И серый галечник береговой отмели под струями дождя. Волны накатили на берег и выбросили обломки мачт, разбитые бочонки, обрывки парусов – остатки кораблекрушения. И тела утонувших людей, мужчин и женщин. Труп одного мужчины волна оставила вблизи меня, и я увидел, что этот мужчина был убит: у него на шее зияла глубокая рана, но кровь всю вымыло море. И детские тела я видел тоже, троих мертвых детей. Один голый ребенок был пронзен копьем. А за чертой бурунов я видел второй корабль, невредимый, паруса его были свернуты, и работали весла, удерживая корабль на месте. Я видел, что он глубоко сидит в воде от избыточного груза. Высокий нос корабля был круто изогнут и украшен парой оленьих рогов, настоящих или вырезанных из дерева, я не разглядел. А вот название корабля я прочел: «Король Олень». Люди на корабле смотрели, как море выбрасывает на берег мертвые тела, и смеялись. Они находились далеко от берега, но, поверишь ли, я слышал их речи вполне отчетливо...
– Верю. Дальше.
– Они говорили: «Тебя направляли боги. Кто бы подумал, что старая лохань так нагружена богатствами! Твое везение и честный раздел добычи всех нас сделают богачами!» Эти слова они обращали капитану.
– Ты не расслышал его имени?
– По-моему, они называли его Хевиль.
– Это все?
– Нет. Потом наплыла тьма наподобие черного тумана. Когда же она рассеялась, «Короля Оленя» уже не было, а вблизи меня на берегу оказалось несколько всадников, иные из них спешились и ходили по отмели, разглядывая мертвые тела. Один поднял обломок доски, на ней было что-то написано, может быть название корабля, и он отнес ее другому, сидевшему на лошади. Тот был смуглый, черноволосый человек, ни герба, ни значка я на нем не заметил, но видно было, что он у них главный. Он пришел в ярость, коротко приказал что-то, и все, попрыгав в седла, поскакали через дюны и высокие травы прочь от берега. Я остался у воды один. А потом и мертвые тела пропали, только штормовой ветер дул мне в очи, выгоняя слезы... И все. Смотрю, у меня перед глазами большая паутина, и росинки высохли на солнце. Муха попалась в тенета и трясла паутину. Это, наверное, и привело меня в чувство. Мерлин...
Он вдруг замолчал и, вскинув голову, прислушался. Я тоже услышал внизу на дороге конский топот и отдаленную команду. Один всадник отделился от отряда и легким галопом помчался к нам.
– Кто бы это? Гонец из Камелота? – предположил я. – Вот, глядишь, и твое видение окажется в руку.
Лошадь остановилась, брякнули поводья, брошенные старому Варро. Под арку вошел Артур.
– Мерлин, рад видеть, что ты на ногах. Мне говорили, ты болен, и я решил сам тебя проведать.
И замолчал, разглядывая Ниниана. Он, разумеется, знал, что у меня живет мальчик, но видел его впервые. Ниниан отказался сопровождать меня, когда я ездил в Камелот, а при посещениях короля всегда под каким-нибудь предлогом удалялся к себе. Я не принуждал его, зная, какой ужас внушает жителям приозерных селений Верховный король.
Я поднялся на ноги и успел только произнести:
«Это Ниниан...», как мальчик перебил меня. Он вскочил молниеносно, как змея раскручивает свои кольца, и воскликнул:
– Тот самый человек! Это он! Значит, мое видение было вещим!
Артур вздернул брови, удивленный, я знал, не нарушением этикета, а смыслом его слов. Он перевел взгляд с Ниниана на меня.
– Вещее видение? – повторил он негромко. Слова эти были ему знакомы смолоду.
Я услышал, как Ниниан судорожно вздохнул, вдруг опомнившись и осознав, перед кем он находится. Он стоял, моргая, как человек, из темноты внезапно попавший на яркий свет.
– Это король. Так это был король!
Артур настороженно переспросил:
– Ну и что – король?
Ниниан, залившись краской, забормотал:
– Это я просто так. То есть я как раз пересказывал Мерлину... Я сначала тебя не узнал, и поэтому...
– Неважно. Теперь-то ты знаешь. Что же это был за вещий сон?
Ниниан умоляюще посмотрел на меня. Одно дело – пересказать мне свое видение, и совсем другое – произнести свое первое пророчество перед лицом короля. И я сказал, обращаясь к королю через его голову:
– Похоже, что твой старый приятель занимается пиратством – или иным подобным злодейством – в наших прибрежных водах. Убийство, грабеж, мирные торговцы обобраны, а судно потоплено, и в живых не осталось ни одного свидетеля.
Артур нахмурился.
– Мой старый приятель? Кто же это?
– Хевиль.
– Хевиль?! – Лицо его потемнело. Он постоял, глубоко задумавшись. – Да. Похоже, что так. Все сходится. Недавно я получил известие от Эктора: он сообщает, что старый Кау дряхлеет, а его сыновья, весь дикий выводок, только и глядят, где бы отхватить себе кусок. Три дня назад пришло известие от супруга моей сестры, Урбгена Регедского, о том, что одно прибрежное селение подверглось набегу и грабежу, жители же его все погибли или разбежались. Он винил ирландцев, но я усомнился: на море было слишком большое волнение, издалека не добраться; это дело соседское. Стало быть, Хевиль? Ты меня не удивил. Что же, отправляться мне туда?
– Кажется, что так. Можно предположить, что Кау скончался или лежит при смерти. Иначе, думаю, Хевиль не осмелился бы навлечь на себя гнев Регеда.
– Это твое предположение?
– Не более того.
Он кивнул.
– Да, мне тоже так кажется. А пожалуй, что это и кстати. Я как раз искал подходящий предлог для похода на север. Теперь, когда рука Кау ослабла и этот черный пес Хевиль сколачивает дружину, чтобы оспорить право старшего брата на стрэтклайдский престол, лучше будет, если я сам прослежу там за порядком. Так, значит, он грабит? А в каких местах, он не заметил?
Я вопросительно взглянул на Ниниана. Он только покачал головой.
– Нет, – ответил я за него. – Но ты его найдешь. Поезжай вдоль берега и увидишь тела и обломки. Пиратский корабль называется «Король Олень». Больше мы ничего не знаем. Но и этого довольно, чтобы ты мог обнаружить и наказать виновного.
– Не сомневайся, я это сделаю, – проговорил он мрачно. – Нынче же ночью пошлю к Урбгену и Эктору, предупрежу, чтобы ожидали меня, а сам тронусь в путь поутру. Я вам благодарен. Мне нужен был предлог, чтобы отбить от стаи милорда Хевиля, и ты мне его предоставил. Тем самым я получил возможность утвердить союз между Стрэтклайдом и Регедом и подкрепить своей поддержкой власть нового короля. Как долго я буду отсутствовать, не знаю. А ты, Мерлин? Правда ли, что у тебя тут все хорошо?
– Да, очень хорошо.
Он улыбнулся. От него не укрылся взгляд, которым я обменялся с Нинианом.
– Вижу, тебе теперь наконец-то есть с кем делить свои видения. Что ж, Ниниан, рад был познакомиться с тобой.
Он с улыбкой посмотрел на мальчика и сказал ему несколько приветливых слов. Ниниан, глядя на него во все глаза, произнес что-то в ответ. Я увидел, что ошибался: он не испытывал ужаса перед особой короля. В том, как он смотрел на Артура, без обычного замирания и трепета, было что-то для меня непонятное: взгляд ровный, словно бы оценивающий. Артур тоже это заметил и усмехнулся, но тут же отослал его прочь и, снова обратившись ко мне, спросил, что передать от меня Моргане и Эктору. А вскоре вслед за тем простился и уехал.
Ниниан внимательно посмотрел ему вслед.
– Да, видение было вещее. Смуглый вождь на белом коне и белоснежный щит без значка и герба, только солнечный зайчик играет на выпуклой поверхности. Нет сомнений, это Артур. А кто такой этот Хевиль и почему король ищет повод, чтобы с ним расправиться?
– Он один из сыновей короля Кау, того, что сидит на престоле в Стрэтклайде, сколько я себя помню. Кау очень стар и успел народить от разных женщин ни много ни мало как девятнадцать одних сыновей. А уж сколько дочерей, этого у них там, на диком севере, не считают. Самый младший из сыновей Кау, Гильдас, был отправлен недавно к моему старому учителю Блэзу, о котором ты знаешь из моих рассказов, и будет обучаться у него чтению и письму. Этот по крайней мере вырастет человеком мирным. Но Хевиль из всего дикого выводка самый бешеный. Они с Артуром всегда терпеть не могли один другого. В юности, когда Артур жил на севере, меж ними была ссора из-за женщины. Теперь же, когда Кау впал в дряхлость, король видит в Хевиле угрозу для мира и спокойствия на севере. Чтобы навредить Артуру, этот человек готов, должно быть, на все, даже на союз с саксами. Так полагает Артур. Однако теперь, раз Хевиль повинен в набегах и грабежах, его можно будет изловить и уничтожить. И тем отвести от королевства грозную опасность.
– И король ведет свою рать на север просто так, по одному твоему слову?!
Теперь во взгляде его был священный трепет, но то был трепет не перед монархами и их советниками – он ужаснулся силе, которую только недавно ощутил в себе.
– Нет, – ответил я ему с улыбкой, – по одному твоему слову. Если я говорил о твоем видении как о своем, то приношу извинения. Но дело было важное, а в тебе он мог бы и усомниться.
– Еще бы, конечно. Но ты ведь тоже видел?
– Я? Я ничего не видел.
– А мне поверил не колеблясь? – недоуменно сказал он.
– Конечно. Если я ничего не видел, это еще не значит, что твое видение ложно.
Он смотрел на меня встревожено, даже испуганно.
– Как же так, Мерлин, выходит, ты ничего совершенно не знал, пока я не пересказал тебе свое видение? Ну, вот про то, что Хевиль занялся пиратством?.. Вернее даже, только задумал заняться пиратством?.. И ты послал короля на север просто на основании моих слов?
– Да, именно так.
Он молчал. Тревога, испуг, волнение и, наконец, безоглядная радость отразились, сменяя друг друга, на его лице так же ясно, как отражается игра света и теней на водной глади его родного озера. Он еще только начал познавать, что значит обладание магической силой. Но когда он заговорил, его слова изумили меня. Подобно Артуру, он сумел прежде всего понять, как это затрагивало меня, а не его самого. И повторил, сам того не подозревая, вопрос, заданный мне прежде Артуром:
– Тебе не обидно, Мерлин?
Я ответил ему так же просто:
– Может быть, чуть-чуть – сегодня. А скоро и вовсе не будет. Это тяжкий дар; верно, пришло время, чтобы бог переложил его с моих плеч на твои, а мне предоставил нежиться на солнышке и любоваться горлинками на стене.
Я говорил с улыбкой, но его лицо оставалось сумрачным. И вдруг он совершил странный поступок – взял мою руку, прижал к своей щеке, потом выпустил, встал и без единого слова и взгляда ушел к себе. А я остался стоять на солнце, вспоминая, как другой мальчик, еще моложе, спускался под гору от пещеры Галапаса, и видения теснились и вихрились у него в голове, а боль одиночества, опасности и страдания – все это грозовой тучей темнело где-то впереди. Потом я вернулся к себе в комнату и читал у очага до тех пор, пока Мора не принесла мою полуденную трапезу.

8
Утром Артур отправился на север, и больше мы не получали о нем вестей. Ниниан ходил слегка ошарашенный – отчасти, я думаю, своей «вещей силой», отчасти же моим видимым самоотречением. Сам же я, признаюсь, не знал, что и подумать: я понимал, что находился в тот день где-то на самой грани болезненного помрачения – моего давнего отравного недуга; но и после прихода Артура, после того как он послушался Нинианова пророчества, мне все равно ничего не открылось, ни в подтверждение, ни в опровержение. И все же в эти благодатные солнечные дни я ощущал спокойствие и как бы покорность, Я словно наблюдал за тенью от дальних плывущих облаков, которая сползает с одного поля и накрывает другое. Мне мягко и неназойливо открылось, в какой стороне теперь лежит счастье, и я все выполнил: мальчика Ниииана подготовил для роли, которую некогда играл сам, а себя – для будущего, издавна предугаданного, теперь же ясно видимого и больше не пугающего, наоборот, манящего, как манит зверя зимняя спячка.
Ниниан еще больше прежнего замкнулся в себе. Несколько раз ночью, лежа без сна, я слышал, как он украдкой спускался в сад, тихо проходил между деревьями и стремглав, как отпущенное на свободу молодое животное, сбегал вниз под откос на дорогу. Как-то я даже попробовал последовать за ним магическим зрением, но он, верно, нарочно постарался отвести мне глаза, и я ничего не увидел, кроме дороги, уводящей к острову, и маленькой фигурки, которая убегала, убегала от меня, теряясь за стеной тумана. Меня не смущало, что у него есть свои секреты, как не смущали и его долгие разговоры с Морой где-нибудь в кладовой или на кухне. Мое общество всегда было не ахти каким веселым, а с возрастом я и вовсе превратился в скучного молчуна. И только радовался, что у них нашлись общие молодые интересы и что они скрашивают друг другу жизнь у меня в услужении.
Ибо их жизнь была служением. Мальчик трудился у меня как раб. Таков уж закон любви: любя, так горячо желаешь, чтобы любимое существо достигло вершин, что не щадишь его ни в чем. А что я любил Ниниана, в этом уже не было сомнений; я видел в нем себя и в нем искал продолжения своей жизни. До тех пор пока король будет нуждаться в магическом оке и в совете Королевского Прорицателя, он всегда найдет его под рукой, как свой верный меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71