Но ветер меняется на южный и стихает, вода поднимается. Сводка и прогноз погоды вполне обнадеживают. Скоро я смогу подойти к берегу от моего последнего места обсервации* — там, где я взял высоту Солнца пополудни — пока не окажусь за створными огнями мыса Сорелл. Тогда я буду лавировать вдоль берега в течение светового дня, держась в непосредственной досягаемости порта. Настанет утро, я свяжусь по радио с начальником порта, и если он сможет убедить меня в том, что обстановка благоприятная, я потороплюсь причалить.
— Зачем вам створные огни? — спросил Граймс. Разговор настолько увлек его, что он почти забыл о собственных проблемах. — У вас же есть радар — или я ошибаюсь?
— Есть. И радар, и эхолот. Но радар у меня старый и выдержит пару часов работы, не больше. А эхолот сломан. Я ничего не имею против электроники — если только она работает. В данный момент этого сказать нельзя.
Писатель засмеялся.
—. Нет, это бред какой-то. Сидеть здесь и обсуждать вопросы навигации с навигатором из далекого будущего! Надеюсь, никому из моих офицеров не взбредет в голову заглянуть сюда. Вот будет здорово, если они увидят, как я разговариваю сам с собой.
— Я существую, капитан. И я здесь. И полагаю, Вы можете сделать что-нибудь, чтобы вернуть меня обратно, туда, где мне место.
— Что я могу сделать, коммодор? Я слышал от многих, что мои истории реальны . И это действительно так. Более того, я сам оставил за Вами право действовать по своему усмотрению. Раз за разом, снова и снова я отказывался от первоначального замысла, потому что Вы находили собственный путь.
— Значит, Вы не сможете мне помочь…
— Я бы очень хотел. Поверьте, если бы я только мог… Неужели Вы думаете, что я хочу до конца жизни мучиться угрызениями совести?
— Возможно…— прошептал Граймс.
Да, это возможно. Жизнь в Зале Славы не так уж плоха. Конечно, если ему — и Соне! — можно рассчитывать на некоторое постоянство — как остальным. Как царю Эдипу, как Гамлету, как Шерлоку Холмсу и Джеймсу Бонду…
— Мне подумалось…— проговорил он. — Если я вернусь в этот странный Элизиум… Если Вы будете по-прежнему творить, мое положение будет чуть лучше, чем положение незванного гостя. И, конечно… будет здорово, если Соня окажется со мной.
— И как я могу Вам это устроить, коммодор?
— Легко, капитан. Все, что от Вас требуется — это написать бестселлер. Серию бестселлеров.
Моряк фыркнул.
— Какая жалость, что я не могу представить Вас моей жене, — он указал на фотографию в рамке на столе. Как это странно — двухмерное изображение… Но рыжеволосая женщина, которая глядела с нее на Граймса, удивительно напоминала Соню. — Она всегда говорила, что мечтает с Вами познакомиться.
В этот момент на столе хрипло задребезжал телефон. Писатель снял трубку.
— Капитан слушает.
— Третий офицер на проводе, — ясно услышал Граймс. — Я только что засек створные огни мыса Сорелл, прямо по курсу…
— Хорошо, мистер Таллент. Ложитесь на обратный курс. Да, держите средний ход. Сейчас приду.
Следуя за капитаном, Граймс вышел из салона, поднялся по узкой лестнице, соединяющей палубы, в штурманскую рубку, оттуда — в застекленное помещение рулевой рубки и через дверь-купе — на крыло мостика. Ночь была ясная, небо усыпано звездами. Доведется ли ему когда-нибудь увидеть столько звезд? За кормой мерцало созвездие пульсирующих искр — далеко, почти на горизонте. Ритмично вспыхивая, свет удалялся, пока световая камера маяка не скрылась за выпуклостью планеты.
Капитан удовлетворенно хмыкнул, повернулся и стал смотреть вперед.
Там, куда он глядел, было только непрестанно движущееся море. Гребешки волн тускло фосфоресцировали в темноте. Но ледяной ветер, который по-прежнему обрушивался на левый борт, терял силу. Судно легко поднималось на выпуклые волны, и это движение уже не вызывало дискомфорта. Капитан снова хмыкнул и вернулся в рулевую рубку и склонился над картой. Глядя ему через плечо, Граймс увидел концентрические кольца дальности с мысом Сорелл в самом центре, точку в середине тонкого карандашного круга, которая обозначала их положение, отметку времени — 2235, и еще одну криптограмму — треугольник с точкой посредине и цифры «33.5». На карте, с одной стороны, лежала пухлая папка. «Последнее штормовое предупреждение», — стояло в заголовке. «Ветер и волнение уменьшаются по всей территории, — прочел Граймс, — давление повышается».
В данный момент судовладелец был поглощен тем, что чертил параллельные линии при помощи карандаша и циркуля. C места обсервации он проложил курс — «270 истинно». Орудуя циркулями, он отмерил расстояние, пометил полученную точку крестиком и подписал «0200?». Граймс понял, что в рубку входит вахтенный помощник капитана, обернулся и увидел молодого человека — но молодой человек, казалось, не видел его.
— Мистер Таллент, — сказал капитан, — в этом месте мы должны отойти от берега, затем повернуть на 90 градусов точно. Все пройдет отлично. Еще солнце не сядет, а мы уже сможем поймать УКВ-диапазон. В любом случае на отмелях волны разбиваются, и мы пройдем по спокойной воде. Приказы на ночь я не записывал — просто заглянул около полуночи, перед сном, ко второму помощнику…
— Завтра мы будем на месте, сэр, — проговорил Таллент.
— Только не будьте так самоуверенны, черт возьми. Никогда не знаешь наверняка, что случится в этом треклятом месте!
— Спокойной ночи, сэр.
— Спокойной ночи, мистер Таллент.
— Видите, капитан, — сказал Граймс, когда они вернулись в салон. — Меня нет в этой реальности, здесь и сейчас. Вы должны попытаться вернуть меня в мою реальность, в мое «где-то».
— И «когда-то».
— Да, и мое «когда-то».
— Легче сказать, чем сделать, коммодор. Особенно в данных обстоятельствах. В тот момент, когда я пишу, я — хозяин этого ржавого корытца. Наместник Бога — если, конечно, не считать Ллойда. И я головой отвечаю за этот корабль — думаю, Вы уже успели в этом убедиться. Этим вечером я писал, чтобы немного расслабиться — одна рука на клавиатуре, другая готова снять трубку телефона…
— Вы все чертовски серьезно воспринимаете, — сказал Граймс. — Это всего лишь маленькое судно с маленькой командой, которую наняли для незначительной торговой операции.
— И тем не менее, — ответил капитан, — это мой корабль. И моя команда. Что касается торговли… это проблемы компании. Моя забота, как владельца и капитана этого корабля — следить за тем, чтобы корабль приносил прибыль.
— И за меня вы тоже в ответе, — заметил Граймс.
— За Вас? Как я уже сказал, коммодор, Вы вправе выбирать действовать по своему вкусу в любой истории, которую я буду писать. Но если я отвечаю за все, что рождается у меня в голове, это означает, что я могу убить Вас — также легко, как пришлепнуть муху. Это будет даже проще. Какую смерть предпочитаете? Божье провидение, враги государства, пираты? Ядерный взрыв — или нож под ребро?
— Полагаю, Вы шутите.
— Шучу? Вам никогда не приходилось наблюдать, как автор распоряжается жизнью своих любимых героев, коммодор? Сэр Артур Конан Дойл убил Шерлока Холмса, но потом вернул его к жизни, чтобы доставить удовольствие публике. Иану Флемингу осточертел Джеймс Бонд — но на этот раз автор первым сыграл в ящик…
Граймс обернулся и посмотрел на фотографию на столе.
— Но Вам же нравится Соня.
— Конечно. Она слишком хороша для Вас.
— Как бы то ни было… она — часть моего мира, моего времени…
— И?
— Хорошо, я полагаю, что…
Снова зазвонил телефон, и капитан снял трубку.
— Да?
— Ветер крепчает, сэр, и становится западнее.
— Задние — на полную, мистер Таллэнт.
Капитан встал с кресла, подошел к барометру, который висел на переборке, и постучал по стеклу. Стрелка медленно ползла влево, словно отмеряя время назад.
— То, что надо, — бросил он, — чертово вторичное…
— Что это значит, капитан?
— Это значит, коммодор, что это «последнее штормовое предупреждение» стоит ровно столько, сколько бумага, на которой Спаркс его напечатал. Очень часто — слишком часто — в этих водах вторичное падение давления значит больше, чем так называемое первичное.
— Что мы можем сделать?
— Выходим в открытое море. И к чертям собачьим этот подветренный берег, чтоб ему пусто было.
Телефон снова задребезжал.
— Капитан слушает.
— Мы снова поднимаемся к мысу Сорелл, сэр.
— Скажите механикам, пусть выжимают из машины все, что могут. И право руля.
Судно шаталось, как пьяное, и тяжело перекатывалось с волны на волну, борясь с ветром. Когда нос задирался, оно вздрагивало, а потом с шумом обрушивалось вниз. Команда принималась носиться по палубе каждый раз, когда корма обнажалась до самого днища, а винты и руль теряли опору и повисали в пустоте.
— Сэр, — жалобно проговорил рулевой, — руль выведен на борт, но судно не слушается…
— Держи, пока оно не повернет, — приказал капитан, глядя на экран радара. Это было не самое приятное зрелище — весьма красноречивое, и то, что оно говорило, могло посеять панику. Но прямо за кормой вырисовывался тусклый контур скалистого берега — изломанная светящаяся кривая. И еще кольца дальности — и медленно, медленно береговая линия скользила от кольца, обозначающего расстояние в 24 мили, к двадцатимильному. Даже Граймс, который выглядывал из-за плеча капитана, мог понять, что происходит.
— Мистер Таллент!
— Сэр?
— Позовите старшего офицера. Прикажите ему затопить кормовой трюм.
— Затопить трюм?!
— Вы совершенно правильно поняли. Мы должны каким-то образом опустить нижнюю часть такелажного блока, чтобы дать винтам и рулю хлебнуть воды.
— Будет сделано, сэр.
— Сейчас мы делаем три узла вперед, — прошептал Капитан. — И один узел — назад. И на том берегу нет ничего, кроме скал.
— Будет толк от этой затеи с подтоплением? — спросил Граймс.
— Это лучше, чем ничего. И лучшее, что мы можем сделать.
Они вернулись на мостик. Ветер сбивал с ног, и удержать равновесие было весьма непросто. Справа по борту, на мысе Сорелл, снова ярко горел маяк, и даже невооруженным глазом можно было заметить, как он поднимается все выше над горизонтом. Туманная фигура приблизилась к ним — старший офицер, догадался Граймс.
— Я закинул в трюм два пожарных рукава, сэр. Сколько нужно воды?
— Я хочу сто тонн. Спускайтесь и немедленно принимайтесь за дело.
— А если обшивка поплывет?
— Да ради Бога. Мне нужны эти сто тонн.
— Слушаюсь, сэр.
На мостик поднялся еще один офицер — крупный, широкоплечий, бородатый. Похоже, это офицер, заступивший на ночную вахту, догадался Граймс.
— Так держать, сэр?
— Да, мистер Маккензи. Следуем прежним курсом. Она станет лучше слушаться, когда корма немного отяжелеет и сядет поглубже. Можете сказать механикам, чтобы запускали второй двигатель рулевого привода.
— Будет сделано, сэр.
Судовладелец вернулся в рулевую рубку, немного шатаясь — судно по-прежнему раскачивалось на тяжелых волнах. Потом он приблизился к радару, бросил взгляд на экран. Граймс снова поглядел из-за плеча. Рваная линия мыса Сорелл прямо за кормой пересекла двенадцатимильное кольцо — и приближалась, медленно, но неотвратимо.
Старший офицер вернулся.
— Можно сделать примерно два и шесть фута, сэр.
— Делайте, что…
Мало-помалу судно снова выходило из створа. Оно выходило из створа, и частое тяжелое биение работающих вхолостую винтов стало слабее. Западный ветер все еще завывал, покрывая волны гребешками, швыряя пену в окна рулевой рубки, обстреливая стекла шрапнелью брызг, но судно снова слушалось руля. Оно шло прямо против ветра, уходя от скал, которым за прошедшие годы и без того досталось слишком много жертв.
Следом за Писателем Граймс прошел на корму. Стоя рядом с ним, он смотрел в колодец для бриделя, и следил за тем, как трюм наполняется водой. В мутном водовороте крутились обломки деревянной обшивки, крошась о переборки и трюмные трапы, сталкиваясь друг с другом, разбиваясь о шпангоуты и бракеты. «Романы» для выбивания спусковых стрел приходили в движение каждый раз, когда судно вздрагивало и переваливалось через гребень, и начинали крушить все и вся. Это подходило под статью «нанесение ущерба», даже Граймс понимал это. И, с неизбежностью, рапорт под копирку во все инстанции.
Граймс знал это — и сильнее, чем прежде, хотел попытаться еще раз вернуться туда, где его ждали свои собственные заботы.
— Похоже, эта затея с затоплением трюма удалась, — проговорил он.
— О да.
— Тогда, капитан… может быть, вы найдете минутку, чтобы обсудить один вопрос. Как вернуть меня в мой мир, в мое время…
— Марш отсюда! — рявкнул писатель. — У меня есть дела поважнее, чем трахаться с Вашими проблемами!
Могучий порыв ветра подхватил Граймса, швырнул его в темноту. Последнее, что он слышал — это голос старшего офицера:
— Что это было, сэр? Мне показалось, рядом с Вами стоит какой-то тип в кителе, только уж больно странном…
— Просто игра воображения, мистер Бриггс.
1 2 3 4 5 6 7
— Зачем вам створные огни? — спросил Граймс. Разговор настолько увлек его, что он почти забыл о собственных проблемах. — У вас же есть радар — или я ошибаюсь?
— Есть. И радар, и эхолот. Но радар у меня старый и выдержит пару часов работы, не больше. А эхолот сломан. Я ничего не имею против электроники — если только она работает. В данный момент этого сказать нельзя.
Писатель засмеялся.
—. Нет, это бред какой-то. Сидеть здесь и обсуждать вопросы навигации с навигатором из далекого будущего! Надеюсь, никому из моих офицеров не взбредет в голову заглянуть сюда. Вот будет здорово, если они увидят, как я разговариваю сам с собой.
— Я существую, капитан. И я здесь. И полагаю, Вы можете сделать что-нибудь, чтобы вернуть меня обратно, туда, где мне место.
— Что я могу сделать, коммодор? Я слышал от многих, что мои истории реальны . И это действительно так. Более того, я сам оставил за Вами право действовать по своему усмотрению. Раз за разом, снова и снова я отказывался от первоначального замысла, потому что Вы находили собственный путь.
— Значит, Вы не сможете мне помочь…
— Я бы очень хотел. Поверьте, если бы я только мог… Неужели Вы думаете, что я хочу до конца жизни мучиться угрызениями совести?
— Возможно…— прошептал Граймс.
Да, это возможно. Жизнь в Зале Славы не так уж плоха. Конечно, если ему — и Соне! — можно рассчитывать на некоторое постоянство — как остальным. Как царю Эдипу, как Гамлету, как Шерлоку Холмсу и Джеймсу Бонду…
— Мне подумалось…— проговорил он. — Если я вернусь в этот странный Элизиум… Если Вы будете по-прежнему творить, мое положение будет чуть лучше, чем положение незванного гостя. И, конечно… будет здорово, если Соня окажется со мной.
— И как я могу Вам это устроить, коммодор?
— Легко, капитан. Все, что от Вас требуется — это написать бестселлер. Серию бестселлеров.
Моряк фыркнул.
— Какая жалость, что я не могу представить Вас моей жене, — он указал на фотографию в рамке на столе. Как это странно — двухмерное изображение… Но рыжеволосая женщина, которая глядела с нее на Граймса, удивительно напоминала Соню. — Она всегда говорила, что мечтает с Вами познакомиться.
В этот момент на столе хрипло задребезжал телефон. Писатель снял трубку.
— Капитан слушает.
— Третий офицер на проводе, — ясно услышал Граймс. — Я только что засек створные огни мыса Сорелл, прямо по курсу…
— Хорошо, мистер Таллент. Ложитесь на обратный курс. Да, держите средний ход. Сейчас приду.
Следуя за капитаном, Граймс вышел из салона, поднялся по узкой лестнице, соединяющей палубы, в штурманскую рубку, оттуда — в застекленное помещение рулевой рубки и через дверь-купе — на крыло мостика. Ночь была ясная, небо усыпано звездами. Доведется ли ему когда-нибудь увидеть столько звезд? За кормой мерцало созвездие пульсирующих искр — далеко, почти на горизонте. Ритмично вспыхивая, свет удалялся, пока световая камера маяка не скрылась за выпуклостью планеты.
Капитан удовлетворенно хмыкнул, повернулся и стал смотреть вперед.
Там, куда он глядел, было только непрестанно движущееся море. Гребешки волн тускло фосфоресцировали в темноте. Но ледяной ветер, который по-прежнему обрушивался на левый борт, терял силу. Судно легко поднималось на выпуклые волны, и это движение уже не вызывало дискомфорта. Капитан снова хмыкнул и вернулся в рулевую рубку и склонился над картой. Глядя ему через плечо, Граймс увидел концентрические кольца дальности с мысом Сорелл в самом центре, точку в середине тонкого карандашного круга, которая обозначала их положение, отметку времени — 2235, и еще одну криптограмму — треугольник с точкой посредине и цифры «33.5». На карте, с одной стороны, лежала пухлая папка. «Последнее штормовое предупреждение», — стояло в заголовке. «Ветер и волнение уменьшаются по всей территории, — прочел Граймс, — давление повышается».
В данный момент судовладелец был поглощен тем, что чертил параллельные линии при помощи карандаша и циркуля. C места обсервации он проложил курс — «270 истинно». Орудуя циркулями, он отмерил расстояние, пометил полученную точку крестиком и подписал «0200?». Граймс понял, что в рубку входит вахтенный помощник капитана, обернулся и увидел молодого человека — но молодой человек, казалось, не видел его.
— Мистер Таллент, — сказал капитан, — в этом месте мы должны отойти от берега, затем повернуть на 90 градусов точно. Все пройдет отлично. Еще солнце не сядет, а мы уже сможем поймать УКВ-диапазон. В любом случае на отмелях волны разбиваются, и мы пройдем по спокойной воде. Приказы на ночь я не записывал — просто заглянул около полуночи, перед сном, ко второму помощнику…
— Завтра мы будем на месте, сэр, — проговорил Таллент.
— Только не будьте так самоуверенны, черт возьми. Никогда не знаешь наверняка, что случится в этом треклятом месте!
— Спокойной ночи, сэр.
— Спокойной ночи, мистер Таллент.
— Видите, капитан, — сказал Граймс, когда они вернулись в салон. — Меня нет в этой реальности, здесь и сейчас. Вы должны попытаться вернуть меня в мою реальность, в мое «где-то».
— И «когда-то».
— Да, и мое «когда-то».
— Легче сказать, чем сделать, коммодор. Особенно в данных обстоятельствах. В тот момент, когда я пишу, я — хозяин этого ржавого корытца. Наместник Бога — если, конечно, не считать Ллойда. И я головой отвечаю за этот корабль — думаю, Вы уже успели в этом убедиться. Этим вечером я писал, чтобы немного расслабиться — одна рука на клавиатуре, другая готова снять трубку телефона…
— Вы все чертовски серьезно воспринимаете, — сказал Граймс. — Это всего лишь маленькое судно с маленькой командой, которую наняли для незначительной торговой операции.
— И тем не менее, — ответил капитан, — это мой корабль. И моя команда. Что касается торговли… это проблемы компании. Моя забота, как владельца и капитана этого корабля — следить за тем, чтобы корабль приносил прибыль.
— И за меня вы тоже в ответе, — заметил Граймс.
— За Вас? Как я уже сказал, коммодор, Вы вправе выбирать действовать по своему вкусу в любой истории, которую я буду писать. Но если я отвечаю за все, что рождается у меня в голове, это означает, что я могу убить Вас — также легко, как пришлепнуть муху. Это будет даже проще. Какую смерть предпочитаете? Божье провидение, враги государства, пираты? Ядерный взрыв — или нож под ребро?
— Полагаю, Вы шутите.
— Шучу? Вам никогда не приходилось наблюдать, как автор распоряжается жизнью своих любимых героев, коммодор? Сэр Артур Конан Дойл убил Шерлока Холмса, но потом вернул его к жизни, чтобы доставить удовольствие публике. Иану Флемингу осточертел Джеймс Бонд — но на этот раз автор первым сыграл в ящик…
Граймс обернулся и посмотрел на фотографию на столе.
— Но Вам же нравится Соня.
— Конечно. Она слишком хороша для Вас.
— Как бы то ни было… она — часть моего мира, моего времени…
— И?
— Хорошо, я полагаю, что…
Снова зазвонил телефон, и капитан снял трубку.
— Да?
— Ветер крепчает, сэр, и становится западнее.
— Задние — на полную, мистер Таллэнт.
Капитан встал с кресла, подошел к барометру, который висел на переборке, и постучал по стеклу. Стрелка медленно ползла влево, словно отмеряя время назад.
— То, что надо, — бросил он, — чертово вторичное…
— Что это значит, капитан?
— Это значит, коммодор, что это «последнее штормовое предупреждение» стоит ровно столько, сколько бумага, на которой Спаркс его напечатал. Очень часто — слишком часто — в этих водах вторичное падение давления значит больше, чем так называемое первичное.
— Что мы можем сделать?
— Выходим в открытое море. И к чертям собачьим этот подветренный берег, чтоб ему пусто было.
Телефон снова задребезжал.
— Капитан слушает.
— Мы снова поднимаемся к мысу Сорелл, сэр.
— Скажите механикам, пусть выжимают из машины все, что могут. И право руля.
Судно шаталось, как пьяное, и тяжело перекатывалось с волны на волну, борясь с ветром. Когда нос задирался, оно вздрагивало, а потом с шумом обрушивалось вниз. Команда принималась носиться по палубе каждый раз, когда корма обнажалась до самого днища, а винты и руль теряли опору и повисали в пустоте.
— Сэр, — жалобно проговорил рулевой, — руль выведен на борт, но судно не слушается…
— Держи, пока оно не повернет, — приказал капитан, глядя на экран радара. Это было не самое приятное зрелище — весьма красноречивое, и то, что оно говорило, могло посеять панику. Но прямо за кормой вырисовывался тусклый контур скалистого берега — изломанная светящаяся кривая. И еще кольца дальности — и медленно, медленно береговая линия скользила от кольца, обозначающего расстояние в 24 мили, к двадцатимильному. Даже Граймс, который выглядывал из-за плеча капитана, мог понять, что происходит.
— Мистер Таллент!
— Сэр?
— Позовите старшего офицера. Прикажите ему затопить кормовой трюм.
— Затопить трюм?!
— Вы совершенно правильно поняли. Мы должны каким-то образом опустить нижнюю часть такелажного блока, чтобы дать винтам и рулю хлебнуть воды.
— Будет сделано, сэр.
— Сейчас мы делаем три узла вперед, — прошептал Капитан. — И один узел — назад. И на том берегу нет ничего, кроме скал.
— Будет толк от этой затеи с подтоплением? — спросил Граймс.
— Это лучше, чем ничего. И лучшее, что мы можем сделать.
Они вернулись на мостик. Ветер сбивал с ног, и удержать равновесие было весьма непросто. Справа по борту, на мысе Сорелл, снова ярко горел маяк, и даже невооруженным глазом можно было заметить, как он поднимается все выше над горизонтом. Туманная фигура приблизилась к ним — старший офицер, догадался Граймс.
— Я закинул в трюм два пожарных рукава, сэр. Сколько нужно воды?
— Я хочу сто тонн. Спускайтесь и немедленно принимайтесь за дело.
— А если обшивка поплывет?
— Да ради Бога. Мне нужны эти сто тонн.
— Слушаюсь, сэр.
На мостик поднялся еще один офицер — крупный, широкоплечий, бородатый. Похоже, это офицер, заступивший на ночную вахту, догадался Граймс.
— Так держать, сэр?
— Да, мистер Маккензи. Следуем прежним курсом. Она станет лучше слушаться, когда корма немного отяжелеет и сядет поглубже. Можете сказать механикам, чтобы запускали второй двигатель рулевого привода.
— Будет сделано, сэр.
Судовладелец вернулся в рулевую рубку, немного шатаясь — судно по-прежнему раскачивалось на тяжелых волнах. Потом он приблизился к радару, бросил взгляд на экран. Граймс снова поглядел из-за плеча. Рваная линия мыса Сорелл прямо за кормой пересекла двенадцатимильное кольцо — и приближалась, медленно, но неотвратимо.
Старший офицер вернулся.
— Можно сделать примерно два и шесть фута, сэр.
— Делайте, что…
Мало-помалу судно снова выходило из створа. Оно выходило из створа, и частое тяжелое биение работающих вхолостую винтов стало слабее. Западный ветер все еще завывал, покрывая волны гребешками, швыряя пену в окна рулевой рубки, обстреливая стекла шрапнелью брызг, но судно снова слушалось руля. Оно шло прямо против ветра, уходя от скал, которым за прошедшие годы и без того досталось слишком много жертв.
Следом за Писателем Граймс прошел на корму. Стоя рядом с ним, он смотрел в колодец для бриделя, и следил за тем, как трюм наполняется водой. В мутном водовороте крутились обломки деревянной обшивки, крошась о переборки и трюмные трапы, сталкиваясь друг с другом, разбиваясь о шпангоуты и бракеты. «Романы» для выбивания спусковых стрел приходили в движение каждый раз, когда судно вздрагивало и переваливалось через гребень, и начинали крушить все и вся. Это подходило под статью «нанесение ущерба», даже Граймс понимал это. И, с неизбежностью, рапорт под копирку во все инстанции.
Граймс знал это — и сильнее, чем прежде, хотел попытаться еще раз вернуться туда, где его ждали свои собственные заботы.
— Похоже, эта затея с затоплением трюма удалась, — проговорил он.
— О да.
— Тогда, капитан… может быть, вы найдете минутку, чтобы обсудить один вопрос. Как вернуть меня в мой мир, в мое время…
— Марш отсюда! — рявкнул писатель. — У меня есть дела поважнее, чем трахаться с Вашими проблемами!
Могучий порыв ветра подхватил Граймса, швырнул его в темноту. Последнее, что он слышал — это голос старшего офицера:
— Что это было, сэр? Мне показалось, рядом с Вами стоит какой-то тип в кителе, только уж больно странном…
— Просто игра воображения, мистер Бриггс.
1 2 3 4 5 6 7