– Например, в качестве орбитальных крепостей или тихоходных мониторов.
– Можно, – согласился Гаффай. – И к тому же у нас имеется вполне боеготовый монитор «Сокрушитель» с короткоствольным орудием двадцатого калибра.
Разгорелся не слишком ожесточенный спор. Визброй и Халай пренебрежительно ворчали, что пушка «Сокрушителя» делает выстрелы с интервалами в час и к тому же уступает по дальнобойности современным системам двенадцатого, а тем более четырнадцатого калибров. Гаффай же отвечал, что импульсы «двадцатки» легко пробивают даже трехслойную силовую защиту, то есть в обороне монитор будет вполне эффективен.
– Не забывайте про старые крепостные пушки, – сказал вдруг Секар. – Тот же самый двадцатый калибр, между прочим.
– Это на самый крайний случай, – оказал Гаффай. – В прошлую войну, когда Ратул был безжизненным миром, мы могли спокойно палить из этих орудий и ни о чем не заботиться, тогда просто не существовало экологических проблем. А теперь приходится учитывать, что каждый залп будет отравлять атмосферу.
Он исподлобья осмотрел собравшихся. Чувствовалось, что есть у него какая-то хитрая задумка, только очень уж рискованная. Все это поняли и настороженно ждали продолжения.
Гаффай положил руку на пульт стереовизора и набрал код – в голографическом пространстве загорелась схема звезд Нейтральной Зоны. Адмирал вошел в изображение и показал пальцем несколько точек.
– Здесь во время войны стояли звездные пушки, – сказал он. – Наши и вражеские. И те, и другие подвергались обстрелу и пришли в негодность. Я предлагаю подобрать все, что от них осталось, и попытаться смонтировать целый звездомет.
Промышленники дружно запротестовали, упирая на то, что синхронизировать генераторы разных типов – маванорского и тинборского – будет непосильной задачей. «Справитесь!» – грозно поддержал командира Визброй, и оппоненты покорно притихли.
– Трудно будет, – прищелкнув языком, задумчиво проговорил Секар. – О хорошей меткости говорить не приходится. Но попытаемся.
Визброй ободряюще заметил:
– Имея звездомет, мы станем слишком опасной дичью, чтобы кто-нибудь осмелился нам угрожать. Я – за.
– А у тебя другая роль, – сказал Гаффай. – Ты у меня получишь звание адмирала флотилии и будешь командовать соединением линкоров.
Внезапно Халай, взмахнув кулачищем, озлобленно вскричал:
– А ведь я предупреждал – вспомните дебаты, когда обсуждалась военно-экономическая доктрина Ратула. Я говорил, что этим все кончится! Вот они, плоды полувековой политики отказа от развития тяжелой оборонной индустрии! Вместо того чтобы создавать высокоэффективные современные оружейные комплексы, мы сегодня вынуждены подбирать осколки столетней давности.
Впрочем, он быстро успокоился, и вся четверка профессионалов – военные и промышленники – принялась обсуждать конкретные детали. Похоже было, что звездную пушку все-таки удастся смонтировать и, если потребуется, пустить в дело. Ветераны вспоминали оставшихся на Ратуле офицеров, служивших прежде в войсках САОМ, попутно намечались наиболее привлекательные мишени для предстоящих стрельб и оптимальные позиции для исполинского орудия.
Между делом Визброй заметил, что был разговор о реставрации крепости Сорал. Кузьма Петрович припомнил, что после большой войны в Нейтральной Зоне уцелели две планеты-крепости – Ратул и Сорал. Первую корсары держали в полной боевой готовности, а вот другая была сильно побита в сражениях, а потому ратульское командование потихоньку пускало ее оборудование на запчасти.
– Восстановим, – решительно сказал Гаффай. – Но не в ущерб основным работам. Две крепости – уже оборонительный рубеж.
– Сорал далековато от нас. – Даналик Секар поморщился. – Его допотопные «двадцатки» не смогут поддержать Ратул в случае нападения вражеского флота.
– Тем более когда мы поставим на эти «двадцатки» кристаллы Гзи из-под «пятнашек»! – Визброй хохотнул.
Гаффай строго проговорил:
– Значит, надо перекрыть трассы минными полями, чтобы противник был вынужден пройти мимо Сорала!
Разговор этот был сугубо специальным, изобиловал инженерными и тактическими терминами, смысл которых Шестоперов понимал весьма приблизительно, а потому вскоре перестал прислушиваться. Рассеянно поглядывая на стройные ножки Наршады, он пытался сообразить, что именно собиралась выведать у него красавица из местной контрразведки. О чем они говорили? Жизнь на Земле, фасоны женской одежды, гормоны молодости, озеленение Ратула. Все это наверняка лишь маскировало истинную цель ее любопытства. Неужели она интересовалась только мифическим сеансом связи, который «Лабиринт» якобы устроил в Черной Сфере? Чушь какая-то…
Наршада протянула ему поднос. Поблагодарив, Кузьма Петрович взял себе бокал и бутерброд и вдруг услышал, как Гаффай называет его имя.
– Хотелось бы узнать твою точку зрения, – сказал адмирал. – У землян свои, в чем-то отличные от наших, взгляды на тактику и оперативное искусство. Соображения земного специалиста могут открыть новый, неожиданный взгляд на проблему.
Шестоперов был смущен. Что может он, человек с отсталой планеты, посоветовать этим профессионалам, с их опытом галактических баталий? Тем не менее нужно было отвечать – все ждали – и он осторожно начал:
– По-моему, для надежного отражения атаки на Ратул вам следовало бы вывести главный оборонительный рубеж как можно дальше…
– Правильная мысль, – одобрительно проворчал Гаффай. – Новая диспозиция предусматривает завязку решительного сражения на расстоянии, превышающем дальнобойность самых крупнокалиберных орудий потенциальных противников.
– Три-четыре световых года от Ратула, – уточнил Визброй. – Продолжай, Петрович, ты хорошо начал.
– Продолжать? – Он совсем смешался. – Боюсь, вы и сами знаете все, что я могу сказать… Ладно, попытаюсь. Только начну, если не возражаете, издалека. Как я понял, главная ударная сила современных космических флотов – это, по вашим представлениям, линейные корабли, крейсера и артиллерия особой мощности…
Он провел аналогию с военно-морскими вооружениями на Земле в период между двумя мировыми войнами. Ведущие океанские державы продолжали строить огромные надводные корабли, непрерывно наращивая толщину бортовой брони и орудийные калибры, однако в первых же сражениях стало ясно, что линкоры неэффективны против авианосцев. Бомбардировщики и торпедоносцы легко топили закованных в броню морских гигантов, а артиллерийские дуэли оказались в годы второй мировой большой редкостью.
– Интересная идейка, – проговорил Гаффай, – Значит, легкие сверхскоростные и высокоманевренные аппараты с мощным торпедным вооружением? Надо попробовать. Если получится, я добьюсь, чтобы ты получил звание командора.
Секар и Халай уже прикидывали тактико-технические характеристики новой машины, которую по совету Шестоперова окрестили штурмовиком. Не прошло и получаса, как основные параметры и общая компоновка этого аппарата были согласованы, причем промышленники не сомневались, что экспериментальные образцы сойдут с заводских конвейеров уже через двадцать дней.
Расхрабрившись, Кузьма Петрович предложил устроить коллективный просмотр сделанной Мираном копии земного фильма, где наглядно изображено сражение огромной боевой станции «Мертвая Звезда» против нескольких десятков подобных штурмовиков. По его мнению, гигантские ударные корабли типа «Мертвой Звезды» могли бы заинтересовать ратульских стратегов и политиков. Однако на этот раз Шестоперова ждало разочарование. Как выяснилось, все собравшиеся этот фильм уже видали, а потому были настроены весьма скептически.
– Ломать планеты можно проще, – назидательно поведал адмирал Гаффай. – Например, огнем двадцатого калибра. И вовсе незачем строить для этих целей такие нерационально громоздкие агрегаты… У кого еще есть какие-нибудь соображения?
– Если позволите… – сказала Наршада и, когда общее внимание обратилось на нее, продолжила: – Должна всех вас огорчить: на Ратуле действует прекрасно законспирированная агентура.
– Чья именно? – флегматично осведомился Халай.
Секар же пренебрежительно фыркнул и заявил, что вражеские агенты были, есть и будут во все времена и на всех планетах, а потому нечего паниковать. В знак решительного несогласия Наршада решительно замотала головой.
– Вы не вполне понимаете, – запальчиво проговорила обер-штабс-майор. – Департамент Планетарной Безопасности – самое засекреченное ведомство планеты, однако открою вам маленькую тайну: созданная на Ратуле контрразведывательная сеть не имеет аналогов. Мы вырубили все резидентуры как Тинборда, так и Конфедерации. Последняя крупная осечка в нашей работе случилась тридцать восемь лет назад!
– Почему именно тридцать восемь? – удивился Секар.
– В тот год был совершен налет на биохимический центр моего брата.
Миран подтвердил, что помнит тот случай. Неизвестным злоумышленникам удалось каким-то образом нейтрализовать защитную аппаратуру и похитить три десятка ампул вакцины «Миран-9», предназначенной для омоложения долоков.
– Недавно я просмотрела архивы, – продолжала контрразведчица. – Это очень загадочная история. Поскольку похищены препараты для долоков, естественно предположить, что здесь замешана разведка Конфедерации. Однако наши резиденты на Маване и Бустафоне уверяют, что ампулы там не появились.
– Украсть-то украли, а с планеты вывезти не смогли, – усмехаясь, предположил Визброй. – Так эти ампулы где-то и состарились без пользы для похитителей.
– Согласна, – кивнула Наршада, – других объяснений просто не видно. Но за последние год-полтора обстановка резко изменилась в худшую сторону. Службы прослушивания гравитационных излучений трижды фиксировали мощные передачи шифрованных текстов.
– Передача велась с Ратула?! – вскинулся Гаффай. – Местонахождение передатчика запеленговали?!
Обер-штабс-майор покачала головой:
– Увы, жизнь сложнее детективных фильмов… Передачи велись из открытого космоса, причем… – контрразведчица пристально посмотрела на адмирала. – Всякий раз сигналы излучались из точек, лежавших на трассе вашего корабля, Висад. Последняя шифровка была отправлена семнадцать дней назад из Черной Сферы – именно в те минуты, когда там находился «Лабиринт».
Грозно прищурившись, Гаффай заявил, что этого не может быть – на всем протяжении последнего перелета рейдер поддерживал режим строжайшего гравитационного молчания и распускал антенну только для приема сообщений с Ратула. И вообще, добавил он раздраженно, глупо подозревать в предательстве или шпионаже кого-либо из экипажа «Лабиринта».
– Да, у вас надежный отборный экипаж, а в Черной Сфере рейдер не разворачивал антенну – это установлено почти с достоверностью, – негромко проговорила обер-штабс-майор. – И тем не менее факты упрямы. Есть и другие, пусть косвенные указания… Кто-то тщательно оберегает «Лабиринт» от всевозможных опасностей.
– Что вы имеете в виду?! – возмутился Визброй. – Бустафонские корабли буквально охотятся за нами.
– Да, да! Именно об этом я и говорю, – женщина тоже повысила голос. – Пограничная стража Бустафонира дважды пыталась атаковать «Лабиринт», но оба раза вас спасала стая фошкоров – чем вы объясните этот феномен? Фошкоры – дикие звери, лишенные даже зачатков разума, – почему они приходят на помощь только «Лабиринту»? За последние годы в Черной Сфере бесследно исчезло не менее десятка космических кораблей, включая тяжелый крейсер конфедератов, и лишь один корабль неоднократно проходил через это гиблое место без всяких неприятностей – только «Лабиринт»! Адмирал, все нити сходятся на ваш рейдер.
Смущенный Гаффай не ответил. Увидев, что старый пират пребывает в замешательстве, Халай осторожно поинтересовался, кого именно подозревает Планетарная Безопасность. Наршада не без сожаления призналась, что веских улик против кого-либо у нее нет, а потому она вынуждена подозревать весь экипаж.
– Единственные, кто пока, да и то условно, вне подозрений, – это присутствующие здесь командир и пилот рейдера, – сказала она. – Они оба так много сделали для возвышения Ратула, что просто не имеют повода для сотрудничества с внешними врагами…
– И на том спасибо, – проворчал Шовит Визброй.
Миран сказал негромко:
– Наршада, сестренка, как по-твоему, чья это агентура? Собственно говоря, выбор невелик – или Тинборд, или Конфедерация.
– Не знаю, – усталым голосом ответила контрразведчица. – Мы хорошо изучили методы, которыми пользуются разведслужбы известных сверхдержав, и успешно им противостоим. Но теперь против нас работает какой-то гений шпионажа, который не делает ошибок, хоть это и считается невозможным. Признаюсь, я слышала о таком уникуме, но тот долок, если бы даже не погиб в конце войны, то все равно должен был давным-давно умереть от старости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Можно, – согласился Гаффай. – И к тому же у нас имеется вполне боеготовый монитор «Сокрушитель» с короткоствольным орудием двадцатого калибра.
Разгорелся не слишком ожесточенный спор. Визброй и Халай пренебрежительно ворчали, что пушка «Сокрушителя» делает выстрелы с интервалами в час и к тому же уступает по дальнобойности современным системам двенадцатого, а тем более четырнадцатого калибров. Гаффай же отвечал, что импульсы «двадцатки» легко пробивают даже трехслойную силовую защиту, то есть в обороне монитор будет вполне эффективен.
– Не забывайте про старые крепостные пушки, – сказал вдруг Секар. – Тот же самый двадцатый калибр, между прочим.
– Это на самый крайний случай, – оказал Гаффай. – В прошлую войну, когда Ратул был безжизненным миром, мы могли спокойно палить из этих орудий и ни о чем не заботиться, тогда просто не существовало экологических проблем. А теперь приходится учитывать, что каждый залп будет отравлять атмосферу.
Он исподлобья осмотрел собравшихся. Чувствовалось, что есть у него какая-то хитрая задумка, только очень уж рискованная. Все это поняли и настороженно ждали продолжения.
Гаффай положил руку на пульт стереовизора и набрал код – в голографическом пространстве загорелась схема звезд Нейтральной Зоны. Адмирал вошел в изображение и показал пальцем несколько точек.
– Здесь во время войны стояли звездные пушки, – сказал он. – Наши и вражеские. И те, и другие подвергались обстрелу и пришли в негодность. Я предлагаю подобрать все, что от них осталось, и попытаться смонтировать целый звездомет.
Промышленники дружно запротестовали, упирая на то, что синхронизировать генераторы разных типов – маванорского и тинборского – будет непосильной задачей. «Справитесь!» – грозно поддержал командира Визброй, и оппоненты покорно притихли.
– Трудно будет, – прищелкнув языком, задумчиво проговорил Секар. – О хорошей меткости говорить не приходится. Но попытаемся.
Визброй ободряюще заметил:
– Имея звездомет, мы станем слишком опасной дичью, чтобы кто-нибудь осмелился нам угрожать. Я – за.
– А у тебя другая роль, – сказал Гаффай. – Ты у меня получишь звание адмирала флотилии и будешь командовать соединением линкоров.
Внезапно Халай, взмахнув кулачищем, озлобленно вскричал:
– А ведь я предупреждал – вспомните дебаты, когда обсуждалась военно-экономическая доктрина Ратула. Я говорил, что этим все кончится! Вот они, плоды полувековой политики отказа от развития тяжелой оборонной индустрии! Вместо того чтобы создавать высокоэффективные современные оружейные комплексы, мы сегодня вынуждены подбирать осколки столетней давности.
Впрочем, он быстро успокоился, и вся четверка профессионалов – военные и промышленники – принялась обсуждать конкретные детали. Похоже было, что звездную пушку все-таки удастся смонтировать и, если потребуется, пустить в дело. Ветераны вспоминали оставшихся на Ратуле офицеров, служивших прежде в войсках САОМ, попутно намечались наиболее привлекательные мишени для предстоящих стрельб и оптимальные позиции для исполинского орудия.
Между делом Визброй заметил, что был разговор о реставрации крепости Сорал. Кузьма Петрович припомнил, что после большой войны в Нейтральной Зоне уцелели две планеты-крепости – Ратул и Сорал. Первую корсары держали в полной боевой готовности, а вот другая была сильно побита в сражениях, а потому ратульское командование потихоньку пускало ее оборудование на запчасти.
– Восстановим, – решительно сказал Гаффай. – Но не в ущерб основным работам. Две крепости – уже оборонительный рубеж.
– Сорал далековато от нас. – Даналик Секар поморщился. – Его допотопные «двадцатки» не смогут поддержать Ратул в случае нападения вражеского флота.
– Тем более когда мы поставим на эти «двадцатки» кристаллы Гзи из-под «пятнашек»! – Визброй хохотнул.
Гаффай строго проговорил:
– Значит, надо перекрыть трассы минными полями, чтобы противник был вынужден пройти мимо Сорала!
Разговор этот был сугубо специальным, изобиловал инженерными и тактическими терминами, смысл которых Шестоперов понимал весьма приблизительно, а потому вскоре перестал прислушиваться. Рассеянно поглядывая на стройные ножки Наршады, он пытался сообразить, что именно собиралась выведать у него красавица из местной контрразведки. О чем они говорили? Жизнь на Земле, фасоны женской одежды, гормоны молодости, озеленение Ратула. Все это наверняка лишь маскировало истинную цель ее любопытства. Неужели она интересовалась только мифическим сеансом связи, который «Лабиринт» якобы устроил в Черной Сфере? Чушь какая-то…
Наршада протянула ему поднос. Поблагодарив, Кузьма Петрович взял себе бокал и бутерброд и вдруг услышал, как Гаффай называет его имя.
– Хотелось бы узнать твою точку зрения, – сказал адмирал. – У землян свои, в чем-то отличные от наших, взгляды на тактику и оперативное искусство. Соображения земного специалиста могут открыть новый, неожиданный взгляд на проблему.
Шестоперов был смущен. Что может он, человек с отсталой планеты, посоветовать этим профессионалам, с их опытом галактических баталий? Тем не менее нужно было отвечать – все ждали – и он осторожно начал:
– По-моему, для надежного отражения атаки на Ратул вам следовало бы вывести главный оборонительный рубеж как можно дальше…
– Правильная мысль, – одобрительно проворчал Гаффай. – Новая диспозиция предусматривает завязку решительного сражения на расстоянии, превышающем дальнобойность самых крупнокалиберных орудий потенциальных противников.
– Три-четыре световых года от Ратула, – уточнил Визброй. – Продолжай, Петрович, ты хорошо начал.
– Продолжать? – Он совсем смешался. – Боюсь, вы и сами знаете все, что я могу сказать… Ладно, попытаюсь. Только начну, если не возражаете, издалека. Как я понял, главная ударная сила современных космических флотов – это, по вашим представлениям, линейные корабли, крейсера и артиллерия особой мощности…
Он провел аналогию с военно-морскими вооружениями на Земле в период между двумя мировыми войнами. Ведущие океанские державы продолжали строить огромные надводные корабли, непрерывно наращивая толщину бортовой брони и орудийные калибры, однако в первых же сражениях стало ясно, что линкоры неэффективны против авианосцев. Бомбардировщики и торпедоносцы легко топили закованных в броню морских гигантов, а артиллерийские дуэли оказались в годы второй мировой большой редкостью.
– Интересная идейка, – проговорил Гаффай, – Значит, легкие сверхскоростные и высокоманевренные аппараты с мощным торпедным вооружением? Надо попробовать. Если получится, я добьюсь, чтобы ты получил звание командора.
Секар и Халай уже прикидывали тактико-технические характеристики новой машины, которую по совету Шестоперова окрестили штурмовиком. Не прошло и получаса, как основные параметры и общая компоновка этого аппарата были согласованы, причем промышленники не сомневались, что экспериментальные образцы сойдут с заводских конвейеров уже через двадцать дней.
Расхрабрившись, Кузьма Петрович предложил устроить коллективный просмотр сделанной Мираном копии земного фильма, где наглядно изображено сражение огромной боевой станции «Мертвая Звезда» против нескольких десятков подобных штурмовиков. По его мнению, гигантские ударные корабли типа «Мертвой Звезды» могли бы заинтересовать ратульских стратегов и политиков. Однако на этот раз Шестоперова ждало разочарование. Как выяснилось, все собравшиеся этот фильм уже видали, а потому были настроены весьма скептически.
– Ломать планеты можно проще, – назидательно поведал адмирал Гаффай. – Например, огнем двадцатого калибра. И вовсе незачем строить для этих целей такие нерационально громоздкие агрегаты… У кого еще есть какие-нибудь соображения?
– Если позволите… – сказала Наршада и, когда общее внимание обратилось на нее, продолжила: – Должна всех вас огорчить: на Ратуле действует прекрасно законспирированная агентура.
– Чья именно? – флегматично осведомился Халай.
Секар же пренебрежительно фыркнул и заявил, что вражеские агенты были, есть и будут во все времена и на всех планетах, а потому нечего паниковать. В знак решительного несогласия Наршада решительно замотала головой.
– Вы не вполне понимаете, – запальчиво проговорила обер-штабс-майор. – Департамент Планетарной Безопасности – самое засекреченное ведомство планеты, однако открою вам маленькую тайну: созданная на Ратуле контрразведывательная сеть не имеет аналогов. Мы вырубили все резидентуры как Тинборда, так и Конфедерации. Последняя крупная осечка в нашей работе случилась тридцать восемь лет назад!
– Почему именно тридцать восемь? – удивился Секар.
– В тот год был совершен налет на биохимический центр моего брата.
Миран подтвердил, что помнит тот случай. Неизвестным злоумышленникам удалось каким-то образом нейтрализовать защитную аппаратуру и похитить три десятка ампул вакцины «Миран-9», предназначенной для омоложения долоков.
– Недавно я просмотрела архивы, – продолжала контрразведчица. – Это очень загадочная история. Поскольку похищены препараты для долоков, естественно предположить, что здесь замешана разведка Конфедерации. Однако наши резиденты на Маване и Бустафоне уверяют, что ампулы там не появились.
– Украсть-то украли, а с планеты вывезти не смогли, – усмехаясь, предположил Визброй. – Так эти ампулы где-то и состарились без пользы для похитителей.
– Согласна, – кивнула Наршада, – других объяснений просто не видно. Но за последние год-полтора обстановка резко изменилась в худшую сторону. Службы прослушивания гравитационных излучений трижды фиксировали мощные передачи шифрованных текстов.
– Передача велась с Ратула?! – вскинулся Гаффай. – Местонахождение передатчика запеленговали?!
Обер-штабс-майор покачала головой:
– Увы, жизнь сложнее детективных фильмов… Передачи велись из открытого космоса, причем… – контрразведчица пристально посмотрела на адмирала. – Всякий раз сигналы излучались из точек, лежавших на трассе вашего корабля, Висад. Последняя шифровка была отправлена семнадцать дней назад из Черной Сферы – именно в те минуты, когда там находился «Лабиринт».
Грозно прищурившись, Гаффай заявил, что этого не может быть – на всем протяжении последнего перелета рейдер поддерживал режим строжайшего гравитационного молчания и распускал антенну только для приема сообщений с Ратула. И вообще, добавил он раздраженно, глупо подозревать в предательстве или шпионаже кого-либо из экипажа «Лабиринта».
– Да, у вас надежный отборный экипаж, а в Черной Сфере рейдер не разворачивал антенну – это установлено почти с достоверностью, – негромко проговорила обер-штабс-майор. – И тем не менее факты упрямы. Есть и другие, пусть косвенные указания… Кто-то тщательно оберегает «Лабиринт» от всевозможных опасностей.
– Что вы имеете в виду?! – возмутился Визброй. – Бустафонские корабли буквально охотятся за нами.
– Да, да! Именно об этом я и говорю, – женщина тоже повысила голос. – Пограничная стража Бустафонира дважды пыталась атаковать «Лабиринт», но оба раза вас спасала стая фошкоров – чем вы объясните этот феномен? Фошкоры – дикие звери, лишенные даже зачатков разума, – почему они приходят на помощь только «Лабиринту»? За последние годы в Черной Сфере бесследно исчезло не менее десятка космических кораблей, включая тяжелый крейсер конфедератов, и лишь один корабль неоднократно проходил через это гиблое место без всяких неприятностей – только «Лабиринт»! Адмирал, все нити сходятся на ваш рейдер.
Смущенный Гаффай не ответил. Увидев, что старый пират пребывает в замешательстве, Халай осторожно поинтересовался, кого именно подозревает Планетарная Безопасность. Наршада не без сожаления призналась, что веских улик против кого-либо у нее нет, а потому она вынуждена подозревать весь экипаж.
– Единственные, кто пока, да и то условно, вне подозрений, – это присутствующие здесь командир и пилот рейдера, – сказала она. – Они оба так много сделали для возвышения Ратула, что просто не имеют повода для сотрудничества с внешними врагами…
– И на том спасибо, – проворчал Шовит Визброй.
Миран сказал негромко:
– Наршада, сестренка, как по-твоему, чья это агентура? Собственно говоря, выбор невелик – или Тинборд, или Конфедерация.
– Не знаю, – усталым голосом ответила контрразведчица. – Мы хорошо изучили методы, которыми пользуются разведслужбы известных сверхдержав, и успешно им противостоим. Но теперь против нас работает какой-то гений шпионажа, который не делает ошибок, хоть это и считается невозможным. Признаюсь, я слышала о таком уникуме, но тот долок, если бы даже не погиб в конце войны, то все равно должен был давным-давно умереть от старости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47