угодив в плен, они неминуемо истощались, превращались в скелеты, а потом исчезали.
Но однажды мужской и женский скелеты разговорились и почувствовали друг к другу симпатию, переросшую со временем в любовь. Общение это первоначально носило сугубо духовный характер, поэтому состояние тел не так уж отвращало их друг от друга. А потом и вовсе перестало. Ну, а где любовь, там и дети. Первая пара скелетов… хм… нашла способ изготовить скелет младенца. Это было непросто, поскольку им пришлось использовать кости собственных тел, что, понятное дело, не облегчало их существования. Однако им удалось совершить великое деяние, положить начало новой разновидности разумных существ. Разумеется, они поделились своим открытием с другими скелетами, и те тоже начали создавать собственных отпрысков. Родители ничего не рассказывали маленьким скелетикам о неизбежном исчезновении. «Зачем огорчать детишек? — думали они — Пусть радуются своей недолгой жизни». Чтобы скрыть от малышей неприглядную истину, они постарались представить жизнь в Сонном Царстве как нечто совершенно естественное, разработали особую мифологию и придумали историю.
При этом взрослые скелеты не сообразили, что их отпрыски не происходили из Ксанфа, не были изначально существами из плоти и крови, а стало быть, не могли исчезнуть, когда лопалась та или иная тыква. Ведь в действительности глазки тыкв есть не более чем скважины, переносящие сознание пленника в Сонное Царство точно так же, как глаз передает изображение в мозг, и население тыкв пребывает в них не в большей степени, нежели образы в глазных яблоках. Наружных тел эти маленькие ске-летики не имели, но в своем мире — мире, который для них был единственно своим! — они оказались способными к росту. Правда, не таким способом, как обычные дети, скелеты ведь ничего не едят и, прошу прощения за вульгарность, ничего не выделяют. Дети стали увеличиваться в размерах, присоединяя к своим телам случайно найденные кости. Заметив это, родители стали добровольно отдавать им свои кости, которым в противном случае пришлось бы в свое время просто исчезнуть. Таким образом достигло зрелости первое поколение уроженцев Сонного Царства, никогда не бывавших во внешнем мире. Они стали воспринимать его как так называемый «Тот Свет», ужасное место, где обитают пародии на скелеты, облеченные безобразной плотью. Со временем стало ясно, что в дело можно пускать не только человеческие кости, к тому же из костей можно составлять самые разнообразные комбинации. Причем не только индивидуальные: мы, например, можем соединяться в цепочки, что весьма удобно, когда приходится преодолевать утесы или пропасти.
Одновременно существенные перемены произошло и в самом Сонном Царстве, пришедший к власти Конь Тьмы стал направлять в Ксанф ночных кобылиц с кошмарными снами. Спрос на эту продукцию был огромный, слишком многие имели нечистую совесть, и дурные сны шли нарасхват. Дело стало расширяться, сны становились все более разнообразными и причудливыми, давая населению тыквы работу. Многие освоили профессии художников, декораторов, костюмеров и гримеров, другие занялись организацией постановок, кто-то стал писать сценарии, а некоторые подались в актеры. Сонное Царство стало полноценным миром.
Косто немного помолчал, а потом продолжил:
— Таковым оно и остается для большинства представителей моего племени. Но я, в силу превратностей судьбы и под воздействием магии, потерялся в тыкве и, будучи вызволен одним благородным огром, угодил во внешний мир. Оказалось, что, несмотря на неприглядность внешнего облика его обремененных вульгарной плотью обитателей, сам он не так уж ужасен. По правде говоря, я освоился в нем настолько, что даже стал предпочитать его родине. Ну а потом Скриппи Скелли изгнали из тыквы за несанкционированное вмешательство в дурной сон, который она считала неправильным. В результате она познакомилась и с внешним миром, и со мной. Теперь у нас уже двое детей — мальчик и девочка — прелестные, милые скелетики. Им тоже нравится жить снаружи.
— Это прекрасно, — сказала Ким. — Я очень рада за тебя и твою семью, но мне кажется, что у вас, скелетов, нету душ. Как же вы здесь без них обходитесь?
— Да, это затруднительно, — отозвался Косто. — Выкручиваемся как можем; в душ ходим, духами душимся… — он затрясся, давая понять, что это следует воспринимать как шутку. — Вообще-то, конечно, любому из нас хотелось бы получить половинку души в подарок от кого-нибудь из смертных. Душа все равно потом регенерирует, так что для донора потери никакой, но пока желающих не нашлось. Так что не исключено, что снаружи наш вид обречен на исчезновение. Но уж тебе-то, обыкновенке, до этого точно нет никакого дела. Твоя задача попытаться выиграть, а моя — попробовать тебе помешать. Таковы правила.
— Наверное, ты прав, — вздохнула Ким. — Не скажу, чтобы эти правила меня очень уж радовали, но раз они таковы, поступай как тебе положено. Что там у нас дальше по программе?
Глава 17
ОСЯ
Даг уныло уставился на дорогу. Он прекрасно понимал, что Ким ему теперь не догнать: тягаться в скорости с кентаврами нечего было и думать. Однако сдаваться юноша не собирался, его подгоняло чувство вины.
— Нам остается лишь поспешить к замку и надеяться, что мы догоним Ким прежде, чем с ней что-нибудь случится.
— Нада, она такая славная, — вздохнула Дженни. — Уверена, ей совсем не нравится быть ложной спутницей.
— Нравится не нравится, но сейчас она наш противник, — возразил Даг. — Я собираюсь нагнать Ким, рассказать ей правду и предложить снова поменяться спутницами. Тогда она сможет выиграть свой приз, а я… Не знаю, что стану делать я, но уж во всяком случае не буду чувствовать себя подлецом.
— Почему подлецом? — не согласилась Дженни. — Когда вы менялись, ты не знал про Наду, и в том, что она оказалась ложной, твоей вины нет.
— Неважно. Если Ким вылетит из игры из-за этого обмена, я все равно буду чувствовать себя виновным. Вина так и так меня тяготит.
— Твоя позиция заслуживает одобрения, — заметил Шерлок.
— Я тоже так считаю, — поддержала его Дженни.
— Ничего в ней особенного нет, я просто стараюсь быть честным. Сейчас самое главное — как можно быстрее добраться до замка. Придется поднажать.
Перед тем как рвануть на юг, он решил привести в порядок свой сбившийся за время дикой гонки рюкзак и с удивлением обнаружил, что тот приобрел странный цвет.
— Вы только гляньте! — воскликнул он.
— Симпатичный цвет, — заметила Дженни. — По-моему, винный.
— Кто-нибудь видел, когда он так окрасился? — поинтересовался юноша.
Дженни и Шерлок покачали головами. Даг задумался: изменение цвета должно было что-то значить. Ничего случайного в игре не было.
Открыв рюкзак, он достал оттуда засохший сэндвич и с удивлением обнаружил, что тот насквозь пропитался какой-то влагой. То же самое произошло и с совершенно сухой за секунду до этого рубашкой. От рюкзака теперь исходил терпкий винный запах.
— Похоже, тут действует какое-то проклятие, — заметил Шерлок. — Я как-то читал про царя Мидаса, обращавшего все, к чему он ни прикоснется, в золото. Боюсь, у тебя та же история, только с вином.
Даг кивнул: он и сам понимал, что тут задействованы какие-то чары, но не мог взять в толк, как это случилось. Вроде бы он ничего такого не делал. Остановился, восстановил нормальную плотность, порассуждал о своей вине…
— Ну конечно! — хлопнул себя по лбу юноша. — Как до меня сразу не дошло? Все дело в каламбуре!
— В каком? — не поняла Дженни.
— Я сказал, что меня тяготит вина, и запустил какую-то программу, решившую добавлять вина ко всему, к чему я прикасаюсь. Хорошо еще, что я назвался виновным, а не виноватым.
— Понятно, — кивнул Шерлок, — иначе обнаружил бы еще и полный рюкзак ваты.
— Ваты, вымоченной в вине, — хмыкнул Даг. — Да, радости было бы еще меньше, чем сейчас.
— Но не можешь же ты ни к чему не прикасаться, — сказала Дженни. — Я думаю, раз ты разгадал причину, действие заклятия должно прекратиться. Ну-ка проверь.
Даг откусил кусочек сэндвича, который — о чудо! — снова сделался сухим.
— Ты права, Дженни. Теперь все в порядке.
— Ну надо же! — послышался чей-то недовольный голос. — Опять облом!
Все трое огляделись по сторонам, но поблизости никого не было. Потом в воздухе возник маленький смерч. Постепенно уплотняясь, он приобрел очертания человеческой фигуры, со временем материализовавшейся в виде молодой женщины весьма соблазнительных пропорций, одетой таким образом, чтобы ничто из ее прелестей не ускользнуло от взора.
— Метрия! — воскликнула Дженни. — Почему ты здесь?
Даг припомнил, что демонессу с таким именем называли среди кандидатов на роль спутницы.
— По двум причинам, — ответила Метрия. — Во-первых, игрок, я явилась посмотреть, что за номер ты отсапожил…
— Что сделал?
— Отшнурил, отподметил, отнабойкил…
— Может, откаблучил?
— Неважно. Я смотрю, ты тут не со своей спутницей.
— Мы поменялись. Я решил, что Дженни подойдет мне больше.
— Ты решил… А испытания-то твои были рассчитаны на Наду!
«Интересно, — подумал Даг, — хорошо это или плохо?»
— Ты хочешь сказать, что в ее компании я справился бы с ними легче, чем в обществе Дженни? Или наоборот?
— Ой, да не знаю я. Прямо уж все тебе скажи… Просто Балломут рассчитал все по-своему, а вы переиначили по-вашему. Все пошло наперестояк.
— Куда?
— Наперележак, напересидяк, напере…
— Может, наперекосяк?
— Может быть. Неважно.
— А что, это запрещено каким-нибудь правилом?
— В том-то и беда, что нет. Никто и не подумал предусмотреть запрет на этот счет, потому как не ожидал от игроков такого фортеля.
— Так в чем проблема?
— Да так… — демонесса нервно пожала плечами, — теперь в игре одно с другим не сбродится.
— Что?
— Не сводится, не…
— Может, не сходится?
— Вот-вот. Не стыкуется. Поэтому я явилась вставлять тебе санки в полозья.
— Что куда вставлять?
— Байки в засосы… чайку в матроса… зайку в пылесоса… тьфу!…
— Может, палки в колеса?
— Вот-вот.
— Ты хочешь сказать, — уточнил Даг, — что у меня все идет нормально, и твоя задача мне как следует напортачить?
По правде сказать, его это удивило: он ведь даже не гнался за призом, а всего-навсего пытался исправить им же допущенную оплошность.
— Вроде того, — согласилась демонесса.
— Постой-постой, — вступила в разговор Дженни. — Что, профессор Балломут так вот взял и велел тебе помешать Дагу?
— А тебе что за дело, потеряшка несчастная? Была мне охота перед каждой беспризорницей отчитываться.
— Я тебе не «каждая беспризорница», а спутница Дага. Мне поручено оберегать его от всяческих осложнений, в частности, и от возможной путаницы. Нехорошо, если у игрока сложится впечатление, будто мы меняем правила по ходу игры. Поэтому будь добра, скажи, что именно велел тебе сделать профессор Балломут?
— Ну… он велел понаблюдать, как идут дела, и в случае необходимости их поправить. Действуя по обстоятельствам.
— Иными словами, он поручил тебе проверить, не возникли ли у игрока в результате обмена спутниками дополнительных, не предусмотренных планом затруднений, и если возникли, то принять меры к их устранению. А раз ничего такого не случилось, тебе остается лишь вернуться и доложить профессору, что все идет как надо.
— Как Нада!
— Можешь считать и так, если тебе угодно. Но в любом случае у тебя нет оснований вмешиваться в ход игры и разводить тут самодеятельность, вроде превращения вины в вино. Тоже мне, шутница нашлась.
Даг посмотрел на эльфесеу с невольным уважением. До сих пор, может быть, из-за маленького роста он относился к ней снисходительно, но теперь понял, что к роли спутницы она подходит со всей ответственностью и стойко отстаивает его интересы. Пожалуй, не будь ее, демонесса и впрямь устроила бы ему веселую жизнь. С нее станется.
Метрия задумалась. Она посмотрела на Дага, потом на Шерлока, и наряд ее на долю мгновения сделался таким прозрачным, что, пожалуй, можно было мимолетно увидеть и ее трусики. Если на ней вообще были трусики.
— Может быть, с вмешательством я поторопилась, — согласилась она. — Но вряд ли мне стоит повторять ту же ошибку и торопиться с докладом профессору, тем более что тут такие интересные мужчины. Пожалуй, я задержусь, понаблюдаю за ними еще немного. За тем ведь и послана.
— А как насчет того, чтобы доложить Балломуту?
— Ну, он же велел мне действовать по обстоятельствам. По-моему, обстоятельства требуют, чтобы я поболталась (тут она на миг приобрела вид женщины, болтающейся на виселице) здесь подольше.
— Но по правилам ты не должна вмешиваться в работу спутника, — возразила Дженни.
— Но спутником-то должна быть Нада, — не осталась в долгу Метрия. — Ты — спутница Ким.
Дженни повернулась к Дагу.
— Сразу должна предупредить, что эта вредина постарается подстроить тебе какую-нибудь пакость, но если не обращать на нее внимание, ее надолго не хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Но однажды мужской и женский скелеты разговорились и почувствовали друг к другу симпатию, переросшую со временем в любовь. Общение это первоначально носило сугубо духовный характер, поэтому состояние тел не так уж отвращало их друг от друга. А потом и вовсе перестало. Ну, а где любовь, там и дети. Первая пара скелетов… хм… нашла способ изготовить скелет младенца. Это было непросто, поскольку им пришлось использовать кости собственных тел, что, понятное дело, не облегчало их существования. Однако им удалось совершить великое деяние, положить начало новой разновидности разумных существ. Разумеется, они поделились своим открытием с другими скелетами, и те тоже начали создавать собственных отпрысков. Родители ничего не рассказывали маленьким скелетикам о неизбежном исчезновении. «Зачем огорчать детишек? — думали они — Пусть радуются своей недолгой жизни». Чтобы скрыть от малышей неприглядную истину, они постарались представить жизнь в Сонном Царстве как нечто совершенно естественное, разработали особую мифологию и придумали историю.
При этом взрослые скелеты не сообразили, что их отпрыски не происходили из Ксанфа, не были изначально существами из плоти и крови, а стало быть, не могли исчезнуть, когда лопалась та или иная тыква. Ведь в действительности глазки тыкв есть не более чем скважины, переносящие сознание пленника в Сонное Царство точно так же, как глаз передает изображение в мозг, и население тыкв пребывает в них не в большей степени, нежели образы в глазных яблоках. Наружных тел эти маленькие ске-летики не имели, но в своем мире — мире, который для них был единственно своим! — они оказались способными к росту. Правда, не таким способом, как обычные дети, скелеты ведь ничего не едят и, прошу прощения за вульгарность, ничего не выделяют. Дети стали увеличиваться в размерах, присоединяя к своим телам случайно найденные кости. Заметив это, родители стали добровольно отдавать им свои кости, которым в противном случае пришлось бы в свое время просто исчезнуть. Таким образом достигло зрелости первое поколение уроженцев Сонного Царства, никогда не бывавших во внешнем мире. Они стали воспринимать его как так называемый «Тот Свет», ужасное место, где обитают пародии на скелеты, облеченные безобразной плотью. Со временем стало ясно, что в дело можно пускать не только человеческие кости, к тому же из костей можно составлять самые разнообразные комбинации. Причем не только индивидуальные: мы, например, можем соединяться в цепочки, что весьма удобно, когда приходится преодолевать утесы или пропасти.
Одновременно существенные перемены произошло и в самом Сонном Царстве, пришедший к власти Конь Тьмы стал направлять в Ксанф ночных кобылиц с кошмарными снами. Спрос на эту продукцию был огромный, слишком многие имели нечистую совесть, и дурные сны шли нарасхват. Дело стало расширяться, сны становились все более разнообразными и причудливыми, давая населению тыквы работу. Многие освоили профессии художников, декораторов, костюмеров и гримеров, другие занялись организацией постановок, кто-то стал писать сценарии, а некоторые подались в актеры. Сонное Царство стало полноценным миром.
Косто немного помолчал, а потом продолжил:
— Таковым оно и остается для большинства представителей моего племени. Но я, в силу превратностей судьбы и под воздействием магии, потерялся в тыкве и, будучи вызволен одним благородным огром, угодил во внешний мир. Оказалось, что, несмотря на неприглядность внешнего облика его обремененных вульгарной плотью обитателей, сам он не так уж ужасен. По правде говоря, я освоился в нем настолько, что даже стал предпочитать его родине. Ну а потом Скриппи Скелли изгнали из тыквы за несанкционированное вмешательство в дурной сон, который она считала неправильным. В результате она познакомилась и с внешним миром, и со мной. Теперь у нас уже двое детей — мальчик и девочка — прелестные, милые скелетики. Им тоже нравится жить снаружи.
— Это прекрасно, — сказала Ким. — Я очень рада за тебя и твою семью, но мне кажется, что у вас, скелетов, нету душ. Как же вы здесь без них обходитесь?
— Да, это затруднительно, — отозвался Косто. — Выкручиваемся как можем; в душ ходим, духами душимся… — он затрясся, давая понять, что это следует воспринимать как шутку. — Вообще-то, конечно, любому из нас хотелось бы получить половинку души в подарок от кого-нибудь из смертных. Душа все равно потом регенерирует, так что для донора потери никакой, но пока желающих не нашлось. Так что не исключено, что снаружи наш вид обречен на исчезновение. Но уж тебе-то, обыкновенке, до этого точно нет никакого дела. Твоя задача попытаться выиграть, а моя — попробовать тебе помешать. Таковы правила.
— Наверное, ты прав, — вздохнула Ким. — Не скажу, чтобы эти правила меня очень уж радовали, но раз они таковы, поступай как тебе положено. Что там у нас дальше по программе?
Глава 17
ОСЯ
Даг уныло уставился на дорогу. Он прекрасно понимал, что Ким ему теперь не догнать: тягаться в скорости с кентаврами нечего было и думать. Однако сдаваться юноша не собирался, его подгоняло чувство вины.
— Нам остается лишь поспешить к замку и надеяться, что мы догоним Ким прежде, чем с ней что-нибудь случится.
— Нада, она такая славная, — вздохнула Дженни. — Уверена, ей совсем не нравится быть ложной спутницей.
— Нравится не нравится, но сейчас она наш противник, — возразил Даг. — Я собираюсь нагнать Ким, рассказать ей правду и предложить снова поменяться спутницами. Тогда она сможет выиграть свой приз, а я… Не знаю, что стану делать я, но уж во всяком случае не буду чувствовать себя подлецом.
— Почему подлецом? — не согласилась Дженни. — Когда вы менялись, ты не знал про Наду, и в том, что она оказалась ложной, твоей вины нет.
— Неважно. Если Ким вылетит из игры из-за этого обмена, я все равно буду чувствовать себя виновным. Вина так и так меня тяготит.
— Твоя позиция заслуживает одобрения, — заметил Шерлок.
— Я тоже так считаю, — поддержала его Дженни.
— Ничего в ней особенного нет, я просто стараюсь быть честным. Сейчас самое главное — как можно быстрее добраться до замка. Придется поднажать.
Перед тем как рвануть на юг, он решил привести в порядок свой сбившийся за время дикой гонки рюкзак и с удивлением обнаружил, что тот приобрел странный цвет.
— Вы только гляньте! — воскликнул он.
— Симпатичный цвет, — заметила Дженни. — По-моему, винный.
— Кто-нибудь видел, когда он так окрасился? — поинтересовался юноша.
Дженни и Шерлок покачали головами. Даг задумался: изменение цвета должно было что-то значить. Ничего случайного в игре не было.
Открыв рюкзак, он достал оттуда засохший сэндвич и с удивлением обнаружил, что тот насквозь пропитался какой-то влагой. То же самое произошло и с совершенно сухой за секунду до этого рубашкой. От рюкзака теперь исходил терпкий винный запах.
— Похоже, тут действует какое-то проклятие, — заметил Шерлок. — Я как-то читал про царя Мидаса, обращавшего все, к чему он ни прикоснется, в золото. Боюсь, у тебя та же история, только с вином.
Даг кивнул: он и сам понимал, что тут задействованы какие-то чары, но не мог взять в толк, как это случилось. Вроде бы он ничего такого не делал. Остановился, восстановил нормальную плотность, порассуждал о своей вине…
— Ну конечно! — хлопнул себя по лбу юноша. — Как до меня сразу не дошло? Все дело в каламбуре!
— В каком? — не поняла Дженни.
— Я сказал, что меня тяготит вина, и запустил какую-то программу, решившую добавлять вина ко всему, к чему я прикасаюсь. Хорошо еще, что я назвался виновным, а не виноватым.
— Понятно, — кивнул Шерлок, — иначе обнаружил бы еще и полный рюкзак ваты.
— Ваты, вымоченной в вине, — хмыкнул Даг. — Да, радости было бы еще меньше, чем сейчас.
— Но не можешь же ты ни к чему не прикасаться, — сказала Дженни. — Я думаю, раз ты разгадал причину, действие заклятия должно прекратиться. Ну-ка проверь.
Даг откусил кусочек сэндвича, который — о чудо! — снова сделался сухим.
— Ты права, Дженни. Теперь все в порядке.
— Ну надо же! — послышался чей-то недовольный голос. — Опять облом!
Все трое огляделись по сторонам, но поблизости никого не было. Потом в воздухе возник маленький смерч. Постепенно уплотняясь, он приобрел очертания человеческой фигуры, со временем материализовавшейся в виде молодой женщины весьма соблазнительных пропорций, одетой таким образом, чтобы ничто из ее прелестей не ускользнуло от взора.
— Метрия! — воскликнула Дженни. — Почему ты здесь?
Даг припомнил, что демонессу с таким именем называли среди кандидатов на роль спутницы.
— По двум причинам, — ответила Метрия. — Во-первых, игрок, я явилась посмотреть, что за номер ты отсапожил…
— Что сделал?
— Отшнурил, отподметил, отнабойкил…
— Может, откаблучил?
— Неважно. Я смотрю, ты тут не со своей спутницей.
— Мы поменялись. Я решил, что Дженни подойдет мне больше.
— Ты решил… А испытания-то твои были рассчитаны на Наду!
«Интересно, — подумал Даг, — хорошо это или плохо?»
— Ты хочешь сказать, что в ее компании я справился бы с ними легче, чем в обществе Дженни? Или наоборот?
— Ой, да не знаю я. Прямо уж все тебе скажи… Просто Балломут рассчитал все по-своему, а вы переиначили по-вашему. Все пошло наперестояк.
— Куда?
— Наперележак, напересидяк, напере…
— Может, наперекосяк?
— Может быть. Неважно.
— А что, это запрещено каким-нибудь правилом?
— В том-то и беда, что нет. Никто и не подумал предусмотреть запрет на этот счет, потому как не ожидал от игроков такого фортеля.
— Так в чем проблема?
— Да так… — демонесса нервно пожала плечами, — теперь в игре одно с другим не сбродится.
— Что?
— Не сводится, не…
— Может, не сходится?
— Вот-вот. Не стыкуется. Поэтому я явилась вставлять тебе санки в полозья.
— Что куда вставлять?
— Байки в засосы… чайку в матроса… зайку в пылесоса… тьфу!…
— Может, палки в колеса?
— Вот-вот.
— Ты хочешь сказать, — уточнил Даг, — что у меня все идет нормально, и твоя задача мне как следует напортачить?
По правде сказать, его это удивило: он ведь даже не гнался за призом, а всего-навсего пытался исправить им же допущенную оплошность.
— Вроде того, — согласилась демонесса.
— Постой-постой, — вступила в разговор Дженни. — Что, профессор Балломут так вот взял и велел тебе помешать Дагу?
— А тебе что за дело, потеряшка несчастная? Была мне охота перед каждой беспризорницей отчитываться.
— Я тебе не «каждая беспризорница», а спутница Дага. Мне поручено оберегать его от всяческих осложнений, в частности, и от возможной путаницы. Нехорошо, если у игрока сложится впечатление, будто мы меняем правила по ходу игры. Поэтому будь добра, скажи, что именно велел тебе сделать профессор Балломут?
— Ну… он велел понаблюдать, как идут дела, и в случае необходимости их поправить. Действуя по обстоятельствам.
— Иными словами, он поручил тебе проверить, не возникли ли у игрока в результате обмена спутниками дополнительных, не предусмотренных планом затруднений, и если возникли, то принять меры к их устранению. А раз ничего такого не случилось, тебе остается лишь вернуться и доложить профессору, что все идет как надо.
— Как Нада!
— Можешь считать и так, если тебе угодно. Но в любом случае у тебя нет оснований вмешиваться в ход игры и разводить тут самодеятельность, вроде превращения вины в вино. Тоже мне, шутница нашлась.
Даг посмотрел на эльфесеу с невольным уважением. До сих пор, может быть, из-за маленького роста он относился к ней снисходительно, но теперь понял, что к роли спутницы она подходит со всей ответственностью и стойко отстаивает его интересы. Пожалуй, не будь ее, демонесса и впрямь устроила бы ему веселую жизнь. С нее станется.
Метрия задумалась. Она посмотрела на Дага, потом на Шерлока, и наряд ее на долю мгновения сделался таким прозрачным, что, пожалуй, можно было мимолетно увидеть и ее трусики. Если на ней вообще были трусики.
— Может быть, с вмешательством я поторопилась, — согласилась она. — Но вряд ли мне стоит повторять ту же ошибку и торопиться с докладом профессору, тем более что тут такие интересные мужчины. Пожалуй, я задержусь, понаблюдаю за ними еще немного. За тем ведь и послана.
— А как насчет того, чтобы доложить Балломуту?
— Ну, он же велел мне действовать по обстоятельствам. По-моему, обстоятельства требуют, чтобы я поболталась (тут она на миг приобрела вид женщины, болтающейся на виселице) здесь подольше.
— Но по правилам ты не должна вмешиваться в работу спутника, — возразила Дженни.
— Но спутником-то должна быть Нада, — не осталась в долгу Метрия. — Ты — спутница Ким.
Дженни повернулась к Дагу.
— Сразу должна предупредить, что эта вредина постарается подстроить тебе какую-нибудь пакость, но если не обращать на нее внимание, ее надолго не хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49