Не уверен, что она мне нравится!
Величина машины была огромна. Я видел выступающие из её корпуса части, однако не мог назвать их мачтами, щупальцами или башнями. Они не вызывали никаких ассоциаций. Зеленоватые тени, отбрасываемые ими, закрывали то, из чего они выпирали.
— Машины всегда для чего-то предназначены. — Голос мой, хотя я и старался держать себя в руках, звучал хрипло. — Для чего предназначена эта?
— Для какой-нибудь гадости, — прохрипел Жиль Хабибула. — Сразу ясно, что её творцы преследовали злобные цели.
— Почему ты так считаешь? — произнесла Лилит. — Что ты можешь о ней сказать?
— Смертельно много! — Вцепившись в холодный поручень, Жиль дрожал. — Можно сказать, что машина была построена, так, чтобы она могла маневрировать в пространстве, даже в этой ужасной Аномалии. Можно сказать, что она предназначена для нападения и преследования других космических кораблей. Можно сказать, что её неизвестного оружия хватило на то, чтобы разделаться с «Искателем Квазара». Мы еще многое сможем сказать, когда увидим её в действии.
Ради сладкой жизни, взгляните! — Голос его превратился в дрожащий стон.
Взглянув на экран, мы увидели, что машина метнулась к угасающей звезде. Мы увидели длинный выступ — ни руку, ни кран, ни кабель, который, казалось, вознамерился схватить звезду. Звезда потускнела и угасла. Экран стал зеленовато-черным.
— Что случилось? — прошептала Лилит. — Куда она исчезла?
— Теперь там смертельно темно, — просопел Жиль Хабибула. — Ближайшая звезда была в тридцати миллиардах миль. Теперь коварная машина её погасила, и она черна, как само пространство. Но, во всяком случае, мы видели, как она действует.
— Что теперь ты скажешь, Жиль?
— Беда! — простонал он. — Ужасная беда!
Смотреть больше было не на что, и мы покинули купол. Я проводил Лилит и Хабибулу обратно в кольцо полной гравитации, а затем обошел дежурные посты. Мои люди были напуганы.
Неведомый свет угас. Приборы уже не обнаруживали враждебную машину. Сообщений от командора Стара не поступало. Только огромная электронная карта на стене цилиндра показывала, что Аномалия по-прежнему растет. Чернобрюхое существо становилось толще, пурпурные ноги вытягивались, яркая магнитная паутина распространялась вокруг нас.
Кроме карты, ничего больше не могло показать нам Аномалию, и это, пожалуй, было самым страшным. Только расчеты нашего дрейфа показывали, что мощные гравитационные поля затягивают нас все глубже в смертоносную паутину, невзирая на полную тягу наших дюз. На станции царил страх. Все ощущали невидимую опасность, против которой у нас не было никакой мыслимой защиты. Напряжение ожидания, перспектива встретить неизвестного врага были невыносимыми.
Когда командор Стар добрался до станции, моя вахта уже кончилась. Он бежал с «Искателя Квазара» на маленькой спасательной шлюпке с двумя людьми из своего экипажа. Чтобы их не обнаружила машина, они весь путь прошли с выключенными дюзами, соблюдая радиолазерное молчание. Мы не видели их приближения, пока пятнадцать минут назад они не включили дюзы. Я поспешил в шлюз, чтобы встретить Кена Стара.
Он вышел из шлюпки с рукой на перевязи и повязкой на голове. Лицо у него было вымазано сажей. И все же он хорошо держался. У одного из его людей были сломаны обе ноги, другой умирал от болезни, похожей на лучевую. Он не позволил врачам прикоснуться к себе, пока они не сделали все возможное для его подчиненных. Хотя врачи настаивали, чтобы он отдохнул, он отказался лечь в постель. Раны были поверхностными, и он настоял на том, чтобы ему позволили спать в шлюпке. Переодевшись в форму Кетцлера, сменив повязку, он позволил мне накормить его в кают-компании. Красивый спокойный человек, немного сутулый, он был более похож на ученого, чем на солдата. Хотя врачи смыли кровь и грязь, лицо у него было изможденным. Вначале я был слегка разочарован, увидев, что сын легендарного Джона Стара столь хрупкий, невыносливый человек, но вскоре стал им восхищаться.
— Я отпустил экипаж, — сказал он, когда мы выходили из лифта. — Они погрузились в большую капсулу. С ними был мой помощник. Мы втроем пытались удержать нападающую машину, пока команда спасалась. — Он покачал головой и вздрогнул, словно от боли. — Однако ничего не вышло. Что-то похожее на микроракету разнесло капсулу в куски. Этот снаряд летел с фантастической скоростью. — Он пошатнулся, и я взял его за руку и помог вступить на движущуюся дорожку. — Точно такая же микроракета превратила «Искатель Квазара» в металлолом. — Голос его звучал хрипло, устало и горько. — У нас не было ни одного шанса. Да, честно говоря, лучший крейсер Легиона на нашем месте сделал бы немногое.
Мы увидели слабую вспышку во многих тысячах миль от нас. Выстрел настиг нас мгновенно. Он сопровождался жестким гамма-излучением. Я думаю, эти снаряды весили миллиграммы, однако они неотразимы. Их не может остановить никакое поле, никакому кораблю от них не уйти. Если бы вы только видели эту машину…
— Мы видели, — сказал я. — Она была освещена какой-то вспышкой.
— Это была вспышка «Искателя Квазара». — Усталое лицо исказилось болью. — Мы едва успели покинуть корабль, когда его поразил снаряд другого типа. Какого — мы не смогли установить. Но корпус мгновенно раскалился. Возможно, враг стерилизовал его, прежде чем захватить. Еще одно оружие, которому нет равных!
— Командор! — Я старался говорить ровным голосом. — Что это за враг?
— Если вы его видели, капитан, то вы знаете не меньше меня. — У кают-компании он сошел с дорожки без моей помощи. Хотя обедать было еще рано, мы встретили там старого Хабибулу и Лилит. Перед Хабибулой стояли открытая банка с икрой и две бутылки его драгоценного вина. Когда командор увидел их, то застыл на месте.
— Лиль! Жиль! — Он был удивлен и немного огорчен. — Я думал, вы ждете меня на базе сектора!
Они с таким же удивлением уставились на него.
— Кен Стар! — закричал старый Хабибула. — Мы думали, ты уже погиб в пространстве, уничтоженный враждебной машиной.
Лицо девушки покрыл румянец, бронзовые глаза засияли. Лилит с такой радостью заключила его в объятия, что он поморщился от боли. Я почувствовал острый укол ревности.
«Неплохо для медсестры, — подумал я, — целоваться с братом Боба Стара!»
— Кен, мы боялись ждать! — сказала она. — Ни с тобой, ни со станцией было не связаться. Мы не знали, что происходит. Мы получили сообщение о том, что сюда направляется фрахтовый корабль, и, прибыв сюда, убедили капитана Ульмара взять нас на станцию. — Она посмотрела на меня и заговорщицки улыбнулась.
Старый Хабибула подошел к Кену Стару. Он с сердечной теплотой пожал ему руку и шагнул назад, прищурив глаза винного цвета.
— Где ты был? — просопел он. — Какие чудовищные опасности ты пережил, пока мы тебя не видели?
Послышался гудок моего переговорного устройства.
— Капитан Ульмар! — Это снова был Кетцлер. — Мы только что обнаружили некую вещь. — В голосе его была неуверенность. — Что-то в самом центре Аномалии. Увидеть ничего нельзя, сэр, за исключением того, что она затмевает находящиеся за ней звезды. Она похожа на пузырь, сэр. Пузырь тьмы. Будут какие-нибудь указания, сэр?
— Следи за этим пузырем, — сказал я. — Докладывай о любых изменениях.
— Он растет, сэр. Он уже больше градуса в диаметре. И… — Он помедлил и добавил: — Вы знаете, что мы движемся к нему?
— Знаю. Продолжай меня информировать.
— Слушаю, сэр.
Переговорное устройство щелкнуло, отключаясь. Чувствуя в глубине души тревогу и беспокойство, я взглянул на Кена Стара. Он подошел к столу и сел в кресло. Он сидел, глядя на Лилит. На лице его, измученном и грустном, была бледность.
— Боюсь, что я знаю, что это за пузырь, — хрипло прошептал он. — У меня есть теория и эта теория меня пугает. Я рад, что ты и Жиль не стали ждать на базе сектора, — сказал он, взяв ладонь девушки бескровной рукой. — Я подозреваю, что ваши способности потребуются Легиону именно здесь, и очень скоро.
СТАРШЕ САМОЙ ВСЕЛЕННОЙ
Мы сидели за столом в маленькой скромной кают-компании. Я протянул руку, чтобы набрать заказ на клавиатуре компьютера, но Кен Стар покачал перевязанной головой.
— Позже, — хрипло произнес он. — Это подождет.
Старый Хабибула, чего я от него никак не ожидал, взял четыре бокала и разлил вино. Это было светлое сухое вино пятидесятилетней выдержки, однако никто и словом не обмолвился об его букете или о том замечательном факте, что солнечный свет, на котором поспел этот виноград, еще не достиг Края Света. Лилит сидела, поглядывая на Стара, Хабибулу и меня, а иногда на тусклый черный череп на своем пальце. Мне вновь показалось, что она прислушивается, словно боясь, что из пузыря тьмы, растущего в центре Края Света, появится какая-то опасность.
— Расскажи, Кен, — прохрипел старый Хабибула. — Что это за жуткая теория, которая тебя так тревожит?
Стар с рассеянным видом глотнул вина. Я увидел, что бокал дрожит в его ладони.
Аккуратно откинувшись на спинку кресла, словно на теле его было больше ран, чем он сообщил врачам, он сказал, обращаясь к Лилит и полностью игнорируя меня и старого Хабибулу:
— Я устал. — Голос его звучал слабо, но отчетливо. — Вымотался. Однако попытаюсь рассказать все, что вам нужно знать, и как можно понятней. Вы знаете, что я провел всю жизнь, занимаясь этой Аномалией. Я возглавлял первую экспедицию и помогал построить эту станцию. Большую часть времени с тех пор я провел в большой космической обсерватории на Контр-Сатурне. Именно там я и разработал эту теорию. — Он помолчал, словно собираясь с силами.
— Так что же такого страшного в этой теории? — спросил Жиль Хабибула. — Зачем ты послал за нами?
— Я всегда ожидал, что появится нечто похожее на эту враждебную машину, — сказал Кен Стар. Некий продукт технологии, далеко опередившей нашу. Я был готов встретить трудности, но не так скоро. — Он покачал перевязанной головой. — Целью полета «Искателя Квазара» была предварительная проверка. Я не ожидал, что вы последуете за мной, хотя это оказалось очень удачным. Я намеревался возвратиться на базу сектора и забрать вас. Если бы мы обнаружили, что в ваших необычных талантах есть необходимость…
Я смотрел на безволосую розовую голову Жиля Хабибулы, на красивые грустные черты Лилит и пытался понять, о каких талантах идет речь.
— Чтобы проверить теорию, — продолжал Стар, — мы измерили возраст камней в Аномалии.
— И каков он? — Старый Хабибула уставился на него рыбьими глазами. — Как вам это удалось?
— В этом случае с помощью спектрального анализа. — Усталый голос Кена Стара звучал отчетливо. — История имеет свой возраст, который можно установить. Новая планетарная материя — её элементы созданы, видимо, во время взрыва сверхновой — имеет весьма специфичный атомный состав. Она имеет весьма характерную пропорцию элементов, распадающихся со временем.
— Недолговечная вселенная, — пробормотал старый Хабибула, — в которой стареет сама материя!
— С помощью соответствующих тестов, — продолжал Стар, — мы проверили серию изотопов тория. Элемент торий имеет период полураспада около тринадцати миллиардов лет. Это означает, что через тринадцать миллиардов лет примерно половина любого заданного количества тория-232 распадется на изотопы свинца-238.
Стар помолчал.
— Выпей вина, Кен, — сказал старый Хабибула. — Оно вольет в твои жилы драгоценное тепло. — Он придвинул бокал к Стару. — Так каков же возраст камней?
— Они старые. — Он отодвинул вино, благодарно кивнув старому Хабибуле. Бросил взгляд в мою сторону. Словно нас здесь не было, он опять заговорил, обращаясь к Лилит: — Невероятно старые.
Жиль Хабибула нервно отпил вина. Стар поднял перевязанную голову. Сделав долгий вдох, словно стараясь успокоить нервы, Лилит протянула руку и схватила его за ладонь. Несколько минут он сидел безмолвно и ласково улыбался ей.
— Мы не знаем точно, каков возраст нашей вселенной. Наше солнце и его планеты имеют возраст около трех миллиардов лет. Старейшие звезды галактики всего на миллиард лет старше. Расчеты показывают, что вселенная образовалась шесть миллиардов лет назад, не раньше. Ничего более старого не существует, за исключением этих камней.
Медленно покачав головой, он устало посмотрел на Лилит.
— Никто не хочет нам верить, — сказал он. — Мы провели дополнительные проверки, эксперимент с ураном-238. Он образует другой изотоп, свинец-237, с периодом полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Наш ответ поддерживает эту теорию.
У него были красные усталые глаза.
— Результаты нашего эксперимента показывают, что эти аномальные астероиды содержат меньше процента первоначального урана-238 и не больше 25% первоначального тория-232. Это означает, что возраст этих скал, по меньшей мере, двадцать пять миллиардов лет. Они в четыре раза старше нашей вселенной!
Лицо старого Хабибулы побледнело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Величина машины была огромна. Я видел выступающие из её корпуса части, однако не мог назвать их мачтами, щупальцами или башнями. Они не вызывали никаких ассоциаций. Зеленоватые тени, отбрасываемые ими, закрывали то, из чего они выпирали.
— Машины всегда для чего-то предназначены. — Голос мой, хотя я и старался держать себя в руках, звучал хрипло. — Для чего предназначена эта?
— Для какой-нибудь гадости, — прохрипел Жиль Хабибула. — Сразу ясно, что её творцы преследовали злобные цели.
— Почему ты так считаешь? — произнесла Лилит. — Что ты можешь о ней сказать?
— Смертельно много! — Вцепившись в холодный поручень, Жиль дрожал. — Можно сказать, что машина была построена, так, чтобы она могла маневрировать в пространстве, даже в этой ужасной Аномалии. Можно сказать, что она предназначена для нападения и преследования других космических кораблей. Можно сказать, что её неизвестного оружия хватило на то, чтобы разделаться с «Искателем Квазара». Мы еще многое сможем сказать, когда увидим её в действии.
Ради сладкой жизни, взгляните! — Голос его превратился в дрожащий стон.
Взглянув на экран, мы увидели, что машина метнулась к угасающей звезде. Мы увидели длинный выступ — ни руку, ни кран, ни кабель, который, казалось, вознамерился схватить звезду. Звезда потускнела и угасла. Экран стал зеленовато-черным.
— Что случилось? — прошептала Лилит. — Куда она исчезла?
— Теперь там смертельно темно, — просопел Жиль Хабибула. — Ближайшая звезда была в тридцати миллиардах миль. Теперь коварная машина её погасила, и она черна, как само пространство. Но, во всяком случае, мы видели, как она действует.
— Что теперь ты скажешь, Жиль?
— Беда! — простонал он. — Ужасная беда!
Смотреть больше было не на что, и мы покинули купол. Я проводил Лилит и Хабибулу обратно в кольцо полной гравитации, а затем обошел дежурные посты. Мои люди были напуганы.
Неведомый свет угас. Приборы уже не обнаруживали враждебную машину. Сообщений от командора Стара не поступало. Только огромная электронная карта на стене цилиндра показывала, что Аномалия по-прежнему растет. Чернобрюхое существо становилось толще, пурпурные ноги вытягивались, яркая магнитная паутина распространялась вокруг нас.
Кроме карты, ничего больше не могло показать нам Аномалию, и это, пожалуй, было самым страшным. Только расчеты нашего дрейфа показывали, что мощные гравитационные поля затягивают нас все глубже в смертоносную паутину, невзирая на полную тягу наших дюз. На станции царил страх. Все ощущали невидимую опасность, против которой у нас не было никакой мыслимой защиты. Напряжение ожидания, перспектива встретить неизвестного врага были невыносимыми.
Когда командор Стар добрался до станции, моя вахта уже кончилась. Он бежал с «Искателя Квазара» на маленькой спасательной шлюпке с двумя людьми из своего экипажа. Чтобы их не обнаружила машина, они весь путь прошли с выключенными дюзами, соблюдая радиолазерное молчание. Мы не видели их приближения, пока пятнадцать минут назад они не включили дюзы. Я поспешил в шлюз, чтобы встретить Кена Стара.
Он вышел из шлюпки с рукой на перевязи и повязкой на голове. Лицо у него было вымазано сажей. И все же он хорошо держался. У одного из его людей были сломаны обе ноги, другой умирал от болезни, похожей на лучевую. Он не позволил врачам прикоснуться к себе, пока они не сделали все возможное для его подчиненных. Хотя врачи настаивали, чтобы он отдохнул, он отказался лечь в постель. Раны были поверхностными, и он настоял на том, чтобы ему позволили спать в шлюпке. Переодевшись в форму Кетцлера, сменив повязку, он позволил мне накормить его в кают-компании. Красивый спокойный человек, немного сутулый, он был более похож на ученого, чем на солдата. Хотя врачи смыли кровь и грязь, лицо у него было изможденным. Вначале я был слегка разочарован, увидев, что сын легендарного Джона Стара столь хрупкий, невыносливый человек, но вскоре стал им восхищаться.
— Я отпустил экипаж, — сказал он, когда мы выходили из лифта. — Они погрузились в большую капсулу. С ними был мой помощник. Мы втроем пытались удержать нападающую машину, пока команда спасалась. — Он покачал головой и вздрогнул, словно от боли. — Однако ничего не вышло. Что-то похожее на микроракету разнесло капсулу в куски. Этот снаряд летел с фантастической скоростью. — Он пошатнулся, и я взял его за руку и помог вступить на движущуюся дорожку. — Точно такая же микроракета превратила «Искатель Квазара» в металлолом. — Голос его звучал хрипло, устало и горько. — У нас не было ни одного шанса. Да, честно говоря, лучший крейсер Легиона на нашем месте сделал бы немногое.
Мы увидели слабую вспышку во многих тысячах миль от нас. Выстрел настиг нас мгновенно. Он сопровождался жестким гамма-излучением. Я думаю, эти снаряды весили миллиграммы, однако они неотразимы. Их не может остановить никакое поле, никакому кораблю от них не уйти. Если бы вы только видели эту машину…
— Мы видели, — сказал я. — Она была освещена какой-то вспышкой.
— Это была вспышка «Искателя Квазара». — Усталое лицо исказилось болью. — Мы едва успели покинуть корабль, когда его поразил снаряд другого типа. Какого — мы не смогли установить. Но корпус мгновенно раскалился. Возможно, враг стерилизовал его, прежде чем захватить. Еще одно оружие, которому нет равных!
— Командор! — Я старался говорить ровным голосом. — Что это за враг?
— Если вы его видели, капитан, то вы знаете не меньше меня. — У кают-компании он сошел с дорожки без моей помощи. Хотя обедать было еще рано, мы встретили там старого Хабибулу и Лилит. Перед Хабибулой стояли открытая банка с икрой и две бутылки его драгоценного вина. Когда командор увидел их, то застыл на месте.
— Лиль! Жиль! — Он был удивлен и немного огорчен. — Я думал, вы ждете меня на базе сектора!
Они с таким же удивлением уставились на него.
— Кен Стар! — закричал старый Хабибула. — Мы думали, ты уже погиб в пространстве, уничтоженный враждебной машиной.
Лицо девушки покрыл румянец, бронзовые глаза засияли. Лилит с такой радостью заключила его в объятия, что он поморщился от боли. Я почувствовал острый укол ревности.
«Неплохо для медсестры, — подумал я, — целоваться с братом Боба Стара!»
— Кен, мы боялись ждать! — сказала она. — Ни с тобой, ни со станцией было не связаться. Мы не знали, что происходит. Мы получили сообщение о том, что сюда направляется фрахтовый корабль, и, прибыв сюда, убедили капитана Ульмара взять нас на станцию. — Она посмотрела на меня и заговорщицки улыбнулась.
Старый Хабибула подошел к Кену Стару. Он с сердечной теплотой пожал ему руку и шагнул назад, прищурив глаза винного цвета.
— Где ты был? — просопел он. — Какие чудовищные опасности ты пережил, пока мы тебя не видели?
Послышался гудок моего переговорного устройства.
— Капитан Ульмар! — Это снова был Кетцлер. — Мы только что обнаружили некую вещь. — В голосе его была неуверенность. — Что-то в самом центре Аномалии. Увидеть ничего нельзя, сэр, за исключением того, что она затмевает находящиеся за ней звезды. Она похожа на пузырь, сэр. Пузырь тьмы. Будут какие-нибудь указания, сэр?
— Следи за этим пузырем, — сказал я. — Докладывай о любых изменениях.
— Он растет, сэр. Он уже больше градуса в диаметре. И… — Он помедлил и добавил: — Вы знаете, что мы движемся к нему?
— Знаю. Продолжай меня информировать.
— Слушаю, сэр.
Переговорное устройство щелкнуло, отключаясь. Чувствуя в глубине души тревогу и беспокойство, я взглянул на Кена Стара. Он подошел к столу и сел в кресло. Он сидел, глядя на Лилит. На лице его, измученном и грустном, была бледность.
— Боюсь, что я знаю, что это за пузырь, — хрипло прошептал он. — У меня есть теория и эта теория меня пугает. Я рад, что ты и Жиль не стали ждать на базе сектора, — сказал он, взяв ладонь девушки бескровной рукой. — Я подозреваю, что ваши способности потребуются Легиону именно здесь, и очень скоро.
СТАРШЕ САМОЙ ВСЕЛЕННОЙ
Мы сидели за столом в маленькой скромной кают-компании. Я протянул руку, чтобы набрать заказ на клавиатуре компьютера, но Кен Стар покачал перевязанной головой.
— Позже, — хрипло произнес он. — Это подождет.
Старый Хабибула, чего я от него никак не ожидал, взял четыре бокала и разлил вино. Это было светлое сухое вино пятидесятилетней выдержки, однако никто и словом не обмолвился об его букете или о том замечательном факте, что солнечный свет, на котором поспел этот виноград, еще не достиг Края Света. Лилит сидела, поглядывая на Стара, Хабибулу и меня, а иногда на тусклый черный череп на своем пальце. Мне вновь показалось, что она прислушивается, словно боясь, что из пузыря тьмы, растущего в центре Края Света, появится какая-то опасность.
— Расскажи, Кен, — прохрипел старый Хабибула. — Что это за жуткая теория, которая тебя так тревожит?
Стар с рассеянным видом глотнул вина. Я увидел, что бокал дрожит в его ладони.
Аккуратно откинувшись на спинку кресла, словно на теле его было больше ран, чем он сообщил врачам, он сказал, обращаясь к Лилит и полностью игнорируя меня и старого Хабибулу:
— Я устал. — Голос его звучал слабо, но отчетливо. — Вымотался. Однако попытаюсь рассказать все, что вам нужно знать, и как можно понятней. Вы знаете, что я провел всю жизнь, занимаясь этой Аномалией. Я возглавлял первую экспедицию и помогал построить эту станцию. Большую часть времени с тех пор я провел в большой космической обсерватории на Контр-Сатурне. Именно там я и разработал эту теорию. — Он помолчал, словно собираясь с силами.
— Так что же такого страшного в этой теории? — спросил Жиль Хабибула. — Зачем ты послал за нами?
— Я всегда ожидал, что появится нечто похожее на эту враждебную машину, — сказал Кен Стар. Некий продукт технологии, далеко опередившей нашу. Я был готов встретить трудности, но не так скоро. — Он покачал перевязанной головой. — Целью полета «Искателя Квазара» была предварительная проверка. Я не ожидал, что вы последуете за мной, хотя это оказалось очень удачным. Я намеревался возвратиться на базу сектора и забрать вас. Если бы мы обнаружили, что в ваших необычных талантах есть необходимость…
Я смотрел на безволосую розовую голову Жиля Хабибулы, на красивые грустные черты Лилит и пытался понять, о каких талантах идет речь.
— Чтобы проверить теорию, — продолжал Стар, — мы измерили возраст камней в Аномалии.
— И каков он? — Старый Хабибула уставился на него рыбьими глазами. — Как вам это удалось?
— В этом случае с помощью спектрального анализа. — Усталый голос Кена Стара звучал отчетливо. — История имеет свой возраст, который можно установить. Новая планетарная материя — её элементы созданы, видимо, во время взрыва сверхновой — имеет весьма специфичный атомный состав. Она имеет весьма характерную пропорцию элементов, распадающихся со временем.
— Недолговечная вселенная, — пробормотал старый Хабибула, — в которой стареет сама материя!
— С помощью соответствующих тестов, — продолжал Стар, — мы проверили серию изотопов тория. Элемент торий имеет период полураспада около тринадцати миллиардов лет. Это означает, что через тринадцать миллиардов лет примерно половина любого заданного количества тория-232 распадется на изотопы свинца-238.
Стар помолчал.
— Выпей вина, Кен, — сказал старый Хабибула. — Оно вольет в твои жилы драгоценное тепло. — Он придвинул бокал к Стару. — Так каков же возраст камней?
— Они старые. — Он отодвинул вино, благодарно кивнув старому Хабибуле. Бросил взгляд в мою сторону. Словно нас здесь не было, он опять заговорил, обращаясь к Лилит: — Невероятно старые.
Жиль Хабибула нервно отпил вина. Стар поднял перевязанную голову. Сделав долгий вдох, словно стараясь успокоить нервы, Лилит протянула руку и схватила его за ладонь. Несколько минут он сидел безмолвно и ласково улыбался ей.
— Мы не знаем точно, каков возраст нашей вселенной. Наше солнце и его планеты имеют возраст около трех миллиардов лет. Старейшие звезды галактики всего на миллиард лет старше. Расчеты показывают, что вселенная образовалась шесть миллиардов лет назад, не раньше. Ничего более старого не существует, за исключением этих камней.
Медленно покачав головой, он устало посмотрел на Лилит.
— Никто не хочет нам верить, — сказал он. — Мы провели дополнительные проверки, эксперимент с ураном-238. Он образует другой изотоп, свинец-237, с периодом полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Наш ответ поддерживает эту теорию.
У него были красные усталые глаза.
— Результаты нашего эксперимента показывают, что эти аномальные астероиды содержат меньше процента первоначального урана-238 и не больше 25% первоначального тория-232. Это означает, что возраст этих скал, по меньшей мере, двадцать пять миллиардов лет. Они в четыре раза старше нашей вселенной!
Лицо старого Хабибулы побледнело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12