Не найдя нужных аргументов, она просто предпочла помолчать - ведь
молчание иногда тоже оказывается очень хорошим козырем.

Керис, нося на кухню грязную посуду, думал о предстоящей тре-
нировке по фехтованию. Затем его мысли снова сползли на деда - он ду-
мал, какое отношение имеет к архимагу все сказанное за столом. Дело не
в том, что Керис не верил в способность регента учинить что-то недос-
тойное - как раз на это он был запросто способен - но просто молодой
человек не мог поверить, что кто-то способен нанести вред его деду.

Еще с детства Керис знал своего второго деда, Солтериса Сола-
риса, как очень загадочную личность. Он изредка - зимой чаще, а летом
всего раза два - захаживал на хутор его матери, находившийся возле
Пшеничной деревни. Тогда волосы Солтериса были темными, как сейчас во-
лосы его матери, но сам Керис уродился светловолосым, в своего отца.
Иногда казалось, что от отца Керис унаследовал еще что-то, не только
цвет волос. Когда Керис давал торжественную клятву в присутствии всего
Совета Кудесников, он обещал защищать архимага всеми силами - а у него
было куда больше силы физической, нежели волшебной.

А вообще Керис старался думать о том, что касалось его напря-
мую - о постоянных тренировках по совершенствованию воинского искусс-
тва. И уж он выкладывался на этих тренировках как подобает, размахивая
деревянным мечом под неусыпным оком наставника. Обычно тренировки про-
исходили в самом нижнем этаже дома, в полуподвале, куда обычно во вто-
рой половине дня сквозь стрельчатые окна падал солнечный свет уже уга-
савшего дня. Несмотря на пять лет непрерывных тренировок, каждый вечер
после занятий Кериса свербила одна и та же мысль: все, так больше не-
возможно. Все эти "Вперед-назад", "Коли-руби" и "раз-два" надоели ему
до черта, тем более, что умение настоящего воина к нему упорно не же-
лало приходить. Но зато во время тренировок в голове не оставалось ни-
каких мыслей - так учил наставник. Он говорил, что думать нужно только
этими "вперед-назад" - "Коли-руби", вспоминая уроки фехтования, полу-
ченные когда-то, иначе в бою стоит только отвлечься, как враг сразу
одолеет тебя. И на разные другие беспокойные размышления тоже времени
не оставалось, что тоже было неплохо.

К десяти часам вечера уже темнело, но гулять Керису после за-
нятий совершенно не хотелось - тренировки выматывали из него последние
силы. Поплескавшись над лоханью с теплой водой, он, как подкошенный,
падал в свою постель и засыпал крепким сном. Но теперь он задумался
над тем, что же все-таки произошло. Спросил про деда, причем вопрос
казался самым что ни на есть невинным. Но реакция на него была совер-
шенно непредсказуемой. Неужели волшебство архимага и в самом деле про-
пало?

Уже давно Керис перестал верить в то, что он сам обладал хоть
какими-то зачатками волшебства. Но теперь, лежа и уставя глаза в неп-
роницаемую тьму, он понимал, как многое за эти годы стало значить для
него волшебство. Без волшебства, размышлений о нем душа становилась
как бы пустой, выхолощенной, если не сказать еще хуже. Это можно было
сравнить с тем, как если бы глаза стали видеть окружающий мир в чер-
но-белом свете.

Иногда до него доносились обрывки разговоров, которые волшеб-
ники шепотом вели между собой о том, от чего именно зависит волшебная
сила человека. Судя по этим разговорам, волшебство держалось благодаря
либо врожденной способности, либо каким-нибудь амулетам и скарабеям,
сделанным из чего угодно - от глины до драгоценных камней, носимых
только очень богатыми людьми или знатными особами. Волшебство можно
было вызвать специальными заклинаниями, заклинаниями можно было и
уничтожить или уменьшить чей-то волшебный дар. Но это все не то. Керис
представлял свою душу как глиняную форму для отливки какого-то предме-
та, из которой уже вытопили прежний воск, но бронзу или золото не за-
лили. Так и влачит она пустое существование. И в такую пустоту обычно
набивается просто пыль.

Молодой человек даже заплакал бы, да вот только воинская клят-
ва не давала ему на это право.

Нет, заснуть положительно невозможно. Воин оделся и, стараясь
поскорее выбраться из душной тьмы спальной комнаты, стал спускаться
вниз по лестнице. Все та же назойливая воинская клятва нашептывала
ему, что он должен еще и обуться, а также не забыть свое верное ору-
жие. Но то, что парень открыл неожиданно для самого себя пустоту своей
души, занимало его больше всего. Потому-то воинской клятвой можно было
пренебречь хотя бы сейчас. Свежий воздух улицы сразу влил в ум яс-
ность. Из-под крыш домов, стоявших по другую сторону площади, доноси-
лось гурготание голубей, обсуждавших свои птичьи дела. Да, у всех
проблемы. И тут ночную тишину разорвало кукареканье какого-то непуте-
вого петуха, явно спутавшего время суток.

Итак, Тирле сказал, что такого не может быть. Почему? Не может
быть, потому что быть попросту не может? Но это чепуха. Но вот прошлой
ночью сам Керис проснувшись, почувствовал сквозь биение своего сердца,
что из него вытекает то немногое волшебство, которое еще осталось в
его душе. И тогда его пронзил холодный ужас. Это было что-то такое,
что не должно и не могло случиться, как сказал Тирле... А уж теперь
его душа была полностью лишена волшебства.

Керис прислонился к покрытому затейливой резьбой дверному на-
личнику, ощущая в душе эту странную пустоту. Странно, но это было даже
не огорчение, а так, какое-то неопределенное чувство - именно пустота.
Тут взгляд молодого человека упал на высокие узкие окна дедова дома, и
он подумал, вернулся ли старик или нет. Света в окнах не было, но это
еще не означало, что он спит - архимаг часто сидел в своем кресле и
читал, не зажигая света. На то он и был архимагом, чтобы быть способ-
ным на такие дела. Возможно, он знал и умел нечто такое, о чем старый
Тирле и понятия не имел.

Но что теперь говорить об этом. Что прошло, того уже не вер-
нешь. Это как человеческая невинность, которая не возвращается, как ты
не старайся. С запада доносился какой-то неясный шум. Впрочем, это бы-
ло нетрудно объяснить - кварталы западной части города Ангельской Руки
были очень густо населены, а возле замка-цитадели Святого Благодетеля
находились различные увеселительные заведения, причем жизнь в некото-
рых из них не прекращала бить ключом даже глубокой ночью. Затем отку-
да-то донесся стук колес кареты по брусчатке улицы, кто-то закричал.
Наверное, пьяный... Вот она, беспокойная городская жизнь.

Даже не думая о том, что он делает, Керис медленно стал спус-
каться вниз по ступенькам. Его рука нащупала в кармане кошелек. Куда
это он собрался? И тут Керис понял - ноги сами несут его в таверну
"Стоящий конь", в которой он сегодня наверняка напьется до потери соз-
нания.

Напиться? Парень остановился, ошеломленный и чувствующий отв-
ращение к себе самому. Вообще-то воинская клятва не ограничивала пьян-
ство, но когда товарищи Кериса отправлялись в таверны, и ему приходи-
лось составлять им компанию, то он хоть и пил, но всегда при этом ос-
тавался трезвым, вливая в себя ровно столько огненной воды, сколько
позволяло ему держаться на ногах и контролировать свой рассудок. Ведь
клятва воина требовала, чтобы он всегда готов был вступить в бой, а
Керис сомневался в том, что пьяный сможет достойно сражаться.

Но теперь все это казалось уже не столь важным. Он чувствовал,
что ему нужно не вино, а то забытье, которое вино приносит. Чтобы
как-то забить, вытеснить из души пустоту, хотя знал, что все равно ни-
чего хорошего из этого не получится. Но, помедлив немного и вздохнув,
Керис продолжал спускаться по ступенькам вниз, хотя он не был даже
обут и вооружен.

Едва только его ноги ступили на шершавый булыжник мостовой,
как до него донесся отчаянный крик Тирле:

- Нет!

Пять лет непрерывных тренировок вселили в него уже ставшее
инстинктом умение при опасных криках бросаться и искать убежища, чтобы
оттуда можно было оказать сопротивление возможному врагу. Но теперь он
стоял, словно застывший или парализованный, видимый в мутном лунном
свете. А в это время округлая тень жирного волшебника выползала из
ближнего переулка, который за свои характерные приметы прозвался Зло-
вонным. Он видел охваченное каким-то безумием лицо Тирле, который
вдруг неловко кинулся бежать через площадь, маша руками, как птица с
подбитыми крыльями, чтобы сохранить равновесие.

Вдруг из темноты на той стороне площади сухо ударил пистолет-
ный выстрел.

Пуля нашла свою цель - Тирле, остановившись, вдруг содрогнул-
ся, словно переломившись пополам, а затем, разметав руки, свалился на
мостовую. Из темноты на той стороне площади выскочила темная фигура и
понеслась мимо лежащего неподвижно Тирле к началу Зловонного переулка.
И все это Керис неподвижно наблюдал, чувствуя, что его охватывает без-
различие. Знал он также, что Тирле умер, но еще больше было ему жаль
утерянного волшебного дара. Сейчас ничто окружающее его как бы совер-
шенно не касалось. Впрочем, в глубине души где-то гнездился ужас, шок,
но только оттого, что произошло с ним самим.

Вдруг в приступе внезапного гнева парень сорвался с места и
бросился бежать, вознамерившись поймать темную фигуру. Он успел сде-
лать два шага, как вспомнил, наколов ногу о что-то острое, что на нем
нет ни обуви, ни оружия. Проклиная свою сегодняшнюю тупость, Керис
бросился в тень, которую отбрасывал на площадь дом послушников. И тут
снова раздался пистолетный выстрел.

Из угла дома полетела кирпичная крошка, причем один маленький
кусочек больно чиркнул по щеке воина. Керис знал, что теперь неизвест-
ному стрелку нужно было перезарядить пистолет, за это время можно поп-
робовать рвануться и одолеть неизвестного стрелка. Но паника и ка-
кой-то неведомый прежде страх сковали его намертво. Керис слышал стук
башмаков незнакомца о мостовую и старался сдвинуть ноги, чтобы бро-
ситься в погоню. Но ноги упорно не желали слушаться хозяина. Впрочем,
это ничего не значило: душа его оставалась по-прежнему спокойной и
пустой. Но зато теперь можно вернуться в кровать и наверняка заснуть,
а тело Тирле все равно до утра отсюда никуда не денется. Разозлившись
на самого себя, Керис усилием воли бросил свое тело навстречу опаснос-
ти. За пять лет, несмотря на болезни и случайные травмы, он все-таки
сумел кое-чему научиться, но теперь ему было удивительно трудно бе-
жать. В чем дело? Где-то в глубине души парня шевельнулось подозрение,
что здесь наверняка не обошлось без какого-нибудь заклятия или чего-то
в этом роде, но он и понятия не имел о том, что такие заклятья тоже
существуют.

Бег его снова стал замедляться. Тем временем преследуемый
окончательно скрылся в непроницаемой тьме Зловонного переулка. Керис
упорно продвигался вперед вдоль стены, прячась в темноте. Ему нужно
было во что бы то ни стало добраться до угла дома. Он всякий раз готов
был пригнуться, если вдруг рука с пистолетом появится из-за угла.
Кстати, прогремевшие почти друг за другом два выстрела наводили Кериса
на мысль, что у стрелявшего наверняка два пистолета - сейчас, правда,
незаряженные - а уж третий у него вряд ли есть. Через тонкую полотня-
ную рубашку воин чувствовал стену из шершавого камня. Странное дело -
Керис чувствовал себя чрезвычайно измотанным, как будто пробежал нес-
колько миль.

Наконец он дошел до угла и осторожно заглянул за него. Но там
он ничего не увидел: ни стен, ни неба, ни света. Кругом тьма, черная
пустота, в которой, кажется, останавливается даже время. Только где-то
возле его ног начиналась более-менее освещенная мостовая. Бледный лун-
ный свет особо рельефно выделял некоторые камни.

Керис почувствовал, что ужас наподобие петли затягивает его
горло. Такого страха, он помнил точно, он не испытывал со времен детс-
тва, когда однажды ночью прошел по двору родительского дома и увидел
горящие ядовитой злобой, устремленные на него глаза крыс. Вдруг нале-
тел легкий порыв ветра, который принялся трепать его сорочку. Керис
прижался головой к холодному камню стены, надеясь, что хоть это как-то
приведет его в чувство. Нет, здесь несомненно была опасность, но воин
почувствовал, что и выученные им досконально тактические приемы поки-
нули его тело, как и волшебство - ум. Ему захотелось бросится бежать,
но куда, где безопасно? Он не боялся смерти, но все же хотел знать, с
какой стороны и в каком обличье она придет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18