..
– Доррин! – окликает его отец. – Нам нужно поговорить. Сходи, позови брата.
– Хорошо.
Юноша спускается с террасы в сад Кила. По его расчетам, братец должен был заниматься прополкой, поскольку матушка пригрозила, что пока сады обоих братьев не будут приведены в порядок, оба останутся без сладкого. Для самого Доррина – при мысли об этом он даже ухмыльнулся – поддержание порядка в саду никогда не представляло проблемы. А вот Кил, его темноволосый младший братишка, предпочитает рыбачить, охотиться на крабов или просто глазеть на океан. Все что угодно, лишь бы не возиться с грядками.
Коренастый мальчуган и не думал заниматься прополкой. Он уныло сидел над кучкой увядших сорняков.
– Терпеть не могу возиться с веточками-цветочками, – проворчал он, завидев брата. – Ну почему меня не отпустили с Брайсом, как мне хотелось?
– Наверное, – промолвил Доррин, опускаясь на колени и начиная прямо за разговором удалять лишние побеги, – все из-за того, что наш папа – маг воздуха, а мама – целительница. Будь они рыбаками, как родители Брайса, то наверное, вовсе не хотели бы определить нас в колдуны...
– На дух не переношу эту прополку!
– Знаю, – кивает Доррин, ловко и быстро прореживая грядки и одновременно поглаживая полезные травы, чтобы укрепить их внутренний порядок. – Я знаю.
– Тебе ведь и самому не шибко нравится учиться магии воздуха, правда?
Доррин пожимает плечами:
– Нет, учиться я не против, мне нравится узнавать новое. Но вот заниматься мне хотелось бы совсем другим. Мастерить вещи, причем не серпы да лемехи, как Хегл, а хитрые машины, которые помогают людям и даже сами могут делать вещи попроще. А смешивать ветра или вызывать бури я не буду.
– Отец тоже никаких бурь не вызывает. Он сам говорил, что может лишь чуть-чуть изменять силу и направление ветра.
– Это потому, что он опасается нарушить Равновесие, – поясняет Доррин. – Но что толку обладать силой, если все равно не можешь ею воспользоваться! Мне больше по нраву заниматься чем-нибудь по-настоящему полезным.
– Ага. Рыбачить, например, очень даже полезно, – взгляд мальчишки падает на ловкие пальцы брата, и он завистливо добавляет: – На тебя посмотреть, так эта прополка кажется пустяшным делом.
– Ладно, – говорит Доррин вставая, отряхивая серые брюки и отирая грязь с пальцев, – пойдем. Отец послал меня за тобой. У него есть новости.
– Насчет чего?
– Не знаю, но не думаю, что насчет чего-нибудь хорошего. Он выглядел задумчивым.
– Как в тот раз, когда ты испортил Хеглову железяку?
Доррин заливается краской и, отвернувшись, чтобы не заметил брат, бросает:
– Пошли.
– Да я ничего такого...
Доррин не останавливаясь идет вперед.
– Спасибо, что помог с этой проклятущей прополкой! – добавляет мальчик.
– Да ладно, чего там.
Маг воздуха стоит возле небольшого обеденного стола. Слегка склонив головы, оба паренька ступают с террасы в комнату. В хорошую погоду семья обычно обедает снаружи, под навесом, но сегодня небо затянуто облаками. Их мать сидит на стуле возле окна.
– Садитесь, – предлагает отец.
Мальчики садятся по обе стороны от Ребекки. Отец устраивается на свободном стуле и прочищает горло.
«Только бы не очередное наставление...» – бормочет Кил себе под нос.
– Да, – кивает отец, расслышав его слова. – Без наставления не обойтись. Вы его уже слышали, но, боюсь, то ли прослушали, то ли позабыли. А выслушать и запомнить вам придется, потому что наступает время перемен... Среди магов Фэрхэвена есть чародей, подобные которому появляются раз в несколько столетий. Его зовут Джеслек. Он так силен, что даже начал воздымать горы на равнинах меж Галлосом и Кифриеном.
– Даже Основатели... – с дрожью в голосе произносит Ребекка, но не договаривает.
Оран отпивает глоток из чашки и продолжает:
– Вот-вот что-то случится, и мы должны быть к этому готовы. Хаос способен проявиться когда угодно и где угодно.
– Где угодно? Но не у нас же! – хмыкает Кил.
– А почему? Или ты думаешь, будто Отшельничий отгорожен от хаоса и от всего мира? Или полагаешь, что гармония, в которой мы живем, защитит себя сама?
– Нет, – подает голос Доррин, желая, чтобы отец поскорее перешел к существу дела. – Но суть-то не в этом. Раз ты позвал нас сюда, значит, считаешь, что это имеет какое-то отношение к нам. Разве не так?
Мать отворачивается к окну. Кил сидит, уставясь в половицы, и лишь украдкой косится на брата.
– Доррин, сейчас не время для твоих игр с моделями машин, – сурово произносит маг.
– Но, Оран, – вступается рыжеволосая женщина, – он еще совсем мальчик!..
– Может, и так, но одно его присутствие сказывается на самых обычных гармонических процессах. Ты говорила с Хеглом? Когда Доррин поблизости, бедняга боится работать с железом. Стоит нашему «мальчику» чуток разволноваться, и я теряю способность ощущать шторма. Учитывая, что маги Фэрхэвена толкуют о флотах и требуют от Нолдры прекратить с нами торговлю, положение становится слишком серьезным, чтобы допустить нарушение порядка... – маг хмурится и, прокашлявшись, повторяет: – Слишком серьезным.
– Ну а чего ты хочешь от меня? Куда мне деться, взять да пропасть, что ли?
Оран качает головой, поджимает губы, трет подбородок и лишь потом отвечает:
– Так просто ничего не делается. Ничего и никогда.
Доррин берет со стола тяжелую кружку и отпивает глоток красного тепловатого сока. Кил подмигивает старшему брату, и Ребекка смотрит на сынишку с неодобрением, но стоит ей перевести взгляд на мужа, как младший сын пожимает плечами.
– Мы с тобой уже не раз толковали насчет твоего желания придумывать и делать машины, – говорит Оран, строго глядя на Доррина. – Я просил тебя как следует обо всем этом подумать, но только... – маг делает паузу. – Только непохоже, чтобы ты воспринял мои слова серьезно.
– Я много думал об этом, – медленно отвечает Доррин, – но чем чаще я задумываюсь на сей счет, отец, тем яснее осознаю, что предпочел бы быть кузнецом или столяром. Ремесленники создают настоящие, полезные вещи. Целители – помогают больным. Мне совершенно не улыбается всю жизнь бездействовать в созерцании. Я хочу создавать. Сам. Нечто реальное.
– Порой умелый наблюдатель может спасти множество жизней. Вот во время прошлогодней бури...
– А говорят, будто Креслин умел управлять штормами. Мы бы тоже могли...
– Доррин, сколько можно повторять одно и то же! Вздумай мы вызывать бури, это изменит климат во всем мире, погубит тысячи жизней. Наш остров снова превратится в пустыню. Тебе следует не задаваться никчемными вопросами, а сосредоточиться на исполнении своего долга. А поскольку самому мне наставить тебя на путь истинный, похоже, не под силу, я собираюсь послать тебя на обучение к Лортрен.
– А это разумно? – спрашивает Ребекка.
– А что еще я могу сделать? Он меня не слушает.
– Отец, – набрав полную грудь воздуха, начинает рыжий паренек. – Я слушаю тебя, и очень внимательно, но не могу заставить себя делать то, чего хочется тебе и совсем не хочется мне. Ты великий маг, Мастер воздуха, но я-то таким никогда не стану! Так почему бы тебе не позволить мне быть таким, каков я есть?
– Доррин, именно твои разлюбезные машины вкупе с хаосом привели к падению ангелов. Правда, все склоняются к мнению, что ты не смог бы прибегнуть к магии хаоса, даже если б от этого зависела твоя жизнь. Но подобная приверженность всяческой машинерии противоестественна и внушает опасения. Какая вообще польза может быть от этих устройств? Может ли машина вернуть кому-то здоровье, как делает целитель? А не боишься ли ты, что твои машины отравят воду и воздух? Залежи холодного железа лежат в основе гармонической структуры Отшельничьего. Неужто ты хочешь порушить и ее, добывая руду для своих машин? Неужели ты хочешь поступиться гармонией во имя суетного любопытства и тщеславия?
Доррин сосредоточенно смотрит себе под ноги, но потом упрямо качает головой:
– Это вовсе не обязательно, отец. Тот же Хегл работает с металлом, но ничего не портит, не загрязняет и уж всяко не подрывает основ гармонии. Ты преувеличиваешь.
– Хеглу не требуется столько руды и топлива... – начинает было Оран, но сам себя обрывает, махнув рукой: – Э, да что толку без конца спорить об одном и том же! Ладно, может быть, Лортрен заставит вас обоих понять...
– Э, а я-то в чем виноват? – встревает Кил.
– При чем тут ты? – вскидывает глаза маг воздуха.
– Как – при чем? Ты же сам сказал: «обоих»!
– Я имел в виду Кадару, Дорринову подружку. Ей кажется, будто сила заключает в себе ответ на все вопросы. Она совершенно не слушает свою мать, только Хегла, потому как уважает физическую силу.
– Кадара тоже отправится в Академию? – заинтересованно уточняет Доррин.
Оран кивает:
– Признаюсь, сам я от этой идеи не в восторге, да и Хегл тоже, однако Братство полагает, что если вы и впредь останетесь предоставленными самим себе, да еще и будете действовать заодно, то дело может обернуться худо. Ну а Лортрен, надо думать, вас кое-чему научит.
– А если и она не сумеет? – интересуется Кил.
Родители переводят взгляд на темноволосого мальчишку, но тот упрямо повторяет свой вопрос:
– Да, а ежели ничего не выйдет?
– Когда не выйдет, тогда и посмотрим, – отвечает маг. – Но это вряд ли. Лортрен – женщина умелая. Она одинаково сведуща и в магии гармонии, и в обращении с коротким мечом.
Взгляд Кила перебегает с отца на брата и обратно.
Оран делает очередной глоток из своей кружки.
Ребекка встает:
– Кил, обед вот-вот будет готов, – она кивает в сторону буфетной, и мальчик спешит за посудой.
– Мне надо кое-что проверить, – бормочет маг и, поставив кружку, удаляется в кабинет.
Ребекка берется за нож и начинает нарезать лук. Молча посмотрев на мать, Доррин направляется к террасе: поразмыслить в одиночестве, пока не позовут к обеду.
VI
– Сейчас на Отшельничьем нет великих магов погоды. Таких, каким был Креслин.
Худощавый человек в белом качает головой:
– Был ли он и вправду настолько могуч, как о том толкуют? Говорят, будто ему удалось потопить весь хаморианский флот.
– Это произошло еще до того, как он вошел в полную силу, – резким тоном замечает сидящий в первом ряду грузный мужчина. – В старых историях, особливо касающихся погоды, можно найти много поучительного.
– Да ладно тебе томить юнца, – слышится каркающий голос. – Просто возьми да расскажи.
– Ты и рассказывай, Фиднер.
– Ладно, – ворчит тощий высохший чародей по имени Фиднер. – Так вот, юный Мастер магии, все очень просто и вместе с тем весьма сложно. Триста лет назад в Совет входили и Черные. Конечно, их было немного, и Белые посматривали на них сверху вниз, тем паче что магия гармонии более сложна и обладает куда меньшей направленной мощью, нежели магия хаоса. Во всяком случае, так считали до тех пор, пока с Крыши Мира не сошел Креслин.
– Так он – не выдумка?
– Какие уж тут выдумки! Он был самым настоящим. Таким настоящим, что сумел превратить Белую волшебницу, чуть ли не равную ему по силе, в мастера гармонии. Таким настоящим, что сумел разметать и потопить десятки высланных против него судов, превратить Кифриен в жаркую пустыню, северный Спидлар – в снежную тундру, а бесплодный Отшельничий остров – в цветущий сад.
– Байки да побасенки, – презрительно морщится юноша. – Пустые россказни!
С его пальцев срывается стрела пламени. Не просто алый, пронизанный белизной язычок, а настоящий огненный клинок, отсекающий кусок от одной из окаймляющих палату гранитных колонн.
– Россказни-то россказни, но не совсем пустые. Ты и сам находишься здесь именно потому, что в те времена мир посетил Креслин.
– Как это? Растолкуй, – требует стройный юноша с лучистыми, как солнце, глазами и белыми волосами.
– Равновесие вполне реально. Да, да, реально, и игнорировать этот факт опасно. Злосчастный Дженред не верил в Равновесие, за что всем нам пришлось поплатиться. Во времена Креслина хаос господствовал, и равновесию пришлось найти точку сосредоточения. Благодаря манипуляциям Черных такой точкой стал Креслин, которого воспитали и подготовили за пределами Фэрхэвена.
– В Западном Оплоте? Ну уж это и вовсе не поддается проверке.
– Поддается, не поддается, но тебе, Джеслек, следует иметь это в виду. Креслин, изначально посвященный гармонии, был вдобавок обучен как старший страж Западного Оплота, что в те времена значило очень и очень много. Еще не осознав в полной мере свои способности, он в одиночку истребил целую разбойничью шайку и отряд стражи Белой дороги. Да и пел этот малый чуть ли не так же, как легендарный Верлинн.
– Все это занятно, но при чем тут я?
– При том, что это выручало его, когда не хватало магии. Тебе не мешало бы научиться чему-то подобному, – звучит хриплый старческий голос.
– Была бы нужда! – усмехается юноша. – Даже Черным Кифриена не под силу меня остановить.
– Это правда, но им далеко до Черных с Отшельничьего.
Последние слова повисают в воздухе – воцаряется тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81