Большинство этих оттенков принадлежали похожим на цветы образованиям, но и некоторые растения сами были такого же цвета.
Обнаружилась и фауна, представителей которой мы еще не видели на Сполле. Десятки крошечных, похожих на разноцветные пятнышки, созданий летали низко над поверхностью планеты или кружились над цветами беспорядочными, как могло показаться, траекториями. Иногда в глубине листвы, если присмотреться, можно было заметить её движение, предполагавшее наличие под ней животных.
И в центре самых густо заросших растительностью участков возвышались те самые гремучники, о которых упоминала Загора.
Даже тому, кому ни разу в жизни их не приходилось видеть, а лишь слышать название, нетрудно обнаружить их. Так произошло и со мною. Стоявшие мелкими группами в одно-два растения и достигавшие примерно метра в высоту, странно ассиметричные, изрезанные очертания возвышались над более низкими растениями, окружавшими их. И эта форма вместе с грязновато-белым цветом делала это их название «гремучник» единственно подходящим.
- Вроде, они предпочитают расти там, где побольше других растений, - комментировала мои мысли Каландра.
Я извлек бинокль из нашего борткомплекта и какое-то время изучал скопление гремучников. Она была права - каждый из них, действительно, окружали несколько метров пёстрых растений, что контрастировало с белым цветом гремучников.
- Да, заросшие места или же присутствие каких-то конкретных видов насекомых, - высказал предположение я, опуская бинокль. - Я видел маленькие рои, окружавшие каждый из них.
- Это, вероятно, просто совпадение, - не согласилась она. - Скорее насекомые склонны скапливаться у самых крупных растений.
- Кто знает, что больше всего привлекает насекомых? - пожал плечами я. - Думаешь, они могут относиться к грибам?
- У них явно нет того вещества, которое здесь служит хлорофиллом, - сказала она. - Впрочем, не знаю, но непохоже, чтобы это было идеальным местом, где можно было бы добывать себе пропитание из отмерших растений.
- Может, это грибы-паразиты, - предположил я, предпринимая отчаянные попытки вспомнить все, что в свое время слышал на уроках ботаники много лет назад и что, оказывается, всё же пригодилось мне спустя многие годы. - Это может быть - ведь именно грибам-паразитам такой величины нужно постоянно большое количество материала, который они могли бы использовать в качестве пропитания.
Каландра задумчиво кивнула.
- Звучит разумно. Если это так, то это может означать, что они вполне могут быть использованы нами как своего рода обратное указание наличия растений, пострадавших от бурения прожиганием.
Я подумал.
- Возможно, - согласился я. - Следует не упускать их из виду.
Каландра выпрямилась в своем сиденье и замолчала, вглядываясь вперёд. Мне показалось, что она что-то увидела вдали. Я тут же приставил к глазам бинокль и возобновил поиски.
Ничего. Ничего, что могло указать на наличие каких-то вредных для произрастания условий, которые нам довелось видеть на посадочной площадке неподалеку от поселения Шекина. По-прежнему никаких лысых пятен - признаков когда-то стартовавших здесь кораблей, ничего такого, что даже отдаленно могло напоминать стартовые вышки, никаких блестевших кусков металла или пластика - ничего.
Мне не надо было встречаться взглядом с Каландрой, чтобы уловить её разочарование.
- Как ты не раз говорила - мы все ещё не так и далеко от Мюрра, - пытался пошутить я.
В ее взгляде, когда я повернулся к ней, был испуг. Испуг от сознания опасности, от того, что наши поиски могут ни к чему не привести... или же страх смерти, которая неминуемо должна последовать, если наши поиски ни к чему не приведут.
- Ладно, ладно, что-нибудь да найдём, - тихо успокоил ее я. - Найдём.
Она на минуту закрыла глаза и, когда вновь открыла их, испуга больше не было.
- Конечно, - ответила она. Как будто поверила.
Покусывая в раздумье губы, я убрал бинокль в футляр. Взяв за руку, я осторожно отвел её вниз, к вездеходу.
Не могу точно сказать, на сколько холмов нам пришлось в этот день вскарабкаться. Самое малое - на десяток - и это лишь те, которые остались у меня в памяти, но большинство напоминали о себе лишь кошмарной усталостью и чувством обречённости. Это чувство не покидало ни меня, ни Каландру весь остаток того первого дня поисков: все они происходили по уже ставшей рутинной схеме - сначала выбор либо на экране, либо визуально на местности очередного холма, затем долгие километры по тряской дороге, после этого или въезд на его вершину, если склоны позволяли, или подъем на своих двоих - кстати сказать, въезжали мы на машине лишь в редких случаях, а затем - долгое, до боли в глазах обозрение ландшафта, спуск или съезд вниз, и у следующего холма все повторялось вновь.
Занятие было на редкость изматывающее. Было ясно, что физически ни один из нас для подобной деятельности не годился, и к полудню, когда на небе стали появляться лёгкие, пушистые облачка, моя голова, ноги, все тело изнывало от боли. Каландра, как и все женщины, оказалась существом более выносливым, но и она основательно вымоталась. Но уже после полудня стало ясно, что и её, и мой запас физических сил исчерпан в совершенно одинаковой мере.
Как бы меня ни угнетала физическая усталость, эмоциональное состояние мое было куда хуже.
Я даже не помнил, когда мы утром отправлялись на поиски, что конкретно мы собираемся искать. Возможно, я полагался на милость Божью и на то, что мы через пару часов сможем наткнуться на признаки, недвусмысленно указывающие на то, что использовались установки плазменного бурения, после чего отправились бы назад в Шекину и призвали бы сюда на помощь адмирала Фрейтага. Но эти признаки что-то нам не попадались. Обозрение неведомого нам доселе пейзажа и постоянные попытки узреть в нем что-то «ненормальное» требовало от нас пристального внимания и одновременно буйной фантазии. В какой-то мере нашу задачу облегчало наличие здесь гремучников, но и на них нам не следовало возлагать слишком уж большие надежды. Грязно-белые растения росли изолированными группами, никогда число гремучников в них не превышало четырех. Нам ни разу не довелось увидеть относительно небольшое пространство, которое было бы сплошь усеяно гремучниками, как поле - ромашками.
По мере продолжения поисковой работы без малейшей надежды на то, что объект отыщется, наш оптимизм постепенно исчезал и уступал место сначала неудовлетворенности, а вскоре отчаянью.
Мы это чувствовали, и только гордость не позволяла признаться в этом друг другу. Но когда солнце стало близиться к горизонту, Каландра после очередной неудачи на очередном холме оставила эти попытки притворства.
- Не идёт, Джилид, - вздохнула она, внезапно сняв ногу с педали управления вездеходом. Шум задевавших за кузов вездехода растений отдался в моих ушах погребальным звоном, когда мы остановились. - Так мы никогда ничего не найдем, и оба это понимаем. Давай лучше кончим всё это и вернемся.
Костяшками пальцев я стал протирать глаза, пытаясь прогнать резь от усталости. Смотреть на мелькавший за окнами вездехода пейзаж было нисколько не менее утомительно для глаз, чем пристально всматриваться в линию горизонта с вершины очередного холма.
- Мы не можем так поступить, Каландра, - сказал я, ничего, кроме усталости, в своем голосе не слыша. - К тому же, мы еще не добрались до нашей главной цели. Всё, что было раньше, всего лишь тренировка наших способностей, а завтра, действительно, должно появиться уже нечто существенное.
Она повернулась ко мне.
- Ты что, еще веришь, что мы сможем что-нибудь обнаружить? - резко спросила она.
- Надежда всегда должна быть...
- Не об этом речь.
Зубы мои непроизвольно сжались.
- А ты уже совершенно в это не веришь?
- Дело не в том, верю или не верю, - все так же резко ответила она. - И, если уж зашел вопрос о вере, вспомни, что и ты тоже отошел от Смотрителей.
В животе у меня ёкнуло.
- Это не одно и то же.
- Разве? Так расскажи, в чем разница. И не забудь упомянуть и о том, сколько платит тебе «Группа Карильон» за возможность взять напрокат твою душу.
Я глубоко вздохнул, чтобы удержать свой гнев и раздражение, не давая им вырваться наружу. Невдалеке от нас, чуть вправо, находилось две отвесных скалы, стоявших почти вплотную друг к другу, обе они поднимались из растительности, их окружавшей.
- Думаю, что ни один из нас не способен на рациональные дискуссии сейчас, - сказал я. - И вот мое предложение - давай-ка мы лучше завернем за те скалы и устроим себе там ночлег.
Она сидела, положив обе руки на рычаги управления, и молчала. Затем, чуть успокоившись, ответила.
- Хорошо, можем и завернуть. Да к тому же всё равно слишком поздно, чтобы ехать назад в Мюрр.
Когда мы подъехали достаточно близко к этим скалам, я понял, что моя первоначальная догадка была ошибочной. В действительности, здесь было четыре скалы, а не две, и они образовывали своего рода неправильный четырехугольник. Мне подумалось, что внутри, вероятно, достаточно места для того, чтобы поставить там на ночь наши складные палатки-домики. Места для ночлега лучше не придумаешь. А почему такая же мысль не могла придти контрабандистам? Как нельзя лучше это место подошло бы для того, чтобы спрятать здесь на время небольшой кораблик-челнок...
Я почувствовал, как мои волосы потихоньку стали дыбом на затылке. А вдруг там и сейчас сидят контрабандисты и следят за нашим приближением?
Каландра вдруг изумилась.
- Смотри, вон там, на вершине этой отвесной скалы, растет гремучник.
Я почувствовал, что кровь бросилась мне в лицо. Она была права, как всегда: на вершине каждой из двух скал росло по очень крупному гремучнику, и были видны их вершины.
- Нет, ничего, это всего лишь догадка, - произнёс я.
- И ты хочешь, чтобы я здесь осталась на ночь?
- Хочу. Если погода не изменится, а таких признаков пока нет, то ночью будет довольно холодно. А скалы, по крайней мере, защитят наши домики от ветра.
- Или же он будет задувать прямо в наши физиономии, - пробурчала она.
- Тогда выберем другое место, - бросил я. - А теперь давай все же подъедем туда, о'кей?
Она недовольно сверкнула глазами и молча следовала за мной.
Это место явно никакие контрабандисты не использовали, но... чем ближе мы подходили, тем больше убеждались в том, что вполне могли. Все четыре скалы оказались достаточно высокими и, по крайней мере, с той стороны, с которой мы к ним подходили, еще и прямыми, а зазоры между ними - равномерными по всей длине и неширокими. Очень хорошо замаскировала природа это место, обеспечивая каждому, кто туда вздумал бы прятаться, идеальный обзор и в равной степени идеальную защищенность от посторонних взоров, если, конечно, кому-нибудь не пришло бы в голову посмотреть на огражденное скалами пространство сверху. В наше будущее убежище вёл подъём, начинавшийся метров за сто от самих скал и, заглянув через расщелину внутрь, я убедился, что спуск продолжался и до центра замкнутого пространства.
- Что скажешь? - обратилась ко мне Каландра сквозь шум задеваемых вездеходом растений.
Я внимательно посмотрел сквозь брешь на открывшийся через неё кусочек пространства.
- Похоже, заехать можно, - сказал я. - Давай попробуем. В случае, если камни окажутся слишком большими или очень острыми, всегда сможем вернуться.
Она кивнула. Мы проехали внешнюю кромку скал, оказались в тени, солнечный свет будто выключился. Перед нами причудливо изгибалась каменная поверхность скал, теперь отчетливо было видно, что через брешь мы сможем проехать. Каландра тоже это заметила и, не снижая хода, еще несколько метров поднялась вверх; мы, миновав брешь, ехали чуть под уклон к середине площадки.
Каландра притормозила.
- Боже праведный, - почти помимо своей воли выдохнула она.
Прямо перед нами, заполняя всю отгороженную скалами площадь, раскинулось море гремучников, тех самых растений, которые раньше нам приходилось встречать лишь в окружении густых зарослей других растений и никогда группами больше четырех.
У меня перехватило дух.
- Вот это да, - произнес я не своим голосом. - Здесь разобьём лагерь - исключительно полезное для здоровья место.
Моя фраза растопила ледок отчуждения.
- Верно, - сухо согласилась Каландра. - Особенно, если быть самому гремучником. - Ещё с минуту она пристально смотрела на них. - Ну, давай что ли ставить эти чёртовы домики или палатки, как их там... - проворчала она, вылезая из вездехода. - А то скоро солнце сядет.
ГЛАВА 18
Каландра оказалась права, утверждая, что ветер в этом замкнутом пространстве будет вести себя как в печке. Так и произошло. Лёгкий бриз превратился в чертовски сильный ветер, и здесь, куда не доходило солнце, становилось холодно. Но, к счастью, не только Каландра, но и я не ошибся, рассчитывая на то, что здесь окажется место, где можно будет укрыться от ветра. Скала, обращенная к северу, имела углубление между двумя складками, спускавшимися от самой ее вершины и завершавшимися у основания, в зарослях гремучника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Обнаружилась и фауна, представителей которой мы еще не видели на Сполле. Десятки крошечных, похожих на разноцветные пятнышки, созданий летали низко над поверхностью планеты или кружились над цветами беспорядочными, как могло показаться, траекториями. Иногда в глубине листвы, если присмотреться, можно было заметить её движение, предполагавшее наличие под ней животных.
И в центре самых густо заросших растительностью участков возвышались те самые гремучники, о которых упоминала Загора.
Даже тому, кому ни разу в жизни их не приходилось видеть, а лишь слышать название, нетрудно обнаружить их. Так произошло и со мною. Стоявшие мелкими группами в одно-два растения и достигавшие примерно метра в высоту, странно ассиметричные, изрезанные очертания возвышались над более низкими растениями, окружавшими их. И эта форма вместе с грязновато-белым цветом делала это их название «гремучник» единственно подходящим.
- Вроде, они предпочитают расти там, где побольше других растений, - комментировала мои мысли Каландра.
Я извлек бинокль из нашего борткомплекта и какое-то время изучал скопление гремучников. Она была права - каждый из них, действительно, окружали несколько метров пёстрых растений, что контрастировало с белым цветом гремучников.
- Да, заросшие места или же присутствие каких-то конкретных видов насекомых, - высказал предположение я, опуская бинокль. - Я видел маленькие рои, окружавшие каждый из них.
- Это, вероятно, просто совпадение, - не согласилась она. - Скорее насекомые склонны скапливаться у самых крупных растений.
- Кто знает, что больше всего привлекает насекомых? - пожал плечами я. - Думаешь, они могут относиться к грибам?
- У них явно нет того вещества, которое здесь служит хлорофиллом, - сказала она. - Впрочем, не знаю, но непохоже, чтобы это было идеальным местом, где можно было бы добывать себе пропитание из отмерших растений.
- Может, это грибы-паразиты, - предположил я, предпринимая отчаянные попытки вспомнить все, что в свое время слышал на уроках ботаники много лет назад и что, оказывается, всё же пригодилось мне спустя многие годы. - Это может быть - ведь именно грибам-паразитам такой величины нужно постоянно большое количество материала, который они могли бы использовать в качестве пропитания.
Каландра задумчиво кивнула.
- Звучит разумно. Если это так, то это может означать, что они вполне могут быть использованы нами как своего рода обратное указание наличия растений, пострадавших от бурения прожиганием.
Я подумал.
- Возможно, - согласился я. - Следует не упускать их из виду.
Каландра выпрямилась в своем сиденье и замолчала, вглядываясь вперёд. Мне показалось, что она что-то увидела вдали. Я тут же приставил к глазам бинокль и возобновил поиски.
Ничего. Ничего, что могло указать на наличие каких-то вредных для произрастания условий, которые нам довелось видеть на посадочной площадке неподалеку от поселения Шекина. По-прежнему никаких лысых пятен - признаков когда-то стартовавших здесь кораблей, ничего такого, что даже отдаленно могло напоминать стартовые вышки, никаких блестевших кусков металла или пластика - ничего.
Мне не надо было встречаться взглядом с Каландрой, чтобы уловить её разочарование.
- Как ты не раз говорила - мы все ещё не так и далеко от Мюрра, - пытался пошутить я.
В ее взгляде, когда я повернулся к ней, был испуг. Испуг от сознания опасности, от того, что наши поиски могут ни к чему не привести... или же страх смерти, которая неминуемо должна последовать, если наши поиски ни к чему не приведут.
- Ладно, ладно, что-нибудь да найдём, - тихо успокоил ее я. - Найдём.
Она на минуту закрыла глаза и, когда вновь открыла их, испуга больше не было.
- Конечно, - ответила она. Как будто поверила.
Покусывая в раздумье губы, я убрал бинокль в футляр. Взяв за руку, я осторожно отвел её вниз, к вездеходу.
Не могу точно сказать, на сколько холмов нам пришлось в этот день вскарабкаться. Самое малое - на десяток - и это лишь те, которые остались у меня в памяти, но большинство напоминали о себе лишь кошмарной усталостью и чувством обречённости. Это чувство не покидало ни меня, ни Каландру весь остаток того первого дня поисков: все они происходили по уже ставшей рутинной схеме - сначала выбор либо на экране, либо визуально на местности очередного холма, затем долгие километры по тряской дороге, после этого или въезд на его вершину, если склоны позволяли, или подъем на своих двоих - кстати сказать, въезжали мы на машине лишь в редких случаях, а затем - долгое, до боли в глазах обозрение ландшафта, спуск или съезд вниз, и у следующего холма все повторялось вновь.
Занятие было на редкость изматывающее. Было ясно, что физически ни один из нас для подобной деятельности не годился, и к полудню, когда на небе стали появляться лёгкие, пушистые облачка, моя голова, ноги, все тело изнывало от боли. Каландра, как и все женщины, оказалась существом более выносливым, но и она основательно вымоталась. Но уже после полудня стало ясно, что и её, и мой запас физических сил исчерпан в совершенно одинаковой мере.
Как бы меня ни угнетала физическая усталость, эмоциональное состояние мое было куда хуже.
Я даже не помнил, когда мы утром отправлялись на поиски, что конкретно мы собираемся искать. Возможно, я полагался на милость Божью и на то, что мы через пару часов сможем наткнуться на признаки, недвусмысленно указывающие на то, что использовались установки плазменного бурения, после чего отправились бы назад в Шекину и призвали бы сюда на помощь адмирала Фрейтага. Но эти признаки что-то нам не попадались. Обозрение неведомого нам доселе пейзажа и постоянные попытки узреть в нем что-то «ненормальное» требовало от нас пристального внимания и одновременно буйной фантазии. В какой-то мере нашу задачу облегчало наличие здесь гремучников, но и на них нам не следовало возлагать слишком уж большие надежды. Грязно-белые растения росли изолированными группами, никогда число гремучников в них не превышало четырех. Нам ни разу не довелось увидеть относительно небольшое пространство, которое было бы сплошь усеяно гремучниками, как поле - ромашками.
По мере продолжения поисковой работы без малейшей надежды на то, что объект отыщется, наш оптимизм постепенно исчезал и уступал место сначала неудовлетворенности, а вскоре отчаянью.
Мы это чувствовали, и только гордость не позволяла признаться в этом друг другу. Но когда солнце стало близиться к горизонту, Каландра после очередной неудачи на очередном холме оставила эти попытки притворства.
- Не идёт, Джилид, - вздохнула она, внезапно сняв ногу с педали управления вездеходом. Шум задевавших за кузов вездехода растений отдался в моих ушах погребальным звоном, когда мы остановились. - Так мы никогда ничего не найдем, и оба это понимаем. Давай лучше кончим всё это и вернемся.
Костяшками пальцев я стал протирать глаза, пытаясь прогнать резь от усталости. Смотреть на мелькавший за окнами вездехода пейзаж было нисколько не менее утомительно для глаз, чем пристально всматриваться в линию горизонта с вершины очередного холма.
- Мы не можем так поступить, Каландра, - сказал я, ничего, кроме усталости, в своем голосе не слыша. - К тому же, мы еще не добрались до нашей главной цели. Всё, что было раньше, всего лишь тренировка наших способностей, а завтра, действительно, должно появиться уже нечто существенное.
Она повернулась ко мне.
- Ты что, еще веришь, что мы сможем что-нибудь обнаружить? - резко спросила она.
- Надежда всегда должна быть...
- Не об этом речь.
Зубы мои непроизвольно сжались.
- А ты уже совершенно в это не веришь?
- Дело не в том, верю или не верю, - все так же резко ответила она. - И, если уж зашел вопрос о вере, вспомни, что и ты тоже отошел от Смотрителей.
В животе у меня ёкнуло.
- Это не одно и то же.
- Разве? Так расскажи, в чем разница. И не забудь упомянуть и о том, сколько платит тебе «Группа Карильон» за возможность взять напрокат твою душу.
Я глубоко вздохнул, чтобы удержать свой гнев и раздражение, не давая им вырваться наружу. Невдалеке от нас, чуть вправо, находилось две отвесных скалы, стоявших почти вплотную друг к другу, обе они поднимались из растительности, их окружавшей.
- Думаю, что ни один из нас не способен на рациональные дискуссии сейчас, - сказал я. - И вот мое предложение - давай-ка мы лучше завернем за те скалы и устроим себе там ночлег.
Она сидела, положив обе руки на рычаги управления, и молчала. Затем, чуть успокоившись, ответила.
- Хорошо, можем и завернуть. Да к тому же всё равно слишком поздно, чтобы ехать назад в Мюрр.
Когда мы подъехали достаточно близко к этим скалам, я понял, что моя первоначальная догадка была ошибочной. В действительности, здесь было четыре скалы, а не две, и они образовывали своего рода неправильный четырехугольник. Мне подумалось, что внутри, вероятно, достаточно места для того, чтобы поставить там на ночь наши складные палатки-домики. Места для ночлега лучше не придумаешь. А почему такая же мысль не могла придти контрабандистам? Как нельзя лучше это место подошло бы для того, чтобы спрятать здесь на время небольшой кораблик-челнок...
Я почувствовал, как мои волосы потихоньку стали дыбом на затылке. А вдруг там и сейчас сидят контрабандисты и следят за нашим приближением?
Каландра вдруг изумилась.
- Смотри, вон там, на вершине этой отвесной скалы, растет гремучник.
Я почувствовал, что кровь бросилась мне в лицо. Она была права, как всегда: на вершине каждой из двух скал росло по очень крупному гремучнику, и были видны их вершины.
- Нет, ничего, это всего лишь догадка, - произнёс я.
- И ты хочешь, чтобы я здесь осталась на ночь?
- Хочу. Если погода не изменится, а таких признаков пока нет, то ночью будет довольно холодно. А скалы, по крайней мере, защитят наши домики от ветра.
- Или же он будет задувать прямо в наши физиономии, - пробурчала она.
- Тогда выберем другое место, - бросил я. - А теперь давай все же подъедем туда, о'кей?
Она недовольно сверкнула глазами и молча следовала за мной.
Это место явно никакие контрабандисты не использовали, но... чем ближе мы подходили, тем больше убеждались в том, что вполне могли. Все четыре скалы оказались достаточно высокими и, по крайней мере, с той стороны, с которой мы к ним подходили, еще и прямыми, а зазоры между ними - равномерными по всей длине и неширокими. Очень хорошо замаскировала природа это место, обеспечивая каждому, кто туда вздумал бы прятаться, идеальный обзор и в равной степени идеальную защищенность от посторонних взоров, если, конечно, кому-нибудь не пришло бы в голову посмотреть на огражденное скалами пространство сверху. В наше будущее убежище вёл подъём, начинавшийся метров за сто от самих скал и, заглянув через расщелину внутрь, я убедился, что спуск продолжался и до центра замкнутого пространства.
- Что скажешь? - обратилась ко мне Каландра сквозь шум задеваемых вездеходом растений.
Я внимательно посмотрел сквозь брешь на открывшийся через неё кусочек пространства.
- Похоже, заехать можно, - сказал я. - Давай попробуем. В случае, если камни окажутся слишком большими или очень острыми, всегда сможем вернуться.
Она кивнула. Мы проехали внешнюю кромку скал, оказались в тени, солнечный свет будто выключился. Перед нами причудливо изгибалась каменная поверхность скал, теперь отчетливо было видно, что через брешь мы сможем проехать. Каландра тоже это заметила и, не снижая хода, еще несколько метров поднялась вверх; мы, миновав брешь, ехали чуть под уклон к середине площадки.
Каландра притормозила.
- Боже праведный, - почти помимо своей воли выдохнула она.
Прямо перед нами, заполняя всю отгороженную скалами площадь, раскинулось море гремучников, тех самых растений, которые раньше нам приходилось встречать лишь в окружении густых зарослей других растений и никогда группами больше четырех.
У меня перехватило дух.
- Вот это да, - произнес я не своим голосом. - Здесь разобьём лагерь - исключительно полезное для здоровья место.
Моя фраза растопила ледок отчуждения.
- Верно, - сухо согласилась Каландра. - Особенно, если быть самому гремучником. - Ещё с минуту она пристально смотрела на них. - Ну, давай что ли ставить эти чёртовы домики или палатки, как их там... - проворчала она, вылезая из вездехода. - А то скоро солнце сядет.
ГЛАВА 18
Каландра оказалась права, утверждая, что ветер в этом замкнутом пространстве будет вести себя как в печке. Так и произошло. Лёгкий бриз превратился в чертовски сильный ветер, и здесь, куда не доходило солнце, становилось холодно. Но, к счастью, не только Каландра, но и я не ошибся, рассчитывая на то, что здесь окажется место, где можно будет укрыться от ветра. Скала, обращенная к северу, имела углубление между двумя складками, спускавшимися от самой ее вершины и завершавшимися у основания, в зарослях гремучника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57