Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Кем ты станешь? автора, которого зовут Биленкин Дмитрий Александрович. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Кем ты станешь? в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Биленкин Дмитрий Александрович - Кем ты станешь? онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Кем ты станешь? = 8.48 KB
OCR Xac
Аннотация
Мыслетика — новое, многообещающее, сложное искусство. Синтез живописи, скульптуры, стереокино, драматургии с биотоникой и с голографией. Сидит человек и думает, а сложная аппаратура, улавливающая мысль, преображает фантазию в краски, движение, звук, придаёт видениям ума форму, телесность, мнимую и все же подлинную, как сама жизнь. Мик был прирождённым мыслетиком, но почему он собирается бросить студию?
Дмитрий биленкин
Кем ты станешь?
* * *
Гость долго шаркал подошвами о коврик, взблескивая очками, разматывал бесконечный шарф, наконец, с отрывистым: “Нет, нет, я сам!” — стал высвобождаться из шубы. Яранцев деликатно стушевал взгляд в сторону двери, где перистальтика пола тем временем поглощала испачканный коврик.
И прозевал перемену. Только что в прихожей суетился закутанный старик, теперь, вскинув всклокоченную бороду, на Яранцева решительно глядел жилистый, сухопарый Дон Кихот в очках.
— Прошу, — подавив изумление, сказал Яранцев. — Чем обязан?
Это старомодное выражение как-то само собой слетело с его губ.
— Я из студии и по поводу Мика.
— Он что-нибудь натворил? — вырвалось у Яранцева.
— Натворил? — Брови старика укоризненно сдвинулись. — Вы не то слово выбрали. Никакое производное от глагола “творить” не должно, не может иметь негативного смысла, ибо это великое, величайшее слово!
— Извините. Так в чем же дело?
— В том, — старик понизил голос, — что Мик готов совершить преступление.
Яранцев похолодел. Разом ожили все страхи, все опасения. Всегда, с самого дня рождения Мика он жил под гнётом вполне осознанной тревоги.
— Продолжайте, — глухо сказал он. — Как отец, я должен знать все. Какое преступление?
— Самое тяжкое, какое человек может совершить по отношению к самому себе. Мик бросает студию!
Облегчение было так велико и неожиданно, что из горла Яранцева вырвался хриплый смех. Усы старика возмущённо встопорщились.
— Поверьте, тут не до смеха! — вскричал он. — Если вы, как отец, не понимаете…
— Простите, — сказал Яранцев. — Я постараюсь все понять. Только давайте с самого начала. Итак, Мик собирается бросить студию. Жаль, он, кажется, достиг у вас кое-каких успехов.
— Кое-каких? О нет. Не кое-каких — выдающихся!
— Вот как? Это для меня новость…
“И прескверная, — подумал Яранцев. — Я так боялся отпугнуть Мика чрезмерным контролем, что это обернулось непростительным упущением. Остальные, впрочем, тоже хороши!”
— Мик замкнутый парень, — продолжал он вслух. — Но я справлялся в студии (“Не я, другие, но это не важно”). Тем не менее информация, которую мне дали…
— Она не могла быть иной. — Старик нахмурился. — Мик своеобразный юноша, и похвалу приходилось строго дозировать.
“Своеобразный? Уж это точно…”
— Подождите. — Старик вдруг насторожился. — Вы, говорите, справлялись в студии? Это когда же?
— Я уже сейчас не помню… Видимо, я не с вами разговаривал.
— Странно, странно! Я не только учитель Мика, но и руководитель студии, должен бы знать. Меж тем…
— Я тоже кое-что должен бы знать об успехах Мика, однако, как видите, не знаю, — поспешно перебил его Яранцев. — Впрочем, дело, насколько я понимаю, не в этом. Мик собирается бросить студию, вы же считаете, что он допускает ошибку.
— Громадную, непростительную! Ведь он прирождённый мыслетик!
— Это точно? — недоверчиво спросил Яранцев.
— Вам моё имя, имя Андрея Ивановича Полосухина, очевидно, ничего не сказало. — Старик гордо выпрямился. — Не в претензии. Но вы можете спросить Сегдина, можете спросить Беньковского — надеюсь, эти фамилии вы слышали? Они подтвердят, да, да, они подтвердят, умеет ли Полосухин оценивать талант.
— Верю, верю! Просто это слишком неожиданно. Мик — прирождённый мыслетик! Кто бы мог подумать!
“Да уж, конечно, этого предположить никто не мог…”
— Я вот что скажу. — Старик поднял палец. — Пояснение необходимо, поскольку мыслетика, если не ошибаюсь, не входит в сферу ваших умственных интересов, а я надеюсь иметь в вашем лице убеждённого сторонника. Многие представляют себе мыслетику всего лишь как новый вид искусства, тогда как она синтез, вершина давних устремлений художника…
— Да, да, пожалуйста, продолжайте. — Яранцев, не в силах усидеть, взволнованно прошёлся по комнате. — Я внимательно слушаю.
Но слушал он рассеянно. Он достаточно разбирался в мыс-летике, а вот собраться с мыслями не мешало. Мыслетика? Что ж… Новое, многообещающее, сложное искусство. Конечно, синтез. Сплав живописи, скульптуры, стереокино, а может, ещё и драматургии с биотоникой, с голографией. Прямое, без участия рук творение световых образов, абсолютно невещественных, но если надо, неотличимых на взгляд от действительности. Сидит человек и думает, а сложная аппаратура, улавливающая мысль, преображает фантазию в краски, движение, звук, придаёт видениям ума форму, телесность, мнимую и все же подлинную, как сама жизнь. Третья природа? Во всяком случае, не просто синтез новейшей техники с древнейшими видами искусства, а качественно иная ступень самого искусства. Ещё немногие владеют новым и непривычным языком. Так же, как в первые годы кино: есть новый могучий способ выражения действительности, мало творцов, которые вдохнули бы в него жизнь.
И Мик — надежда? Немыслимо, непостижимо! Хотя… Кем стал бы способный физик в эпоху, когда не существовало физики? Жрецом? Кинорежиссёр до возникновения кино? Неужели может быть так, что иногда сама природа предопределяет человека к одной, строго определённой деятельности, а если такого места в жизни не оказывается, то судьба его идёт нелепым протуберанцем? Спекулятивные рассуждения, ничегошеньки мы толком не знаем… Что, что?
— …А вместо этого, вместо этого ваш мальчик хочет быть освоителем! Вам это известно?
Яранцев кивнул. Верно, Мик жаждет осваивать дикие планеты. Любопытная ситуация! Наталкивающая на некоторые размышления и, пожалуй, выводы, с которыми, впрочем, не стоит спешить.
— Так, — заключил Яранцев. — И вы хотите, чтобы я отговорил Мика.
— Вот именно: настаиваю.
— А если второе увлечение сильнее первого?
— Ни в коей мере! Это всего лишь зуд мускулов и подогретая всеобщим интересом романтика космических далей. Творчество, создание ценностей ума и чувств, а не грубый набег на девственные просторы, уверяю — вот истинное его призвание!
— Набег? — удивлённо переспросил Яранцев. — Какая неожиданная ассоциация!
— Почему же? — буркнул старик. — Схватка со стихиями, полезная и достойная сама по себе, требует от человека качеств меча, иначе промах и гибель.
— Характер Мика, по-вашему, не годится для битв?
— Не о том забота! — последовал уже слегка раздражённый ответ. — Есть перспектива большая, есть меньшая, и опрометчивый выбор — потеря для общества, ещё горшая — для человека, который…
Украдкой Яранцев взглянул на портрет Мика. Со стены смотрело скуластое, обветренное, не слишком красивое лицо юноши, в котором, однако, угадывался характер. Светлые глаза жадно вбирали мир; была в них и задумчивая углублённость, словно их обладатель прислушивался к чему-то внутри себя. Интересное, неустоявшееся и, надо признать, вовсе не исключительное лицо современного юноши.
Современного? Разумеется, а какого ещё?
Старик на лету перехватил взгляд Яранцева.
— Я не предсказываю ему лавров в искусстве, но избавьте его от заведомо чуждой ему судьбы! — с пафосом произнёс он.
— Судьба… — тихо сказал Яранцев. — Много ли мы знаем о её слагаемых? У меня к вам вопрос. Не будь мыслетики, могли бы способности Мика в принципе так же ярко проявиться, допустим, в живописи?
— Нет. — Старик затряс головой. — Нет.
— Почему?
— Это легче почувствовать, чем объяснить. Видите ли, живопись или даже ваяние — статичные искусства. Не в смысле экспрессии, а в смысле… э… Если на холсте мчатся кони, способны вы представить их себе вне и помимо пространства картины? Можете вы услышать звон их подков в зале, ощутить подле своего лица горячий ветер галопа?
— Трудновато.
— Вот! А мыслетика — это мощь созидания целого мира. Не образа, не слепка, а самого мира! Она требует… гм… пространственного напряжения, динамичного выражения всех чувств… Я, верно, туманно говорю, терминология, к сожалению, не разработана и…
— Можно ли сделать вывод, что мыслетика требует некоторых качеств характера, совсем не обязательных для живописи?
— Простите, я не психолог. Но до некоторой степени… Да, пожалуй. Но мы опять не о том говорим!
— Разве? Будем логичны. Вы хотите подавить в Мике стремление к риску и схватке, пусть временное, опрометчивое, но властное. Допустим, он поддастся нам, хоть я в это не верю. Но кем он станет тогда?
— Как, я не убедил вас?
— Нет.
— Вы отказываетесь мне помочь?
— Безусловно.
Старик неподвижно уставился на свои руки, и эти руки, в скрученных тёмных венах под пергаментной кожей, вдруг показались Яранцеву корневищами некогда сильного, но теперь одряхлевшего тела.
— Не расстраивайтесь, — мягко сказал он. — Уйдёт Мик — будут другие, может, куда более способные…
— Тогда так. — Рука сухо и неожиданно ударила по столу. — Вы не пожелали принять мою позицию, но я пойду до конца. Вы, конечно, знаете о “праве на талант”.
— Это ещё что? — воскликнул Яранцев. — Уж не собираетесь ли вы им воспользоваться?
— Именно! Именно собираюсь! — В комнате словно пронёсся звук боевой трубы. — Право гласит: человек волен распоряжаться своим талантом, если его приложение не направлено на преступления или если человек не губит его своим поведением. В последнем случае, поскольку гибель таланта наносит ущерб всему обществу, оно имеет право, не прибегая к принуждению, воздействовать на личность. Я докажу, что такое вмешательство в судьбу Мика необходимо!
— Вы отдаёте себе отчёт в последствиях? — Яранцев был готов и вспылить и рассмеяться. — Существует и ответственность общества: лица, препятствующие проявлению таланта, равно как и развитию личности, несут строгую ответственность. Вас это не смущает?
— Нет, потому что мне дорого будущее Мика, — последовал непоколебимый ответ.
“Вот так история! — подумал Яранцев. — Если все пустить на самотёк, то, быть может, этот фанатик своего и добьётся. Тогда Мика просто-напросто — сам он ничего и не заподозрит — провалят на вступительных экзаменах. На второй и, уж безусловно, третий раз его все равно примут, так как упорство — признак стойкого влечения к профессии. Но надо ли его подвергать таким испытаниям? Освоение планет… Для опыта неплохо бы убедиться, что же туда его тянет — мода или наследственные черты характера? Может, оставить все идти своим чередом? Нельзя, слишком грубое вмешательство. Исключительное, а этого быть не должно. Значит, попытку надо пресечь. Сделать это, конечно, можно, но скольких людей придётся тогда ввести в курс дела? Рискованно…”
Размышляя, Яранцев наблюдал за стариком. Тот словно так и замер с поднятым копьём, готовый к отпору, готовый стоять насмерть. Воистину Дон Кихот. Только стариковские пальцы дрожат, только слезящийся глаз скошен на портрет Мика, и в нем такая тоска…
“Да он же его любит! — ахнул Яранцев. — Все, все это из любви к Мику, к самому талантливому, может быть, последнему ученику, в котором вся надежда, на которого нерастраченная нежность… Отсюда — ведь для его же блага! — попытки уберечь и направить. А неблагодарный Мик… Неблагодарный? Мик был угнетён последние дни. Я-то, слепец, подозревал неразделённую любовь, а тут, похоже, совсем, совсем другое… Да, это так. Ах, мальчик, мальчик, если бы ты знал себя таким, каким ты был когда-то…”
— Внуков у вас нет? — внезапно спросил Яранцев.
Старик вздрогнул.
— Нет… Простите, какое это имеет отношение?
— И детей тоже не было, — уверенно продолжил Яранцев. — Но это действительно не имеет никакого отношения к тому, что я хочу сказать. Кто такой, по-вашему, Мик?
— Как это? — опешил Полосухин. — Мик — это Мик, как вы — это вы, а я — это я.
— Не совсем, — возразил Яранцев. — Вы — это вы, я — это тоже я, а вот Мик… Недавно, говоря о его намерениях, вы обронили слова “набег” и “меч”. Случайность?
— Не понимаю вас!
— Должны понять, — властно сказал Яранцев. — Освоение планет, борьба со стихиями потянули у вас цепочку; набег, меч… Дальше, дальше, что приходит вам на ум? Не думая, быстро, подсознательная ассоциация, ну?
— Варварство, нелепость… — поддавшись напору, пробормотал старик. — Но…
— Имена, с этим связанные? Набег, варварство — кто?
— Чингисхан, Аттила…
— Стоп! Мик и есть Аттила.
Стеклянными глазами старик уставился на Яранцева.
— Верно! — вскричал он тоненько. — Так относиться к своему дарованию может только варвар!
— Вы не поняли, — понизив голос, сказал Яранцев. — Не в том дело, что Мик с вашей точки зрения поступает как варвар. Он по рождению варвар. Он Аттила. Тот самый “бич божий”, который полтора тысячелетия назад опустошил Европу.
Кем ты станешь? - Биленкин Дмитрий Александрович => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Кем ты станешь? писателя-фантаста Биленкин Дмитрий Александрович понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Кем ты станешь? своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Биленкин Дмитрий Александрович - Кем ты станешь?.
Ключевые слова страницы: Кем ты станешь?; Биленкин Дмитрий Александрович, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная