У него была иссиня-черная курчавая шевелюра, а лицо такое же бледное, как и у его начальника, но состоящее как бы из одних острых углов. Даль отличался крайней учтивостью манер и деликатностью в такой мере, как будто для него была совершенно несвойственной даже мысль кого-нибудь обидеть.
Акади обратился к Глиннесу в свойственной ему манере строго придерживаться точности и взвешенности в каждом произносимом им слове:
– Вот эти два джентльмена, являющиеся как компетентными, так и беспристрастными должностными лицами, говорят мне, что я вступил в преступный сговор со старментером Загмондо Бандольо. Они объясняют подобное обвинение тем, что собранные мной в качестве выкупа деньги до сих пор находятся на хранении у меня. В настоящее время я доведен до такого состояния, что уже сомневаюсь в собственной своей невинности. Ты можешь меня разубедить?
– По моему глубокому убеждению, – ответил Глиннес, – вы совсем не прочь получить лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено хотя бы с малейшим риском.
– Это не совсем то, что я имел в виду. Разве не ты объяснил посыльному дорогу ко мне? И не ты ли, прибыв сюда, обнаружил, что у меня серьезный разговор с неким Райлом Шермацем и что мой телефон был отключен?
– Истинная правда, – сказал Глиннес.
У заговорившего первым шерифа Филидиса голос оказался неожиданно кротким.
– Заверяю вас, Джано Акади, мы прибыли сюда главным образом потому, что нам просто некуда больше идти. Деньги попали к вам в руки, затем исчезли. К Бандольо они доставлены не были. Мы произвели гипно-допрос Бандольо, он не обманывает нас. По сути, он сейчас в состоянии говорить только правду и готов чистосердечно с нами сотрудничать.
– А каков был механизм передачи денег Бандольо? – спросил Глиннес.
– Ситуация в высшей степени любопытная. Бандольо работал с лицом фанатически осторожным, лицом, которое – позвольте вас процитировать – «не прочь заработать лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено даже с малейшим риском». Это лицо как раз и инициировало весь этот проект. Оно послало Бандольо письмо по каналам, известным только старментерам, что предполагает, что это лицо – назовем его «X» – то ли само было старментером, то ли имело сообщника из числа старментеров.
– То, что я никакой не старментер, общеизвестно, – с апломбом заявил Акади.
– И все же – я говорю об этом чисто теоретически, – произнес Филидис, – у вас много знакомых, среди которых могли бы оказаться старментер или бывший старментер.
Акади несколько смутился.
– Допускаю, что такое не исключено.
– По получении подобного письма, – продолжал Филидис, – Бандольо предпринял ряд мер, чтобы встретиться с «X». Эти меры, естественно, были изощренными – обе стороны соблюдали крайнюю осторожность. Они встретились в темноте неподалеку от Уэлгена. На «X» была хассэйдная маска. Его план был предельно прост. Во время хассэйдного матча он мог так устроить, что самые богатые в префектуре лица оказались бы на одной и той же трибуне. «X» гарантировал это тем, что разошлет им бесплатные пригласительные билеты. За все это «X» должен был получить два миллиона озолов. Все остальное забирал себе Бандольо…
Подобный план показался Бандольо вполне реальным, он согласился принять участие в его осуществлении, а о том, как события разворачивались дальше, мы знаем. После удачно проведенного налета Бандольо послал сюда одного из своих помощников, некоего Лемпеля, которому всецело доверял, с целью получить деньги у посредника, который занимался сбором средств, необходимых для выкупа пленников – то есть, у вас. Акади подозрительно сощурился.
– Посыльного звали Лемпелем?
– Нет. Лемпель прибыл в Порт-Мэхьюл через неделю после налета. И так отсюда и не отбыл. Он был отравлен – предположительно «Х» – ом. Он умер во сне в гостинице «Турист» в Уэлгене за день до того, как было получено известие о поимке Бандольо.
– То есть, за день до того, как я отдал деньги. Шериф Филидис, не выдержав, улыбнулся.
– Прикарманить выкуп – такой из этого можно сделать вывод – совершенно не входило в его намерения. Итак, я выложил перед вами все известные нам факты. Деньги были у вас. У Лемпеля их не могло быть. Куда же они подевались?
– Лемпель, по всей вероятности, обо всем договорился с посыльным до того, как был отравлен. Деньги должны быть у посыльного.
– Но кто этот таинственный посыльный? Кое-кто из лордов считает это выдумкой чистой воды.
– Сейчас я делаю официальное заявление, – четким голосом, тщательно подбирая слова, произнес Акади. – Я вручил деньги посыльному в строгом соответствии с полученными инструкциями. При этом присутствовал некий Райл Шермац, став тем самым свидетелем факта передачи денег.
Впервые за все время заговорил Даль:
– Он на самом деле видел, как деньги перешли из рук в руки?
– Он, по всей вероятности, видел, как я передаю посыльному черный чемоданчик.
Даль пренебрежительно взмахнул долговязой рукой с длинными пальцами.
– Далеко не всякий настолько доверчив, чтобы не поинтересоваться, а были ли деньги в этом чемоданчике. На что Акади хладнокровно ответил:
– Зато любой хоть сколько-нибудь здравомыслящий уразумел бы, что я и озола не осмелился бы утаить от Загмондо Бандольо, не говоря уже о тридцати миллионах.
– Но к этому времени Бандольо был уже пойман.
– Мне-то об этом ничего не было известно. В этом вы можете удостовериться, спросив у Райла Шермаца.
– Ох уж этот таинственный Райл Шермац. Кто он?
– Странствующий журналист.
– Вот оно что! И где он сейчас?
– Я видел его два дня назад. Он сказал, что собирается в скором времени покинуть Тралльон. Возможно, уже и покинул – а куда, не знаю.
– Но ведь он – единственный свидетель, который может подтвердить ваши слова.
– Отнюдь нет. Посыльный сбился с пути и спросил у Глиннеса Халдена, как ко мне проехать. Верно?
– Верно, – ответил Глиннес.
– Произведенный Джано Акади словесный портрет этого «посыльного», – на этом слове Даль сделал некоторое ударение, – к несчастью, носит слишком общий характер, чтобы помочь нам.
– Ну что я могу сказать? – возмущенно воскликнул Акади. – Молодой человек средних физических данных и заурядной внешности. У него не было каких-либо особых примет.
Филидис повернулся к Глиннесу.
– Вы подтверждаете это?
– Целиком и полностью.
– И он не представился, когда заговорил с вами? Глиннес задумался, пытаясь вспомнить события более, чем недельной давности.
– Насколько мне помнится, он спросил у меня, как добраться до особняка Акади, ничего более.
Глиннес вдруг замолчал, оборвав фразу вроде бы на полуслове. Даль, сразу что-то заподозрив, подался всем телом вперед.
– И ничего более?
Глиннес отрицательно покачал головой и произнес на сей раз решительно:
– Ничего более.
Даль принял прежнюю позу. В кабинете Акади воцарилось молчание. Первым его нарушил Филидис, многозначительно произнеся:
– К сожалению, мы не располагаем сведениями о местонахождении упомянутых вами лиц, которые могли бы подтвердить ваши слова.
Только теперь Акади бурно проявил свое негодование.
– Я не усматриваю необходимости подтверждения моих слов! Я отказываюсь признать потребность в каких-либо других действиях с моей стороны, кроме констатации фактов!
– С вами можно было бы согласиться, если бы не были столь экстраординарными обстоятельства, – произнес Филидис. – Но когда речь идет о судьбе тридцати миллионов озолов – никак нет.
– Вы теперь знаете ровно столько же, сколько и я, – заявил Акади. – Следует надеяться что, теперь вам удастся повести расследование куда более плодотворно.
– Мы хватаемся за соломинки, – унылым тоном признался Филидис. – А ведь деньги где-то, существуют.
– Только не здесь, заверяю вас, – произнес Акади. Глиннес больше уже не в состоянии был себя сдерживать и направился к выходу.
– Хорошей погоды всем вам. А у меня еще своих дел по горло.
Полицейские вежливо с ним распрощались. Акади же только бросил на него крайне недовольный взгляд.
Глиннес едва ли не бегом пустился к своему скутеру. Взяв курс на восток по протоку Вернис, он вместо того, чтобы круто повернуть на юг, столь же круто повернул к северу и, пройдя сложный лабиринт рукавов и протоков, вышел к тому месту, где в могучую реку Заур впадал мало чем уступающий приток – река Скьюж. Следуя ее многочисленным изгибам, он через каждые сот метров яростно чертыхался в отношении собственной глупости. В месте слияния рек Скьюж и Карбаш в тени огромных свечных деревьев скрывался сонный поселок Эрч, где «Танхинары» когда-то разгромили местных «Стихий».
Глиннес привязал скутер к пирсу и разговорился с мужчиной, сидевшим на скамейке у входа в полуразвалившуюся винную лавчонку.
– Где я могу найти некоего Джеркони? Или, может быть, Джеркома?
– Джеркони? Кого из них вы разыскиваете? Отца? Сына? Или перекупщика прыгунов?
– Мне нужен парень, который работает в синей форменной спецовке.
– Это Ремо. Он работает стюардом на пароме, выполняющем рейсы в Порт-Мэхьюл. Вы его найдете дома. Поднимитесь вон по той тропинке. Его дом сразу же за кустами.
Глиннес поднялся по тропинке к настолько разросшемуся кусту, что он почти полностью закрывал небольшую хижину с крышей из огромных листьев, держащихся на дюжине шестов, У входа в хижину Глиннес потянул за веревку, которая раскачивала язычок небольшого колокольчика. Из окна выглянуло заспанное лицо.
– Кто там? Что нужно?
– Отдыхаете после работы, если не ошибаюсь, – произнес Глиннес. – Вы меня помните?
– Конечно. Вы – Глиннес Халден. Вот уж не ожидал увидеть вас у своих дверей! Подождите минуточку.
Джеркони завернулся в парай и распахнул настежь скрипучую дверь. Затем показал на беседку, устроенную среди кое-как подрезанных ветвей кустарника.
– Присаживайтесь. Чашка-другая холодного вина нам не помешает?
– Отличная мысль, – сказал Глиннес.
Ремо Джаркони принес кувшин и пару кружек.
– Что, если это не секрет, привело вас ко мне сюда?
– Одно довольно любопытное дело, – ответил Глиннес. – Как вы помните, мы повстречались, когда вы разыскивали особняк Джано Акади.
– Совершенно верно. Я взялся выполнить небольшое поручение одного джентльмена из Порт-Мэхьюла.
– Насколько я понимаю, вы должны были доставить ему пакет или что-то вроде этого?
– Тоже верно. Хотите еще вина?
– С огромным удовольствием. И вы доставили ему этот пакет?
– В строгом соответствии с полученными инструкциями. Джентльмен этот, по всей вероятности, был удовлетворен, так как я с ним больше уже не встречался.
– Можно поинтересоваться, в чем заключались полученные вами инструкции?
– Пожалуйста. Джентльмен велел мне доставить пакет в камеру хранения космовокзала в Порт-Мэхьюле и поместить его в ячейку N 42, ключ от которой он мне оставил. Я сделал все, что он велел, тем самым заработав двадцать озолов – довольно приличные деньги за такой пустяк.
– Вам запомнился нанявший вас джентльмен? Джеркони наморщил лоб, глядя на листву.
– Не очень-то. Мне показалось, что он не с Тралльона, невысокий, коренастый мужчина с быстрыми движениями. Он был, насколько мне помнится, лысый. Еще я обратил внимание на отличный изумруд у него в ухе – мне он очень понравился. Теперь вы, может быть, просветите меня. Почему вы задаете мне такие вопросы?
– Все очень просто, – ответил Глиннес. – Этот джентльмен – издатель с Гетрина. Акади захотелось добавить послесловие к трактату, который он переслал этому джентльмену несколько ранее.
– А! Понятно.
– Вот и все. Я успокою Акади, сказав, что его работа уже наверняка на Гетрине. – Глиннес поднялся. – Спасибо за вино. Мне пора возвращаться в Зауркаш… Простите за любопытство, но как вы поступили с ключом от ячейки?
– Так, как мне было велено. Оставил в столе дежурного багажного отделения.
Глиннес на полной скорости помчался на запад, оставляя за собой хвост из пузырей и пены во всю ширину узкого Канала Джейд, соединявшего Скьюж с текущей на юг рекой Барабас. Он вихрем влетел в ее русло, обдав серебристыми брызгами деревья, подступавшие на берегу к самой воде, а затем, снова петляя по многочисленным протокам, взял курс снова на запад, сбросив скорость только на траверсе Порт-Мэхьюла. Привязав швартов несколькими хитрыми узлами к одной из стоек на главной пристани города, он затем отправился пешком, но уже через первую сотню метров перешел на бег трусцой в направлении расположенного в километре от пристани здания космовокзала, высокого сооружения из стали и стекла, теперь уже изрядно позеленевшего от времени. На взлетно-посадочной площадке не было как космических кораблей, так и аэробусов местного сообщения.
Глиннес прошел в зал ожидания, погруженный в приятный полумрак – первое впечатление было такое, будто здание вокзала находится на небольшой глубине под водой. Путешественники сидели на скамьях, дожидаясь того или иного рейсового аэробуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Акади обратился к Глиннесу в свойственной ему манере строго придерживаться точности и взвешенности в каждом произносимом им слове:
– Вот эти два джентльмена, являющиеся как компетентными, так и беспристрастными должностными лицами, говорят мне, что я вступил в преступный сговор со старментером Загмондо Бандольо. Они объясняют подобное обвинение тем, что собранные мной в качестве выкупа деньги до сих пор находятся на хранении у меня. В настоящее время я доведен до такого состояния, что уже сомневаюсь в собственной своей невинности. Ты можешь меня разубедить?
– По моему глубокому убеждению, – ответил Глиннес, – вы совсем не прочь получить лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено хотя бы с малейшим риском.
– Это не совсем то, что я имел в виду. Разве не ты объяснил посыльному дорогу ко мне? И не ты ли, прибыв сюда, обнаружил, что у меня серьезный разговор с неким Райлом Шермацем и что мой телефон был отключен?
– Истинная правда, – сказал Глиннес.
У заговорившего первым шерифа Филидиса голос оказался неожиданно кротким.
– Заверяю вас, Джано Акади, мы прибыли сюда главным образом потому, что нам просто некуда больше идти. Деньги попали к вам в руки, затем исчезли. К Бандольо они доставлены не были. Мы произвели гипно-допрос Бандольо, он не обманывает нас. По сути, он сейчас в состоянии говорить только правду и готов чистосердечно с нами сотрудничать.
– А каков был механизм передачи денег Бандольо? – спросил Глиннес.
– Ситуация в высшей степени любопытная. Бандольо работал с лицом фанатически осторожным, лицом, которое – позвольте вас процитировать – «не прочь заработать лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено даже с малейшим риском». Это лицо как раз и инициировало весь этот проект. Оно послало Бандольо письмо по каналам, известным только старментерам, что предполагает, что это лицо – назовем его «X» – то ли само было старментером, то ли имело сообщника из числа старментеров.
– То, что я никакой не старментер, общеизвестно, – с апломбом заявил Акади.
– И все же – я говорю об этом чисто теоретически, – произнес Филидис, – у вас много знакомых, среди которых могли бы оказаться старментер или бывший старментер.
Акади несколько смутился.
– Допускаю, что такое не исключено.
– По получении подобного письма, – продолжал Филидис, – Бандольо предпринял ряд мер, чтобы встретиться с «X». Эти меры, естественно, были изощренными – обе стороны соблюдали крайнюю осторожность. Они встретились в темноте неподалеку от Уэлгена. На «X» была хассэйдная маска. Его план был предельно прост. Во время хассэйдного матча он мог так устроить, что самые богатые в префектуре лица оказались бы на одной и той же трибуне. «X» гарантировал это тем, что разошлет им бесплатные пригласительные билеты. За все это «X» должен был получить два миллиона озолов. Все остальное забирал себе Бандольо…
Подобный план показался Бандольо вполне реальным, он согласился принять участие в его осуществлении, а о том, как события разворачивались дальше, мы знаем. После удачно проведенного налета Бандольо послал сюда одного из своих помощников, некоего Лемпеля, которому всецело доверял, с целью получить деньги у посредника, который занимался сбором средств, необходимых для выкупа пленников – то есть, у вас. Акади подозрительно сощурился.
– Посыльного звали Лемпелем?
– Нет. Лемпель прибыл в Порт-Мэхьюл через неделю после налета. И так отсюда и не отбыл. Он был отравлен – предположительно «Х» – ом. Он умер во сне в гостинице «Турист» в Уэлгене за день до того, как было получено известие о поимке Бандольо.
– То есть, за день до того, как я отдал деньги. Шериф Филидис, не выдержав, улыбнулся.
– Прикарманить выкуп – такой из этого можно сделать вывод – совершенно не входило в его намерения. Итак, я выложил перед вами все известные нам факты. Деньги были у вас. У Лемпеля их не могло быть. Куда же они подевались?
– Лемпель, по всей вероятности, обо всем договорился с посыльным до того, как был отравлен. Деньги должны быть у посыльного.
– Но кто этот таинственный посыльный? Кое-кто из лордов считает это выдумкой чистой воды.
– Сейчас я делаю официальное заявление, – четким голосом, тщательно подбирая слова, произнес Акади. – Я вручил деньги посыльному в строгом соответствии с полученными инструкциями. При этом присутствовал некий Райл Шермац, став тем самым свидетелем факта передачи денег.
Впервые за все время заговорил Даль:
– Он на самом деле видел, как деньги перешли из рук в руки?
– Он, по всей вероятности, видел, как я передаю посыльному черный чемоданчик.
Даль пренебрежительно взмахнул долговязой рукой с длинными пальцами.
– Далеко не всякий настолько доверчив, чтобы не поинтересоваться, а были ли деньги в этом чемоданчике. На что Акади хладнокровно ответил:
– Зато любой хоть сколько-нибудь здравомыслящий уразумел бы, что я и озола не осмелился бы утаить от Загмондо Бандольо, не говоря уже о тридцати миллионах.
– Но к этому времени Бандольо был уже пойман.
– Мне-то об этом ничего не было известно. В этом вы можете удостовериться, спросив у Райла Шермаца.
– Ох уж этот таинственный Райл Шермац. Кто он?
– Странствующий журналист.
– Вот оно что! И где он сейчас?
– Я видел его два дня назад. Он сказал, что собирается в скором времени покинуть Тралльон. Возможно, уже и покинул – а куда, не знаю.
– Но ведь он – единственный свидетель, который может подтвердить ваши слова.
– Отнюдь нет. Посыльный сбился с пути и спросил у Глиннеса Халдена, как ко мне проехать. Верно?
– Верно, – ответил Глиннес.
– Произведенный Джано Акади словесный портрет этого «посыльного», – на этом слове Даль сделал некоторое ударение, – к несчастью, носит слишком общий характер, чтобы помочь нам.
– Ну что я могу сказать? – возмущенно воскликнул Акади. – Молодой человек средних физических данных и заурядной внешности. У него не было каких-либо особых примет.
Филидис повернулся к Глиннесу.
– Вы подтверждаете это?
– Целиком и полностью.
– И он не представился, когда заговорил с вами? Глиннес задумался, пытаясь вспомнить события более, чем недельной давности.
– Насколько мне помнится, он спросил у меня, как добраться до особняка Акади, ничего более.
Глиннес вдруг замолчал, оборвав фразу вроде бы на полуслове. Даль, сразу что-то заподозрив, подался всем телом вперед.
– И ничего более?
Глиннес отрицательно покачал головой и произнес на сей раз решительно:
– Ничего более.
Даль принял прежнюю позу. В кабинете Акади воцарилось молчание. Первым его нарушил Филидис, многозначительно произнеся:
– К сожалению, мы не располагаем сведениями о местонахождении упомянутых вами лиц, которые могли бы подтвердить ваши слова.
Только теперь Акади бурно проявил свое негодование.
– Я не усматриваю необходимости подтверждения моих слов! Я отказываюсь признать потребность в каких-либо других действиях с моей стороны, кроме констатации фактов!
– С вами можно было бы согласиться, если бы не были столь экстраординарными обстоятельства, – произнес Филидис. – Но когда речь идет о судьбе тридцати миллионов озолов – никак нет.
– Вы теперь знаете ровно столько же, сколько и я, – заявил Акади. – Следует надеяться что, теперь вам удастся повести расследование куда более плодотворно.
– Мы хватаемся за соломинки, – унылым тоном признался Филидис. – А ведь деньги где-то, существуют.
– Только не здесь, заверяю вас, – произнес Акади. Глиннес больше уже не в состоянии был себя сдерживать и направился к выходу.
– Хорошей погоды всем вам. А у меня еще своих дел по горло.
Полицейские вежливо с ним распрощались. Акади же только бросил на него крайне недовольный взгляд.
Глиннес едва ли не бегом пустился к своему скутеру. Взяв курс на восток по протоку Вернис, он вместо того, чтобы круто повернуть на юг, столь же круто повернул к северу и, пройдя сложный лабиринт рукавов и протоков, вышел к тому месту, где в могучую реку Заур впадал мало чем уступающий приток – река Скьюж. Следуя ее многочисленным изгибам, он через каждые сот метров яростно чертыхался в отношении собственной глупости. В месте слияния рек Скьюж и Карбаш в тени огромных свечных деревьев скрывался сонный поселок Эрч, где «Танхинары» когда-то разгромили местных «Стихий».
Глиннес привязал скутер к пирсу и разговорился с мужчиной, сидевшим на скамейке у входа в полуразвалившуюся винную лавчонку.
– Где я могу найти некоего Джеркони? Или, может быть, Джеркома?
– Джеркони? Кого из них вы разыскиваете? Отца? Сына? Или перекупщика прыгунов?
– Мне нужен парень, который работает в синей форменной спецовке.
– Это Ремо. Он работает стюардом на пароме, выполняющем рейсы в Порт-Мэхьюл. Вы его найдете дома. Поднимитесь вон по той тропинке. Его дом сразу же за кустами.
Глиннес поднялся по тропинке к настолько разросшемуся кусту, что он почти полностью закрывал небольшую хижину с крышей из огромных листьев, держащихся на дюжине шестов, У входа в хижину Глиннес потянул за веревку, которая раскачивала язычок небольшого колокольчика. Из окна выглянуло заспанное лицо.
– Кто там? Что нужно?
– Отдыхаете после работы, если не ошибаюсь, – произнес Глиннес. – Вы меня помните?
– Конечно. Вы – Глиннес Халден. Вот уж не ожидал увидеть вас у своих дверей! Подождите минуточку.
Джеркони завернулся в парай и распахнул настежь скрипучую дверь. Затем показал на беседку, устроенную среди кое-как подрезанных ветвей кустарника.
– Присаживайтесь. Чашка-другая холодного вина нам не помешает?
– Отличная мысль, – сказал Глиннес.
Ремо Джаркони принес кувшин и пару кружек.
– Что, если это не секрет, привело вас ко мне сюда?
– Одно довольно любопытное дело, – ответил Глиннес. – Как вы помните, мы повстречались, когда вы разыскивали особняк Джано Акади.
– Совершенно верно. Я взялся выполнить небольшое поручение одного джентльмена из Порт-Мэхьюла.
– Насколько я понимаю, вы должны были доставить ему пакет или что-то вроде этого?
– Тоже верно. Хотите еще вина?
– С огромным удовольствием. И вы доставили ему этот пакет?
– В строгом соответствии с полученными инструкциями. Джентльмен этот, по всей вероятности, был удовлетворен, так как я с ним больше уже не встречался.
– Можно поинтересоваться, в чем заключались полученные вами инструкции?
– Пожалуйста. Джентльмен велел мне доставить пакет в камеру хранения космовокзала в Порт-Мэхьюле и поместить его в ячейку N 42, ключ от которой он мне оставил. Я сделал все, что он велел, тем самым заработав двадцать озолов – довольно приличные деньги за такой пустяк.
– Вам запомнился нанявший вас джентльмен? Джеркони наморщил лоб, глядя на листву.
– Не очень-то. Мне показалось, что он не с Тралльона, невысокий, коренастый мужчина с быстрыми движениями. Он был, насколько мне помнится, лысый. Еще я обратил внимание на отличный изумруд у него в ухе – мне он очень понравился. Теперь вы, может быть, просветите меня. Почему вы задаете мне такие вопросы?
– Все очень просто, – ответил Глиннес. – Этот джентльмен – издатель с Гетрина. Акади захотелось добавить послесловие к трактату, который он переслал этому джентльмену несколько ранее.
– А! Понятно.
– Вот и все. Я успокою Акади, сказав, что его работа уже наверняка на Гетрине. – Глиннес поднялся. – Спасибо за вино. Мне пора возвращаться в Зауркаш… Простите за любопытство, но как вы поступили с ключом от ячейки?
– Так, как мне было велено. Оставил в столе дежурного багажного отделения.
Глиннес на полной скорости помчался на запад, оставляя за собой хвост из пузырей и пены во всю ширину узкого Канала Джейд, соединявшего Скьюж с текущей на юг рекой Барабас. Он вихрем влетел в ее русло, обдав серебристыми брызгами деревья, подступавшие на берегу к самой воде, а затем, снова петляя по многочисленным протокам, взял курс снова на запад, сбросив скорость только на траверсе Порт-Мэхьюла. Привязав швартов несколькими хитрыми узлами к одной из стоек на главной пристани города, он затем отправился пешком, но уже через первую сотню метров перешел на бег трусцой в направлении расположенного в километре от пристани здания космовокзала, высокого сооружения из стали и стекла, теперь уже изрядно позеленевшего от времени. На взлетно-посадочной площадке не было как космических кораблей, так и аэробусов местного сообщения.
Глиннес прошел в зал ожидания, погруженный в приятный полумрак – первое впечатление было такое, будто здание вокзала находится на небольшой глубине под водой. Путешественники сидели на скамьях, дожидаясь того или иного рейсового аэробуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40