Поступайте в соответствии с правилами общества. Пока оно не потребует от вас творить то, что Ему нежелательно. Тогда отриньте такое общество.
Убивайте только, чтобы не быть убитым. Создатель не любит убийц и тех, кто затевает войны без причины.
Не пытайтесь творить добро через зло.
Помните, что вы, горовицы, не одни в этом мире. Вселенная наполнена Его детьми. Они не горовицы, но любите и их.
Не бойтесь смерти, ибо жизнь вечна.
Замолчав, Кэрмоди бросил на взгляд на слушателей, пытаясь представить себе, какое представление о добре и о зле оставила у них его речь. Затем подошел к высокому валуну, на плоской вершине которого стояла чаша с водой и лежал ломоть хлеба, испеченный из желудевой муки.
– И ежедневно в полдень, когда солнце стоит в зените, пусть мужчина или женщина, избранные вами, сделает это перед вами и для вас.-Кэрмоди взял кусок хлеба, обмакнул в воду и, съев его, сказал:-И пусть избранный вами произнесет сии слова, чтобы они были услышаны всеми.
«Этой водой, из которой вышла первая жизнь, благодарю Создателя за данную им жизнь. И этим хлебом благодарю Создателя за благословение всему миру, и пусть даст он мне силы противостоять злу бытия. Приношу Ему свою благодарность».-Он замолчал.
Лишь Туту не смотрела на Кэрмоди, ибо торопливо записывала услышанное. Затем она подняла на него глаза, словно спрашивая, собирается ли он продолжать. Но, заплакав, бросила карандаш с грифельной доской и, бросившись к монаху, обвила его руками.
– Звездный корабль летит!-зарыдала она.-Не уезжай!
Общий стон страха и изумления донесся из клювов толпы, когда все увидели, как из-за горного хребта появилось сияющее чудовище и направилось к ним.
Кэрмоди мягко высвободился из объятий Туту и отступил на шаг.
– Приходит время, когда родители должны расставаться с детьми, а дети-становиться взрослыми. Вот это время и наступило. Я должен покинуть вас, потому что меня ждут в другом месте.
Просто помни, что я люблю тебя, Туту. И всех вас люблю тоже. Но я не могу оставаться здесь. Но Он всегда будет с вами. Оставляю вас под Его опекой.
Стоя в пилотской рубке, Кэрмоди не отрывал взгляда от изображения Ферала на экране. Теперь размер планеты был не больше баскетбольного мяча. Он повернулся к Холмъярду:
– Наверное, мне придется отчитаться перед начальством за ту финальную сцену. Должно быть, мне дадут серьезный выговор и накажут. Не знаю. Но в тот момент я был убежден, что поступаю совершенно правильно.
– Вы не должны были говорить им, что у них есть душа,-заметил Холмъярд.-Меня лично эта проблема не волнует. Я считаю, что смешна сама идея души.
– Но у вас есть возможность думать о ней,-возразил Кэрмоди.-Пусть такое же право обретут и горовицы. Разве может существо, способное к осознанию понятия души, не обладать ею?
– Интересный вопрос. И не имеющий ответа. Скажите, вы серьезно верите, что та небольшая церемония, которую вы устроили, удержит их на узкой тропе праведности?
– Я не дурак,-сказал Кэрмоди.-Конечно, нет. Но в данном случае они получили правильные основные указания. И если они исказят их, что ж, я не виноват. Я сделал все, что мог.
– Неужто?-удивился Холмъярд.-Вы заложили основы мифологии, в которой предстанете Богом или сыном Божьим. Неужели вы не понимаете, что, когда по прошествии времени сотрется память о подлинных событиях, связанных с вами, когда поколение будет сменяться поколением, миф станет наслаиваться на миф, а искажение-накладываться на искажение, от правды ничего не останется?
Кэрмоди продолжал смотреть на расплывающиеся очертания шарика.
– Не знаю. Но я дал им нечто, что превратило их из животных в людей.

1 2 3 4 5 6 7 8 9