Они
все равно не будут усвоены учащимися. А сбереженное время лучше
использовать для практического закрепления полученных знаний. На
производительный труд, подготовку к будущей большой жизни.
Наше общество, не забывайте об этом, стало таким благодаря
неустанной..."

- Ты посмотри на это чудовище, Сим!
- Я сволочь, я сволочь, я сволочь...
- Да, зрелище...
- Прилепился к стене, как...
- Встань ты, животное, ты же Человек! Вспомни о своем достоинстве!
- Я... я... ой, оставьте меня.
- Ну, ты, не позорь звание Человека. Встань!
- И иди!
- Я не могу. Ребята, спасибо, что помогли, но я пока не могу. Полежу
немного и пойду. Оставьте меня. Спасибо. Спасибо.
- Нет, так мы тебя не оставим. Вставай, а не то...
- Сейчас я его!
- Под ребра, под ребра! Дай я!
- Ой, м-м-м... Вы что?! Все-все... Я сволочь, я сволочь...
- Нет, он безнадежен. Человека из него все равно не выйдет. Как они
все надоели, дерьмо, а не люди. С такими мы все погибнем. Где пистолет?
- Не надо... Я больше не буду...
- Надо. В назидание. Только очистив народ от такого дерьма, мы сможем
что-то сделать в этой жизни. Стреляй, чего тянешь.
- Ребя... м-м...
- Животное... Как жил, так и сдох... Пошли.
- Может убрать?
- Еще мараться... Тут позагорает.

Да... Что-то совсем мало пищевых отходов сегодня. Так можно и совсем
без вознаграждения остаться. Что же придумать? Может, из бака с органикой
добрать? Нет, заметят - совсем плохо будет. Что же делать? Ну ладно, время
не ждет. Можно пока убрать правую сторону. И подумать. Чем хороша работа
Бора - пока подметаешь, можно подумать, о чем угодно. О чем только душа не
пожелает. Листья влево, листья вправо. Чем же дополнить пищевой бак?
Думаешь, о чем хочешь, и никаких забот. Камень - на совок. Листья на
пустырь, хорошо - домов справа нет. Умный стал народ, пищевые отходы не
выбрасывает. О чем хочешь, о том и думаешь. А тут пыльно, надо веник
смочить. Листья влево, листья вправо. Потом на пустырь. И подальше, не дай
бог, заметит проверка. А до пустого бака им нет дела - вознаграждение-то
мое, а не их. И выкручиваться мне. Но зато я свободен. Никого не трогаю, и
меня никто не трогает. Самая честная профессия. И свободная. Руки
работают, а сам думаешь, о чем хочешь. Листья влево... А это что такое?
Бор подошел к неподвижно лежащему на тротуаре телу. Наклонился.
Несчастный истекал кровью, но еще дышал.
- Эх... Кто это тебя так? А?
- Х-х-х-х-г...
Бор с трудом перевернул тело, пошарил по карманам, нашел документы.
Ишь ты, профессор... Так, пропуск на выход на улицу, талоны на спецпаек,
паспорт, удостоверение личности, пропуск в институт, свидетельство о
прописке... Район не наш. Далековато отсюда. И как тебя занесло? Понятно,
раз полез не в свой район, то и шлепнули. Раненый пошевелился и опять
захрипел.
- П-пить... Д-домо...
- Ясно, ясно, домой хочешь. Чего ж тут не понять. Детишки там всякие,
семья, ждут не дождутся... Не повезло тебе... Бедняга.
Бор припрятал веник и совок за кирпичную глыбу, надел рукавицы,
подцепил профессорское тело под мышки и поволок, кряхтя от натуги. Из
болтающейся головы доносились шипение, мычание, стоны, несвязное
бормотание, которое Бор истолковывал, как выражение благодарности и жалобы
на боль.
- Ничего, ничего, не стоит... Потерпи, сердешный, скоро дойдем.
И он волок, обливаясь чужой кровью, тянул, перекатывал непослушную
груду мяса, костей, которую он раздел для облегчения веса, вперед, вперед,
к ведомой только ему цели.

Саш остановился, переводя дыхание, давая отдохнуть сыну - готовились
к очередному рывку. Это было второе опасное место на их пути - карьер.
Дальше канава, по которой они шли, сворачивала обратно, и надо было
перебраться в заброшенные кварталы. Обычно Саш делал это на аэродроме, в
зоне посадки вертолетов. Ленивые, зажравшиеся летчики, как и все в армии,
реагировали туго. Пока они оторвутся от непрерывной болтовни, пока
сообразят, что происходит, пока вспомнят, с какого конца нажимают на
гашетку, можно перейти даже такое простреливаемое место, как взлетное
поле. А если повезет, и застанешь посадку вертолета, то под его брюхом еще
и отдохнуть можно успеть.
Но сегодня этот номер не пройдет. Во-первых, Саш с сыном, а он может
не успеть сообразить, что и как делать. Во-вторых, они идут не в тот
магазин... Поэтому надо переходить карьер. Собственно говоря, это был не
карьер, а старое кладбище. Но с тех пор, как естественные месторождения
иссякли, промышленные свалки исчерпались, а все отходы прямым ходом пошли
в переработку, выяснилось, что наиболее перспективное место добычи сырья -
старые могилы. Сырье, накопившееся в телах при жизни, могло дать фору
любому из нынешних месторождений. А это кладбище работало в конце
двадцатого века и, потому представляло собой стратегический объект
первостепенной важности. Но, зато, не охраняемый. Кому могло понадобиться
сырье, кроме как химкомбинату? А он как раз и вел добычу.
Саш подождал, пока экскаватор повернет от него, вытолкнул сына наверх
и выпрыгнул следом. Сын уже бежал к экскаватору. Саш быстро огляделся,
взвел автомат и рванул за ним. Залегли у задней опоры. Пока их не
заметили. Массивная спина экскаватора, содрогаясь от натуги, извергала
гарь и мазутную вонь. Саш проверил крепление арсенала, поправил шлем на
голове сына, выждал, пока ковш пойдет вверх, и подтолкнул сына вперед. На
них них набросился обвал земли, костей. Дан два раза чуть не протер носом
эпитафии, но они все-таки бежали вперед. И только когда стены домов были
совсем близко, экскаваторщик заметил их - застрекотала спаренная
установка, государственная машина требовала к себе уважения. Пули отгрызли
кусок стены над головой Саша, взвизгнули под ногами, отследили направление
бега, но было уже поздно. Закатившись за угол и увидев там сидящего сына,
Саш перевел дух. Экскаваторщик еще несколько секунд пообижался и экономно
замолк. А Саш похлопал Дана по плечу, и они двинулись дальше. До закрытия
магазинов оставалось совсем ничего.

Вас вел машину, не вслушиваясь особо в скрежет и лязг музыки. Участок
впереди был полностью просматриваемым, особенно при включенных
интравизорах, и можно было подумать о насущных проблемах. Например, о
проблеме молодежи. Вас с гордостью улыбнулся - для настоящего
государственного деятеля насущные проблемы - это проблемы всего общества.
Молодежь совершенно устранилась от мира взрослых, не участвовала в их
борьбе за существование, не признавала ценностей, традиций... Это
подчеркнутое иждивенчество раздражало и требовало вмешательства. Проще
всего было бы их всех перестрелять. Но тогда кто бы стал к станкам через
десяток лет? Нет, так продолжаться дальше не может.
Вас усмехнулся, вспомнив, как на совещании какой-то сморчок предложил
открыть в городе кинотеатр. Чушь. Это не тот метод. Сила, и только сила.
Сморчок, понятно, сразу исчез из поля зрения. Но проблема от этого не
стала яснее. Может их всех согнать в воспитательные лагеря? Впрочем, жизнь
в городе и так...
Вас раздраженно увеличил скорость. Пришлось отвлечься от неприятных
мыслей и сосредоточиться на лавировании между комьями грунта и обломками
стен - это был заброшенный район. Вдалеке, квартала за два интравизор
показал какое-то движение за углом дома. Вас еще прибавил скорость,
предвкушая разрядку. Перевел в режим боя пулеметы на крыше, выдвинул
клинки на колесах. Ну, держись, обыватель, в недобрый час ты собрался за
продуктами.

"...Минувшее пятилетие убедительно показало, что конвент достойно
выполняет роль руководящей силы общества, политического вождя всего
народа. Вновь подтвердились сила его научного предвиденья и реализм
политики, способность направлять энергию масс на решение насущных задач.
Важным итогом проводимой работы является историческое событие -
принятие новой Конституции.
Новый Основной Закон обеспечивает расширение политических прав и
свобод граждан. Конституция отражает качественные сдвиги в осуществлении
гражданами своих прав и свобод. Стали шире их объем, полнее содержание,
прочнее гарантии. Основной Закон полностью подтверждает все записанные в
Предыдущей конституции свободы - слова, печати, собраний, митингов,
уличных шествий и демонстраций. Гарантируется свобода совести,
неприкосновенность личности и жилища. Уважение личности, охрана прав и
свобод граждан - обязанность всех государственных органов, общественных
организаций и должностных лиц..."

Бор дотащил липкое и скользкое тело до баков, положил его на асфальт
и присел перекурить. Затянувшись, посмотрел по сторонам. Никого не было -
все, кто мог ходить, ушли за продуктами. А кто не мог - не ходил. Бор
затянулся еще раз и оценил пройденный путь. Ох, и убирать придется. Хоть
бы дождь пошел. После него, правда, листья отдирать тяжелее, но хоть след
смоет. А обрывки одежды убрать несложно... Ну и денек сегодня выдался.
Повезло, можно сказать...
Бор затушил окурок, подошел к баку с органикой, приоткрыл и пополнил
его. Подошел к баку с пищевыми отходами. Отвалил крышку, прислонил к
стене, осмотрелся еще раз. Потом вернулся к неподвижному профессору, взял
его поудобнее и подтащил к баку. Подставил колено, перехватил, - ох и
тяжелый же, хорошо, - уперся плечом в бак, присел и рывком перекинул тело
внутрь. Голова глухо ударилась о пустоту железа. Раненый замычал,
дернулся. Бор наклонился к нему, прислушался. Потом ухватился за руку,
дернул на себя, чтобы тело легло компактнее. Профессор опять замычал.
- Что-что? Не понимаю тебя, дружище... Лежи уж лучше. И спасибо тебе.
Мне сегодня за тебя знаешь какую премию отвалят! Еще бы, столько пищевых
отходов, наверное, никто в районе не сдаст!
Бор оторвал от стены крышку, рывком поднял ее и привалил бак.
Защелкнул замки, поставил номерную пломбу. Потом взял ведро воды -
смачивать веник - и пошел за припрятанным инструментом.
Бор подметал улицу. Кровь влево, пыль вправо, пыль вправо, кровь
влево... А вот тут опять надо смочить, запеклось... Кровь влево, кровь
вправо...

Оставался последний рывок. Саш залег в руинах заброшенного дома,
перезарядил автомат, проверил крепление гранат. И осмотрелся. На той
стороне изрытой взрывами и траншеями дороги были магазины. Крыши и канавы
по соседству были уже заполнены людьми, готовящимися к схватке. Продавцы
раскладывали продукты на витрине - готовились к закрытию. Можно двигаться.
Но предстоит еще перейти дорогу. Сына лучше оставить здесь, пусть
переждет. Руины спокойные, за это время тут ничего случиться не должно.
Так. Дорога. По этой дороге ездят, и довольно часто. Поэтому ее
просто так переходить нельзя, в любой момент может кто-то выехать из-за
угла и расстрелять в упор. Лучшая гарантия удачного перехода - это та же
машина, но уже подбитая. Тобой. И Саш решил немного подождать.
Послышался рев мотора. Саш выглянул за угол. Так и есть, дождался,
причем, правительственная. Тем лучше, приятнее будет подбить. Достал
гранату, сорвал чеку и подобрался перед броском. Машина приближалась,
быстрее и быстрее. Мотор хищно урчал, предвкушая жертву. Саш вдруг
подумал, что граната может взорваться слишком поздно или перелететь канаву
и бесполезно разрядиться там. Тогда автомобиль уйдет. Стрелять вдогонку
бесполезно - бронирован. Придется ждать следующего.
На той стороне проснулась трещотка выстрелов - видимо, магазины уже
закрыли. И Саш решился. Рев мотора рвал нервы. Отбежал на два шага назад.
Уже был слышен скрежет музыки в салоне. Перекинул автомат за спину
свободной рукой. Заскрипела турель на крыше. Коротко разбежался и прыгнул.
Пулеметы, кажется, ударили даже раньше.
Саш перевернулся в воздухе, оставил гранату, поджидать колеса на
асфальте.
Оттолкнулся руками, сгруппировался...
И удары пуль о бронежилет погасили скорость. Саша опрокинуло
навзничь. Обожгло ногу, руку. Но это уже не имело значения. Машина была
совсем близко.
Сверкнули клинки колес.
Саш попытался вывернуться.
И в этот момент взорвалась граната.

Дан, сын Саша, спрятался обратно в оконный проем.
На тротуар опадали пыль, грязь, железо, кровь, обрубки и клочья,
взметенные взрывом. Отвернувшись от окна, Дан сел, прислонившись спиной к
стене. В гудящей голове болью отзывалась пальба на той стороне, - есть
хотелось всем. Пограничный прожектор заходящего солнца высвечивал взвесь
останков, наполнивших развалины.
1 2 3