скрывал насмешки. - Вы по-прежнему воображаете себя маленьким бронзовым
божком, стоящим в каждом доме. Но так не бывает. Вы должны показать им,
кто здесь хозяин.
Чемберс взял себя в руки.
- Что толку спорить теперь? Время уже упущено, восстали все планеты.
Необходимо что-то предпринять.
Он взглянул на Крэйвена, притулившегося в кресле сбоку от стола.
- Вы можете помочь нам, доктор?
Крэйвен пожал плечами.
- Не знаю, - язвительно ответил он. - Если бы мне дали спокойно
работать и не таскали на всякие идиотские совещания, вероятно, я смог бы
что-то сделать.
- Но вы уже сделали что-то, верно?
- Очень немногое. Мне удалось создать защиту против телеслежки
Маннинга и Пейджа, вот и все.
- Вы знаете, где сейчас эти двое?
- Откуда мне знать? Где-то в космосе, должно быть.
- Это они во всем виноваты! - прорычал Статсмен. - Они и их
дьявольские пропагандистские фокусы.
- Тоже мне новость! - фыркнул Крэйвен. - Ясное дело, они, кто же еще.
Иначе, несмотря на все ваши промахи, никто и не пикнул бы. Но что толку
зря сотрясать воздух? Здание "Межпланетной" теперь недоступно для слежки -
больше я ничем не могу вам помочь.
- Вчера они транслировали на всю Юпитерианскую конфедерацию тайное
совещание чрезвычайного совета, проходившее в Сателлит-Сити на Ганимеде, -
сказал Чемберс. - Целых десять минут все жители спутников сидели и слушали
наши секретные военные планы, пока совет не спохватился наконец. Можем мы
с помощью вашего защитного поля предотвратить подобные накладки?
- А еще лучше, - вмешался Статсмен, - накрыть полем все спутники
целиком. Без призрачных лидеров Маннинга восстание захлебнется.
- Чтобы экранировать одно только здание, мне потребовалось пятьдесят
тонн аккумуляторов, а чтобы поддерживать экран, каждый день нужна еще
тонна, - покачал головой Крэйвен. - Так что о целой планете или нескольких
спутниках не может быть и речи.
- А как дела с коллектором излучений? - спросил Чемберс. - Есть
сдвиги?
- Вроде бы есть, - ответил Крэйвен. - Через день-другой будет ясно.
- И тогда мы сможем одолеть Пейджа с Маннингом?
- Да, пожалуй. Если мне удастся смастерить коллектор, мы заставим
работать на себя все виды излучений, начиная от тепловых и кончая
космическими. В пределах Солнечной системы у нас будет практически
неограниченный запас энергии. Ваши теперешние аккумуляторы накапливают
единственный вид энергии - тепловую. Мой же коллектор будет собирать все
волны, существующие в природе.
- То есть вы сможете запрячь в работу даже космические лучи? -
переспросил Чемберс.
- Если вообще что-нибудь получится, смогу.
- Каким образом? - заинтересовался Статсмен.
- Расщеплением, дурья твоя башка! Разобью короткие жесткие волны на
множество длинных и менее интенсивных. - Крэйвен повернулся к Чемберсу: -
Но вы на мой коллектор особенно не рассчитывайте. Он еще не готов.
- Он должен быть готов! - заявил Чемберс.
Крэйвен вскочил из кресла, злобно сверкая голубыми глазами из-за
толстых линз.
- Сколько раз я могу повторять, что научные исследования не выносят
спешки? Я должен сделать тысячу попыток, подбирать один ключик за другим.
Я должен быть терпеливым, я должен надеяться. И ни в коем случае не
спешить!
Он вылетел из комнаты и громко хлопнул дверью.
Чемберс медленно повернулся к Статсмену. Серые глаза президента
впились в волчье лицо.
- А теперь извольте рассказать мне, зачем вы устроили эту бойню!
- По-вашему, мне нужно было позволить бунтовщикам объединиться? У
меня был только один выход вырвать их с корнем, уничтожить их! Я так и
сделал.
- Вы неправильно выбрали время, - мягко проговорил Чемберс. - Зачем
было развязывать резню именно тогда, когда Маннинг рыщет где-то в космосе
и в любой момент, стоит ему только захотеть, может стереть нас в порошок?
- Но потому-то я и нанес удар! - возразил Статсмен. - Я боялся, что
Маннинг ударит первым, и решил опередить его. Я хотел посеять страх, чтобы
люди не осмелились поддержать Маннинга, когда он выступит против нас.
- Вы не очень-то высокого мнения о человеческой природе, верно? -
спросил Чемберс. - Вы полагаете, что втоптать людей в грязь, нагнать на
них страху плевое дело?
Он встал и треснул кулаком по столу.
- Но вы ошибаетесь, Статсмен! Все это уже было, все это старо как
мир. Вы можете разрушить их дома, поубивать их детей. Вы можете
поджаривать их на кострах или на электрических стульях, вешать их,
выбрасывать в космический вакуум, душить в газовых камерах. Вы можете
стадами загонять их в концлагеря и вздергивать на дыбу, вы не можете лишь
одного - сломить их!
Потому что народ выживает всегда. Его отвага выше отваги отдельного
человека или группы людей. Так или иначе, народ в конце концов добирается
до своего мучителя и скидывает его с трона - скидывает довольно-таки
бесцеремонно, кстати сказать. В конечном итоге всегда побеждает народ.
Чемберс нагнулся над столом и схватил Статсмена за ворот рубашки.
Ткань натянулась, больно впилась Статсмену в шею. Финансист вплотную
приблизил лицо к волчьему оскалу.
- Нам с тобой уготована именно такая участь. Мы войдем в историю как
пара недоделанных кретинов, возомнивших, что они способны править мирами.
И все благодаря тебе и твоему ослиному упрямству! И твоим кровавым
чисткам!
Щеки Статсмена пошли красными пятнами, глаза метали молнии, губы
побелели. Но в тихом голосе была слышна лишь горькая насмешка:
- По-вашему, нужно было ублажать их и лелеять? Чтобы они чувствовали
себя жутко счастливыми оттого, что их поимела старушка "Межпланетная", да?
И чтобы в каждом доме стояла ваша бронзовая статуэтка - символ солнечного
божества!
- Да, я уверен, что так было бы лучше. - Чемберс резко оттолкнул от
себя Статсмена. Тот отлетел, чуть не упав, почти до самой двери. - Пошел с
глаз долой!
Статсмен поправил рубашку и вышел из кабинета.
Президент грузно опустился на стул, скрестил руки на могучей груди, с
силой впиваясь пальцами в бицепсы, и уставился через окно на небо,
озаренное закатными лучами солнца.
Барабанная дробь билась у него в мозгу... барабанная дробь восстания,
охватившего все миры... похоронившего возлюбленную мечту президента. Да,
он мечтал об экономической диктатуре - но не о той бездушной и беспощадной
диктатуре, воплощением которой является Статсмен. Он, Спенсер Чемберс,
принес бы народам Солнечной системы мир, процветание и счастье.
Чемберс закрыл глаза, задумался. Честолюбивые порывы, надежды... но
барабанная дробь и вопли толпы в воспаленном мозгу заглушали все мысли.
Людям глубоко плевать на рациональное управление, им не нужны ни
процветание, ни мир, ни счастье. Им подавай свободу, право на
самоуправление, право на риск сломать себе шею... Человека тянет забраться
на вершину горы, пересечь пустыню, погрузиться в болото... нацелиться
жадным глазом на далекие звезды, бросить безрассудный вызов космической
бездне, залезть неуклюжими пальцами в самую душу природы и заставить ее
раскрыть свои тайны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24