Я думала, ты убиваешь Тарберта. Но теперь... — Она нервно дернула рукой. — ...Я вообще ничего не понимаю.
Бек не ответил.
— Ты не хочешь со мной об этом говорить?
Бек невесело улыбнулся и покачал головой.
— Ты сочтешь меня действительно сумасшедшим.
— Ты на меня сердишься?
— Конечно же нет.
Раздался звонок — время свидания истекло. Маргарет встала, Бек поцеловал ее.
— Когда-нибудь я тебе все расскажу — скорее всего, сразу же, как только выберусь отсюда.
— Обещаешь, Пол?
— Да, обещаю.
На следующее утро к Беку заглянул доктор Корнберг, главный психиатр больницы.
— Ну, мистер Бек, как вы себя чувствуете? — добродушно спросил он.
— Очень неплохо, — ответил Бек. — Я подумываю о выписке.
Как обычно при таких вопросах, выражение лица психиатра стало неопределенно вежливым.
— О, как только мы доподлинно установим, что же с вами происходит.
Честно говоря, ваш случай, мистер Бек, заставляет нас изрядно поломать головы.
— Разве вы не убедились, что я вполне нормален?
— Мы не можем позволить себе принимать решение, поддаваясь сиюминутным впечатлениям. Некоторые из наших неизлечимых больных временами кажутся обезоруживающе нормальными. Это, разумеется, не относится к вам, хотя у вас и сейчас проявляются некоторые озадачивающие симптомы.
— Какие?
Психиатр рассмеялся.
— Какое же я имею право раскрывать профессиональные секреты? «Симптомы»
— это, возможно, слишком громко сказано. — Он задумался. — Что ж, попробую быть с вами откровенным, как мужчина с мужчиной. Почему вы часто, да еще минут по пять подряд, изучаете себя в зеркале?
Бек криво улыбнулся.
— Наверное, мне свойствен нарциссизм.
Психиатр отрицательно покачал головой.
— Сомневаюсь. Почему вы пробуете воздух у себя над головой?
Бек задумчиво потер подбородок.
— Видимо, вы застали меня, когда я выполнял упражнение йоги.
— Понятно. — Психиатр поднялся, чтобы уйти.
— Минуточку, доктор. Вы не верите мне, считаете меня то ли фигляром, то ли хитрым притворщиком, но в любом случае параноиком. Позвольте мне задать вам один вопрос: себя вы считаете материалистом?
— Я не признаю догматов ни одной из основанных на слепой вере религий, что подразумевает — или исключает — абсолютно все, насколько мне известно, религии. Вас устраивает такой ответ?
— Не совсем. Меня интересует вот что: вы допускаете возможность существования явлений и ощущений, которые являются, скажем так, неординарными?
— Да, — настороженно произнес Корнберг, — до определенной степени.
— Значит, всякого, кто имеет какое-то отношение к экстранеординарным явлениям и описывает их, нельзя расценивать как не в своем уме?
— Безусловно, — сказал Корнберг. — Тем не менее, если вы поведаете мне, что недавно видели голубого жирафа на роликовых коньках да еще играющего на аккордеоне, я просто вам не поверю.
— Конечно, не поверите, потому что это просто совершенная нелепица, карикатура на действительность. — Бек задумался в нерешительности. — Не стану пускаться в дальнейшие подробности, поскольку хочу поскорее выбраться отсюда. Но те мои действия, свидетелем которых вы стали: изучение себя в зеркале, прощупывание воздуха, — все они обусловлены обстоятельствами, которые я считаю не совсем, скажем так, обыкновенными.
Корнберг рассмеялся.
— Вы явно осторожничаете.
— Естественно, ведь я разговариваю с психиатром в сумасшедшем доме.
Корнберг неожиданно поднялся и направился к двери.
— Пора продолжать обход.
Бек совершенно прекратил глядеть на себя в зеркало, перестал щупать воздух у себя за плечами. Через неделю его выписали из больницы. Отпали все обвинения против него, он снова стал свободным человеком.
Перед уходом из больницы доктор Корнберг на прощание пожал ему руку.
— Меня весьма заинтриговали те «обстоятельства», на которые вы намекнули.
— Меня они тоже интересуют, — ответил Бек. — Я намерен произвести их тщательное исследование. Не исключено, что мы скоро здесь встретимся.
Корнберг сокрушенно покачал головой. Маргарет взяла Бека за руку и повела к автомобилю. В кабине она обняла его и нежно расцеловала.
— Вот ты и вышел! Ты теперь на свободе, ты совершенно здоров, ты...
— Безработный, — закончил за нее Бек. — А теперь мне нужно незамедлительно встретиться с Тарбертом.
На лице Маргарет проступило недовольство.
— О, давай не будем беспокоить доктора Тарберта, — с откровенно фальшивой беззаботностью произнесла она. — Ему хватит своих неприятностей.
— Мне нужно повидаться с Ральфом Тарбертом.
— Т-только не подумай... — заикаясь, начала Маргарет, не зная, что говорить. — Давай лучше поедем в другое место.
Бек криво ухмыльнулся. Очевидно, Маргарет посоветовали — или она сама решила — держать Бека подальше от Тарберта.
— Маргарет, — нежно сказал он, — ты многого не понимаешь.
— Не хочу, чтобы ты снова попал в беду, — в отчаянии вскричала Маргарет. — Предположим, ты разволнуешься...
— Я разволнуюсь куда больше, если не встречусь с Тарбертом. Пожалуйста, Маргарет. Сегодня я тебе все объясню.
— Дело не в тебе одном, — горестно призналась девушка, — дело в докторе Тарберте. Он переменился! Раньше он был такой... воспитанный, а теперь — колючий, такой ожесточившийся. Пол, поверь, я очень боюсь его. Мне кажется, что он просто источает зло!
— Уверен, это совсем не так. Мне нужно с ним встретиться.
— Ты обещал рассказать, как попал в такое жуткое положение.
— Вот именно, жуткое, — тяжело вздохнув, сказал Бек. — Мне очень не хотелось впутывать сюда и тебя, но я обещал. Однако прежде давай увидимся с Тарбертом. Где он?
— В «Электродин Инжиниринг». Там, где раньше обосновался ты. Он стал очень странным.
— Меня нисколько это не удивляет. Если все реально, если я в самом деле не маньяк...
— Сам ты не можешь разобраться?
— Нет. Я выясню это у Тарберта, и надеюсь, что я чокнутый. Будь оно так, у меня отлегло бы от души.
По Леггорн-Роуд они ехали совсем медленно, Маргарет хотелось отсрочить развязку, да и сам Бек попытался отыскать любую причину, чтобы отменить встречу. То и дело у него в голове раздавалось назойливое шипение, переходящее в рокот. «Ггер, ггер» — как тогда, на Айксексе. Или Айксекс был лишь иллюзией, а сам он помешанным? Все, что с ним произошло, никак не укладывалось в его сознании. Побуждаемый каким-то нелепым наваждением, он привязал беднягу Тарберта к самодельной машине для пыток, едва не погубил его... Да, Тарберт пережил мучительные минуты. Теперь у Бека определенно не было никакого желания встречаться с Тарбертом. Чем ближе они подъезжали к корпусам завода, тем сильнее становилось его нежелание и тем громче раздавался скрежет у него в голове: «Ггер-ггер-ггер». Мозг как будто взрывался интенсивными вспышками света, перед глазами поплыли какие-то видения: какое-то огромное черное пятно, очертаниями напоминающее утопленницу с развевающимися волосами, плавающую в черно-зеленой толще океана... восковые водоросли, покрытые цветами-звездами... что-то типа вспушенного спагетти из сине-зеленого стекла... Бек вздохнул и протер глаза тыльной стороной ладони.
С надеждой Маргарет наблюдала за каждым его движением, однако Бек только упрямо поджимал губы. Когда он встретится с Тарбертом, он узнает всю правду. Обязательно узнает.
Маргарет заехала на стоянку. Машина Тарберта стояла здесь. На одеревеневших ногах Бек подошел к входной двери — урчание в мозгу стало откровенно угрожающим. Внутри здания таилось нечто враждебное, зловещее.
Такие же ощущения, подумалось Беку, испытывал первобытный человек перед входом в темную пещеру, откуда пахло кровью и мертвечиной...
Он попробовал открыть дверь в контору, но та оказалась запертой. Тогда он постучал...
Таившееся где-то зло пошевелилось. Беги, покуда есть время! Еще не поздно!
В дверях появился Тарберт — надменный и способный на любую подлость и злодейство.
— Привет, Пол, — глумливым голосом сказал Ральф. — Вас в конце концов отпустили?
— Да... Ральф, я в своем уме или нет?! Вы его видите?
Так и есть, Тарберт глядит на него, как голодная акула.
— Вижу.
Бек задохнулся, словно кто-то железной рукой пережал ему горло. Сзади послышался испуганный голос Маргарет:
— Что он видит? Скажи мне. Пол! Что?
— Непала, — проскрежетал Бек. — Он восседает на моей голове, высасывая у меня мозг.
— Нет! — вскричала Маргарет, хватая его за руку. — Посмотри на меня.
Пол. Не верь ему, он лжет! Тут ничего нет, я же вижу!
— Значит, я не сумасшедший. Ты не видишь его, потому что он есть и у тебя. Это он не дает тебе его увидеть, это он заставляет нас питать отвращение к Тарберту — точно так же, как заставлял тебя ненавидеть меня.
Лицо Маргарет перекосилось от ужаса, она никак не могла поверить в такое.
— Я не хотел тебя впутывать в эту историю, но, раз уж так вышло, тебе не помешает узнать, что же все-таки происходит.
— Что такое нопал? — прошептала Маргарет.
— Вот именно, — сказал Тарберт, — мне тоже хотелось бы узнать, кого я ношу на собственных плечах.
Бек взял Маргарет за руку, провел в контору.
— Присядь. — Маргарет робко села, Тарберт прислонился к дверному косяку. — Чем бы ни был нопал на самом деле, от него нельзя ожидать ничего хорошего. Злой дух, вредный симбионт, паразит сознания — всего лишь жалкие слова, не передающие сути этих тварей. Они способны оказывать на нас воздействие. Вот сейчас, Маргарет, они убеждают нас ненавидеть Тарберта. Я даже сам не предполагал, насколько они могущественны, пока мы не свернули на Леггорн-Роуд.
Маргарет прикоснулась руками к голове.
— На мне он тоже сейчас есть?
Тарберт кивнул:
— Зрелище не из приятных.
Маргарет плюхнулась в кресло и, дрожащими руками обхватив колени, робко спросила Бека:
— Ты шутишь, верно? Ты просто решил напугать меня?
Бек успокаивающим жестом погладил ее руки.
— Я бы с радостью, но это, к сожалению, серьезно.
— Почему же их не видит никто другой? Почему о них не знают ученые?
— Сейчас все объясню.
— Давайте, — сухо произнес Тарберт. — Мне будет интересно послушать, ведь я до сих пор абсолютно ничего не знаю, кроме того, что у каждого есть свое чудовище, восседающее у него на голове.
— Простите, Ральф, за нескромность, — улыбнулся Бек, — но хотелось бы знать: вы были поражены, увидев такое?
Тарберт упрямо мотнул головой.
— Этого вы никогда не узнаете.
— Ну что ж, история такова...
Глава 10
Наступил вечер. Все сидели в мастерской, в кругу света, поблизости от денопализатора. На верстаке булькал кофе в электрическом кофейнике.
— Положение просто ужасное, — заключил Бек. — Не только для нас лично, но для всех и для каждого. Мне нужна была помощь, Ральф, и не оставалось другого выхода, как вовлечь вас в эту историю.
Тарберт повернул голову в сторону денопализатора. В помещении воцарилась тишина. Хотя Тарберт продолжал казаться воплощением всяческих опасностей, но Бек, отчаянно сопротивляясь, убеждал себя, что Ральф его друг и союзник, однако не решался встретиться с ним взглядом.
— У вас пока все еще есть выбор, — в конце концов сказал Бек. — Ведь вы совершенно не обязаны принимать участие в этом деле. Впрочем, как и я сам.
Но теперь вам известно, что происходит, и если вы не захотите иметь с этим что-нибудь общее, я вас пойму.
Тарберт грустно улыбнулся.
— Я нисколько не жалуюсь. Раньше или позже, но я все равно окажусь вовлечен в это, поэтому пусть уж лучше будет в самом начале.
— Как и я, — с облегчением произнес Бек. — Сколько времени я провел в психушке?
— Около двух недель.
— Примерно через две недели вас снова оседлает попал. Спокойно заснете, а проснувшись, сочтете случившееся ужасным кошмаром, вот как я сейчас.
Забываешь, однако, обо всем без всякого труда, так как нопал помогает сделать это.
Тарберт окинул взглядом нопала, сидящего на плечах Бека.
— Постоянно жить вон с той штукой, которая на меня сейчас смотрит? — Он отрицательно покачал головой. — Не понимаю, как вы можете терпеть присутствие паразита...
Бек скривился.
— Нопал делает все возможное, чтобы подавить отвращение к нему... Он заглушает в человеке мысли, которые ему не угодны, тем самым достигая контроля над своим «хозяином», но он может и поощрять таящуюся в каждом враждебность. Очень опасно быть таупту в мире, населенном читуми.
— Что-то не пойму, что вы намерены сделать, — робко вмешалась Маргарет.
— Дело не в том, что мы намерены сделать, а в том, что мы обязаны сделать. Ксексиане объявили нам ультиматум: или мы сами очистим планету, или они за нас это сделают. Они способны на такое!
— Я разделяю их решимость: они исстрадались, — убежденно сказал Тарберт.
— Но ведь они обрекают нас на такие же страдания! — возмутился Бек. — Я считаю их жестокими, бессердечными и деспотичными.
— Вы встречались с ними в наихудших обстоятельствах, — подчеркнул Тарберт. — И все равно у меня сложилось впечатление, что они обходились с вами настолько любезно, насколько могли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17