Белдин тихо, но грязно выругался и белокрылой чайкой взвился в воздух.
— Нрав твой и впрямь остался прежним, Старый Волк, — сказала Полидра.
— А ты рассчитывала, что он изменится?
— Не то чтобы всерьез, — ответила она, — но ведь надежда умирает последней…
Невзирая на предчувствия Белгарата, туман и не думал рассеиваться. Примерно спустя полчаса возвратился Белдин.
— Кто-то высадился на западном побережье, — доложил он. — Я их не видел, но слышал прекрасно. Ангараканцы вообще не умеют говорить вполголоса. — Прости, Закет, но это сущая правда.
— Если хочешь, могу издать императорский декрет, повелевающий моим подданным разговаривать только шепотом и строжайше наказать это и детям своим, и внукам, и даже правнукам.
— Не стоит трудиться, Закет, — ухмыльнулся горбун. — Покуда среди моих противников остаются хотя бы немногие ангараканцы, я предпочел бы слышать, как они приближаются. А что, Хелдар еще не возвращался?
— Пока нет, — ответил Гарион.
— С чем он там возится? Эти каменные глыбы слишком велики, чтобы рассовать их по карманам.
Как раз в этот момент наверху показалась голова Шелка, и он легко спрыгнул на камни.
— Вы мне не поверите! — торжественно объявил он.
— Может, и так, — кивнула Бархотка, — впрочем, сначала расскажи, а там увидим.
— Эту гору явно выстроили люди или, по крайней мере, некто. Каменные ступени опоясывают гору наподобие террас, притом все они очень ровные и гладкие. Ступени ведут от подножия к самой вершине. Там — алтарь и огромный трон.
— Так вот что все это значит! — воскликнул Белдин, прищелкнув пальцами. — Белгарат, ты читал когда-нибудь Книгу Торака?
— Начинал пару раз и бросал — мой древнеангараканский язык оставляет желать лучшего.
— Ты умеешь говорить на древнеангараканском? — изумился Закет. — Здесь, в Маллорее, этот язык запрещен. Подозреваю теперь, что Торак кое-что переписал в книге и боялся, как бы кто-то не уличил его во лжи.
— Я знал это задолго до того, как запрет вступил в силу. Но что именно он там изменил, Белдин?
— Помнишь этот отрывок в самом начале — ну, сразу после того напыщенного вздора? Торак заявляет, что он поднялся на высоты Корим, чтобы поспорить с Улом о сотворении мира?
— Смутно.
— Так или иначе, Ул не хотел ввязываться в это дело, а Торак повернулся к папочке задницей, сошел вниз, собрал ангараканцев и повел их в Корим. Там он объявил, какую судьбу им предназначает, затем, в духе ангараканских обычаев, все рухнули ниц, а поднявшись, принялись рвать друг друга на куски и приносить в жертву. В этом отрывке есть словцо «халагачак», что означает «храм» или что-то в этом роде. Я всегда считал, что Торак выражается фигурально, но оказывается, это не так. Эта вершина и есть храм. Алтарь на вершине — вернейшее тому доказательство, а на этих террасах стояли ангараканцы, наблюдая за тем, как гролимы приносят жертвы их богу. Если я не ошибаюсь, именно здесь Торак и беседовал с отцом. И не важно, как ты относишься к Обожженному Лицу, но место это — одно из самых священных на земле.
— Ты уже не один раз упомянул отца Торака, — Закет озадаченно заморгал, — а я и не подозревал, что у богов есть отцы.
— Разумеется, есть, — высокомерно заявила Сенедра. — И это всем известно.
— А вот я не знал.
— Отец богов — Ул, — будничным тоном произнесла она.
— Но разве он не бог улгов?
— Он не просто избран их богом, — сказал Белгарат. — Горим с присущей ему эксцентричностью силой заставил Ула стать их богом.
— Как можно силой заставить бога что-то сделать?
— Осторожненько, — ответил Белдин. — Очень, очень осторожно.
— Я встречалась с Улом, — сразила его Сенедра. — И я ему понравилась.
— Знаешь, временами она препротивная! — шепнул Закет Гариону.
— А, так ты заметил?
— Тебе и не надо меня любить, — тряхнула маленькая королева медными кудрями. — Пусть хоть все меня возненавидят! Покуда женщину любят боги, с нею все в полном порядке.
И в сердце Гариона затеплилась робкая надежда. Сенедра способна шутить, значит, она не столь уж убеждена в том, что скорая кончина ее неминуема. Но тут же Гарион сильно занервничал и испытал страстное желание как можно скорее отнять у нее кинжал.
— Удалось ли тебе в ходе твоих захватывающих исследований обнаружить вход в пещеру? — спросил Белгарат у Шелка. — Я отчего-то полагал, что именно для этого ты рыскал в тумане.
— Пещера? — переспросил Шелк. — А, это на северном склоне горы. Перед нею нечто вроде амфитеатра. Вход на самой середине склона. Я обнаружил это в первые же десять минут.
Белгарат захлопал ресницами.
— Впрочем, это не в полном смысле пещера, — прибавил Шелк. — Может быть, внутри горы и есть пещера, но вход больше напоминает огромную дверь. По обеим сторонам ее колонны, а над притолокой — знакомая харя.
— Торак?
Сердце Гариона упало.
— Собственной персоной.
— Может быть, пора двигаться? — предложил Дарник. — Если Зандрамас уже на острове… — И он развел руками.
— Ну и что с того? — поинтересовался Белдин. Все дружно уставились на маленького уродливого горбуна.
— Ведь Зандрамас не может войти в пещеру прежде нас, я правильно понял? — спросил он у Цирадис.
— Да, Белдин, — ответила она. — Это запрещено.
— Вот и прекрасно. Тогда мы подождем. Уверен, она вполне насладится предвкушением долгожданной встречи. Додумался кто-нибудь захватить с собой что-нибудь вкусненькое? Я могу стать чайкой, но сырая рыба мне не по вкусу.
Глава 22
Они прождали около часа, покуда Белдин не решил, что Зандрамас уже доведена до белого каления. Гарион и Закет воспользовались отсрочкой и облачились в латы.
— Теперь надо поглядеть, как там она, — наконец решил горбун.
Со всей возможной осторожностью Белдин обернулся чайкой и скрылся в тумане. Вскоре он возвратился, злобно хихикая.
— Никогда не слыхивал, чтобы женщина употребляла такие выражения! — сказал он. — Даже тебя, Пол, она заткнула за пояс!
— Что она делает? — спросил Белгарат.
— Стоит у входа в пещеру — ну, около двери или как там ее — в обществе сорока очаровательных гролимов. Именно столько их было.
— Сорока? — воскликнул Гарион. Он повернулся к Цирадис. — Но ведь ты говорила, что числом мы должны совпасть!
— Но разве ты не стоишь по крайней мере пятерых, Гарион? — просто спросила она.
— Но…
— Ты сказал «их было сорок»? — Белгарат внимательно поглядел на брата.
— Видишь ли, наша страдающая звездной оспой подруга пыталась пропихнуть нескольких гролимов в эту самую дверь, а вход что-то упорно загораживало. Уж не знаю, что тому виной: эта самая преграда или гнев Зандрамас, опыт которой не удался. В общем, на данный момент пятеро уже мертвы, а Зандрамас мечется перед входом, изобретая все новые ругательства. Кстати, у всех гролимов пурпурные подкладки внутри капюшонов.
— Значит, все они колдуны, — бесстрастно произнесла Полгара.
— Колдовство гролимов не такое уж могущественное, — презрительно буркнул Белдин.
— А ты заметил огоньки у нее под кожей? — спросил Гарион.
— О да! Лицо ее напоминает полный светлячков летний лужок вечером. Я еще кое-что заприметил. Наш альбатрос тоже тут. Мы раскланялись, но поговорить было недосуг.
— Что он тут делает? — подозрительно спросил Шелк.
— Просто парит в небесах. Ты знаешь, какие они, альбатросы. Взмахнут крыльями раз в неделю — и то хорошо. А туман начинает понемногу рассеиваться. Почему бы нам просто не выстроиться на одной из ступеней террасы прямо перед этим амфитеатром и не подождать, покуда ветер разгонит голубую муть? Если из тумана вдруг появятся темные фигуры, это произведет на Зандрамас некоторое впечатление, не так ли?
— Ты видел моего малыша? — трепещущим голоском пролепетала Сенедра.
— Он вовсе уже не малыш, моя девочка. Он крепенький мальчонка с такими же светлыми кудряшками, как у нашего Эрионда. По выражению его мордашки я понял, что он не в восторге от своей компании. Если судить по первому впечатлению, то он, похоже, вырастет таким же буяном, как все в его семействе. Сдается мне, Гарион может спокойно сойти вниз, вручить ему Ривский меч, а нам всем останется сидеть и наблюдать, как он там со всеми разберется.
— Я не намерен позволить ему убивать, прежде чем у него выпадет последний молочный зуб! — твердо заявил Гарион. — А кто-нибудь еще там есть?
— Если супруга в свое время правдиво описала его, то с ними эрцгерцог Отрат. На голове у него дешевенькая корона и облачен он в какое-то поношенное королевское платье.
— Этот — мой! — рыкнул Закет. — Прежде у меня просто не было возможности поговорить по душам с этим изменником!
— Супруга его будет вашей вечной должницей, — хихикнул Белдин. — Возможно, она даже отважится совершить путешествие в Мал-Зэт, чтобы лично засвидетельствовать вам свое почтение, принести благодарность и кое-что еще. Она похотливая бабенка, Закет. Советую тебе как следует отдохнуть.
— Сожалею, но ваш разговор более мне не интересен, — строго оборвала его Цирадис. — Время не ждет. Пора.
— Все, что будет вашей душеньке угодно, моя радость, — ухмыльнулся Белдин.
Цирадис не выдержала и улыбнулась.
И снова все принялись шутить и бравировать своей храбростью. Неумолимо приближался самый важный час в истории мироздания — и они словно старались позабыть о величайшей его важности.
Шелк шел впереди, неслышно ступая ногами, обутыми в мягкие башмаки, по влажным камням. Гариону же и Закету приходилось передвигаться с величайшей осторожностью, чтобы то и дело не звякать доспехами. Каменные террасы достигали высоты около десяти футов каждая, но через равные интервалы вырубленные в камне лесенки вели с нижней террасы на следующую. Шелк вел их уже на третий уровень — тут гора принимала форму трехгранной пирамиды. Когда они дошли до северо-восточного угла, Шелк знаком приказал всем остановиться.
— Сейчас надо вести себя особенно тихо, — прошептал он. — Мы всего в каких-нибудь ста ярдов от амфитеатра. Ведь не хотим же мы, чтобы какой-нибудь особенно чуткий гролим услышал нас?
Они с превеликой осторожностью обогнули угол и медленно пошли вдоль северной стены пирамиды. Внезапно Шелк остановился и, подойдя к краю, пристально вгляделся в туман.
— Амфитеатр представляет собой прямоугольное углубление в скале. Начинается оно у самого берега, а заканчивается у самого входа или как там его. Если поглядеть вниз, то террас прямо под нами, внизу, не видно. Это потому, что мы как раз над амфитеатром — всего в сотне ярдов или около того от Зандрамас.
Гарион стал пристально всматриваться в туман, страстно желая единым усилием воли развеять эту серую пелену, чтобы взглянуть наконец прямо в лицо врага.
— Спокойно! — почуял неладное Белдин. — Все будет совсем скоро. Не порть ей столь долгожданного сюрприза!
Из тумана послышались голоса — хриплые гортанные голоса гролимов. Но слов Гарион не разбирал — да ему этого и не надо было.
Они ждали.
К тому времени солнце уже поднялось из-за горизонта — сквозь мглистую пелену виден был бледный диск. В его лучах туман клубился и стремительно редел. Вот небо у них над головами прояснилось, и Гарион увидел ласковую голубизну. Но риф все еще окутывал толстый грязно-серый туман, а низко над восточным горизонтом клубились грозовые облака. Подсвеченные снизу солнцем, они мерцали зловещим оранжевым светом, словно небо внезапно объяло пламенем.
— Недурные цвета, — пробормотал Сади и нервно переложил отравленный кинжал из одной руки в другую. Потом поставил на землю свой красный кожаный короб и раскрыл его. Достав оттуда глиняный кувшинчик, он осторожно отвинтил пробку и положил его набок.
— На этом рифе наверняка водятся мыши, — сказал он, — а возможно, есть даже птичьи гнезда, а в них — яйца. Зит и ее малыши в случае чего не умрут тут голодной смертью.
Наклонившись, он извлек из короба маленький мешочек и переложил его в карман.
— Маленькая предосторожность, — шепотом объяснил он друзьям.
Туман лежал внизу, словно серый океан, и на нем отчетливо вырисовывалась тень гигантской пирамиды. Гарион услыхал вдруг откуда-то сверху странный печальный крик. Он поднял голову. В небе на неподвижных крыльях парил альбатрос. Гарион снова стал всматриваться в туман, лежащий внизу, и рука его почти автоматически принялась стягивать кожаный чехол с рукояти Ривского меча. Шар слабо мерцал, но вовсе не голубым светом. Он зловеще алел, словно тучи на горизонте.
— Вот подтверждение, Старый Волк, — сказала мужу Полидра. — Сардион тут, в пещере.
Белгарат, чьи серебряные волосы и борода тоже словно занялись огнем, проворчал что-то неразборчивое.
Но вот туман внизу начал клубиться и волноваться — поверхность его теперь еще больше походила на океан, только штормовой. Туман этот стремительно редел. Гарион уже различал внизу неясные очертания фигур в черных одеждах.
А туман уже превратился в легкое марево, тончайшую дымку…
— Великая колдунья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60