Да, по всем принятым канонам красоты эта девушка давала сто очков жене Алана. Но фактически…
Я видел, как Алан недоверчиво разглядывает ее, потом в его глазах блеснула безумная надежда… и снова он сник, а на лице застыла маска удрученности и уныния.
— Кто вы, черт подери? — прорычал он.
— Мы — ваши служанки, — ответила псевдо-Вероника.
Ее голос звучал как-то… неправильно. Он был безжизненным.
— Мы — ваши служанки. Мы будем делать все, что вы пожелаете.
— Все? — осведомился старина Джим. — Я весь в ожидании.
— Заткнись! — взревел Алан. Он снова повернулся к девушке.
— Но мне дали понять, что пока не появились мы, на этой планете не было людей.
— Вы поняли правильно, — сказала она.
— Тогда — вас привезли из какого-то другого мира? С третьей планеты?
— Нет, — она засмеялась. — Мы сделаны здесь. С помощью портрета, который был в Вашей каюте. Я сделана с него. Мои сестры смоделированы по памяти. — Она засмеялась снова. — У «Авторитета» прекрасная память. До мельчайших деталей…
— Но за такое время… — прошептал Алан, — Вырастить тела из нескольких клеток…
— Что Вы, — ответила она смущенно — это прозвучало почти по-человечески. — Нет. Настоящих женщин еще делают. Мы… искусственные.
Старина Джимми захихикал.
— Я видал много прекрасных машин, — пробормотал он, — но такое…
Он протянул свою длинную тощую руку и ущипнул одну из девушек-роботов за округлую попку. Она весьма убедительно взвизгнула, чуть не выронив поднос.
— Нормальная реакция, — удовлетворенно сказал Джим.
— Губчатый пластик, натянутый на стальные кости, — отозвался я. И пластиковая кожа… После двадцати лет воздержания такое может возбуждать, да и то вряд ли.
Я потянулся и потрогал гладкое, как атлас, плечико, взглянул в глаза, живые до глубины зрачков. Я разглядывал пунцовые губы, слегка приоткрытые и обнажающие зубы… почти совершенные, но — артистический штрих — чуть неровные, отчего не казались искусственными. Мой взгляд непроизвольно скользнул ниже, по великолепной высокой груди, чуть вздымающейся при дыхании, туда, где сквозь пелену ткани смутно розовели соски.
— Оставьте еду, — сурово приказал Алан, — и уходите.
— Не так быстро! — запротестовал старина Джим.
— Не так быстро, подхватил Дадли. — Это может оказаться весьма занятным.
— Это будет омерзительно.
— Говорю тебе, как инженер.
— Говорю тебе, как мужчина. Мне они не нужны. И ни одному мужчине в моем экипаже.
— Нас сделали, чтобы вас обслуживать, — тепло проговорила робот-Вероника. — Чтобы доставлять вам удовольствие. Чтобы делать вас счастливыми, пока не будут готовы женщины из плоти и крови. Это потребует некоторого времени…
— Мы не нуждаемся в ваших услугах, — отрезал Алан. — Ступайте.
Они ушли.
— Мы могли бы что-нибудь от них узнать, — пытался протестовать Дадли.
— Они еще вернутся, — утешил его Старина Джимми.
— Они не вернутся, — жестко сказал Алан, — Между прочим, советую не отказываться от еды.
Мы поставили стулья вокруг стола, на котором женщины-роботы оставили еду. Мы с Аланом уже были свидетелями гостеприимство хозяина этого странного мира, поэтому не слишком удивились тому, что увидели. Но Джим и Дадли были потрясены и не скрывали этого. Еда была великолепна. Несомненно, продукты были доставлены с третьей планеты — не на том ли корабле, который мы наблюдали со станции на Южном Полюсе? — но самые прекрасные продукты может испортить неумелый повар, лишенный творческого воображения. Здесь был бесподобный коктейль из моллюсков, которые были словно недавно выловлены, изысканное мясо с настоящим привкусом чеснока, вино — наверно, из самой Бургундии, с далекой Земли. Ни в одной кондитерской в Галактике я не пробовал столь изысканных сластей, как те, что подали к кофе… к счастью, их принес безликий официант — точная копия того, что обслуживал нас с Аланом. А может быть, тот же самый. Еще он принес ликер и бренди — тоже бесподобные, а под конец — сигары.
Мы закурили и расслабились. Потом Алан вскочил и начал расхаживать взад и вперед по комнате. Пышный ковер полностью поглощал звук шагов.
— Вредно сидеть просто так, — проворчал он. — Надо заняться гимнастикой.
Джим предложил гимнастику в спальне, скорчив при этом весьма двусмысленную мину.
— Мы должны найти придумать, как сбежать из этой проклятой мышеловки, — снова заговорил Алан.
— Только сыр больно хорош, — заметил Джим.
— Черт бы тебя подрал, — заорал Алан. — Неужели вы не видите, к чему это идет? Эта хрень — «Авторитет» или как его там — будет петь нам про то, как он хочет нам служить. Но это мы будем ему служить. Он будет удовлетворять свои потребности за наш счет.
— Надеюсь, ты понимаешь, что он может слышать все, что здесь говорится.
— Прекрасно понимаю. Надеюсь, он еще и сделает правильные выводы.
— Голову даю на отсечение, — заговорил Джим, — Если он правильно тебя поймет, он попытается запихать самого себя в собственные очистные сооружения — чтобы сделать нас действительно счастливыми. Скажи, Алан: положа руку на сердце, разве не лучше жить здесь, чем носиться по Приграничью в этой идиотской допотопной жестянке?
— Нет.
Он повернулся к нам с Дадли.
— А вы что скажете?
— Он устроил нам прекрасные каникулы, Алан, — ответил Дадли. — Главное — чтобы они не затянулись.
— Джордж?
— Я просто мальчик, которого занесло в большой город. Мне нравится, когда вокруг много народу, новые лица и старые друзья. Но когда этого становится слишком много, я впадаю в тоску.
— Кое-кто просто не понимает своего счастья, — жалобно пробормотал Старина Джимми.
— Может быть, — вспыхнул Алан, — но сейчас речь не об этом. Вопрос в следующем: как отсюда выбраться? Как удрать с этой планеты?
— Почему не бы спросить напрямую?
— Ладно.
Алан задрал голову и заговорил, глядя в потолок.
— Вы должны нас выслушать. Вы знаете, что мы не можем быть счастливы здесь. Вы хотели помогать людям? Вы поможете нам — поможете вернуться в наш мир.
Голос, который нам ответил, исходил отовсюду. Он снова был механическим и казался невыразительным, но в нем ощущался разум.
— Я сделаю вас счастливыми.
— Вы не можете! — возразил Алан. — Счастье приходит изнутри, а не извне.
— Он поможет нам стать несчастными с комфортом, — сказал Джим.
— Заткнись! — Алан снова взглянул наверх, в потолок.
— Я требую, чтобы Вы отпустили нас на свободу.
— Я могу дать вам все, что угодно — кроме этого. Я могу дать вам свободу передвижения по планетам этой системы, пригодным для жизни. Мои машины облегчат вам жизнь. Это я вам обещаю. Вас перенесут на внутреннюю планету, как только для вас все будет приготовлено.
— Это не то, чего мы хотим. Мы хотим настоящей свободы. Неужели Ваше решение ничто не может изменить?
— Ничто. Я веками ждал возможности реализовать себя. Я не могу от этого отказаться.
— Все равно, что с пустым местом разговаривать, — сказал Джим, взяв Алана за плечо.
— А вот кормят здесь на славу, — добавил он, вставая. — Только что-то меня в сон клонит.
Он прошелся вдоль стеллажа с книгами, который занимал всю стену, выбрал себе одну и направился в спальню. На пороге он остановился.
— Утром — чай и тосты, — скомандовал он, обращаясь к потолку. — И чтобы подавала девушка. Рыжая.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил голос. Была ли в нем легкая ирония? Я не уверен.
— Нам тоже стоит вздремнуть, — сказал я.
— Можешь спать, если хочешь, — проворчал Алан.
Когда мы уходили, он наливал себе что-то крепкое в баре в углу комнаты.
Мы встретились за завтраком.
Нас снова угощали на славу. Охлажденный грейпфрутовый сок имел характерный вкус свежести, словно был только что выжат. Омлет оказался нежным и воздушным. Тосты хрустели, а к ним подали масло и мед. Мне как-то не верится, что все это было синтетикой.
Алан говорил не умолкая. Он рассказал нам, что продукты, скорее всего, действительно доставляют с плодородной планеты. На это Старина Джимми с легким самодовольством ответил, что он так не думает. По его мнению, по-настоящему компетентный инженер и химик сможет синтезировать из органики все, что угодно.
— Все, что угодно, — повторил он. — Все, что угодно, независимо от сложности структуры.
Мы смотрели на него с нескрываемым подозрением. Казалось, за эту ночь он прожил несколько лет.
— Что ты имеешь в виду? — настойчиво спросил Алан.
— Наш хозяин — очень компетентный инженер, — ответил Джимми.
— Чего еще ожидать от разумной машины, — фыркнул Алан.
— Которая к тебе приходила? — полюбопытствовал Дадли.
— Рыжая, — ответил Джимми.
— Ты просто похотливый кретин, — устало заметил Алан.
Джимми, казалось, совершенно не обиделся.
— Это был просто эксперимент. Единственный способ выяснить что-то — это исследование. Конечно, считается общепринятым, что даже люди не могут создать машину с женской психикой. Дело в пресловутой женской логике, как я понимаю. Но я управлял несколькими «тарелочками» альфа-класса. Могу сказать тебе: это настоящие женщины. И, уверяю тебя, эта синтетическая куколка — тоже женщина. Я беседовал с ней не только о вопросах физиологии.
— Ты меня не заинтересовал.
— Ты заинтересуешься, — ответил Джимми. — Здесь столько неизвестного… Знаешь, как сказал старина Киплинг? «Я узнавал о женщине от нее»… — он повторил — пожалуй, напрасно: — Здесь столько неизвестного!
Ох, Старина Джимми… Старый греховодник… Он был действительно стар. Не так уж долго осталось ему изучать женщин. Или машины…
— Не могу представить, чем с ней заниматься, — неуверенно сказал Дадли.
— Попробуй что-нибудь, что тебе нравится, — с энтузиазмом отозвался Старина Джимми.
— Все равно. С машиной…
— Что есть женщина из плоти и крови, как не машина? Машина, которая получает энергию от сгорания углеводов в кислороде? Что есть женщина из плоти и крови, как не машина, которой можно управлять, нажимая на нужные кнопки?
— Тогда что есть мы, как не машины? — спросил я.
— В самом деле — что? — отозвался он.
— А я так давно не… — начал Дадли.
— Так сделай это прямо сейчас, — сказал Джим.
Но нельзя спать с женщиной только ради того, чтобы ее изучать, подумал я. Даже если это происходит часто — достаточно часто, а те бросаются в свободу, даром или черт знает за что. И я был наслышан о репутации Джима. Несмотря на свой возраст, он был один из самых отъявленных бабников среди «Бродяг Приграничья». Возможно, когда-то, много-много лет назад, он ходил к женщине как ученик к учителю, но если даже и было, он давным-давно забыл об этом.
Когда-нибудь это принесет плоды.
Я обнаружил, что в гостиной повисла неприятная тишина.
— Да что сегодня с вами такое? — сердито спросил Алан.
— Мне кажется, — сказал я ему, — это мое личное мнение — вместо того, чтобы плевать в потолок, нам стоит придумать что-нибудь получше.
— Я тоже так думаю, — подхватил Дадли.
— В Галактике столько экипажей с которыми я мог летать, — взорвался Алан, — а мне досталась компания извращенцев!
Он вскочил как ошпаренный и бросился в свою комнату. Мы молча переглянулись. Джим встал и лениво вышел, потом ушел Дадли. Я направился к бару, налил себе виски — прекрасного виски — выпил одним глотком и пошел к себе в спальню.
Но перед этим громко произнес:
— Мне нравятся женщины!
Глава 8
Она появилась не из комнаты отдыха, а из ванной. Наверно, там была потайная дверь, скрытая в одной из стен.
Высокая, стройная. Пепельная блондинка с длинными ногами и высокой грудью. Она была одета в короткую полупрозрачную сорочку, которая иногда казалась зеленой, а иногда — голубой. Цвет ее глаз, казалось, менялся вместе с цветом ее одежды, но полные губы оставались алыми, а кожа — слишком безупречная? — персиковой.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — сказал я.
Ее тонкие руки легли мне на плечи. Ее тело было совсем близко — такое мягкое и теплое. И от нее пахло духами, а не машинным маслом. Но, когда ее губы приблизились к моим, я отшатнулся.
— Незачем быть таким робким, — проворковала она. — Центр Управления достоверно установил, что люди склонны смущаться в подобных ситуациях, если думают, что за ними наблюдают. Я могу включить изолирующее поле. И нас никто-никто не увидит.
Она засмеялась — это прозвучало как приглашение. Это был смех озорной маленькой девочки, а не машины.
— Думаю, Центр Управления смущается не меньше, чем ты.
— Ты уверена, что за нами не наблюдают? — спросил я.
— Совершенно уверена.
— Хорошо, — я осторожно сделал шаг назад. — Между прочим, я пригласил тебя просто для компании. Поболтать.
Она надулась.
— И все? А почему бы тебе не поболтать с Центром Управления?
— Это не одно и то же, — возразил я и снова отступил — признаться, неохотно — потом смягчился и сел на один из стульев. Она последовала за мной и прежде, чем я успел ее оставить, села мне на колени. «Плоть из губчатой резины, — сказал я себе, — стальные кости. Пластиковая кожа. Коллоидные мозги…» Я продолжал в том же духе, переключившись ради разнообразия на психологию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Я видел, как Алан недоверчиво разглядывает ее, потом в его глазах блеснула безумная надежда… и снова он сник, а на лице застыла маска удрученности и уныния.
— Кто вы, черт подери? — прорычал он.
— Мы — ваши служанки, — ответила псевдо-Вероника.
Ее голос звучал как-то… неправильно. Он был безжизненным.
— Мы — ваши служанки. Мы будем делать все, что вы пожелаете.
— Все? — осведомился старина Джим. — Я весь в ожидании.
— Заткнись! — взревел Алан. Он снова повернулся к девушке.
— Но мне дали понять, что пока не появились мы, на этой планете не было людей.
— Вы поняли правильно, — сказала она.
— Тогда — вас привезли из какого-то другого мира? С третьей планеты?
— Нет, — она засмеялась. — Мы сделаны здесь. С помощью портрета, который был в Вашей каюте. Я сделана с него. Мои сестры смоделированы по памяти. — Она засмеялась снова. — У «Авторитета» прекрасная память. До мельчайших деталей…
— Но за такое время… — прошептал Алан, — Вырастить тела из нескольких клеток…
— Что Вы, — ответила она смущенно — это прозвучало почти по-человечески. — Нет. Настоящих женщин еще делают. Мы… искусственные.
Старина Джимми захихикал.
— Я видал много прекрасных машин, — пробормотал он, — но такое…
Он протянул свою длинную тощую руку и ущипнул одну из девушек-роботов за округлую попку. Она весьма убедительно взвизгнула, чуть не выронив поднос.
— Нормальная реакция, — удовлетворенно сказал Джим.
— Губчатый пластик, натянутый на стальные кости, — отозвался я. И пластиковая кожа… После двадцати лет воздержания такое может возбуждать, да и то вряд ли.
Я потянулся и потрогал гладкое, как атлас, плечико, взглянул в глаза, живые до глубины зрачков. Я разглядывал пунцовые губы, слегка приоткрытые и обнажающие зубы… почти совершенные, но — артистический штрих — чуть неровные, отчего не казались искусственными. Мой взгляд непроизвольно скользнул ниже, по великолепной высокой груди, чуть вздымающейся при дыхании, туда, где сквозь пелену ткани смутно розовели соски.
— Оставьте еду, — сурово приказал Алан, — и уходите.
— Не так быстро! — запротестовал старина Джим.
— Не так быстро, подхватил Дадли. — Это может оказаться весьма занятным.
— Это будет омерзительно.
— Говорю тебе, как инженер.
— Говорю тебе, как мужчина. Мне они не нужны. И ни одному мужчине в моем экипаже.
— Нас сделали, чтобы вас обслуживать, — тепло проговорила робот-Вероника. — Чтобы доставлять вам удовольствие. Чтобы делать вас счастливыми, пока не будут готовы женщины из плоти и крови. Это потребует некоторого времени…
— Мы не нуждаемся в ваших услугах, — отрезал Алан. — Ступайте.
Они ушли.
— Мы могли бы что-нибудь от них узнать, — пытался протестовать Дадли.
— Они еще вернутся, — утешил его Старина Джимми.
— Они не вернутся, — жестко сказал Алан, — Между прочим, советую не отказываться от еды.
Мы поставили стулья вокруг стола, на котором женщины-роботы оставили еду. Мы с Аланом уже были свидетелями гостеприимство хозяина этого странного мира, поэтому не слишком удивились тому, что увидели. Но Джим и Дадли были потрясены и не скрывали этого. Еда была великолепна. Несомненно, продукты были доставлены с третьей планеты — не на том ли корабле, который мы наблюдали со станции на Южном Полюсе? — но самые прекрасные продукты может испортить неумелый повар, лишенный творческого воображения. Здесь был бесподобный коктейль из моллюсков, которые были словно недавно выловлены, изысканное мясо с настоящим привкусом чеснока, вино — наверно, из самой Бургундии, с далекой Земли. Ни в одной кондитерской в Галактике я не пробовал столь изысканных сластей, как те, что подали к кофе… к счастью, их принес безликий официант — точная копия того, что обслуживал нас с Аланом. А может быть, тот же самый. Еще он принес ликер и бренди — тоже бесподобные, а под конец — сигары.
Мы закурили и расслабились. Потом Алан вскочил и начал расхаживать взад и вперед по комнате. Пышный ковер полностью поглощал звук шагов.
— Вредно сидеть просто так, — проворчал он. — Надо заняться гимнастикой.
Джим предложил гимнастику в спальне, скорчив при этом весьма двусмысленную мину.
— Мы должны найти придумать, как сбежать из этой проклятой мышеловки, — снова заговорил Алан.
— Только сыр больно хорош, — заметил Джим.
— Черт бы тебя подрал, — заорал Алан. — Неужели вы не видите, к чему это идет? Эта хрень — «Авторитет» или как его там — будет петь нам про то, как он хочет нам служить. Но это мы будем ему служить. Он будет удовлетворять свои потребности за наш счет.
— Надеюсь, ты понимаешь, что он может слышать все, что здесь говорится.
— Прекрасно понимаю. Надеюсь, он еще и сделает правильные выводы.
— Голову даю на отсечение, — заговорил Джим, — Если он правильно тебя поймет, он попытается запихать самого себя в собственные очистные сооружения — чтобы сделать нас действительно счастливыми. Скажи, Алан: положа руку на сердце, разве не лучше жить здесь, чем носиться по Приграничью в этой идиотской допотопной жестянке?
— Нет.
Он повернулся к нам с Дадли.
— А вы что скажете?
— Он устроил нам прекрасные каникулы, Алан, — ответил Дадли. — Главное — чтобы они не затянулись.
— Джордж?
— Я просто мальчик, которого занесло в большой город. Мне нравится, когда вокруг много народу, новые лица и старые друзья. Но когда этого становится слишком много, я впадаю в тоску.
— Кое-кто просто не понимает своего счастья, — жалобно пробормотал Старина Джимми.
— Может быть, — вспыхнул Алан, — но сейчас речь не об этом. Вопрос в следующем: как отсюда выбраться? Как удрать с этой планеты?
— Почему не бы спросить напрямую?
— Ладно.
Алан задрал голову и заговорил, глядя в потолок.
— Вы должны нас выслушать. Вы знаете, что мы не можем быть счастливы здесь. Вы хотели помогать людям? Вы поможете нам — поможете вернуться в наш мир.
Голос, который нам ответил, исходил отовсюду. Он снова был механическим и казался невыразительным, но в нем ощущался разум.
— Я сделаю вас счастливыми.
— Вы не можете! — возразил Алан. — Счастье приходит изнутри, а не извне.
— Он поможет нам стать несчастными с комфортом, — сказал Джим.
— Заткнись! — Алан снова взглянул наверх, в потолок.
— Я требую, чтобы Вы отпустили нас на свободу.
— Я могу дать вам все, что угодно — кроме этого. Я могу дать вам свободу передвижения по планетам этой системы, пригодным для жизни. Мои машины облегчат вам жизнь. Это я вам обещаю. Вас перенесут на внутреннюю планету, как только для вас все будет приготовлено.
— Это не то, чего мы хотим. Мы хотим настоящей свободы. Неужели Ваше решение ничто не может изменить?
— Ничто. Я веками ждал возможности реализовать себя. Я не могу от этого отказаться.
— Все равно, что с пустым местом разговаривать, — сказал Джим, взяв Алана за плечо.
— А вот кормят здесь на славу, — добавил он, вставая. — Только что-то меня в сон клонит.
Он прошелся вдоль стеллажа с книгами, который занимал всю стену, выбрал себе одну и направился в спальню. На пороге он остановился.
— Утром — чай и тосты, — скомандовал он, обращаясь к потолку. — И чтобы подавала девушка. Рыжая.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил голос. Была ли в нем легкая ирония? Я не уверен.
— Нам тоже стоит вздремнуть, — сказал я.
— Можешь спать, если хочешь, — проворчал Алан.
Когда мы уходили, он наливал себе что-то крепкое в баре в углу комнаты.
Мы встретились за завтраком.
Нас снова угощали на славу. Охлажденный грейпфрутовый сок имел характерный вкус свежести, словно был только что выжат. Омлет оказался нежным и воздушным. Тосты хрустели, а к ним подали масло и мед. Мне как-то не верится, что все это было синтетикой.
Алан говорил не умолкая. Он рассказал нам, что продукты, скорее всего, действительно доставляют с плодородной планеты. На это Старина Джимми с легким самодовольством ответил, что он так не думает. По его мнению, по-настоящему компетентный инженер и химик сможет синтезировать из органики все, что угодно.
— Все, что угодно, — повторил он. — Все, что угодно, независимо от сложности структуры.
Мы смотрели на него с нескрываемым подозрением. Казалось, за эту ночь он прожил несколько лет.
— Что ты имеешь в виду? — настойчиво спросил Алан.
— Наш хозяин — очень компетентный инженер, — ответил Джимми.
— Чего еще ожидать от разумной машины, — фыркнул Алан.
— Которая к тебе приходила? — полюбопытствовал Дадли.
— Рыжая, — ответил Джимми.
— Ты просто похотливый кретин, — устало заметил Алан.
Джимми, казалось, совершенно не обиделся.
— Это был просто эксперимент. Единственный способ выяснить что-то — это исследование. Конечно, считается общепринятым, что даже люди не могут создать машину с женской психикой. Дело в пресловутой женской логике, как я понимаю. Но я управлял несколькими «тарелочками» альфа-класса. Могу сказать тебе: это настоящие женщины. И, уверяю тебя, эта синтетическая куколка — тоже женщина. Я беседовал с ней не только о вопросах физиологии.
— Ты меня не заинтересовал.
— Ты заинтересуешься, — ответил Джимми. — Здесь столько неизвестного… Знаешь, как сказал старина Киплинг? «Я узнавал о женщине от нее»… — он повторил — пожалуй, напрасно: — Здесь столько неизвестного!
Ох, Старина Джимми… Старый греховодник… Он был действительно стар. Не так уж долго осталось ему изучать женщин. Или машины…
— Не могу представить, чем с ней заниматься, — неуверенно сказал Дадли.
— Попробуй что-нибудь, что тебе нравится, — с энтузиазмом отозвался Старина Джимми.
— Все равно. С машиной…
— Что есть женщина из плоти и крови, как не машина? Машина, которая получает энергию от сгорания углеводов в кислороде? Что есть женщина из плоти и крови, как не машина, которой можно управлять, нажимая на нужные кнопки?
— Тогда что есть мы, как не машины? — спросил я.
— В самом деле — что? — отозвался он.
— А я так давно не… — начал Дадли.
— Так сделай это прямо сейчас, — сказал Джим.
Но нельзя спать с женщиной только ради того, чтобы ее изучать, подумал я. Даже если это происходит часто — достаточно часто, а те бросаются в свободу, даром или черт знает за что. И я был наслышан о репутации Джима. Несмотря на свой возраст, он был один из самых отъявленных бабников среди «Бродяг Приграничья». Возможно, когда-то, много-много лет назад, он ходил к женщине как ученик к учителю, но если даже и было, он давным-давно забыл об этом.
Когда-нибудь это принесет плоды.
Я обнаружил, что в гостиной повисла неприятная тишина.
— Да что сегодня с вами такое? — сердито спросил Алан.
— Мне кажется, — сказал я ему, — это мое личное мнение — вместо того, чтобы плевать в потолок, нам стоит придумать что-нибудь получше.
— Я тоже так думаю, — подхватил Дадли.
— В Галактике столько экипажей с которыми я мог летать, — взорвался Алан, — а мне досталась компания извращенцев!
Он вскочил как ошпаренный и бросился в свою комнату. Мы молча переглянулись. Джим встал и лениво вышел, потом ушел Дадли. Я направился к бару, налил себе виски — прекрасного виски — выпил одним глотком и пошел к себе в спальню.
Но перед этим громко произнес:
— Мне нравятся женщины!
Глава 8
Она появилась не из комнаты отдыха, а из ванной. Наверно, там была потайная дверь, скрытая в одной из стен.
Высокая, стройная. Пепельная блондинка с длинными ногами и высокой грудью. Она была одета в короткую полупрозрачную сорочку, которая иногда казалась зеленой, а иногда — голубой. Цвет ее глаз, казалось, менялся вместе с цветом ее одежды, но полные губы оставались алыми, а кожа — слишком безупречная? — персиковой.
— Привет! — сказала она.
— Привет! — сказал я.
Ее тонкие руки легли мне на плечи. Ее тело было совсем близко — такое мягкое и теплое. И от нее пахло духами, а не машинным маслом. Но, когда ее губы приблизились к моим, я отшатнулся.
— Незачем быть таким робким, — проворковала она. — Центр Управления достоверно установил, что люди склонны смущаться в подобных ситуациях, если думают, что за ними наблюдают. Я могу включить изолирующее поле. И нас никто-никто не увидит.
Она засмеялась — это прозвучало как приглашение. Это был смех озорной маленькой девочки, а не машины.
— Думаю, Центр Управления смущается не меньше, чем ты.
— Ты уверена, что за нами не наблюдают? — спросил я.
— Совершенно уверена.
— Хорошо, — я осторожно сделал шаг назад. — Между прочим, я пригласил тебя просто для компании. Поболтать.
Она надулась.
— И все? А почему бы тебе не поболтать с Центром Управления?
— Это не одно и то же, — возразил я и снова отступил — признаться, неохотно — потом смягчился и сел на один из стульев. Она последовала за мной и прежде, чем я успел ее оставить, села мне на колени. «Плоть из губчатой резины, — сказал я себе, — стальные кости. Пластиковая кожа. Коллоидные мозги…» Я продолжал в том же духе, переключившись ради разнообразия на психологию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17