«Все это должно оставаться между нами».
Дайен медленно сложил письмо, медленно вложил его в конверт, медленно спрятал конверт в нагрудном кармане своего форменного френча. Еще через некоторое время он повернулся в сторону Дикстера. Нет, он
медлил не затем, чтобы скрыть свои эмоции. Это было невозможно, они были спрятаны слишком глубоко. Он медлил потому, что впервые увидел, каково оно, его изображение, отраженное в зеркале.
– Ваше величество… – сказал, кажется, взволнованный, Дикстер.
– Со мной все в порядке, – успокоил его Дайен. Он вернулся к своему столу и снова сел. – Вы знаете, что она написала, сэр? Она показывала вам это письмо?
– Нет, сынок, конечно, нет. Но у меня возникла одна неплохая мысль. Она мне кое-что рассказала. По-моему, ей просто было необходимо кому-то рассказать об этом. Она очень одинока, Дайен.
– Знаю, знаю, черт побери! Все, что она сказала, правда. И даже больше. Гораздо больше. И она настолько добра, что избавляет меня от худшего. – Чуть поколебавшись, он добавил: – У меня давний роман.
– С дочерью Олефского, – спокойно отозвался Дикстер.
Дайен привстал со своего кресла, встревоженный и удивленный:
– Как вы узнали? Она знала? Что-нибудь сказала вам?…
Дикстер покраснел.
– Прошу прощения, я не должен был этого говорить. С моей стороны это всего лишь предположение, Дайен. Мне о ваших отношениях говорила Нола, уже давно, когда услышала, что вы должны жениться на ком-то другом. Она очень переживала за вас и хотела, чтобы я не оставлял вас без внимания. Все ваши секреты при мне, я нем, как могила.
– При вас, при Д'Аргенте, при Като, при его людях, при Олефском и его жене…
– Никто из этих людей не предаст тебя, сынок.
– Нет, – сказал Дайен, – но что должны они думать обо мне? Я король, я призван быть для них образцом…
– Но ты еще и человек, Дайен, – улыбнулся Дикстер, с нежностью глядя на Дайена.
– Но как может один сочетать в себе обоих? – Дайен снова вышел из-за стола и вернулся к окну. – Странно, что одному приходится ходить на котурнах другого. Наглядный урок от Бога, как сказал бы Саган.
– Саган, – услышав это имя, Дикстер подался вперед. – У вас есть какие-нибудь известия от архиепископа?
– У меня есть известия от Сагана. Я говорил с ним.
– Так он жив? – еле слышно сказал Дикстер.
– Еще как, – сухо проговорил Дайен. – Гораздо больше, чем сам того хотел бы, я думаю. Он поведал мне весьма интересную историю. Как будто у меня и без того мало проблем. По-видимому, я не единственный недостойный представитель нашего семейства.
Дайен пересказал Дикстеру исповедь умирающей женщины-врача. Джон Дикстер молча и очень внимательно выслушал короля и, если он и был шокирован или испытывал отвращение, то ничем не выдал своих чувств. В заключение он лишь недоверчиво покачал головой.
– В это трудно поверить. И все же такое не исключено. Многие из тех, в чьих жилах текла Королевская кровь, склонны были считать, что стоят над законами, которым подчиняются обычные люди. Ваш дядюшка, король, один из них. Еще один – Саган.
– А третий – я? – спросил Дайен, в упор глядя на Дикстера. – И все же – будь я обыкновенным человеком, то не оказался бы в такой ситуации. Я женился бы тогда на Камиле…
– Вы сделали выбор, Ваше величество.
– Да, я сделал выбор. Но теперь у нас из-за этого лишние хлопоты и тревоги, – живо парировал Дайен замечание Дикстера.
Он пересказал Дикстеру размышления и выводы Сагана, касающиеся Гарта Панты, сына короля Амодиуса, Валломброзы.
Дикстер нахмурился и снова покачал головой, когда Дайен дошел до предложения Командующего полностью уничтожить эту планету. Адмирал кивнул, одобрив отказ Дайена принять Звездный камень. Однако когда Дайен закончил свой рассказ, Дикстер снова потер свой подбородок и вздохнул:
– И все же нам остается только ждать.
– И доверять Сагану, – сказал Дайен.
Джон Дикстер услышал в голосе короля иронию и покачал головой:
– Это как раз то, что мне не нравится. Что вы думаете о нем?
– Опасен. Может быть, в настоящее время еще опаснее, чем когда-либо раньше. Тогда у него была цель, миссия, призвание. Теперь у него нет ничего, и, следовательно, ему нечего терять. Он убежден, что даже Бог отверг его.
– И все-таки вы верите ему. – Слова Дикстера прозвучали, как холодная констатация факта.
– Да, – подумав, сказал Дайен. – Я верю ему. Не могу сказать почему. Может быть, потому… что у меня нет выбора?
– Есть. И не один, – пожал плечами Дикстер. – И не последний из них – выбрать того, кто сделал вас тем, кто вы есть. О, может быть, вовсе не надо взрывать никакую бомбу, а только послать туда военные корабли, продемонстрировать силу…
– Против необитаемой планеты? Послать флот в мертвую часть галактики? Мы выставим себя на посмешище.
– Назовите это учениями, маневрами…
– Общественное мнение набросится на это, как свора изголодавшихся собак. Они будут обязаны обнаружить нечто – пресловутый «Легион Призраков», если не что-нибудь еще. Саган должен противостоять моему кузену, выяснить, что он замышляет и существует ли он вообще. Потом, когда мы узнаем факты, можно будет действовать более осмысленно и определенно.
– И тогда Саган сможет сделать свой выбор, – тихо сказал Дикстер.
– Что вы сказали? – спросил Дайен. – Извините, сэр. Боюсь, я имел в виду нечто другое.
– Ничего, – махнул рукой Дикстер, возражая Дайену. – Я всего лишь рассуждал вслух с самим собой. Дурная привычка. Старею. С позволения Вашего величества…
– Конечно, милорд, – Дайен встал. Беседа закончилась.
Дикстер тоже поднялся на ноги.
– Я удвою охрану свертывающей пространство бомбы и направлю несколько кораблей патрулировать регион по соседству с планетой Валломброза. Ухудшение ситуации на Муруве можно использовать в качестве предлога. Это недалеко от Валломброзы.
Но Джон Дикстер не спешил уйти. Он стоял, задумчиво глядя на короля. Он определенно хотел сказать что-то еще.
«Если бы я был обыкновенным человеком, – подумал Дайен, – таким, как Таск, например, Дикстер положил бы мне руку на плечо и дал бы пару добрых советов. Ему не так уж важно было бы, приму ли я их. Он высказал бы их просто так, от чистого сердца, чтобы я знал, что он желает мне добра.
Но он этого не сделает. Он даже затрудняется сейчас что-то сказать мне, осмелиться выразить сочувствие своему королю».
А король примет это сочувствие?
– До свидания, сэр, – сказал Дайен. – Спасибо вам за то, что вы пришли. И повторю еще раз: мне жаль, что вы оказались втянутым в это дело.
Когда Дикстер ушел, Дайен вызвал своего секретаря.
– Соедините меня с планетой Церес, – сказал он Д'Аргенту. – Я собираюсь переговорить со… своей женой.
Глава третья
Дайен сидел за своим письменным столом, изучая – или пытаясь изучать – свежие предложения по мирному урегулированию ситуации на Муруве. На самом же деле он удивлялся, почему Д'Аргенту так долго не удается установить связь с Астартой. Дайен уже дважды подносил руку к переговорному устройству, чтобы вызвать Д'Аргента, и дважды так и не стал этого делать. Личный секретарь короля сам превосходно знал, что делает и как следует ему поступать, чтобы соблюсти необходимый такт. В этом вопросе Д'Аргент мог дать фору королю, который весьма смутно представлял себе, где теперь Астарта и как выйти с ней на связь.
Прошел почти час.
Что-то не так, решил Дайен, прекращая неудачные попытки заниматься делами. Он как раз собрался выяснить у Д'Аргента, в чем дело, когда дверь кабинета открылась и появился его секретарь.
Щеки Д'Аргента раскраснелись, а его манера держаться – холодно и с достоинством – слегка изменила ему.
– Простите мне промедление, Ваше величество, но мне так и не удалось связаться с Ее величеством.
– Так, и что дальше…
Дайен нахмурился. Впервые, насколько король мог вспомнить, он видел своего секретаря рассерженным.
– Баронесса Ди-Луна желает говорить с вами, сир, – сказал Д'Аргент.
– Ясно, Ее величество пообщалась со своей матушкой!
– Не совсем так, сир, – дипломатично заметил Д'Аргент, которому королева была симпатична. – Согласно моим данным с планеты Церес, Ее величество сразу отправилась в храм Богини, находящийся высоко в горах. Это уединенное место на некотором удалении от дворца. Она Верховная жрица. Ее место скорее в этом храме, чем во дворце своей матери. Обе они – королева и ее мать – никогда не были особенно близки друг к другу. Как Ваше величество догадывается, Ее величество не относится к тем дочерям баронессы, которые гордятся «королевским саном», так сказать.
Дайен знал о том, что отношения между матерью и дочерью весьма натянутые. Баронесса редко навещала их, и, когда такое случалось, Астарта становилась замкнутой и как бы уходила в себя. Дайен, который всегда поддерживал дружеские отношения с баронессой, коль скоро ему не приходилось большую часть времени проводить в ее обществе, вспомнил, что во время одного из визитов матери Астарта казалась огорченной и несчастной, но он никогда не докучал Астарте расспросами об этом, никогда не выяснял причину угнетенного состояния жены.
– Я полагаю, вы пытались разыскать Ее величество в храме? Если это возможно… С храмом можно связаться или нет?
– О, нет, сэр. Он по размерам не уступает городу, и там очень сложная система связи. Это их религиозный Центр, а у их религии очень много приверженцев не только на самой планете Церес, но и во всей системе, и к тому же у них несколько систем по соседству. Главным образом благодаря усилиям Ее величества эта религия распространяется все шире. Ее величество пользуется большой популярностью в народе, сир.
Уж не вздумал ли Д'Аргент корить его? Дайен бросил на секретаря быстрый взгляд, в котором промелькнуло недовольство. «Ну что ж, наверное, я заслужил, чтобы меня корили», – подумал король.
– Итак, насколько я понимаю, вам не удалось установить связь с Ее величеством? – спросил он Д'Аргента.
– Нет, сир. Все линии связи с храмом и его окрестностями недоступны. Из-за каких-то солнечных возмущений. Но я убежден, что здесь скорее имеют место преднамеренные помехи.
– Баронесса.
– Несомненно, сир. Ее величество, надо думать, понятия не имеет об этом.
– А как же в таком случае удалось связаться с Ди-Луной?
– Личная охрана Ее величества, сир, предана баронессе гораздо больше, чем Ее величеству.
– Знаю, – сказал Дайен, больше себе самому, чем Д'Аргенту.
Однако он знал далеко не все, Дайен всегда предполагал, что его жена и ее воинственная мать, следившая за каждым шагом дочери, были в одной и той же сестринской общине, играя там главную роль. Теперь он вынужден был по-другому взглянуть на дело.
Астарта одинока, сказал Дикстер. Дайен задумался над тем, так ли это. Теперь он, казалось ему, кое-что понял.
– Я буду говорить с баронессой, – сказал он, направляясь в помещение, смежное с его кабинетом и служившее персональным центром связи Его величества.
– Это будет не очень приятная беседа, сир, – предупредил короля Д'Аргент, уже уходя, чтобы сделать необходимые приготовления.
«Конечно, – подумал Дайен, – но ведь я сам искал этого разговора». Однако предстоящая беседа не очень его тревожила. Он заслужил уважение воинственной женщины, пилотируя космоплан во время сражения. Как командир, он мог бы оставаться в относительной безопасности на мостике «Феникса», но он предпочел руководить своими войсками сам. Ди-Луна гордилась этим сражением и считала, что и он чувствует то же, раз принял решение идти в бой.
Дайен никогда не разочаровывал ее, никогда не говорил ей – и вообще никому, – что испытывал самого себя. Впервые, сражаясь против коразианцев, он был близок к панике, боялся, что будет взят в плен. Сагану и леди Мейгри пришлось, рискуя жизнью, спасать его.
При воспоминании об этом событии Дайен всякий раз сгорал со стыда. Он был уверен, что это его первая возможность доказать остальным, чего он стоит.
Но леди Мейгри тогда погибла, ради спасения его жизни она пожертвовала своей. Саган же исчез. Дайену оставалось лишь утверждать себя в собственных глазах. Он сделал это. Он преодолел свой страх и храбро сражался, – как учили его Саган и Мейгри.
Иначе он не стал бы королем. Он свыкся с этой мыслью. Это был самое меньшее, чем он был обязан им.
С тех пор Ди-Луна неизменно высоко ценила своего зятя, гораздо выше, чем свою дочь.
– Баронесса Ди-Луна, – сказал он и добавил официальное приветствие на ее языке, когда изображение Ди-Луны появилось на экране. – Мне очень приятно снова видеть вас.
Теща Дайена была внушительной женщиной. Ей уже перевалило за шестьдесят. Она родила дочерей, у которых тоже родились дочери, уже приблизившиеся к тому возрасту, когда могли бы родить своих дочерей. Ее когда-то черные как смоль волосы теперь стали совсем белыми, но черные глаза остались такими же, какими были в годы ее молодости, – огненными и гордыми. Высокая, сильная, прекрасно развитая физически, Ди-Луна до сих пор сама обучала своих воинов, как мужчин, так и женщин – рукопашному бою, щедро награждая лучших из них золотыми монетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88