— Тебе следовало бы найти другую, Магнус.
— Некоторые раны никогда не затягиваются, — ответил Магнус — Ты просто их перевязываешь и продолжаешь жить.
— Я знаю, Магнус, — согласился Накор. Магнус улыбнулся. Он не сомневался, что Накор его понимает, ведь маленький чародей в прошлом был женат на бабушке Магнуса, которую любил до той самой минуты, когда был вынужден ее убить. Магнус набрал в легкие воздух.
— Ладно. Когда начнем?
— Прямо сегодня, — сказал Накор. Магнус пошел прочь.
— Тогда я, пожалуй, предупрежу девушку.
— Просто скажи ей, что делать, — крикнул ему вслед Накор. — А как это сделать, она сама знает.
Он снова повернулся к юношам, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Коготь пришел к финишу чуть впереди Деметриуса. Оба наездника с громким криком выражали свой восторг, проезжая мимо Рондара. Накор подумал, что молодых не нужно учить, как радоваться жизни, не слишком думать о завтрашнем дне, о том, какие заботы он принесет, или о дне вчерашнем со всеми его печалями и горестями. Очень тихо Накор произнес:
— Радуйся этой минуте, Коготь. Наслаждайся ею. Потом, вздохнув с сожалением, он повернулся спиной к трем своим ученикам и не спеша направился к покоям Пага. Ему предстоял серьезный разговор, причем не очень приятный.
Коготь вытер волосы грубым полотенцем. Ему нравилось купаться, хотя он не был приучен к этой процедуре с детства. Его соплеменникам приходилось нагревать воду для купания, так как все реки и озера в горах из-за таяния снегов были холодными почти круглый год. В них можно было погружаться только в самые жаркие летние месяцы. Зимой оросини собирались в тесных банных шатрах, потели и счищали с себя грязь палочками.
Впервые он увидел ванну в таверне Кендрика, но там приходилось ею пользоваться после других, поэтому ему всегда казалось, будто он свою грязь меняет на чужую. Но на вилле «Беата» были роскошные ванные. Три смежных зала с холодной, теплой и горячей водой, куда обитатели общины наведывались ежедневно. Да еще в каждом крыле зданий имелись ванные поменьше.
После работы или прогулки верхом Когтю нравилось смывать с себя грязь и надевать чистую одежду, которая появлялась каждый день в его сундуке. Он знал, что другим ученикам предписывалась работа в прачечной, но все равно появление стопки чистой одежды каждый раз воспринимал как чудо. Ежедневно он оставлял грязные вещи в корзине с крышкой перед дверью в комнату, а когда возвращался с учебы или прогулки, все уже было выстирано.
Вытирая насухо лицо, он ощутил под пальцами щетину. Бриться он начал год назад, использовав метод Магнуса, хотя оросини предпочитали выдирать каждый волосок из подбородка. Коготь для себя решил, что ему гораздо больше нравится острая бритва.
Он как раз правил лезвие бритвы, когда после ванны явились Рондар и Деметриус.
— Чем займетесь после ужина? — спросил он, намыливая лицо.
Завернувшийся в грубое полотенце Рондар рухнул на кровать и проворчал нечто неопределенное, а Деметриус сказал:
— Сегодня я дежурный по кухне, так что буду подавать тарелки, а после убирать. А ты?
— Я свободен, — сказал Коготь, приступая к бритью. — Я подумал, а что, если нам развести костер на берегу озера? Глядишь — и народ соберется.
— Неплохо бы пустить слушок во время ужина, что ты собираешься устроить посиделки у костра.
— Девушки, — изрек Рондар.
— Импровизированные сборища чаще получаются удачнее подготовленных.
— Что ж, завтра выходной, так что даже если наутро голова будет гудеть, к полудню можно прийти в себя.
— Мне можно, — сказал Деметриус, — ему можно, — он указал на Рондара, — а тебе — нет. Ты уже проверил расписание дежурств?
— Нет.
— Весь завтрашний день ты дежуришь на кухне, от рассвета до окончания ужина.
Коготь вздохнул.
— Вот тебе и повеселился.
— Но все равно ты подал хорошую идею, даже если тебя не будет на вечеринке, — сказал Деметриус.
— Да, — подтвердил Рондар.
— Спасибо. Я подумаю, хотя, конечно, прийти не смогу.
— Конечно сможешь, — возразил Деметриус, — просто долго не засиживайся.
— Вино, — произнес Рондар, садясь на кровати и начиная одеваться.
— Да, нам понадобится вино.
Деметриус бросил взгляд на Когтя, и тот понимающе заулыбался.
— Ты ведь сегодня вхож на кухню.
— Если Бесаламо снова поймает меня в подвале, то изжарит и съест.
— Талдарен, — заметил Рондар.
Коготь рассмеялся. Бесаламо был волшебником из другого мира (Когтю понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с этим фактом), выглядел он почти как человек, если не считать двух белых костяных плавников на черепе вместо волос. А еще у него были ярко-красные глаза.
— Думаю, именно от него пошла сплетня, будто Талдарен питается юношами. Этим он хотел держать нас в узде.
— Хочешь проверить? — поинтересовался Деметриус.
— Нет. Но вино нужно не мне одному. Без вина девушки не придут на озеро.
— А может, и придут, если ты их попросишь, — предположил Деметриус.
Коготь вспыхнул. Он как новичок вызывал любопытство у всех девушек на острове.
Всего на вилле «Беата» проживало пятьдесят учеников, и если вычесть тех, кто не принадлежал к человеческой расе, оставалось шестнадцать молодых людей, ровесников Когтя или постарше, лет двадцати пяти, и четырнадцать девушек в возрасте от четырнадцати до двадцати двух.
— Алисандра, — произнес Рондар.
— Вот именно, — согласился Деметриус, — пригласи ее. Если она согласится, значит, придут все юноши, а если все юноши соберутся у озера, значит, за ними потянутся и все девушки.
Лицо и шея Когтя приобрели бордовый оттенок.
— Краснеет, — расхохотался Рондар, натягивая штаны.
— Оставь его в покое, варвар. Если мы хотим, чтобы сегодня к озеру пришли девушки, нам нужно, чтобы Коготь пригласил Алисандру.
Коготь с сомнением посмотрел на Деметриуса, но ничего не сказал. В отличие от других юношей он без труда мог заговорить с Алисандрой и все же давным-давно пришел к выводу, что она не испытывает к нему никакого интереса. Если случай сводил их вместе, она вежливо, но без особого энтузиазма поддерживала с ним беседу, пока остальные парни с благоговением взирали на нее. Коготь сразу решил, что ухаживать за такой — зря тратить время.
Тем не менее если Деметриус был готов рискнуть навлечь на себя гнев повара из-за украденной бутылки вина и даже Рондар оживился, стоило заговорить о вечеринке, то Коготь ощутил ответственность. Он тоже должен был внести свою лепту.
Закончив одеваться, юноша направился на поиски Алисандры.
Костер полыхал вовсю, а вокруг него собрались юноши и девушки — кто парами, кто по трое — и тихо разговаривали. Только Рондар слегка отдалился от компании вместе с какой-то девушкой, чье имя Коготь не знал.
К удивлению Когтя, к костру собрались почти пятьдесят человек. Кроме двух бутылок вина, принесенных Деметриусом, молодежь опустошила большую флягу с пивом, стянутую кем-то из хранилища. Несколько парней совсем опьянели. Коготь сделал глоток вина и отошел в сторону от костра.
Ему нравилось вино в отличие от эля. Медовые напитки детства остались лишь смутным воспоминанием, сброженный мед, которым баловались мужчины его племени, попробовать ему так и не довелось. Теперь он стоял в одиночестве и перекатывал терпкую жидкость во рту, наслаждаясь ее вкусом.
— Почему ты один?
Коготь поднял глаза и увидел, что рядом с ним стоит, кутаясь в легкую шаль, стройная темноволосая девушка, которую звали Габриелла. У нее были яркие голубые глаза и располагающая улыбка.
— Отчего же, я почти всегда в компании, — ответил Коготь.
Она не стала возражать.
— Мне почему-то кажется, что ты всегда… как-то в стороне, Коготь.
Юноша огляделся и ничего не сказал.
— Ждешь Алисандру?
Девушка словно прочитала его мысли, что было вовсе неудивительно на этом острове. Габриелла улыбнулась.
— Нет… то есть да. Я встретил ее до ужина и упомянул о вечеринке, а она… — он показал на остальных девушек, — видимо, передала остальным.
Габриелла повнимательнее вгляделась в него, после чего спросила:
— Неужели ты тоже попал под ее чары?
— Чары? — переспросил Коготь. — Что ты хочешь этим сказать?
— Она моя подруга. Мы живем в одной комнате, и я ее люблю, но она не такая, как все. — Габриелла устремила взгляд на костер, словно увидела что-то в языках пламени. — Так легко забыть, что каждый из нас не такой, как другие.
Коготь не совсем уловил, куда клонит Габриелла, поэтому решил промолчать. После долгой паузы Габриелла призналась:
— Меня посещают видения. Иногда они короче вспышки, промелькнут и исчезнут. А другой раз длятся и длятся, и я успеваю разглядеть малейшие детали, словно нахожусь в одной комнате с остальными и слышу их разговор. Семья отказалась от меня, когда я была совсем маленькой. Родные меня боялись, потому что я предсказала смерть ближайшего соседа-фермера, и тогда селяне прозвали меня колдуньей. — Взгляд ее потемнел. — Мне было всего четыре года.
Коготь протянул руку, чтобы дотронуться до девушки, но она отпрянула, а когда повернулась к нему, на ее лице играла вымученная улыбка.
— Я не люблю, когда до меня дотрагиваются.
— Прости, — сказал он, убирая руку. — Я только…
— Знаю, ты не имел в виду ничего дурного. Несмотря на собственную боль, у тебя щедрая душа и открытое сердце. Поэтому я вижу только боль в твоей судьбе.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Алисандра. — Габриелла собралась уходить. — Я люблю ее как сестру, но она опасна, Коготь. Сегодня она не придет. Однако ты скоро ее встретишь. Ты полюбишь ее, и она разобьет тебе сердце.
Не успел Коготь задать следующий вопрос, как девушка повернулась и скрылась в темноте, а он ошеломленно смотрел ей вслед. Обдумав ее слова, он понял, что испытывает смесь смущения и злости.
Неужели он мало горя хлебнул за свою жизнь? Потерял все самое дорогое, чуть не лишился жизни, потом оказался неизвестно где и учится чему-то совершенно чуждому и временами дикому. А теперь еще ему заявляют, что и в сердечных делах у него нет выбора.
Он поднялся, повернулся спиной к компании и медленно направился к дому. Мысли его путались, и он не заметил, как дошел до своей комнаты. Коготь лег на кровать и уставился в потолок. Перед его мысленным взором, сменяя друг друга, проплыли два лица: Алисандра, чья ослепительная улыбка, казалось, опровергала слова Габриеллы, — разве может представлять опасность существо такое нежное и прекрасное? Но тут он вспомнил боль, промелькнувшую во взгляде Габриеллы, и понял, что девушка не кривила душой, предрекая будущее. Она действительно почуяла опасность, и Коготь больше не сомневался, что должен прислушаться к ее предупреждению.
Он дремал, когда с вечеринки вернулись Рондар и Деметриус, оба слегка навеселе. Болтали без умолку. Вернее, Деметриус болтал без умолку за обоих.
— Ты ушел, — сказал Рондар.
— Да, — подтвердил Коготь. — Если ты помнишь, завтра мне предстоит весь день трудиться на кухне, поэтому, сделай одолжение, прекрати болтать.
Деметриус посмотрел на Когтя, потом перевел взгляд на Рондара и расхохотался.
— Таков наш Рондар — только и знает, что болтать.
Рондар стянул сапоги, буркнул что-то и повалился на кровать.
Коготь повернулся лицом к стене и закрыл глаза, но сон еще долго не приходил.
Прошло несколько недель, и события той ночи, когда Габриелла поведала ему о своем видении, начали меркнуть. Коготь по-прежнему занимался в основном обыденными делами, но и среди них всегда находилось место чему-то новому, что поддерживало его интерес к занятиям. Как и предсказывал Магнус, Рондар сделал из Когтя отличного наездника, а еще через несколько месяцев этот парень, последний из племени оросини, стал слыть самым умелым фехтовальщиком на всем острове. Однако особого почета он не снискал, так как большинство учеников на острове Колдуна почти не тратили время на изучение оружия и приемов его использования.
Уроки магии казались ему по меньшей мере странными. Коготь не понимал и половины из того, что обсуждалось на этих занятиях, и не проявлял никакой природной склонности к этому предмету. Раз или два на него накатывало странное ощущение за несколько секунд до того, как произносилось заклинание, а когда он об этом рассказал Магнусу и Накору, то те битый час терзали его расспросами о том, что именно он чувствовал.
Самым забавным из того, что произошло за эти недели, было увлечение Рондара новенькой девушкой по имени Селена. Оказалось, что эта худенькая вспыльчивая кешианка презирала всех представителей племени ашунтаи без разбора: в детстве ей много раз приходилось наблюдать их на окраине родного города. Ее возмущение тем, как доблестные всадники обращались со своими женщинами, видимо, сфокусировалось на Рондаре, словно он один отвечал за культуру и верования своего народа. Поначалу Рондар отмалчивался, игнорируя оскорбления, колкости и гневные тирады. Потом он начал отвечать с не меньшим пылом, произнося целые тирады, к немалому изумлению Когтя и Деметриуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46