Спальня находилась на втором этаже, и просветы в кронах деревьев позволяли луне заглядывать в в комнату. Пласты лунного света, отсеченные по контуру оконных рам, лежали на полу. Комната была залита призрачным серебристым сиянием. Он лежал голым, простыня, скатанная в узел, лежала в ногах огромной кровати. Было прохладно и приятно. В углу у кресла, где лежала его сумка, стояла Лена, уже в халате и держала его пистолет. Чем-то щелкнула, ещё раз. Вероятно, подобный звук его и разбудил. Лена оглянулась и, освещенная лунными лучами, прищурившись, всмотрелась в него. Александр не пошевелился, все ещё пребывая в полусне. Убедившись, что Александр не проснулся, Лена сунула вытащенную из пистолета обойму в карман халатика, а длинный пистолет положила обратно в сумку. Александр прикрыл глаза, все равно ничего не понимая, но вдруг смысл происходящго дошел до него. Он быстро открыл и приподнялся на локте. Но Лена уже выходила из комнаты. Если бы не увиденное только что, Александр ни за что не последовал бы за ней. Может быть окликнул, попросил бы остаться... То, что она забрала с собой патроны насторожило. Он бесшумно встал, накинул халат, брошенный рядом на стуле, и последовал за ней. Может все же окликнуть, попросить остаться?.. Лена вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Александр последовал за ней в коридор. Было темно,тихо, но какой-то шелест в конце коридора, причем в стороне, противоположной от её комнат, подсказала,где она. Все ещё не испытывая никаких эмоций, он последовал за ней. Александр был босиком и двигался по ковровой дорожке совершенно бесшумно. Лена же слегка шуршала при ходьбе тапочками на кожаной подошве. Во всяком случае, он слышал. И его удивляло, она шла все дальше и дальше от собственной спальни. Наконец, он догадался куда она держит путь: в другое крыло, где находились аппартаменты Станислава Сергеевича. Это ночное преследование начинало приобретать новые оттенки по мере того, как он окончательно просыпался. Но составить окончательное мнение он не мог, да и не пытался. Тут впереди увидел полоску света. Сквозь неплотно прикрытую дверь кабинета её дяди пробивался свет. Александр подошел ближе и осторожно заглянул. Лена в кабинете, присев на краешек стола, заканчивала набирать номер телефона. Набрав, откинула волосы движением головы и приложила трубку к уху. Вдруг подобралась и вполголоса сказала: - Алишерчик! Это ты? Это я, твой котенок. Да вот уснула. Что ты, что ты, милый. Да я только об этом и думаю. Уже столько слов перебрала, никак этот проклятый сейф не открывается. Я уже и по словарям пыталась - ничего не подходит... Да знаю я, что это моя основная задача. Разве я не понимаю, что в сейфе компромат на весь город... Кстати, на тебя тоже есть что-то, - хихикнула она. - Если я открою сейф, обязательно посмотрю... Да шучу я, шучу, зачем мне компроматы на тебя, зайчик... А Стасик... сам говорил... Да привыкла я про себя его так называть, не Вороном же? Успокойся, я дело знаю... Слово на восемь букв... Конечно, найду... Постараюсь. Она нажала кнопку отключения, некоторое время держала трубку в руке. Александр услышал тихо, но злобно произнесенное: - Вот скотина! Компромат ему подавай. Лена положила трубку телефона, соскочила со стола и, обойдя большой письменный стол хозяина кабинета, подошла к пейзажу с медведями, висящим на стене. Словно форточку отодвинув картину на петлях, явила спрятанный за ней сейф. В этом доме из картин, видимо, старались извлечь максимум пользы, прикрывая ими все что можно: настенные бары, сейфы... Лена несколько секунд смотрела на сейф, а потом стала крутить механизм набора букв. Скоро ей это надоело. А может быть захотела спать. Она вдруг быстро прикрыла медведями сейф, оглянулась вокруг, словно в поисках оставленных следов и направилась к двери. Александр, на ходу соображая, куда она может пойти, метнулся в сторону, противоположную той, где находились её комнаты. Спрятался за угол. Оказалось, был прав. Лена вышла в коридор, некоторое время стояла, ждала, видимо, пока глаза не привыкнут к темноте, потом пошла к себе. Александр убедился в этом, потому что после недолгого колебания решил слежку возобновить. Он ещё не мог оценить свалившуюся на него информацию, но уже чувствовал, что она, эта информация, в буквальном смысле жизненно необходима. До её двери добрались без приключений. Подождав, пока она зайдет к себе, Александр уже собрался было уходить, но вдруг насторожился: какой-то неожиданный звук. Он подскочил к её двери и уже привычно заглянул в щель; посреди комнаты стояла Лена, а напротив, отвешивая ей вторую оплеуху (звук первой пощечины и услыхал Александр), стоял... он сам... Собственной персоной!!. Серебряков Александр, без пиджака, но в его светлом костюме, с повязкой на лбу, гневно отвешивал пощечины покорной Лене. Небось, трахалась с ним, шлюха! И в ответ её возмущенный, но все же виноватый голос: - Ну что ты, Санек! Я же должна была забрать патроны. Он никак засыпать не хотел. - А ты ему колыбельную пела, тварь! Раньше не могла патроны забрать? Дверь у него все время открыта. - Но он же только в обед сказал о пистолете. Не сердись, это глупо. - Глупо, глупо, - уже отходил он. - Я тебе покажу глупо...
ГЛАВА 13
ВСЕ НАЧИНАЕТ ПРОЯСНЯТЬСЯ
Александр вновь лежал на спине, отбросив простыню в сторону. Стоило по привычке накрыться, как простыня мгновенно пропитывалась потом и липла, словно компресс обволакивая тело. Перед тем, как лечь, он закрыл двери ножкой стула, пропустив её в ручку двери, и теперь надеялся, что врасплох его не застанут. Но темнота в комнате оживала; неясные звуки оформлялись в крадущиеся шаги, кто-то шепотом предупреждал об осторожности, еле слышно звякали затворы пистолетов, и мебель, ожив, превращалась в армии врагов, солдаты которых, переодетые в черные шпионские мундиры, охотились за ним; темнота, прозрачная, непереносимая, душила его. Неизбежность конца ощущалась столь остро, что он собрал все свои силы, дабы достойно встретить свой последний час - он все не наступал! - а пространство, лишенное форм, туч, звезд, отступала и увеличиваясь, втягивала его в свой центр, откуда и исходила неведомая угроза. Он пытался спрятаться, зарыться в постель, стал крохотным, словно муравей, но это уже не могло спасти. Мрак больше ни от чего не спасал. От непонятного, необъяснимого страха хотелось завыть, будто зверь, излить перепуганную душу... Серая муть спальни. Мебель, вещи, углы все серое, все сливалось контурами с предрассветной мутью, все на стадии очередного превращения из ясного мрака ночи в ясную прозрачность дня. Окна - более светлые квадраты мути. Он продолжал обливаться потом. Дотянувшись до часов на ночном столике, он долго всматривался в циферблат, пока не разобрал: начало четвертого утра, семнадцать минут четвертого. Вновь откинулся на подушку. Подушка лживо пахла духами Лены. Везде обман и предательство. Глубоко вздохнув, словно всхлипнув, Александр попробовал собрать разбегавшиеся мысли. Он чувствовал, что сейчас, как никогда прежде, важно мыслить логично и без эмоций. Эмоции он оставит на потом. Сейчас только трезвый расчет. Итак, что он имеет? Он имеет приглашение от совсем практически ему не знакомой девушки по имени Лена приехать в Анапу, потому что она, мол, его ждет. Допустим, что она, так же как и он сам, была увлечена. Допустим. Никого не предупредив, он едет сюда и здесь сталкивается с тем, что местные жители, через одного, знакомы с ним, знают его имя и фамилию и вообще делают вид, что знакомы с ним. Воронов Станислав Сергеевич, дядя Лены ему логично объяснил, что это все шутки молодых извращенцев, укравших у него паспорт и для правдоподобности нападения сильно порезавших ему лоб. И все вроде так, если бы он случайно вовремя не проснулся, не проследил за Леной и не увидел человека, так похожего на него самого: словно смотрел в зеркало, мистика какая-то. Он вдруг вспомнил дежурного врача, ту девушку, что дежурила, когда на него напали в больничной кухне (теперь сомнения в реальности кухонных приключений не оставалось), вспомнил её страх и отвращение при виде его. Она наверняка приняла его за того, другого, за двойника. То, что она не учавствовала ни в каких коварных розыгрышах - в этом он был уверен. И вообще, когда боги хотят наказать человека, они лишают его разума. Древние были правы, вещая это, а он оказался лишенным разума дураком. Александр порывисто сел на кровати. Закрыв глаза, он чувствовал, как гулко стучит его сердце. Все ложь, все обман. Его уже ничего не удивляло, даже собственное равнодушие. Постель продолждала хранить запах её тела, а его собственный двойник продолжал бить её по щекам. Все банально... и было бы смешно, если бы бы не зловоние предательства, если бы не мертвецы... Страх и отчаяние миновали,он ушел от них далеко, так далеко, как никто не свете. Александр открыл глаза. За последние несколько минут стало значительно светлее. Действительно, рассветает. Он встал с кровати и начал неторопливо одеваться. Посмотрел на себя в зеркале - высокий, худощавый парень, похожий на того, в Лениной комнате. Он ухмыльнулся и, подойдя к двери, стал осторожно освобождать из рчки двери ножку стула. С собой он взял доллары, сумку с обезвреженным пистолетом оставил здесь. Тихо пройдя по коридору, спустился по лестнице и вышел из дверей главного входа. Надобности запираться здесь, конечно, не было. Охрана и без того обеспечивала безопасность. Где-то совсем рядом рявкнул пес и глухо, свирепо зарычал. Из-за угла дома показался охранник с автоматом, но узнав Александра, махнул ему рукой и скрылся. Последовал какой-то тихий возглас, и собака, ещё несколько минут продолжавшая рыфчать, смолкла, наконец. У входа ограды процедура повторилась буквально, только охранник показался с рвущимся с поводка псом - лохматым кавказцем, которого заставило умолкнуть только удар свободного конца цепи. - Ты чего Санек в такую рань? Всю ночь ходишь-бродишь. Не спиться тебе? Да, ему не спалось. Прошло примерно полчаса, пока он добирался до больницы. Как и тогда ночью, когда он возвращался с ночного пляжа, в вестибюле больницы никого не встретил. Дверь комнаты охраны была приотворена, но никто не вышел посмотреть на вошедшего. Видимо, больница не представляла интереса для представителей местного криминала, потому охранный рефлекс у служащих выработан не был. "А зря, - подумал Александр, - наркоманы здесь есть, какие-никакие, а в больнице имеются наркотики. Так что очень даже все может случиться. Даже разборки на больничной койке ничему не научили. Зная дорогу, он прошел прямо к кабинету держурного врача. Надежды на то, что встретит именно ту сердитую девушку было мало, но хоть узнает, когда будет её смена. Но ему повезло, и она вновь дежурила. Наверное, на нее, как на молодую, спихивали то, что похуже. Или, может, за ночное дежурство у них там отгулы полагаются? Александр прежде всего постучал, а потом нажал дверную ручку. Дверь была заперта, но тут же послышались шаги, она спросила, кто стучит, но, не ожидая ответа, открыла. Вероятно, мыслями была далеко, и уж, во всяком случае, его, Александра, увидеть не ожидала. Ее реакция была более бурной, чем даже первый раз: она вскрикнула, лицо её исказилось гримасой страха, она отступила на шаг назад и подняла руку, словно хотела защитить лицо. Но тут же справилась с собой, и только покрасневшее лицо выдавало её волнение. - Что вы здесь делаете? Вас же выписали. Кто вас сюда пустил? Я сейчас вызову охрану. Она выпалила все это даже не дав ему сказать и слово. Она замолчала, и ему удалось заговорить. Мне нужна ваша помощь, - сказал Александр и вошел в кабинет. Она вновь невольно отступила на шаг, но тут же опомнилась. Смысл его слов дошел до её сознания. С надменным и строгим лицом она вернулась к столу, где сидела до его прихода. и опустилась на стул. Указав рукой на кушетку, где он сидел прошлый раз, она спросила: - Что у вас? Осложнение? Не могли утра дождаться? Почему "скорую" не вызвали? За словами она пыталась скрыть свое волнение. - Нет, с головой у меня все в порядке, - сказал Александр, ухмыльнувшись невольной двусмысленностьи фразы. Она не поняла. Его улыбку она объяснила по своему и, решительно взяв трубку телефона, сказала: - Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову охрану и милицию. - Вижу вы мне не рады, - сказал Александр. - Если б я могла, я бы вас немедленно убила. Даже так? За что же такая немилость? - Перестаньте паясничать! Я вас ненавижу, вы это знаете, и все равно приходите. Что у вас на уме? Положите трубку, - сказал Александр, и она сразу повиновалась. Наверное она боялась его гораздо сильнее, че это можно было видеть со стороны. - Я просто хочу с вами поговорить. - Нам не о чем говорить после того, что произошло. Она уже перестала сдерживаться, а лицо е выражала откровенную ненависть. - Как раз есть о чем говорить, - сказал Александр. - Я даже уверен, что вы будете рады нашей беседе, после того, как я вам кое-что скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
ГЛАВА 13
ВСЕ НАЧИНАЕТ ПРОЯСНЯТЬСЯ
Александр вновь лежал на спине, отбросив простыню в сторону. Стоило по привычке накрыться, как простыня мгновенно пропитывалась потом и липла, словно компресс обволакивая тело. Перед тем, как лечь, он закрыл двери ножкой стула, пропустив её в ручку двери, и теперь надеялся, что врасплох его не застанут. Но темнота в комнате оживала; неясные звуки оформлялись в крадущиеся шаги, кто-то шепотом предупреждал об осторожности, еле слышно звякали затворы пистолетов, и мебель, ожив, превращалась в армии врагов, солдаты которых, переодетые в черные шпионские мундиры, охотились за ним; темнота, прозрачная, непереносимая, душила его. Неизбежность конца ощущалась столь остро, что он собрал все свои силы, дабы достойно встретить свой последний час - он все не наступал! - а пространство, лишенное форм, туч, звезд, отступала и увеличиваясь, втягивала его в свой центр, откуда и исходила неведомая угроза. Он пытался спрятаться, зарыться в постель, стал крохотным, словно муравей, но это уже не могло спасти. Мрак больше ни от чего не спасал. От непонятного, необъяснимого страха хотелось завыть, будто зверь, излить перепуганную душу... Серая муть спальни. Мебель, вещи, углы все серое, все сливалось контурами с предрассветной мутью, все на стадии очередного превращения из ясного мрака ночи в ясную прозрачность дня. Окна - более светлые квадраты мути. Он продолжал обливаться потом. Дотянувшись до часов на ночном столике, он долго всматривался в циферблат, пока не разобрал: начало четвертого утра, семнадцать минут четвертого. Вновь откинулся на подушку. Подушка лживо пахла духами Лены. Везде обман и предательство. Глубоко вздохнув, словно всхлипнув, Александр попробовал собрать разбегавшиеся мысли. Он чувствовал, что сейчас, как никогда прежде, важно мыслить логично и без эмоций. Эмоции он оставит на потом. Сейчас только трезвый расчет. Итак, что он имеет? Он имеет приглашение от совсем практически ему не знакомой девушки по имени Лена приехать в Анапу, потому что она, мол, его ждет. Допустим, что она, так же как и он сам, была увлечена. Допустим. Никого не предупредив, он едет сюда и здесь сталкивается с тем, что местные жители, через одного, знакомы с ним, знают его имя и фамилию и вообще делают вид, что знакомы с ним. Воронов Станислав Сергеевич, дядя Лены ему логично объяснил, что это все шутки молодых извращенцев, укравших у него паспорт и для правдоподобности нападения сильно порезавших ему лоб. И все вроде так, если бы он случайно вовремя не проснулся, не проследил за Леной и не увидел человека, так похожего на него самого: словно смотрел в зеркало, мистика какая-то. Он вдруг вспомнил дежурного врача, ту девушку, что дежурила, когда на него напали в больничной кухне (теперь сомнения в реальности кухонных приключений не оставалось), вспомнил её страх и отвращение при виде его. Она наверняка приняла его за того, другого, за двойника. То, что она не учавствовала ни в каких коварных розыгрышах - в этом он был уверен. И вообще, когда боги хотят наказать человека, они лишают его разума. Древние были правы, вещая это, а он оказался лишенным разума дураком. Александр порывисто сел на кровати. Закрыв глаза, он чувствовал, как гулко стучит его сердце. Все ложь, все обман. Его уже ничего не удивляло, даже собственное равнодушие. Постель продолждала хранить запах её тела, а его собственный двойник продолжал бить её по щекам. Все банально... и было бы смешно, если бы бы не зловоние предательства, если бы не мертвецы... Страх и отчаяние миновали,он ушел от них далеко, так далеко, как никто не свете. Александр открыл глаза. За последние несколько минут стало значительно светлее. Действительно, рассветает. Он встал с кровати и начал неторопливо одеваться. Посмотрел на себя в зеркале - высокий, худощавый парень, похожий на того, в Лениной комнате. Он ухмыльнулся и, подойдя к двери, стал осторожно освобождать из рчки двери ножку стула. С собой он взял доллары, сумку с обезвреженным пистолетом оставил здесь. Тихо пройдя по коридору, спустился по лестнице и вышел из дверей главного входа. Надобности запираться здесь, конечно, не было. Охрана и без того обеспечивала безопасность. Где-то совсем рядом рявкнул пес и глухо, свирепо зарычал. Из-за угла дома показался охранник с автоматом, но узнав Александра, махнул ему рукой и скрылся. Последовал какой-то тихий возглас, и собака, ещё несколько минут продолжавшая рыфчать, смолкла, наконец. У входа ограды процедура повторилась буквально, только охранник показался с рвущимся с поводка псом - лохматым кавказцем, которого заставило умолкнуть только удар свободного конца цепи. - Ты чего Санек в такую рань? Всю ночь ходишь-бродишь. Не спиться тебе? Да, ему не спалось. Прошло примерно полчаса, пока он добирался до больницы. Как и тогда ночью, когда он возвращался с ночного пляжа, в вестибюле больницы никого не встретил. Дверь комнаты охраны была приотворена, но никто не вышел посмотреть на вошедшего. Видимо, больница не представляла интереса для представителей местного криминала, потому охранный рефлекс у служащих выработан не был. "А зря, - подумал Александр, - наркоманы здесь есть, какие-никакие, а в больнице имеются наркотики. Так что очень даже все может случиться. Даже разборки на больничной койке ничему не научили. Зная дорогу, он прошел прямо к кабинету держурного врача. Надежды на то, что встретит именно ту сердитую девушку было мало, но хоть узнает, когда будет её смена. Но ему повезло, и она вновь дежурила. Наверное, на нее, как на молодую, спихивали то, что похуже. Или, может, за ночное дежурство у них там отгулы полагаются? Александр прежде всего постучал, а потом нажал дверную ручку. Дверь была заперта, но тут же послышались шаги, она спросила, кто стучит, но, не ожидая ответа, открыла. Вероятно, мыслями была далеко, и уж, во всяком случае, его, Александра, увидеть не ожидала. Ее реакция была более бурной, чем даже первый раз: она вскрикнула, лицо её исказилось гримасой страха, она отступила на шаг назад и подняла руку, словно хотела защитить лицо. Но тут же справилась с собой, и только покрасневшее лицо выдавало её волнение. - Что вы здесь делаете? Вас же выписали. Кто вас сюда пустил? Я сейчас вызову охрану. Она выпалила все это даже не дав ему сказать и слово. Она замолчала, и ему удалось заговорить. Мне нужна ваша помощь, - сказал Александр и вошел в кабинет. Она вновь невольно отступила на шаг, но тут же опомнилась. Смысл его слов дошел до её сознания. С надменным и строгим лицом она вернулась к столу, где сидела до его прихода. и опустилась на стул. Указав рукой на кушетку, где он сидел прошлый раз, она спросила: - Что у вас? Осложнение? Не могли утра дождаться? Почему "скорую" не вызвали? За словами она пыталась скрыть свое волнение. - Нет, с головой у меня все в порядке, - сказал Александр, ухмыльнувшись невольной двусмысленностьи фразы. Она не поняла. Его улыбку она объяснила по своему и, решительно взяв трубку телефона, сказала: - Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову охрану и милицию. - Вижу вы мне не рады, - сказал Александр. - Если б я могла, я бы вас немедленно убила. Даже так? За что же такая немилость? - Перестаньте паясничать! Я вас ненавижу, вы это знаете, и все равно приходите. Что у вас на уме? Положите трубку, - сказал Александр, и она сразу повиновалась. Наверное она боялась его гораздо сильнее, че это можно было видеть со стороны. - Я просто хочу с вами поговорить. - Нам не о чем говорить после того, что произошло. Она уже перестала сдерживаться, а лицо е выражала откровенную ненависть. - Как раз есть о чем говорить, - сказал Александр. - Я даже уверен, что вы будете рады нашей беседе, после того, как я вам кое-что скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32