– Проблема не в том, – Перри ненавидел рушить чужие надежды, но в данном случае фантазия никакой ценности не имела. – Конечно, нельзя будет отследить никакого выхлопа, пронаблюдать отклонения от траектории свободного падения. Но это не единственные способы, какими охотится «искатель». Если вы хотите, чтобы дети выжили, в капсулах должна будет поддерживаться температура выше температуры окружающей среды. Так что «искатель» найдет их тем же способом, каким нашел бы нас, если бы мы выключили двигатели, – по тепловому следу.
– Лоринг? Какие замечания? Или идеи?
– Все так, Верн прав. «Искатель» зафиксирует и уничтожит капсулы. – Старший механик несколько секунд помолчал. – Если только...
– Давай, Лоринг. Быстро! Нет времени мямлить...
– Ну, я это толком еще не обдумал. У нас на борту есть жидкий гелий. Не так много, но инфракрасные детекторы необходимо охлаждать, и мы его для этого используем. Допустим, мы сажаем детей в капсулы, а затем обдуваем капсулы снаружи спреем жидкого гелия. Это доведет температуру оболочки до температуры окружающей среды – то есть до такой же, что и у всех прочих камней в этом секторе. Это потребует некоторых вычислений остаточной теплоты и теплопередачи, но я довольно быстро могу это прикинуть. А потом, еще оставаясь в тени больших астероидов, мы выпускаем капсулы... и надеемся, что они успеют отлететь достаточно далеко, прежде чем снова разогреются от находящихся внутри детей. Как тебе, Верн?
– Это не только наш лучший шанс, это наш единственный шанс. Мы должны его использовать.
– Но если вы можете проделать это с капсулами жизнеобеспечения, – спросила Мэри Виссуто, – почему тогда не проделать это со всем кораблем?
– И что потом, черт побери? – Верн Перри уже терял терпение. – Даже если бы у нас было достаточно жидкого гелия, чтобы опылить весь «Океан», – а у нас его недостаточно – то на корабле все равно не хватит горючего, чтобы куда-то отправиться. «Искатель» никуда не уйдет. Он будет висеть и ждать, и через некоторое время температура корпуса снова поднимется. Это неизбежно должно произойти – иначе мы все умрем от перегрева. Тут-то «искатель» нас и заарканит. А когда он поймет, что именно мы сделали, чтобы охладить свой корабль, он станет искать по округе другие вещи, которые могли быть обработаны подобным образом.
– Но что же нам делать с остальными детьми? – спросила Мэри Виссуто. Выглядело все так, словно она не слышала ни единого слова из всей тирады Перри. – И что тогда будет со всеми нами?
На сей раз ей никто не ответил. Если Мэри упорно отказывалась смотреть в лицо реальности, это была ее проблема.
Даже самая легкая часть стала отчаянным предприятием. Девять капсул были покрыты таким слоем термической изоляции, какой там вообще можно было наложить и в то же время позволить теплу тел находящихся внутри младенцев рассеиваться. Курсы выброса капсул были точно рассчитаны компьютером, чтобы новоявленные члены сектора как можно больше напоминали обычных его представителей. Наконец, метаболизм девяти малышей был снижен настолько, насколько это рискнула сделать Мими Паланс. Никто никогда не определял, как долго младенец может выжить в капсуле – особенно при пониженном метаболизме. Пожалуй, этого вообще никто не знал.
Когда все было готово, каждой капсуле предстояло быть выброшенной в космос в некий заранее рассчитанный момент, когда маскирующий эффект естественных тел сектора был максимальным. Капсулы не имели общего места назначения, но все они были направлены внутрь Солнечной системы. Через девять дней, безопасно избегнув внимания «искателя», каждая должна была начать передавать сигнал бедствия.
Как только девятый блок жизнеобеспечения был готов, Вернон Перри поместил туда спящего ребенка. Он нежно поцеловал малыша на прощание. Все дети на «Океане» были особенными, но для Верна этот был самым особенным – его родной плотью и кровью. Верн содрогнулся при мысли о том, как его мальчик окажется лицом к лицу с пустым космосом, неизвестный и безымянный. Тогда с согласия Мими Паланс он прикрепил к рубашке младенца маленькую табличку с именем, а затем помог приготовить такие же таблички для восьми остальных детишек.
Затем он стал наблюдать, как они один за другим вырываются наружу. Когда девятая капсула с драгоценным грузом ушла в космос, Верн Перри пробормотал себе под нос:
– Ковчег поднялся над водами. И Дух Божий двинулся над безбрежной бездной.
А потом уже ничего не оставалось делать. Они не могли сбежать и не могли спрятаться.
Началось самое тяжкое.
Верн не смог выдержать пребывания с остальными взрослыми. Он отправился туда, где играл его старший мальчик, Мартин, и удалился с ним в навигационный отсек.
Как только последняя капсула отправилась в путь, «Океан» вышел из укрытия скалистых астероидов. «Искатель» был теперь уже достаточно близко, чтобы на экранах стал виден силуэт – длинный остроконечный конус с утолщенной задней частью. Когда двухметровые яйца капсул жизнеобеспечения оказались запущены, враг не проявил никакой реакции.
Сидя на колене у Верна, его восьмилетний сынишка наблюдал за «искателем» без всякого страха и с немалым любопытством.
– Знаешь, папа, – сказал он, – я раньше никогда такого корабля не видел. Это разработка Пояса?
– Да. Он называется «искатель». Это корабль-убийца.
– Слава Богу, что война уже закончена! – Мартин мог видеть все то же, что и его отец. – Послушай, ведь он идет сюда, верно?
– Да, сынок. А как ты узнал?
– Ну, картинка все время одного и того же размера, но планка масштаба на дисплее постоянно сдвигается.
– Совершенно верно. Ты смышленый мальчик. – «Он тоже, – добавил про себя Верн. – Суперсмышленый. Когда он вырастет...»
Крепко зажмурившись, Вернон Перри подавил неприятную мысль.
– А зачем он к нам приближается?
– Он приближается... чтобы забрать нас домой. – Вернон снова открыл глаза и вгляделся в другой экран. Там, уменьшенная до крошечной точечки, виднелась капсула номер девять. Она по-прежнему беспрепятственно удалялась. Верн все смотрел и смотрел. Больше ему не за что было ухватиться.
– Ты хочешь сказать, обратно на Мандрагору? Вот здорово! – Мальчик все еще глазел на первый экран. – Смотри, папа. Тот корабль поворачивается.
«Искатель» медленно вращался вокруг своей оси, обращая тупой конец своего конуса на «Океан».
«Система дистанционного поражения, – машинально заключил Верн, снова повернувшись к главному экрану. – Так что на таран он нас брать не станет».
Вращение «искателя» было закончено. Верн Перри смотрел прямо в лицо смерти, пусть даже ее экранный образ казался просто-напросто мутным пятном. Он крепко обнял своего сына.
«Девять миллиардов убитых за четыре месяца, – подумал он. – Немыслимое число – особенно, если каждая утрата представляется такой же болезненной, как эта».
– Папа, прекрати! – Мальчик смеялся. – Ты меня раздавишь. Смотри, торец раскрывается.
– Все хорошо, Мартин. Все будет хорошо.
– Папа, смотри! Папа!
Когда пространство вокруг «Океана» расцвело желтизной и пурпуром, Великая война взяла свои последние жертвы. Вернон Перри не увидел, как это случилось. Он лишь поближе прижал к себе любимого сына. Глаза астронавигатора были закрыты, и невыносимая боль в его сердце не имела никакого отношения к его собственной судьбе.
Его последней мыслью была молитва о прекращении всех подобных скорбей.
МЕЖДУСЛОВИЕ
Вот закон распределения по размеру для Пояса астероидов: для каждого отдельно взятого тела заданного диаметра D существует десять тел с диаметром d = D/3.
Его непосредственное следствие: по мере того как искомое тело становится меньше, проблема отличения его от других тел становится все более сложной.
Вывод: индивидуальные спасательные капсулы, каждая по два метра длиной, быстро затеряются в рое природных объектов, которых внутри Пояса больше, чем песка на пляже.
Решение: хотя небо внутри и снаружи Солнечной системы мерцает и светится внутренним светом от звезд, планет, диффузных и лучистых газовых облаков, новых и сверхновых звезд, а также далеких галактик, все другие участки электромагнитного спектра гораздо менее заняты. Выбирайте с умом. При нужной длине волны для наблюдателя Земля засияет ярче тысячи Солнц.
Разработчики систем поиска-и-спасения выбирают очень тщательно. Детектируемое излучение энергия должно излучаться во всех направлениях, одолевать миллионы и сотни миллионов километров, а также наполнять громадный объем. Количество энергии, пригодное для сигналов о бедствии, обычно составляет несколько ватт. Радиоизлучение, требуемое для регистрации и фиксации места исхождения сигнала, может быть совсем мизерно; общей энергии, принимаемой на крупнейшем в Солнечной системе радиотелескопе, не хватит, чтобы сдуть муху с оконного стекла.
Спасательно-поисковые системы разрабатываются для регистрации и пеленга спасательной капсулы, работающей на последних крохах энергии. Даже по одной-единственной фиксации при помощи компьютера можно определить положение капсулы или корабля. Тогда будет выбрано спасательное судно и вычислена соответствующая траектория.
Однако чего поисково-спасательные системы делать не могут, ибо никто такой возможности не предусматривал, – это работать эффективно в условиях, когда боевые коммуникации военного времени затопляют решительно все каналы. А когда война заканчивается, нужды аварийной связи требуют не меньшего.
Последний краткий сигнал от «Океана», дающий траектории девяти маленьких объектов, проходит незамеченным.
Капсулы дрейфуют по космосу. Внутри них младенцы, находящиеся под воздействием лекарств, продолжают свой сон. Нацеленные на Солнце орбиты постоянно приближают их к отслеживаемой зоне Внутренней системы, но движутся они со скоростью улитки – слишком медленно для внутренних ресурсов капсул. Системы жизнеобеспечения, рассчитанные самое большее на несколько недель использования, начинают сдавать. Собственные сигналы бедствия капсул продолжают подаваться, но они также слабеют, сливаясь с галактическим радиошумом, что заполняет весь космос.
Проходят месяцы. Капсулы дрейфуют все дальше – межпланетный мусор, несомый ленивыми приливами радиационного давления и изменчивыми потоками сил тяготения.
Об их существовании никому не известно.
1
ГОД 2092 ОТ Р. Х.: ЧЕРНЫЙ ДЫМАРЬ
Нелл Коттер в точности представила себе отснятый эпизод в те последние минуты, прежде чем люк закрылся: медленное затухание света, постепенное угасание, которое будет нарастать все медленнее по мере их погружения, никогда не исчезая полностью.
И ошиблась буквально во всем! В реальности имело место несколько секунд туманной зелени, заполненной дрейфующими белыми пылинками. Затем вокруг них вдруг оказался косяк стремительных серебристых рыбок, после чего, считанные секунды спустя, не осталось ни следа рассеянного солнечного света. Лишь темнота – абсолютная и неумолимая. Пугающая.
Однако платили Нелл вовсе не за доклады о личных неудобствах.
– Теперь мы проходим трехсотметровый уровень, – спокойно сказала она. – После того небольшого косяка креветок другую форму жизни мы, надо полагать, увидим очень нескоро. Весь наружный свет исчез.
Нелл начала говорить в главный микрофон, тот, который мог слышать Джон Перри, но затем машинально перешла на субвокализацию для своих личных записей. Эту ее речь уже никто услышать не мог. «Не нужно упоминать о глубине. Одна из камер нацелена на приборную панель. Хотя я едва могу ее видеть – слишком там сумрачно. – Она взглянула на два других видеомагнитофона. – Снаружи ничего не получаем. Нужно действие – или весь этот эпизод вырежут при монтаже».
Третья камера показывала Джона Перри за панелью управления погружаемым аппаратом – полностью расслабленный, даже скучающий, он откинулся на спинку сиденья.
«Холодная рыба – такая же холодная, как и все снаружи. Что ж, меня предупреждали. У него даже и прозвище имеется – Ледяной Человек. Интересно, лучше ли у Ледяного Человека все это получается, когда он знает, что его снимают?»
– Доктор Перри, вы бы не могли рассказывать, пока мы погружаемся? Я бы могла сама это делать, но тогда я просто как попугай долдонила бы то, что вы мне уже рассказали.
– Да, конечно. – Проваливаясь в тонкой стеклянной оболочке сквозь черные глубины, Перри выражал не больше эмоций, чем на поверхности океана. Он лишь обратил лицо к камере. – Следующие тысячу шестьсот метров мы будем погружаться с выключенными моторами. Таким образом, через десять минут мы прибудем к восточному краю Тихоантарктического гребня, примерно на сорока пяти градусах южной широты и ста десяти градусах западной долготы. Побережье Южной Америки и Пунта-Аренас окажутся в тысяче четырехстах километрах к востоку. Мы уже вошли в зону стабильного температурного режима, при котором температура воды постоянно составляет четыре градуса Цельсия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56