Музыка тем временем смолкла, и Нонна Анатольевна, пробормотав: «Извините», удалилась в зал, где было немало неприятных людей, но, по крайней мере, не было Эдуардыча и эти типы с оловянными взглядами держались в отдалении.
— Ну что, Вадик, телку отхватил — нормалёк! — Эдуардыч хлопнул жениха по плечу.
Вадим ничего не ответил.
«Где же я его видел? — снова мелькнула тревожная мысль. — Ах, ну да, в казино!»
— Ладно, не дрейфь, держи хвост пистолетом. — Эдуардыч улыбнулся. — Я вот потолковать с тобой хотел. Есть у меня к тебе одно предложение. Хочешь, считай вроде свадебного подарка. Мы тут с Жоркой, компаньоном моим, дельце одно задумали. Собчак сегодня бумаги подмахнул, так что все на мази. Фонд ЗДР, то есть «Здоровье России». А можно зад. Или за-де-рем. И на тебя мы в этом деле крепко рассчитываем.
Ни задиристое название, ни перспектива сотрудничества с очень полезным человеком Вадима не привлекали. Если бы не непонятная просьба Леры, он бы просто отвернулся, но тут пробормотал что-то вежливое.
Эдуардыч не отставал.
— Вот, Вадик, посмотри вокруг. Что у нас за молодежь в стране. Задохлики одни. Да ты статистику посмотри: чуть не каждый второй глиста — соплей перешибешь. А нам нужна здоровая нация. Ты вот как считаешь? Нужна или нет?
— Нужна, — вяло кивнул Вадим, которому этот разговор стал наскучивать.
— Верно. А что для этого надо, а? Ну ты вот, спортсмен, скажи? А для этого нужна физ-куль-тура, так? Причем массовая. Ну что, согласен со мной?
— Согласен.
— Вот. И наш фонд «Здоровье России» будет способствовать чему? Развитию массовой физкультуры! Секёшь?
— Нет, — чистосердечно ответил Вадим. — Вам-то это зачем?
— Я что же, нерусский, что ли? Мне не обидно? — заорал Эдуардыч, заглушая доносившиеся из зала звуки очередного шлягера. Затем он остановился и уже тише сказал: — Ну конечно, ты прав. Мы люди деловые и просто так ничего не делаем. Но ты послушай, что получается. Мы выпускаем моментальную лотерею «Физкультурник», закупаем спортивное оборудование, одежду, инвентарь самого лучшего качества, мы вкладываем деньги в организацию спортивных зрелищ и соревнований. И в результате получаем прибыль, наши вкладчики получают дивиденды, и еще остается на что? На развитие массовой физической культуры. Ну как?
— Да вроде ничего. Нормальный план. — Вадим хотел как можно скорее избавиться от словоохотливого гостя, который в глубине души был ему почти так же неприятен, как Нонне Анатольевне. — Все хорошо.
— Ага. И вот я предлагаю тебе войти в совет директоров. Будешь, как теперь говорят, паблик рилэйшенс заниматься…
— Кто? я?
— Ну не я же! И не Жорка!
— Не-е, — покачал головой Вадим. — Спасибо, конечно, но я пас. Нет, — Он даже и не задумывался всерьез над столь диким предложением.
— Советую подумать, — продолжал приставать Эдуардыч.
— Хорошо, я подумаю, — ответил Вадим и, затушив окурок, ушел к гостям.
Другая жизнь
Кристина понимала, что сессию сдать не сможет — слишком много материала запущено — и подала заявление о продлении сессии до сентября по семейным обстоятельствам. И это была не отговорка. Бабушка лежала, практически не приходя в сознание, врачи поставили диагноз: инсульт. Временами Кристине казалось, что ее состояние улучшается, а иногда ей становилось хуже, но дни тянулись за днями, а ни серьезного улучшения, ни ухудшения не наблюдалось.
Теперь Кристина в полной мере поняла, что значит истинное несчастье и по-настоящему тяжелая жизнь, и все ее переживания, связанные с Вадимом, с его изменой, даже с предательством Лидии, постепенно померкли. Страшнее всего была ежедневная рутина, кормление, перестилание, стирка. Хорошо еще, что Антонина Станиславовна была худенькой, а после инсульта похудела еще больше, и Кристине было нетрудно переворачивать ее с боку на бок, приподнимать, чтобы поправить постель. Она очень боялась пролежней и потому ежедневно по нескольку раз ворочала бабушку с одного бока на другой. Временами, раз в два-три дня, наведывалась мать Кристины Ванда, еще очень интересная женщина за сорок. Она врывалась в крохотную квартирку, вихрем проносилась из кухни в комнату, оттуда в ванную и снова на кухню, делала замечания и указания, давала советы, то качала головой, то одобрительно кивала, а затем так же вихрем улетала вон, оставляя Кристину наедине с парализованной. Впрочем, от ее визитов была и польза — она приносила продукты и оживляла полностью помертвевший Кристинин горизонт.
Но сидеть с больной матерью у Ванды катастрофически не хватало времени — ей надо было зарабатывать деньги, а если так пойдет и дальше, дочь вполне сможет оформить академический отпуск по уходу за бабушкой, тем более они были прописаны вместе.
Так Кристина и сказала девочкам из группы, которые иногда звонили ей: она уходит в академ, после чего девочки постепенно утратили к ней интерес и почти забыли ее — она уже не принадлежала к их узкому мирку. Возможно, помнила о ней Лидия, но она тоже не звонила, да Кристина, скорее всего, и не стала бы с ней разговаривать.
В свободное время, когда Кристина не была занята кормлением, стиркой, переворачиванием, даванием лекарств, она меланхолически разглядывала деревья внизу, пятый корпус, редких пешеходов или рисовала что-то тоскливое и бессюжетное, более всего похожее на замысловатые мрачные узоры.
Вечером, убедившись, что бабушка заснула, Кристина перебралась к себе в комнату и разглядывала альбом Босха (эти фантасмагорические картинки сейчас как можно лучше соответствовали ее настроению), и в этот момент позвонил человек, о котором она, по правде говоря, и думать забыла.
— Кристина, — услышала она мужской голос, который не сразу узнала, — Гриша говорит. Вы меня не помните?
— Нет, — чистосердечно призналась Кристина.
— Ну Гриша Проценко. Мы с вами в последний раз виделись в «Астории», когда… Вспоминаете теперь?
— Да, — помертвевшим голосом ответила Кристина, которой вовсе не хотелось вспоминать тот день, казавшийся теперь таким далеким.
— Я знаю, вы подруга Лиды, и я хотел вам сказать, что с ней что-то происходит… Я просто не знаю, что делать. Как ее оторвать от этой компании? Вы ведь знаете, наверно, что она связалась с такими людьми… там наркоманы… с дрожью в голосе
— Ах, вот оно что, — безучастно сказала Кристина. — Теперь все понятно.
— Что вам понятно? — спросил Гриша с некоторой надеждой.
— Я видела, что Лида изменилась, она звонила мне несколько раз, несла какую-то околесицу, но я думала, она просто пьет… А потом, — Кристина колебалась, рассказать ли Грише о том ужасном случае, когда Лидия совершенно сознательно заманила ее в ловушку, но затем решила не рассказывать, — она… и внешне изменилась.
— Да, похудела, просто ужас, — озабоченно подхватил Гриша. — Такая была красивая девушка, крепкая, а теперь просто тень от нее одна. Да вы сами помните, чего вам говорить. Как сошлась с этим Антоном (ох, встретился бы он мне!), так ее будто подменили. Я сперва не встревал, что ж, думаю, ну, дала мне от ворот поворот, что поделаешь, он богатый, весь такой упакованный… Ну я и отступился. Насильно мил не будешь, как говорится.
Кристина с удивлением слушала — она и понятия не имела, что за тот период безвременья, который прошел с ее злополучного дня рождения, вокруг Лидии кипели такие страсти.
— Ну, наверно, я недостаточно культурный, так она мне говорила. Но ТОТ-то, — слово «тот» Гриша произнес таким тоном, что никаких сомнений, как именно он относится к тому, не возникало, — он-то чем меня лучше? Что слова умные знает, так и я могу взять энциклопедию и еще не то выучить. Ну, короче, ушла к нему. А тут я проходил мимо: зайду, думаю, узнаю, как живет. Сама она мне открыла. Я ее прямо не узнал. Глаза совсем сумасшедшие. Вошел я, она сама меня впустила и сразу стала выгонять, накричала, потом чего-то расплакалась. Я уж и не понимал, что с ней. А потом смотрю, руки-то все в шрамах.
— Да, я тоже это заметила, — тихо сказала Кристина. — Так вы думаете, это…
— А чего думать-то! — крикнул Гриша на другом конце провода. — Уж я навидался таких! Ясное дело — колется.
— А зачем они руки режут? — спросила Кристина.
— У них вена уходит, и, чтоб легче ее найти, кожу надрезают, — объяснил Гриша. — Ну что теперь с ней делать? Может быть, ее отправить на принудительное лечение, а?
— А родители знают? — спросила Кристина.
— А кто ж их разберет, знают они или нет, — снова закричал Гриша, который явно был в полном отчаянии. — Я вообще на этих людей удивляюсь; если бы у меня была дочь и вдруг она бы вот так изменилась, ну неужели бы я не стал беспокоиться. Просто не понимаю!
— Но они, наверно, беспокоятся, — заметила Кристина, вспомнив Лидиных родителей, которые в действительности больше всего интересовались благоустройством своего участка в Грузине. — Но что они могут сделать?
— Как это что?! Лечить ее, изолировать от этих вот, да мало ли что! Я как-то, уже несколько дней назад, не выдержал, подошел к ее дому, а перед парадной белый «мерс» — значит, там этот ублюдок! Он-то ее с пути истинного и своротил, попомни мое слово. Я уж думал, пропади совсем, Бог с ней. А тут чего-то выпил малость на свадьбе у Вадима, вспомнил все, и не идет она у меня из головы.
— На свадьбе у… — еле слышно повторила Кристина, и трубка дрогнула в ее руке.
— А-а, — ответил Гриша. — Может быть, и не надо было тебе говорить, но ты бы все равно узнала, это ж не тайна какая-то.
— На… Валерии? — сделав над собой усилие, спросила Кристина.
— Вадим-то женился? Ну да. Свадьба была конкретная! Невеста в платье — зашибись! А… — Гриша, собравшись было продолжать описание конкретной свадьбы, вдруг спохватился, что говорит явно лишнее, и добавил: — Нет, ты мне гораздо больше по душе, чем она. Хотя о жене друга так, наверно, не говорят, но я же не могу забыть, что раньше она была с ЭТИМ. И как ее от него отвадить! — снова крикнул Гриша, имея в виду под словом «она» этот раз Лидию. — Что делать, может, ты присоветуешь?
— Что я могу посоветовать, — сказала Кристина, стараясь говорить ровно, но голос ее начинал предательски срываться. — Ничего. — Она хотела еще что-то сказать, но поняла, что сейчас разрыдается прямо в трубку. — Прости, я сейчас не могу говорить, там что-то бабушка…
Кристина положила трубку, но не двинулась с места. Она сидела у телефона, пристально рассматривая пятнышко на сером квадратике линолеума. В сущности, то, что сообщил Гриша, не было для нее такой уж неожиданностью. Она знала, что у них бурный роман. Но роман — одно, а свадьба — другое. Кристина представляла, как теперь Валерия хозяйкой входит в квартиру на Третьей линии, как называет Нонну Анатольевну мамой, как скептическим взглядом осматривает старинную мебель, как целует Вадима, как называет его своим… Своим по закону, перед Богом и людьми, как говаривала бабушка, когда была здорова. Это было ужасно. Кристина могла бы пожелать ему счастья, махнуть рукой на то, что другая оказалась лучше нее, но она была уверена, что никакого счастья тут не будет. И только сейчас она вдруг задала себе вопрос, которого почему-то не задавала раньше: а зачем, вообще-то, Вадим Валерии?

Часть четвертая
Рай в «Эдеме»
Гостиница «Эдем» располагалась в двухстах метрах от пляжа в пригороде Пальма-де-Мальорка. Приветливый портье, с которым Вадим говорил по-английски, улыбаясь, подал им ключ и подозвал мальчика-посыльного отнести чемоданы. Валерия шествовала под руку с мужем, на ней был белый льняной брючный костюм, белая шляпа и темные очки от солнца. Правую руку она держала так, чтобы хорошо было видно кольцо на указательном пальце правой руки. Кольцо было широкое и тяжелое, грамма на четыре, и самой высокой пробы. Валерия объявила Вадиму, что к ее пальцам узкие кольца не идут, что она привыкла к тяжелым кольцам, и жених покорно объезжал ювелирные салоны, чтобы выполнить ее пожелание. Валерия чувствовала, что привлекает к себе внимание. Она отметила с удовольствием, что мужчины в вестибюле провожают ее восторженными взглядами и даже возгласами, не нуждавшимися в переводе.
Молодожены вошли в номер, вслед за ними мальчик внес два внушительных чемодана и удалился. Валерия огляделась вокруг. Просторная комната была обставлена светлой мебелью, пол застлан ковром. На круглом столике ваза с цветами и другая, побольше, со свежими фруктами. В углу комнаты на низенькой тумбочке стоял телевизор, а при ближайшем рассмотрении выяснилось, что внутрь тумбочки вмонтирован небольшой холодильник, заставленный банками пива, кока-колы и миниатюрными бутылочками со спиртными напитками. Вадим, уже бывавший в западных гостиницах, пусть не таких шикарных, достал банку пива и налил в высокий стеклянный бокал, который нашелся на полке одного из шкафчиков. Валерия от пива отказалась и попросила кока-колы. Она бросила на кресло свой белый пиджак и грациозной походкой подошла к балконной двери.
Вид, который открывался с балкона, завораживал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64