Для чего вы рассказываете об этом?
- Мэри, когда мы покидали Землю, в 2050 году было широко
распространено возвращение умерших к жизни. Это не колдовство и не черная
магия, это приложение знаний, которые...
Она вскочила и схватила его за руку.
- Неужели вы хотите сказать, что возвратили Питеру жизнь?
- Да, - ответил Черчилль. - Он сейчас спит. Вот только...
- Только что?
- Когда человек бывает мертв столь долго, как он, неизбежно
повреждается какая-то часть мозга. Обычно ее удается восстановить. Но
бывают случаи, когда человек остается слабоумным.
Улыбка сошла с ее лица.
- Значит, до утра ничего не будет известно? Почему же вы сразу не
сказали о том, чтобы подождать до утра?
- Потому что вы могли бы отправиться домой, если бы я не предупредил
об этом. Есть еще кое-что, с этим связанное. Каждый из членов экипажа
"Терры" знает, что может случиться, если он умрет и будет воскрешен после.
Все из нас, кроме Сарванта, договорились о том, что если выйдут из ванны
для оживления идиот, то их снова убьют. Кому хочется жить слабоумным?
- Его убийство будет чудовищным грехом! - Воскликнула Мэри. - Это
будет крайне жестоко!
- Не буду тратить время на спор с вами, - пожал плечами Черчилль. - Я
только хочу, чтобы вы знали, что может произойти. Тем не менее, если это
хоть немного вас утешит, я могу рассказать, как на планете Викса погиб
Аль-Масини. Ядовитое растение, стреляющее крохотными отравленными иглами
при помощи сжатого воздуха, дважды попало в него. Он умер на месте, а
растение затем раскрылось и из него выскочило около двадцати, похожих на
сороконожек, насекомых более полуметра длиной и вооруженных огромными
клешнями. По-видимому, они намеревались затащить тело Аль-Масини внутрь,
где все - в том числе и растение - поделили бы его плоть между собой.
Мы находились вне пределов досягаемости игл и уничтожили насекомых
ружейным огнем, а растение - гранатой. Затем переправили тело Аль-Масини
на корабль и, изгнав яды из его системы кровообращения, воскресили его. Он
совершенно не пострадал - ни физически, ни умственно. Но случай со Стэггом
намного сложнее.
- Я смогу повидаться с ним утром?
- Обязательно, каков бы ни был исход.
Ночь тянулась медленно. Никто из команды не спал. Не спала и Мэри,
хотя остальные кэйсилендеры залегли в кусты и сладко храпели. Кто-то
спросил у Черчилля, почему они торчат на месте, ожидая, пока проснется
Стэгг. За это время они могли усыпить еще одну или две деревни, заложить в
камеры глубокого холода еще больше женщин и детей и отправиться на Марс.
- Из-за этой девушки, - объяснил Черчилль. - Питер, возможно, захочет
забрать ее с нами.
- Тогда почему бы просто не отправить ее тоже в азот? - заметил
Ястржембовский. - Что за мелкое чистоплюйство? Такая трогательная забота о
ее чувствах на фоне похищения нескольких дюжин женщин и младенцев!
- Мы их не знаем. И делаем одолжение детям и пантс-эльфским женщинам,
вытаскивая их из этого дикого мира. Но ее-то мы знаем. И знаем, что они
собирались пожениться. Подождем и поглядим, что Стэгг скажет об этом.
Наконец наступило утро. Команда позавтракала и занялась различными
подготовительными работами, пока всех не созвал Кальторп.
- Время! - произнес он, зарядил шприц и воткнул иглу в огромный
бицепс Стэгга, после чего приложил тампон и предусмотрительно отошел в
сторону.
Черчилль вышел к Мэри и сообщил ей, что Питер вот-вот проснется.
Мерой ее любви к Стэггу стало то, что она набралась смелости пойти внутрь
корабля. Она старалась не глядеть по сторонам, пока ее вели по коридорам,
заполненным тем, что ей казалось колдовскими и зловещими устройствами.
Девушка смотрела прямо перед собой на широкую спину Черчилля.
Увидев Питера, она разрыдалась.
Он что-то пробормотал, веки его слегка дрогнули и замерли. К нему
возвращалось дыхание.
- Проснись, Питер! - громко сказал Кальторп и похлопал капитана по
щеке.
Глаза Стэгга открылись. Он обвел взглядом всех собравшихся вокруг
него - Кальторпа, Черчилля, Стейнберга, Аль-Масини, Лина, Ястржембовского,
- и на лице его отразилось недоумение. Когда же он увидел Мэри Кэйси, то
совсем опешил.
- Что за дьявольщина? - попытался он рявкнуть на своих подчиненных,
но звуки эти скорее напомнили кудахтанье. - Я, что, потерял сознание? Мы
на Земле? А где же еще! Иначе, откуда на борту женщина. Если только вы,
Дон-Жуаны, не прятали ее, как зайца, все это время.
Черчилль первым понял, что произошло со Стэггом.
- Капитан, - спокойно произнес он. - Что ты помнишь последнее?
- Последнее? Странный вопрос. Вы, что, не знаете, какое я дал
распоряжение перед тем, как потерял сознание? Садиться на Землю!
С Мэри Кэйси случилась истерика. Черчилль и Кальторп вывели ее и
доктор дал ей успокоительное. Через две минуты она уже спала. Затем
Кальторп с первым помощником ушли в навигационную.
- Пока еще рано что-то утверждать, - сказал док, но не думаю, что у
него пострадал интеллект. Он явно не идиот. Вот только часть мозга,
которая хранила воспоминания последних пяти с половиною месяцев,
претерпела некоторые изменения. Физически она восстановилась, будет
функционировать не хуже, чем прежде. А вот память в ней пропала. Для него
мы только-только возвратились с Виксы и готовимся к посадке на Землю.
- И я так полагаю, - произнес Черчилль. - Только как нам теперь
поступить с Мэри Кэйси?
- Объясним ей положение и пусть сама решает. Может быть, она захочет
попытаться заставить его влюбиться в нее еще раз.
- Мы должны рассказать ей о Виргинии. И о Робин. Может быть, это
повлияет на ее решение.
- Сейчас не время, - сказал Кальторп. - Я сделаю укол, чтобы она
проснулась, и все расскажу ей. Она должна сделать выбор сейчас, не мешкая.
У нас нет времени на всякие трали-вали.
Он вышел из навигационной.
Черчилль сел в кресло пилота и задумался. Что же, все-таки, их ждет в
будущем? Что-что, а скучать им не придется. У него будет по горло
собственных неприятностей, но он ни за что не хотел бы очутиться в шкуре
Стэгга. На самом деле, стать отцом многих сотен детей, участвуя в самых
разнузданных и длительных оргиях, о которых только мог бы мечтать любой
мужчина, и в то же самое время оставаться в душе невинным, ничего не ведая
об этом! Отправиться на Вегу-2 и там получить в подарок двух младенцев от
разных женщин, а возможно - и трех, если Мэри его не покинет. Слушать о
том, что происходило - и быть абсолютно неспособным представить себе это
визуально, и, скорее всего, неспособным даже поверить этому, несмотря на
клятвенные заверения доброй дюжины свидетелей. Разбираться в конфликтах, о
которых он не имеет ни малейшего представления, но отзвуки которых будут
возникать во время неизбежных впоследствии семейных ссор.
Нет, решил про себя Черчилль, не хотел бы он быть на месте Стэгга. Он
доволен тем, что он - Черчилль, хотя и ему будет несладко, когда проснется
Робин.
Он поднял глаза. Вернулся Кальторп.
- Ну и каков вердикт? - спросил Черчилль.
- Не знаю, смеяться или плакать, - ответил Кальторп. - Она остается с
нами.
ЭПИЛОГ
Молния, гром, ливень.
Небольшая таверна на ничейной земле на границе Ди-Си и Кэйсиленда. За
столом в отдельной комнате с тыльной стороны таверны сидят три женщины. Их
тяжелые одеяния с капюшонами висят на деревянных колышках, забитых в
стену. На всех троих высокие черные конические шляпы.
Первая, Виргиния, младшая сестра девы, оставшейся на борту "Терры".
Сейчас она, как и ее старшая сестра во время появления Стэгга в
Вашингтоне, главная жрица священного города. Высокая, красивая, волосы
цвета меда, темно-синие глаза, точеный, чуть хищный нос, губы, как
разверстая рана, открытая грудь, полная и упругая. Другая, настоятельница
женской общины Кэйсиленда. Тридцать пять лет, седеющие волосы, тяжелая,
отвислая грудь, выпирающий живот, а под длинным платьем - набухшие вены на
ногах, признак многих деторождений, хотя она и давала обет безбрачия. На
людях она молится Колумбу-Отцу, Сыну и Матери. Оставшись одна, славит
Богиню Колумбию, Великую Седую Мать.
Третья, Альба, вся седая, беззубая, высохшая старуха, преемница
Альбы, сраженной Королем-Оленем.
Из высоких бокалов они медленно потягивают вино. А может быть, и не
вино?
Виргиния, девственница, спрашивает, не потерпели ли они поражение.
Ведь звездные люди убежали от них, забрав с собою Героя-Солнце и ее
любимую сестру, понесшую от него.
Седоволосая матрона отвечает ей: они никогда не терпят поражений.
Неужели она думает, что ее сестра позволит зачахнуть мысли о Богине в
своем ребенке? Никогда!
Но ведь Стэгг, протестует дева, забрал с собою также и благочестивую
девушку из Кэйсиленда, почитающую Отца.
Альба, старая ведьма, кудахчет - так она смеется - и говорит, что
даже если он и приобщится к вере Кэйси, молодой и красивой, но
невежественной девушки, они, сидящие с нею, должны знать, что Богиня уже
победила в Кэйсиленде. Люди оказывают весьма слабое почтение Отцу и Сыну в
своих субботних рождениях, но именно Матери молятся истово и ежечасно. Ее
статуи заполняют их землю. Ею заполнятся их помыслы. Разве имеет
какое-либо значение, зовут ли Богиню Колумбией или иначе. Если она не
может войти через парадный вход, она пройдет в заднюю дверь.
- Но Стэгг ускользнул от нас, - не унимается дева.
- Нет, - отвечает матрона, - он не ушел ни от нас, ни от Великого
Пути. Родился он на юге и держал путь на север. Встретил Альбу и был
умерщвлен. Не имеет никакого значения, что он сразил человеческое
существо, называемое Альбой, поскольку она осталась среди нас в старой
телесной оболочке и сидит сейчас с нами. И был он убит, и погребен, и
вновь восстал, как о том и гласят легенды. А сейчас он, как новорожденный
ребенок, ибо слышала я, что не осталось у него памяти о днях жизни,
проведенных на Великом Пути.
Обрати, дитя, внимание на то, что говорит Альба о Богине, которая
всегда в выигрыше, даже тогда, когда она терпит поражение! И не имеет
никакого значения, возьмет ли он Виргинию или предпочтет Мэри. Он наш.
Мать Земля шествует с ним к звездам.
Они говорят и о других вещах, строят планы на будущее. Затем,
несмотря на неистовство грома и молний, несмотря на продолжающийся ливень,
покидают таверну. Теперь их лица в тени капюшонов, и никто не сумеет
распознать, кто они. Они останавливаются на мгновенье, прежде чем
разойтись: одной - на юг, другой - на север, третьей - оставаться на
полпути между ними.
Дева спрашивает: когда мы все трое встретимся снова?
Зрелая женщина отвечает: когда человек родится и умрет, и снова
родится.
Старуха отвечает: когда битва и проиграна, и выиграна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
- Мэри, когда мы покидали Землю, в 2050 году было широко
распространено возвращение умерших к жизни. Это не колдовство и не черная
магия, это приложение знаний, которые...
Она вскочила и схватила его за руку.
- Неужели вы хотите сказать, что возвратили Питеру жизнь?
- Да, - ответил Черчилль. - Он сейчас спит. Вот только...
- Только что?
- Когда человек бывает мертв столь долго, как он, неизбежно
повреждается какая-то часть мозга. Обычно ее удается восстановить. Но
бывают случаи, когда человек остается слабоумным.
Улыбка сошла с ее лица.
- Значит, до утра ничего не будет известно? Почему же вы сразу не
сказали о том, чтобы подождать до утра?
- Потому что вы могли бы отправиться домой, если бы я не предупредил
об этом. Есть еще кое-что, с этим связанное. Каждый из членов экипажа
"Терры" знает, что может случиться, если он умрет и будет воскрешен после.
Все из нас, кроме Сарванта, договорились о том, что если выйдут из ванны
для оживления идиот, то их снова убьют. Кому хочется жить слабоумным?
- Его убийство будет чудовищным грехом! - Воскликнула Мэри. - Это
будет крайне жестоко!
- Не буду тратить время на спор с вами, - пожал плечами Черчилль. - Я
только хочу, чтобы вы знали, что может произойти. Тем не менее, если это
хоть немного вас утешит, я могу рассказать, как на планете Викса погиб
Аль-Масини. Ядовитое растение, стреляющее крохотными отравленными иглами
при помощи сжатого воздуха, дважды попало в него. Он умер на месте, а
растение затем раскрылось и из него выскочило около двадцати, похожих на
сороконожек, насекомых более полуметра длиной и вооруженных огромными
клешнями. По-видимому, они намеревались затащить тело Аль-Масини внутрь,
где все - в том числе и растение - поделили бы его плоть между собой.
Мы находились вне пределов досягаемости игл и уничтожили насекомых
ружейным огнем, а растение - гранатой. Затем переправили тело Аль-Масини
на корабль и, изгнав яды из его системы кровообращения, воскресили его. Он
совершенно не пострадал - ни физически, ни умственно. Но случай со Стэггом
намного сложнее.
- Я смогу повидаться с ним утром?
- Обязательно, каков бы ни был исход.
Ночь тянулась медленно. Никто из команды не спал. Не спала и Мэри,
хотя остальные кэйсилендеры залегли в кусты и сладко храпели. Кто-то
спросил у Черчилля, почему они торчат на месте, ожидая, пока проснется
Стэгг. За это время они могли усыпить еще одну или две деревни, заложить в
камеры глубокого холода еще больше женщин и детей и отправиться на Марс.
- Из-за этой девушки, - объяснил Черчилль. - Питер, возможно, захочет
забрать ее с нами.
- Тогда почему бы просто не отправить ее тоже в азот? - заметил
Ястржембовский. - Что за мелкое чистоплюйство? Такая трогательная забота о
ее чувствах на фоне похищения нескольких дюжин женщин и младенцев!
- Мы их не знаем. И делаем одолжение детям и пантс-эльфским женщинам,
вытаскивая их из этого дикого мира. Но ее-то мы знаем. И знаем, что они
собирались пожениться. Подождем и поглядим, что Стэгг скажет об этом.
Наконец наступило утро. Команда позавтракала и занялась различными
подготовительными работами, пока всех не созвал Кальторп.
- Время! - произнес он, зарядил шприц и воткнул иглу в огромный
бицепс Стэгга, после чего приложил тампон и предусмотрительно отошел в
сторону.
Черчилль вышел к Мэри и сообщил ей, что Питер вот-вот проснется.
Мерой ее любви к Стэггу стало то, что она набралась смелости пойти внутрь
корабля. Она старалась не глядеть по сторонам, пока ее вели по коридорам,
заполненным тем, что ей казалось колдовскими и зловещими устройствами.
Девушка смотрела прямо перед собой на широкую спину Черчилля.
Увидев Питера, она разрыдалась.
Он что-то пробормотал, веки его слегка дрогнули и замерли. К нему
возвращалось дыхание.
- Проснись, Питер! - громко сказал Кальторп и похлопал капитана по
щеке.
Глаза Стэгга открылись. Он обвел взглядом всех собравшихся вокруг
него - Кальторпа, Черчилля, Стейнберга, Аль-Масини, Лина, Ястржембовского,
- и на лице его отразилось недоумение. Когда же он увидел Мэри Кэйси, то
совсем опешил.
- Что за дьявольщина? - попытался он рявкнуть на своих подчиненных,
но звуки эти скорее напомнили кудахтанье. - Я, что, потерял сознание? Мы
на Земле? А где же еще! Иначе, откуда на борту женщина. Если только вы,
Дон-Жуаны, не прятали ее, как зайца, все это время.
Черчилль первым понял, что произошло со Стэггом.
- Капитан, - спокойно произнес он. - Что ты помнишь последнее?
- Последнее? Странный вопрос. Вы, что, не знаете, какое я дал
распоряжение перед тем, как потерял сознание? Садиться на Землю!
С Мэри Кэйси случилась истерика. Черчилль и Кальторп вывели ее и
доктор дал ей успокоительное. Через две минуты она уже спала. Затем
Кальторп с первым помощником ушли в навигационную.
- Пока еще рано что-то утверждать, - сказал док, но не думаю, что у
него пострадал интеллект. Он явно не идиот. Вот только часть мозга,
которая хранила воспоминания последних пяти с половиною месяцев,
претерпела некоторые изменения. Физически она восстановилась, будет
функционировать не хуже, чем прежде. А вот память в ней пропала. Для него
мы только-только возвратились с Виксы и готовимся к посадке на Землю.
- И я так полагаю, - произнес Черчилль. - Только как нам теперь
поступить с Мэри Кэйси?
- Объясним ей положение и пусть сама решает. Может быть, она захочет
попытаться заставить его влюбиться в нее еще раз.
- Мы должны рассказать ей о Виргинии. И о Робин. Может быть, это
повлияет на ее решение.
- Сейчас не время, - сказал Кальторп. - Я сделаю укол, чтобы она
проснулась, и все расскажу ей. Она должна сделать выбор сейчас, не мешкая.
У нас нет времени на всякие трали-вали.
Он вышел из навигационной.
Черчилль сел в кресло пилота и задумался. Что же, все-таки, их ждет в
будущем? Что-что, а скучать им не придется. У него будет по горло
собственных неприятностей, но он ни за что не хотел бы очутиться в шкуре
Стэгга. На самом деле, стать отцом многих сотен детей, участвуя в самых
разнузданных и длительных оргиях, о которых только мог бы мечтать любой
мужчина, и в то же самое время оставаться в душе невинным, ничего не ведая
об этом! Отправиться на Вегу-2 и там получить в подарок двух младенцев от
разных женщин, а возможно - и трех, если Мэри его не покинет. Слушать о
том, что происходило - и быть абсолютно неспособным представить себе это
визуально, и, скорее всего, неспособным даже поверить этому, несмотря на
клятвенные заверения доброй дюжины свидетелей. Разбираться в конфликтах, о
которых он не имеет ни малейшего представления, но отзвуки которых будут
возникать во время неизбежных впоследствии семейных ссор.
Нет, решил про себя Черчилль, не хотел бы он быть на месте Стэгга. Он
доволен тем, что он - Черчилль, хотя и ему будет несладко, когда проснется
Робин.
Он поднял глаза. Вернулся Кальторп.
- Ну и каков вердикт? - спросил Черчилль.
- Не знаю, смеяться или плакать, - ответил Кальторп. - Она остается с
нами.
ЭПИЛОГ
Молния, гром, ливень.
Небольшая таверна на ничейной земле на границе Ди-Си и Кэйсиленда. За
столом в отдельной комнате с тыльной стороны таверны сидят три женщины. Их
тяжелые одеяния с капюшонами висят на деревянных колышках, забитых в
стену. На всех троих высокие черные конические шляпы.
Первая, Виргиния, младшая сестра девы, оставшейся на борту "Терры".
Сейчас она, как и ее старшая сестра во время появления Стэгга в
Вашингтоне, главная жрица священного города. Высокая, красивая, волосы
цвета меда, темно-синие глаза, точеный, чуть хищный нос, губы, как
разверстая рана, открытая грудь, полная и упругая. Другая, настоятельница
женской общины Кэйсиленда. Тридцать пять лет, седеющие волосы, тяжелая,
отвислая грудь, выпирающий живот, а под длинным платьем - набухшие вены на
ногах, признак многих деторождений, хотя она и давала обет безбрачия. На
людях она молится Колумбу-Отцу, Сыну и Матери. Оставшись одна, славит
Богиню Колумбию, Великую Седую Мать.
Третья, Альба, вся седая, беззубая, высохшая старуха, преемница
Альбы, сраженной Королем-Оленем.
Из высоких бокалов они медленно потягивают вино. А может быть, и не
вино?
Виргиния, девственница, спрашивает, не потерпели ли они поражение.
Ведь звездные люди убежали от них, забрав с собою Героя-Солнце и ее
любимую сестру, понесшую от него.
Седоволосая матрона отвечает ей: они никогда не терпят поражений.
Неужели она думает, что ее сестра позволит зачахнуть мысли о Богине в
своем ребенке? Никогда!
Но ведь Стэгг, протестует дева, забрал с собою также и благочестивую
девушку из Кэйсиленда, почитающую Отца.
Альба, старая ведьма, кудахчет - так она смеется - и говорит, что
даже если он и приобщится к вере Кэйси, молодой и красивой, но
невежественной девушки, они, сидящие с нею, должны знать, что Богиня уже
победила в Кэйсиленде. Люди оказывают весьма слабое почтение Отцу и Сыну в
своих субботних рождениях, но именно Матери молятся истово и ежечасно. Ее
статуи заполняют их землю. Ею заполнятся их помыслы. Разве имеет
какое-либо значение, зовут ли Богиню Колумбией или иначе. Если она не
может войти через парадный вход, она пройдет в заднюю дверь.
- Но Стэгг ускользнул от нас, - не унимается дева.
- Нет, - отвечает матрона, - он не ушел ни от нас, ни от Великого
Пути. Родился он на юге и держал путь на север. Встретил Альбу и был
умерщвлен. Не имеет никакого значения, что он сразил человеческое
существо, называемое Альбой, поскольку она осталась среди нас в старой
телесной оболочке и сидит сейчас с нами. И был он убит, и погребен, и
вновь восстал, как о том и гласят легенды. А сейчас он, как новорожденный
ребенок, ибо слышала я, что не осталось у него памяти о днях жизни,
проведенных на Великом Пути.
Обрати, дитя, внимание на то, что говорит Альба о Богине, которая
всегда в выигрыше, даже тогда, когда она терпит поражение! И не имеет
никакого значения, возьмет ли он Виргинию или предпочтет Мэри. Он наш.
Мать Земля шествует с ним к звездам.
Они говорят и о других вещах, строят планы на будущее. Затем,
несмотря на неистовство грома и молний, несмотря на продолжающийся ливень,
покидают таверну. Теперь их лица в тени капюшонов, и никто не сумеет
распознать, кто они. Они останавливаются на мгновенье, прежде чем
разойтись: одной - на юг, другой - на север, третьей - оставаться на
полпути между ними.
Дева спрашивает: когда мы все трое встретимся снова?
Зрелая женщина отвечает: когда человек родится и умрет, и снова
родится.
Старуха отвечает: когда битва и проиграна, и выиграна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28