Когда я спросил его,
почему он так подумал, он затруднился с ответом. Дело заключалось не в
том, как существо ходило, двигалось или говорило, а в подсознательном
ощущении чужеродности, которое подсказало деду, что это существо - не
робот и не человек.
Два робота, отойдя от корабля на несколько шагов, остановились.
Должно быть, их назначили часовыми, потому что они то и дело
поворачивались в разные стороны, словно кого-то высматривая. Остальные
принялись сгружать на землю ящики и оборудование.
Дед был уверен, что спрятался надежно. Он укрылся в зарослях на
берегу речушки и лег на живот, чтобы ветки загородили его от часовых.
Помимо всего прочего, стояло лето, и можно было уповать на то, что листва
сделает его незаметным.
Однако в скором времени один из роботов, трудившихся на разгрузке,
бросил работу и направился туда, где прятался мой дед. Поначалу дед решил,
что робот пройдет мимо, а потому замер и затаил дыхание.
Но у робота, очевидно, были четкие инструкции. Дед считал, что,
скорее всего, кто-то из часовых засек его по тепловому излучению и сообщил
своему хозяину о том, что за ними наблюдают.
Приблизившись к зарослям, робот наклонился, схватил деда за руку,
извлек из кустарника и потащил на холм.
По словам деда, все, что было дальше, он помнит довольно смутно. Хотя
хронологическая последовательность воспоминаний не нарушена, в них
случаются пробелы, объяснить которые он не в силах. Он был уверен в том,
что, прежде чем его отпустили или ему удалось бежать (правда, как он
признавался, у него не возникало ощущения, что его удерживают насильно),
была предпринята попытка стереть в его мозгу память о происшедшем. На
какое-то время эта мера подействовала; лишь с прибытием деда на Олден
память начала потихоньку возвращаться, словно воспоминаниям был поставлен
заслон, который они сумели преодолеть только с течением лет.
Дед помнил, что разговаривал с человеком, который человеком не был.
Ему запомнилось, что существо говорило с ним по-доброму, но вот, о чем шла
речь, он позабыл начисто, если не считать нескольких фраз. Существо
сообщило деду, что прибыло из Греции (на Земле когда-то существовала такая
страна), где жило долгие времена. Дед ясно запомнил это выражение "долгие
времена" - и подивился, как можно так коверкать язык. Существо сказало
также, что искало место, где ничто не угрожало бы его жизни, и после ряда
измерений, сути которых дед не понял, остановило свой выбор на площадке,
где приземлился его корабль. Дед припомнил еще, что роботы использовали
часть сгруженного с корабля оборудования для того, чтобы пробить в скале
глубокий колодец и вырезать под землей обширную пещеру. Покончив с этим,
они воздвигли над колодцем деревянную хижину самого затрапезного вида
снаружи, но прекрасно обставленную внутри. Вырубленные в стенах колодца
ступени уводили к подземной пещере, а отверстие ствола закрывалось
крышкой, причем, когда она находилась на месте, заподозрить, что за ней
начинается туннель, было невозможно.
Ящики, которые сгрузили с корабля, снесли в подземелье. На
поверхности остались лишь те из них, в которых была мебель для хижины.
Один из роботов, спускаясь под землю, уронил свой ящик. Дед, который
неизвестно почему очутился внизу, увидел, что тот летит прямо на него, и
поспешно отпрыгнул в сторону. Уже пересчитывая ступеньки, ящик начал
разваливаться, а достигнув дна колодца, разлетелся на мелкие кусочки, так
что все его содержимое раскатилось по полу пещеры.
Как утверждал дед, ящик был битком набит сокровищами: там были
подвески, браслеты и кольца с драгоценными камнями, золотые обручи со
странными узорами на них (дед уверял, что обручи были золотые, однако я не
понимаю, как ему удалось распознать золото на глаз), выкованные из
драгоценных металлов и отделанные самоцветами статуэтки животных и птиц, с
полдюжины королевских венцов, сумки с монетами и многое другое, в том
числе - пара или тройка ваз. Вазы, естественно, разбились.
Тут же примчались роботы и принялись подбирать сокровища, а следом
спустился их хозяин. Ступив на пол пещеры, он, не удостоив взглядом
драгоценности, наклонился и подобрал обломки одной из ваз и попробовал
соединить их заново, но у него ничего не получилось, потому что ваза
раскололась на множество мелких кусочков. Однако, посмотрев на обломки,
которые незнакомцу удалось-таки собрать вместе, дед увидел, что на вазе
имелись покрытые глазурью рисунки, которые изображали странного вида людей
в момент охоты на еще более странных зверей. Странность рисунков
заключалась в их неумелости, в полном отсутствии у художника представления
о перспективе и каких-либо познаний в анатомии.
Существо поникло головой над обломками вазы. Лицо его было печальным,
а по щеке скатилась слеза. Моему деду показалось нелепым проливать слезы
над разбитой вазой.
К тому времени роботы сложили рассыпавшиеся сокровища в кучу. Потом
один из них принес корзину, и они ссыпали туда драгоценности и отволокли
корзину к ящикам в глубине пещеры.
Но они были не слишком внимательны. Дед заметил на полу монетку. Он
спрятал ее в карман и вынес из пещеры, и передал мне, а теперь я кладу ее
в этот конверт..."
7
Я прервал чтение и взглянул на Синтию Лансинг.
- Монета?
Девушка кивнула.
- Да. Она была завернута в фольгу. Такой фольгой не пользуются
давным-давно. Я отдала монету на сохранение профессору Торндайку...
- Но он сказал вам, что она собой представляет?
- Он колебался и потому обратился за советом к эксперту по монетным
системам Земли. Тот утверждает, что это неходовая афинская монета с
изображением совы, которую отчеканили, скорее всего, спустя несколько лет
после битвы у местечка под названием Марафон.
- Неходовая? - переспросил Элмер.
- Которая не была в обращении. Металл ходовой монеты гладкий и
тусклый оттого, что она перебывала во многих руках. А наша монетка
выглядела новехонькой.
- И никаких сомнений? - справился я.
- Профессор Торндайк говорит, что нет.
Из-за гребня холма, у подножия которого мы разбили лагерь, вновь
послышался собачий лай. Он звучал тоскливо и страшно. Я вздрогнул и
придвинулся поближе к костру.
- Кого-то ловят, - сказал Элмер. - Наверное, енота или опоссума.
Охотники идут следом, ориентируясь на лай.
- Но зачем они охотятся? - спросила Синтия. - Я про людей, не про
собак.
- Чтобы добыть мясо и поразвлечься, - ответил Элмер.
Синтия моргнула.
- Мы не на Олдене, - продолжал Элмер. - Здесь не приходится
рассчитывать на мягкость нравов розовой планеты. Люди, которые обитают вон
в тех лесах, вполне могут оказаться полудикарями.
Мы сидели и слушали, и нам показалось, что лай отдаляется.
- Что касается клада, - нарушил молчание Элмер. - Давайте прикинем,
что нам известно. Где-то на территории этой страны, к западу от того
места, где мы сейчас находимся, некто, прилетев из Греции, припрятал
добрый десяток ящиков, предположительно, с сокровищами. Мы знаем, что в
одном из них сокровища были на самом деле, и заключаем отсюда о содержимом
остальных. Но местоположение клада определить будет нелегко. Нет четких
ориентиров. Река, которая течет с севера и впадает в старушку Огайо. Да
таких рек не перечесть...
- Хижина, - напомнила ему Синтия.
- Ее построили десять тысяч лет назад, так что она давно уже
развалилась. Нам придется искать колодец, а его могло засыпать.
- А с какой стати, - вмешался я, - Торни решил, что тот странный тип
из Греции - анахронианин?
- Я спросила его об этом, - ответила Синтия, - и он сказал, что
инопланетный наблюдатель, вероятнее всего, должен был поселиться где-то в
том районе. Ведь на земле бывшей Турции обитали первые оседлые
человеческие племена. Наблюдатель вряд ли стал бы обосновываться в
непосредственной близости от объектов наблюдения. И Греция тут, по мнению
профессора Торндайка, подходит со всех точек зрения. У такого наблюдателя
наверняка имелись средства скоростного передвижения, поэтому расстояние
между Грецией и Турцией не было для него помехой.
- Не вижу логики, - заявил Элмер упрямо. - Почему именно Греция, а не
Синайский полуостров, не Каспийское побережье и не дюжина других мест?
- Торни доверяет интуиции ничуть не меньше, чем фактам или логике, -
сказал я. - Интуиция у него великолепная, и зачастую он оказывается прав.
Если он говорит: "Греция", - значит, так оно и есть, хотя, как мне
кажется, этот наш гипотетический наблюдатель мог время от времени менять
место проживания.
- Вовсе нет, - возразил Элмер, - в особенности, если он только и
делал, что рыскал вокруг в поисках добычи. Она наверняка оттягивала ему
карманы. Переместить такую гору добра - это тебе не раз плюнуть. Судя по
рассказу, он укрыл на Огайо несколько тонн поживы.
- Да нет же, не поживы! - воскликнула Синтия. - Ну как ты не поймешь!
Ему нужны были не деньги и не предметы роскоши. Он собирал артефакты.
- Какой, однако, разборчивый, - хмыкнул Элмер. - Все артефакты из
золота да из самоцветов.
- Не преувеличивай, - осадил я Элмера. - Золото и самоцветы могли
быть лишь в том ящике, который разбился, а в других хранились, скажем,
наконечники стрел и копий, образцы древних тканей, ступки и пестики...
- Доктор Торндайк считает, - сказала Синтия, - что ящики, которые
довелось увидеть моему предку, содержали в себе лишь незначительную часть
того, что удалось собрать наблюдателю. Быть может, в них он упаковал самые
ценные предметы. А в других пещерах, где-нибудь в Греции, может находиться
в сотни раз больше ящиков.
- Как бы то ни было, - заключил Элмер, - клад есть клад. Люди
гоняются за любыми артефактами, а то, что они с Земли, я думаю, забавляет
им цену. Артефакты распродают направо и налево. Многие богачи, ибо нужно
быть богатым, чтобы платить такие деньги, - коллекционируют их. И потом, в
парочке артефактов на каминной полке или на журнальном столике в кабинете
есть свой шик.
Я кивнул, вспомнив, как Торни расхаживал по комнате, ударяя кулаком
по ладони и метая громы и молнии. "Дошло до того, - восклицал он, - что
археологи остались не у дел! Ты знаешь, сколько ограбленных городов мы
обнаружили за последнюю сотню лет? Их раскопали и ограбили прежде, чем там
появились мы! Различные археологические общества при поддержке некоторых
правительств проводили одно расследование за другим - и ничего.
Неизвестно, ни кто совершал набеги, ни куда подевались артефакты. Их
где-то складируют, а потом перепродают коллекционерам. Дело это прибыльное
и потому хорошо организованное. Мы пытались добиться принятия закона о
запрещении частного владения артефактами, но остались с носом. В
правительстве слишком много таких, у кого рыльце в пушку, кто и сам
коллекционирует, Кроме того, кто-то финансирует их противодействие
принятию такого закона. В итоге мы попросту остались с носом. А из-за
разгула вандализма теряем единственную возможность понять, как развивались
те или иные галактические культуры".
Собачий лай сменился вдруг восторженным тявканьем.
- Загнали, - констатировал Элмер. - Загнали жертву на дерево.
Я дотянулся до кучки хвороста, принесенного Элмером, подбросил сучьев
в огонь и помешал палкой угли. Язычки голубого пламени из развороченных
угольев потянулись к сучьям, вспыхнула, разбрасывая искры, сухая кора.
Пламя словно обрело второе дыхание.
- Хорошая штука костер, - проговорила Синтия.
- Возможно ли, чтобы столь хилое пламя согревало даже таких, как я? -
спросил Элмер. - Сидя рядом с ним, я ощущаю тепло, клянусь.
- Почему бы и нет? - ответил я. - Ты постепенно превращаешься в
человека.
- Я человек, - сказал Элмер. - По крайней мере по закону. А если по
закону, значит, и во всем остальном.
- Как там Бронко? - подумал я вслух. - Надо бы его позвать.
- Он занят делом, - сказал Элмер. - Создает лесную фантазию из темных
теней деревьев, шороха ночного ветра в листве, бормотания воды, мерцания
звезд и трех черных фигур у костра. Картина, ноктюрн, стихотворение, быть
может, скульптура - он творит все это одновременно.
- Бедняжка, - вздохнула Синтия, - он не знает отдыха.
- Бронко живет работой, - сказал Элмер. - Он мастер своего дела.
В темноте послышался сухой треск. Через несколько секунд звук
повторился. Собаки, которые было замолчали, снова разразились лаем.
- Охотник выстрелил в того, кто спасался на дереве от собак, -
пояснил Элмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
почему он так подумал, он затруднился с ответом. Дело заключалось не в
том, как существо ходило, двигалось или говорило, а в подсознательном
ощущении чужеродности, которое подсказало деду, что это существо - не
робот и не человек.
Два робота, отойдя от корабля на несколько шагов, остановились.
Должно быть, их назначили часовыми, потому что они то и дело
поворачивались в разные стороны, словно кого-то высматривая. Остальные
принялись сгружать на землю ящики и оборудование.
Дед был уверен, что спрятался надежно. Он укрылся в зарослях на
берегу речушки и лег на живот, чтобы ветки загородили его от часовых.
Помимо всего прочего, стояло лето, и можно было уповать на то, что листва
сделает его незаметным.
Однако в скором времени один из роботов, трудившихся на разгрузке,
бросил работу и направился туда, где прятался мой дед. Поначалу дед решил,
что робот пройдет мимо, а потому замер и затаил дыхание.
Но у робота, очевидно, были четкие инструкции. Дед считал, что,
скорее всего, кто-то из часовых засек его по тепловому излучению и сообщил
своему хозяину о том, что за ними наблюдают.
Приблизившись к зарослям, робот наклонился, схватил деда за руку,
извлек из кустарника и потащил на холм.
По словам деда, все, что было дальше, он помнит довольно смутно. Хотя
хронологическая последовательность воспоминаний не нарушена, в них
случаются пробелы, объяснить которые он не в силах. Он был уверен в том,
что, прежде чем его отпустили или ему удалось бежать (правда, как он
признавался, у него не возникало ощущения, что его удерживают насильно),
была предпринята попытка стереть в его мозгу память о происшедшем. На
какое-то время эта мера подействовала; лишь с прибытием деда на Олден
память начала потихоньку возвращаться, словно воспоминаниям был поставлен
заслон, который они сумели преодолеть только с течением лет.
Дед помнил, что разговаривал с человеком, который человеком не был.
Ему запомнилось, что существо говорило с ним по-доброму, но вот, о чем шла
речь, он позабыл начисто, если не считать нескольких фраз. Существо
сообщило деду, что прибыло из Греции (на Земле когда-то существовала такая
страна), где жило долгие времена. Дед ясно запомнил это выражение "долгие
времена" - и подивился, как можно так коверкать язык. Существо сказало
также, что искало место, где ничто не угрожало бы его жизни, и после ряда
измерений, сути которых дед не понял, остановило свой выбор на площадке,
где приземлился его корабль. Дед припомнил еще, что роботы использовали
часть сгруженного с корабля оборудования для того, чтобы пробить в скале
глубокий колодец и вырезать под землей обширную пещеру. Покончив с этим,
они воздвигли над колодцем деревянную хижину самого затрапезного вида
снаружи, но прекрасно обставленную внутри. Вырубленные в стенах колодца
ступени уводили к подземной пещере, а отверстие ствола закрывалось
крышкой, причем, когда она находилась на месте, заподозрить, что за ней
начинается туннель, было невозможно.
Ящики, которые сгрузили с корабля, снесли в подземелье. На
поверхности остались лишь те из них, в которых была мебель для хижины.
Один из роботов, спускаясь под землю, уронил свой ящик. Дед, который
неизвестно почему очутился внизу, увидел, что тот летит прямо на него, и
поспешно отпрыгнул в сторону. Уже пересчитывая ступеньки, ящик начал
разваливаться, а достигнув дна колодца, разлетелся на мелкие кусочки, так
что все его содержимое раскатилось по полу пещеры.
Как утверждал дед, ящик был битком набит сокровищами: там были
подвески, браслеты и кольца с драгоценными камнями, золотые обручи со
странными узорами на них (дед уверял, что обручи были золотые, однако я не
понимаю, как ему удалось распознать золото на глаз), выкованные из
драгоценных металлов и отделанные самоцветами статуэтки животных и птиц, с
полдюжины королевских венцов, сумки с монетами и многое другое, в том
числе - пара или тройка ваз. Вазы, естественно, разбились.
Тут же примчались роботы и принялись подбирать сокровища, а следом
спустился их хозяин. Ступив на пол пещеры, он, не удостоив взглядом
драгоценности, наклонился и подобрал обломки одной из ваз и попробовал
соединить их заново, но у него ничего не получилось, потому что ваза
раскололась на множество мелких кусочков. Однако, посмотрев на обломки,
которые незнакомцу удалось-таки собрать вместе, дед увидел, что на вазе
имелись покрытые глазурью рисунки, которые изображали странного вида людей
в момент охоты на еще более странных зверей. Странность рисунков
заключалась в их неумелости, в полном отсутствии у художника представления
о перспективе и каких-либо познаний в анатомии.
Существо поникло головой над обломками вазы. Лицо его было печальным,
а по щеке скатилась слеза. Моему деду показалось нелепым проливать слезы
над разбитой вазой.
К тому времени роботы сложили рассыпавшиеся сокровища в кучу. Потом
один из них принес корзину, и они ссыпали туда драгоценности и отволокли
корзину к ящикам в глубине пещеры.
Но они были не слишком внимательны. Дед заметил на полу монетку. Он
спрятал ее в карман и вынес из пещеры, и передал мне, а теперь я кладу ее
в этот конверт..."
7
Я прервал чтение и взглянул на Синтию Лансинг.
- Монета?
Девушка кивнула.
- Да. Она была завернута в фольгу. Такой фольгой не пользуются
давным-давно. Я отдала монету на сохранение профессору Торндайку...
- Но он сказал вам, что она собой представляет?
- Он колебался и потому обратился за советом к эксперту по монетным
системам Земли. Тот утверждает, что это неходовая афинская монета с
изображением совы, которую отчеканили, скорее всего, спустя несколько лет
после битвы у местечка под названием Марафон.
- Неходовая? - переспросил Элмер.
- Которая не была в обращении. Металл ходовой монеты гладкий и
тусклый оттого, что она перебывала во многих руках. А наша монетка
выглядела новехонькой.
- И никаких сомнений? - справился я.
- Профессор Торндайк говорит, что нет.
Из-за гребня холма, у подножия которого мы разбили лагерь, вновь
послышался собачий лай. Он звучал тоскливо и страшно. Я вздрогнул и
придвинулся поближе к костру.
- Кого-то ловят, - сказал Элмер. - Наверное, енота или опоссума.
Охотники идут следом, ориентируясь на лай.
- Но зачем они охотятся? - спросила Синтия. - Я про людей, не про
собак.
- Чтобы добыть мясо и поразвлечься, - ответил Элмер.
Синтия моргнула.
- Мы не на Олдене, - продолжал Элмер. - Здесь не приходится
рассчитывать на мягкость нравов розовой планеты. Люди, которые обитают вон
в тех лесах, вполне могут оказаться полудикарями.
Мы сидели и слушали, и нам показалось, что лай отдаляется.
- Что касается клада, - нарушил молчание Элмер. - Давайте прикинем,
что нам известно. Где-то на территории этой страны, к западу от того
места, где мы сейчас находимся, некто, прилетев из Греции, припрятал
добрый десяток ящиков, предположительно, с сокровищами. Мы знаем, что в
одном из них сокровища были на самом деле, и заключаем отсюда о содержимом
остальных. Но местоположение клада определить будет нелегко. Нет четких
ориентиров. Река, которая течет с севера и впадает в старушку Огайо. Да
таких рек не перечесть...
- Хижина, - напомнила ему Синтия.
- Ее построили десять тысяч лет назад, так что она давно уже
развалилась. Нам придется искать колодец, а его могло засыпать.
- А с какой стати, - вмешался я, - Торни решил, что тот странный тип
из Греции - анахронианин?
- Я спросила его об этом, - ответила Синтия, - и он сказал, что
инопланетный наблюдатель, вероятнее всего, должен был поселиться где-то в
том районе. Ведь на земле бывшей Турции обитали первые оседлые
человеческие племена. Наблюдатель вряд ли стал бы обосновываться в
непосредственной близости от объектов наблюдения. И Греция тут, по мнению
профессора Торндайка, подходит со всех точек зрения. У такого наблюдателя
наверняка имелись средства скоростного передвижения, поэтому расстояние
между Грецией и Турцией не было для него помехой.
- Не вижу логики, - заявил Элмер упрямо. - Почему именно Греция, а не
Синайский полуостров, не Каспийское побережье и не дюжина других мест?
- Торни доверяет интуиции ничуть не меньше, чем фактам или логике, -
сказал я. - Интуиция у него великолепная, и зачастую он оказывается прав.
Если он говорит: "Греция", - значит, так оно и есть, хотя, как мне
кажется, этот наш гипотетический наблюдатель мог время от времени менять
место проживания.
- Вовсе нет, - возразил Элмер, - в особенности, если он только и
делал, что рыскал вокруг в поисках добычи. Она наверняка оттягивала ему
карманы. Переместить такую гору добра - это тебе не раз плюнуть. Судя по
рассказу, он укрыл на Огайо несколько тонн поживы.
- Да нет же, не поживы! - воскликнула Синтия. - Ну как ты не поймешь!
Ему нужны были не деньги и не предметы роскоши. Он собирал артефакты.
- Какой, однако, разборчивый, - хмыкнул Элмер. - Все артефакты из
золота да из самоцветов.
- Не преувеличивай, - осадил я Элмера. - Золото и самоцветы могли
быть лишь в том ящике, который разбился, а в других хранились, скажем,
наконечники стрел и копий, образцы древних тканей, ступки и пестики...
- Доктор Торндайк считает, - сказала Синтия, - что ящики, которые
довелось увидеть моему предку, содержали в себе лишь незначительную часть
того, что удалось собрать наблюдателю. Быть может, в них он упаковал самые
ценные предметы. А в других пещерах, где-нибудь в Греции, может находиться
в сотни раз больше ящиков.
- Как бы то ни было, - заключил Элмер, - клад есть клад. Люди
гоняются за любыми артефактами, а то, что они с Земли, я думаю, забавляет
им цену. Артефакты распродают направо и налево. Многие богачи, ибо нужно
быть богатым, чтобы платить такие деньги, - коллекционируют их. И потом, в
парочке артефактов на каминной полке или на журнальном столике в кабинете
есть свой шик.
Я кивнул, вспомнив, как Торни расхаживал по комнате, ударяя кулаком
по ладони и метая громы и молнии. "Дошло до того, - восклицал он, - что
археологи остались не у дел! Ты знаешь, сколько ограбленных городов мы
обнаружили за последнюю сотню лет? Их раскопали и ограбили прежде, чем там
появились мы! Различные археологические общества при поддержке некоторых
правительств проводили одно расследование за другим - и ничего.
Неизвестно, ни кто совершал набеги, ни куда подевались артефакты. Их
где-то складируют, а потом перепродают коллекционерам. Дело это прибыльное
и потому хорошо организованное. Мы пытались добиться принятия закона о
запрещении частного владения артефактами, но остались с носом. В
правительстве слишком много таких, у кого рыльце в пушку, кто и сам
коллекционирует, Кроме того, кто-то финансирует их противодействие
принятию такого закона. В итоге мы попросту остались с носом. А из-за
разгула вандализма теряем единственную возможность понять, как развивались
те или иные галактические культуры".
Собачий лай сменился вдруг восторженным тявканьем.
- Загнали, - констатировал Элмер. - Загнали жертву на дерево.
Я дотянулся до кучки хвороста, принесенного Элмером, подбросил сучьев
в огонь и помешал палкой угли. Язычки голубого пламени из развороченных
угольев потянулись к сучьям, вспыхнула, разбрасывая искры, сухая кора.
Пламя словно обрело второе дыхание.
- Хорошая штука костер, - проговорила Синтия.
- Возможно ли, чтобы столь хилое пламя согревало даже таких, как я? -
спросил Элмер. - Сидя рядом с ним, я ощущаю тепло, клянусь.
- Почему бы и нет? - ответил я. - Ты постепенно превращаешься в
человека.
- Я человек, - сказал Элмер. - По крайней мере по закону. А если по
закону, значит, и во всем остальном.
- Как там Бронко? - подумал я вслух. - Надо бы его позвать.
- Он занят делом, - сказал Элмер. - Создает лесную фантазию из темных
теней деревьев, шороха ночного ветра в листве, бормотания воды, мерцания
звезд и трех черных фигур у костра. Картина, ноктюрн, стихотворение, быть
может, скульптура - он творит все это одновременно.
- Бедняжка, - вздохнула Синтия, - он не знает отдыха.
- Бронко живет работой, - сказал Элмер. - Он мастер своего дела.
В темноте послышался сухой треск. Через несколько секунд звук
повторился. Собаки, которые было замолчали, снова разразились лаем.
- Охотник выстрелил в того, кто спасался на дереве от собак, -
пояснил Элмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24