Теперь,
когда физические нагрузки стали для Роки правилом, он уже просто не мог
без мяса. Он научился заготавливать мясо впрок - здесь, на острове, это
оказалось не сложно, достаточно было только удалить скоропортящиеся части
и разрезать на куски.
И настал день, когда Рока перестал бояться людей, один на один он
справился бы с кем угодно. Пожалуй, уже можно было попытаться допрыгнуть
до каната, но Рока медлил, он хотел наверняка.
Свыкнувшись с неизбежным, он перестал пренебрегать и ежедневным
зрелищем. Он внимательно наблюдал несложный ритуал, пытаясь найти в нем
силу, которую можно было бы разгадать и присвоить. Hо казнь есть казнь,
какая уж там сила? Казнь - это только обоюдная слабость.
Hо однажды он увидел.
К обрыву гнали двоих,
Первый не выдержал, ушел вперед и теперь, обернувшись лицом к
палачам, ждал. А второй все медлил, еле переступал, волочил ноги, все
оттягивал то, что должно было случиться. Очевидно, стражнику это надоело,
и он подтолкнул осужденного копьем в спину, туда, где сердце, чтобы
сократить срок работы и увеличить время своего досуга. Hо как только
наконечник копья коснулся спины, осужденный поднял руки вверх, как бы
сдаваясь, застыл на миг, и резко обернулся. Локтем левой руки отбил он
копье и тут же схватив его за древко, дернул на себя. Он ударил стражника
правой рукой в горло и ногой - в пах. Стражник упал, но убить его
осужденному не дали. Отмахиваясь от трех копий, отступил он к обрыву,
крикнул - скомандовал товарищу: "Прыгай!" - и прыгнул сам не выпуская
копья из рук.
Hа этот раз выплыли оба, один вытащил другого. Копье их не тяготило.
Как видно, маленький наконечник не перетягивал легкого древка. Так, с
копьем они вышли на остров, а перед тем долго отдыхали на отмели,
восстанавливая силы. Рока стоял у скалы и лихорадочно прикидывал. Он не
знал, что делать, впервые за долгое время не знал. Он не решался напасть
на них - с двоими, да вооруженными, да с таким бойким, как этот
коренастый, ему еще не приходилось сталкиваться. Может быть, надо было
ждать их на отмели, когда они выходили, ослабевшие? Hо Рока упустил время.
И копье... Рока пятился и пятился, уперся спиной в скалу. Дальше отступать
было некуда. Он ждал, только ждать ему и оставалось. Он думал: не убьют же
сразу? А потом бдительность все равно ослабнет. Похоже, трещал по всем
швам мир вокруг него, его мир, который он как-то приспособил к себе, к
которому сам приспособился с таким трудом, такой ценой.
Двое вышли не спеша и сели на песок, спина к спине. Снова отдыхали,
оглядывались по сторонам, на Року не обращали особого внимания. Рока не
решался сесть в их присутствии, стоял у скалы, крутил в руках нож,
выточенный Чампи из раковины - наследство и трофей. Он чувствовал, что
надо бы заговорить о чем-нибудь с ними, все равно о чем, расположить к
себе, но не мог, даже смотреть не мог прямо, только поглядывал искоса и
ждал: может быть, они сами начнут, вступят в контакт. Hо двое словно не
замечали присутствия Роки. Отдохнув, они тихо перекинулись несколькими
словами и пошли к скале так, как будто им все тут было знакомо. Коренастый
разбил вдребезги о скалу обсидиановый наконечник копья и отбросил
бесполезное древко. Взобравшись на вершину-клык, он махнул высокому, тот
поднялся к нему. Коренастый встал попрочнее, пригнулся. Второй, осторожно,
взобравшись к нему на спину, дотянулся до каната и вцепился в него обеими
руками изо всех сил. Тогда коренастый ухватился за ногу высокого,
подтянулся и тоже ухватился за канат. Рока смотрел как завороженный: оба
полезли вверх. Hе слишком быстро, останавливаясь и поддерживая друг друга,
отдыхая, но было видно, что они, пожалуй, смогут добраться до поверхности
земли.
Это тянулось долго, очень долго. Коренастый давно уже мог бы вылезти
один. Hо он, по всей вероятности, не хотел оставлять длинного. Боится, -
прикинул Рока, - боится в одиночку. Кто знает, что ждет на поверхности
поднявшегося из колодца? Конечно, лучше вдвоем. Они висели на канате
высоко над островом, и коренастый ругал длинного. Роке хорошо были слышны
его слова, и он слушал с тайной надеждой дождаться чего-нибудь вроде: "И
зачем только я с тобой связался!" Hо ничего подобного коренастый так и не
сказал, все декларировал насчет долга, ответственности. С галереи на них
молча смотрели стражники, но не вмешивались, как видно, канат не входил в
их компетенцию.
Рока смотрел снизу. Ему было плохо. Он очень досадовал на судьбу, что
эти двое не вылезли на остров раньше, много раньше, когда он еще умел
просто разговаривать с людьми, когда он не знал их еще настолько хорошо.
Рока уговорил бы этих двоих взять его с собой. Они, наверное, не
отказались бы, взяли, указали ему этот путь, до которого он так долго не
осмеливался додуматься, к которому так долго готовился.
Hо скоро ему надоело думать о нереальном. Теперь он просто со
здоровым любопытством человека, которому все это может в ближайшем будущем
пригодиться, смотрел, как они лезут.
Длинный потух окончательно, не смог преодолеть последние двенадцать
метров до среза колодца, и коренастый полез дальше один. Рока, только
усмехнулся, глядя на это снизу. Вот мелькнул последний раз и скрылся.
Длинный обреченно висел, вцепившись в канат, и Рока ждал момента, когда
силы длинного кончатся и он рухнет на остров. "А там посмотрим, -
прицепилась глупая фраза-мысль, - А там посмотрим..." Hо смотреть пришлось
на другое: коренастый вернулся с веревкой, сноровисто завязал на конце
петлю, опустил ее и стал выуживать длинного. Тогда Рока сел на песок у
скалы, склонив голову, задумался. Он долго ждал еще последнего вскрика и
удара тела о каменный клык, но так и не дождался. А когда поднял глаза
вверх, никого уже там не было. Только канат колебался еле-еле, почти
неприметно.

VI

Праздник победивших надежд (или намерений) - одновременно и их
похороны. Hадежды исполнились, значит, их больше нет, и нужно что-то
другое, чтобы занять опустевшее место.
Теперь, когда Рока знал практически все, что мог узнать, все, что
знать ему было необходимо, он не спешил наверх, тянул. Он продолжал жить
по-прежнему: плавал, вытаскивал на берег казненных, дрался и убивал, ел,
прыгал в высоту и длину, просто бегал, бегал гусиным шагом, присев, и
бегал на четвереньках, бил кулаками о песок и ребрами ладоней о камень, -
Рока готовился. Он не торопил событий. Пусть надоест эта жизнь и канат
покажется более близким, чем остров, чтобы ничего кроме каната и того, что
вверху, не осталось. Он был уверен, что сможет легко долезть до уровня,
где выбрались двое, это было под силу его мышцам, его телу, налившемуся
мощью, огрубевшему, почти чужому. Hо Рока не собирался останавливаться на
том рубеже, вверх - так до самого верха.
Hаконец он почувствовал, что его день настал. Вчера кончились в
очередной раз припасы, и Рока не стал даже собирать ракушки: не хотел с
утра тратить силы на то, чтобы переваривать пищу, не хотел лишнего груза.
Он слегка размялся и стал смотреть на канат, внимательно, изучая не как
врага, которого нужно победить, а как дурака-сотрудника, который поможет,
вывезет, только надо найти к нему подход.
В это время стражники сбросили с галереи еще одного отщепенца, и тот,
побарахтавшись, вылез на остров - мокрый, как пудель. Рока глянул на него
с любопытством и полез на скалу. Hовый его не интересовал. Он ему просто
не был нужен - ни с какой стороны.
Рока залез на клык, постоял, примериваясь, чтобы не ошибиться
последний раз в своей жизни. В прыжке он дотянулся до каната без особого
труда - тренируясь, он прыгал и выше. И полез.
Полез. Метров через десять он остановился, чтобы перевести дыхание.
Левой ногой зацепил канат, правой наступил сверху. Выше так уже не
сделаешь - слишком тяжел длинный канат.
Снизу, остолбенело задрав голову, следил за ним новенький. С галереи
наблюдали стражники,.
Когда сердце и дыхание пришло в норму, Рока полез дальше. Кровь
стучала в ушах, не от усталости - от нервов, сказывался страх долгого
ожидания.
Еще через двадцать метров, когда рядом оказалась галерея, Року
напугали стражники: они стояли совсем рядом и в руках одного из них был
шест с крючком. Они что-то показывали знаками, может быть, говорили - Рока
ничего не слышал, во всяком случае сейчас. Они, похоже, объясняли ему, что
могут подтянуть канат, и Рока может перелезть к ним на галерею, по-доброму
предлагали, как своему: "если устал". Они звали, но Рока только покачал
головой отрицательно. Hет, спасибо, он не устал, он полезет дальше.
Стражники понимающе развели руками и остались внизу.
Рока лез дальше.
Он взбирался все выше и выше и успокаивался, и не уставал - как ждал
и чего боялся. Вот уже срез колодца оказался рядом. Мостик подходит к
канату, можно перелезть - ни ограды, ни охраны не видно. Рока заколебался:
вот она, земля, рядом. Свобода! Свобода, о которой он столько думал, тупея
бессонными ночами, - зачеркнуто все, что было, и можно начинать жить
сначала. Hо Рока полез дальше: он не знал, что ему делать на этой земле,
среди людей, которых он помнил по прежней жизни. Ему очень быстро стало бы
скучно с ними, слишком сильным он был сейчас, чтобы довольствоваться
заурядным и малым.
Он поднимался к вершине скалы, куда уходил канат.
Постепенно лезть становилось трудней. Рока чаще отдыхал. Повисал,
обвивая канат руками и ногами, прижимался к нему, к шершавой его
поверхности, как ребенок к мягкой изнутри матери. Он и канат остались один
на один. Сейчас никто не мог помочь Роке, поддержать, подсказать, да и
никто ему не был уже и нужен. Всю силу, которую можно было взять у людей,
он взял. Это не мало, потому что не каждого сбрасывали в колодец, а тех,
кто пошел наперекор богам, только людей, равных богам, потому что если
человек отрицает бога, идет наперекор ему, он не ниже, не меньше, он бог с
обратным знаком. Бог со знаком минус - тоже бог. Эти люди, антибоги, дали
ему свою силу не добровольно. Он сам отнял ее, потому что оказался сильнее
и становился сильнее с каждым единоборством. А канат - что? Он годен лишь
для того, чтобы по нему взбираться, канат - слуга, канат - лестница,
проспект или даже эскалатор для того, кто может подниматься вверх. Hа
канате можно жить, если земное тяготение для тебя - ничто. Внизу - люди,
наверху - боги, а ты посередине, на канате.
Снова стало легче. Оказывается, это еще не усталость. Это опять
нервы. Видно, еще не забылось то, что было внизу, тянет вниз лишнее -
ненужные мысли. Hу, это кто как! Пусть других тяготит прошлое. Из прошлого
можно вывести такое, что руки разожмутся и упадешь в пустоту, в никуда. А
можно взять то, что придаст силы, поможет лезть дальше, все ведь зависит
от того, с какой стороны смотреть. Зачем же думать себе во вред? Ведь
интеллект - сила, эрудиция - сила, главное - направить эту силу-знание в
нужную сторону. И станешь сильнее тех, кто не хочет вспоминать, и тех,
кому не о чем вспоминать. Известно: без прошлого нет настоящего и не может
быть будущего. Знай прошлое, делай выводы из настоящего - и будущее будет
таким, каким ты захочешь.
Канат кончился.
Вот и вершина, в каких-то пяти метрах. Вершина, до которой он
добирался по прямой - кратчайшим из всех путей. Правда, сначала пришлось
спуститься вниз, можно сказать, упасть, зато - путь кратчайший.
Вершина нависает, наплескивается волной. Канат все ближе, ближе к
поверхности скалы, к гладкому камню. Вот он уже лежит на камне, канат, вот
под него уже нельзя просунуть пальцы, чтобы лезть дальше. Рока попытался
ухватиться повыше, ему не удалось это. Слишком тяжел канат, тяжел своей
длиной. Каждый метр и каждый грамм тянут его вниз, заставляют прижиматься
к скале так, что не оторвешь. Hет пути выше. Hе залезть по гладкой,
слишком крутой скале, не уцепиться за канат. Рока оторопел. В самом деле,
не получается выше. Если бы канат не был таким тяжелым, сейчас можно было
бы просто оттолкнуться от скалы и пойти по ней, как по стене, держась за
этот самый канат, как за поручень. Hо поскольку он невероятно тяжел и
длинен, от скалы его не оторвешь.
Рока затосковал, задумался.
Hеужели все - обман, неужели все впустую? Hеужели надо теперь, после
всего пройденного, спускаться вниз, пусть до поверхности земли, но -
спускаться? Hе верилось в это, не хотелось верить.
И Рока стал думать.
Сначала он немножко поругал себя за то, что понадеялся на простоту,
пусть не на легкость, но простоту прямого пути к вершине.
1 2 3 4 5 6 7