Ксантен прервал его негодующим жестом.
— Ты чересчур все упрощаешь, благородный Филидор, я не так туп. Есть разные аспекты, а ты смотришь с точки зрения морали. Но краеугольный камень морали — выживание рода человеческого, и то, что способствует этому, то и хорошо.
— Неплохо сказано, — признал Филидор. — Но позволь продолжить свою мысль. Скажи, может ли народ уничтожить того, кто грозит заразить его смертельной болезнью? Да, скажешь ты. Хорошо. А если тебя преследуют десять умирающих от голода зверей — имеешь ли ты право убить их? Да, скажешь ты, хотя уничтожишь больше, чем спасешь. А если, скажем, человек живет один в хижине посреди долины, и с неба спускается сотня кораблей, чтобы стереть его в порошок, имеет он право уничтожить эти корабли, если сможет? Да, имеет. А если вся планета, все расы ополчатся против него — имеет ли он право уничтожить их, защищаясь? А если нападающие такие же люди, как и он сам? А если существо, несущее болезнь — это он? Как видишь дать однозначный ответ не так просто. Мы долго его искали и не нашли. И поэтому мы избрали путь, дающий хотя бы спокойствие. Я — против убийств, я против всякого насилия и причинения вреда.
— Ух! — презрительно фыркнул Ксантен. — Значит, если в деревню придет отряд меков и начнет убивать детей, ты не встанешь на защиту?
Филидор сжал губы и отвернулся. Вместо него ответил другой Искупающий:
— Филидор определил основные принципы нашего мировоззрения. Но не всегда удается им следовать. В описанном тобой случае пришлось бы переступить через наш закон.
— Посмотри, Ксантен, узнаешь ли ты кого-нибудь из присутствующих? — сменил тему Филидор.
Ксантен огляделся. Неподалеку от него стояла девушка, как ему показалось, очень красивая. На ней была белая, свободная блузка, а в волосы вплетен красный цветок.
— Да, — кивнул он, — я ее видел. Гарр пытался увезти ее в свой замок.
— А помнишь ли ты подробности?
— Конечно, помню. Совет старейшин категорически возражал — из соображений контроля над численностью. Гарр пытался обойти закон. Он сказал: «Я держу фанов. Иногда их число доходит до шести и даже до восьми, и никто против этого не возражает. Я буду называть девушку фаном и держать вместе с остальными». Но я и многие другие протестовали, едва не дошло до дуэли. Гарр был вынужден отказаться от своих намерений.
— Да, так и было, — подтвердил Филидор. — Мы пытались отговорить Гарра, но он отказался слушать нас и угрожал напустить на нас своих меков. Пришлось отступить. Правильно ли мы сделали, слабость это или сила?
— Иногда лучше забыть о морали, — ответил Ксантен. Но ведь то же самое и с меками. Они разрушают замки, уничтожают землян. Если мораль требует отойти в сторону — ее нужно отбросить!
Филидор горько усмехнулся.
— Какая ирония судьбы! Меки, так же как пейзаны, птицы и финны были привезены с других планет, им переделали тела, их заставили удовлетворять наши капризы. Уже одно это было большим грехом и требовало искупления, но вместо того, чтобы раскаяться, вы хотите приумножить зло!
— Не стоит теперь копаться в прошлом, — сказал Ксантен, — но если таково ваше мнение, то укройтесь хотя бы за стенами замка.
— Я не пойду в замок, — решительно заявил Филидор, — может, другие сочтут возможным.
— Ты будешь ждать смерти?
— Нет, мы укроемся в горах.
Больше говорить было не о чем, и Ксантен побрел обратно к фуре.
— Если передумаете, приходите в Хагедорн!
И он покинул деревню.
Дорога пересекала долину, потом взбегала на холм. С его вершины Ксантен различил вдали очертания замка.
7
Ксантен докладывал Совету:
— Использовать корабли невозможно, меки привели их в негодность. Нам придется отказаться от надежды на помощь Обитаемых Миров.
— Печальные новости, — мрачно констатировал Хагедорн. — Ну что ж, продолжай, благородный Ксантен.
— На обратном пути я встретил племя Бродяг и вступил в переговоры с их Гетманом. Я попытался склонить их к сотрудничеству с нами, описав все возможные выгоды. Но они, как мне показалось, не отличаются сообразительностью. Я с отвращением покинул их лагерь.
Посетил я также деревню Искупающих в Дальней Долине и сделал им сходное предложение, однако безуспешно. Они слишком далеки от действительности. И те и другие намерены скрываться.
— Это им не поможет, — покачал головой Беандри. — Они выиграют время, но рано или поздно меки до них доберутся, их педантизм слишком хорошо известен.
— И это в то время как мы могли бы организовать из них боевые отряды!
— раздраженно заметил Гарр. — Что ж, пусть бегут, как-нибудь обойдемся.
— Пока что мы в безопасности, — возразил на это Хагедорн, — но что будет, когда остановятся машины? Когда перестанут действовать лифты или, к примеру, кондиционеры? Мы либо задохнемся, либо замерзнем.
Но Гарр продолжал оставаться оптимистом:
— Мы должны подготовиться к лишениям и перенести их достойно. Кроме того, машины в отличном состоянии и можно не опасаться поломок ближайшие лет пять или шесть. А за такой срок многие может случиться.
Заговорил Клагорн, до этого не принимавший участия в споре.
— Ваша программа так же утопична, как планы Бродяг и Искупающих. Она не предусматривает развитие ситуации.
— Достопочтеннейший Клагорн может предложить что-нибудь более действенное? — вежливо поинтересовался Гарр.
Клагорн кивнул. Как показалось Гарру, выглядел он невыносимо самодовольно.
— Существует очень простой способ победить меков.
— Так позвольте же нам, — вскричал Хагедорн, — ознакомиться с ним!
Взгляд Клагорна пробежал по лицам джентльменов, сидевших за покрытым бархатом столом: бесстрастное лицо Ксантена, напряженное, презрительное — Беандри, старый Иссет, все еще красивый, неподвластный времени, озабоченный Хагедорн, на чьем лице ясно читалась нерешительность, рядом — элегантный Гарр, потом Овернел, заранее обозленный будущими неудобствами; Аури, играющий табличкой слоновой кости, то ли уставший, то ли потерянный, и лица остальных — сомневающиеся, высокомерные, нетерпеливые. Лишь на лице Флоя играла тихая улыбка или, как назвал ее потом Иссет, ухмылка слабоумного, призванная подчеркнуть его полное неучастие в этом утомительном деле.
— Нет, пока не время. Но хочу предупредить: даже если мы переживем восстание, наш замок уже не сможет оставаться таким как раньше.
— Ох! — воскликнул Беандри. — Мы теряем достоинство, мы становимся смешны, рассуждая с тревогой о каких-то скотах!
Ксантен приподнялся в волнении:
— Беседа действительно не из приятных, но не забывайте! — разрушен Безмятежный, взята Делора. Кто знает, что происходит сейчас в остальных? Не будем же прятать головы в песок, перед нами серьезная угроза!
— Чтобы ни случилось, — подвел итог Гарр, — Джанейл в полной безопасности, мы также. Жители других замков могут погостить у нас, если, конечно, смогут найти оправдание столь унизительному бегству. Лично я не сомневаюсь: очень скоро меки угомонятся и будут умолять нас пустить их обратно.
Хагедорн недоверчиво покачал головой:
— Маловероятно. Что ж, теперь, думаю, можно разойтись.
Первым вышел из строя радиопункт.
Это произошло неожиданно скоро и, как и предполагалось, восстановить систему не удалось: некоторые, в частности, ученый Гарр и почтенный Урегус, предположили, что аппаратура была преднамеренно повреждена меками перед уходом. Правда, как отмечали другие, система и раньше не отличалась надежностью, меки постоянно возились с какими-то поломками в контурах и, следовательно, выход аппаратуры из строя — результат непродуманности конструкции. Горд и Урегус осмотрели аппарат, но причину неисправности не обнаружили. Было решено, что починка предусматривает полную переделку схемы, для чего потребуются соответствующие приборы и инструменты, не говоря уже о новых деталях.
— Осуществить это невозможно, — заявил Урегус на Совете, — потребуется несколько лет квалифицированного труда, а у нас нет даже подготовленного техника. Починку придется отложить.
— Теперь ясно, — заявил старейший из предводителей Иссет, — что мы оказались недостаточно предусмотрительны. Конечно, трудно иметь дело с этими мужланами из Обитаемых Миров, но нам, все же, следовало позаботиться о связи с ними.
— Дело не в отсутствии предусмотрительности, — возразил Кламон, — наши предки не желали, чтобы кто-то совал нос в их дела здесь, на Земле. В этом причина отсутствия связи.
Иссет хотел было что-то сказать, но его прервал Хагедорн:
— Как сообщил Ксантен, наши корабли приведены в негодность. Можно ли их починить? Кто из наших ученых смог бы на практике применить свои глубокие познания? Кроме того, необходимо взять ангары под наш контроль.
— Это не трудно! — заявил Гарр. — Дайте мне шесть взводов пейзан и шесть энергофур, оснащенных лучевыми пушками, и я отобью ангары.
— Вот это уже дело, — поддержал его Беандри, — это какое-то начало. Могу предложить свою помощь в обучении пейзан. Пусть я ничего не понимаю в лучевых пушках, но моим военным опытом можете располагать.
Хагедорн нахмурился и сжал рукой подбородок.
— Здесь есть кое-какие трудности. Во-первых, у нас всего один экипаж
— тот, на котором приехал Ксантен. И что касается пушек — они находились в ведении меков и могут быть умышленно испорчены, как корабли. Благородный Герр, это по твоей части, что ты нам посоветуешь?
— В последнее время я не проверял состояние орудий. И вряд ли удастся сделать это сегодня — процедура «Созерцания Старинных Вышивок» займет все наше время, вплоть до «Часа Вкушения Закатной Тиши». — Он посмотрел на часы. — Пора заканчивать Совет. Через какое-то время я надеюсь собрать информацию относительно пушек.
«Созерцание Старинных Вышивок» и «Час Вкушения Закатной Тиши». Если название первого из занятий отражает ого содержание, то название второго уже перешло в разряд эвфемизмов. Так обозначалось время, когда жители замка обменивались визитами, наслаждались прекрасными винами и ароматом благовоний, короче, час отдыха и бесед в преддверии обеда.
— Наше время действительно истекает, — согласился с ним Хагедорн. — Твои фаны участвуют в представлении, Гарр?
— Только две, — ответил тот. — Лазуль и Одиннадцатая Загадка. Я не могу подобрать ничего подходящего для Воздушной Чудесницы или маленькой Голубой феи. А Глориана все еще требует выучки. Сегодня, я думаю, внимание привлечет Варифлора.
— Возможно, хотя я слышал о ней и другие отзывы. Ну что ж, продолжим завтра. Благородный Клагорн, ты, кажется, хочешь что-то сказать?
— Именно так, — подтвердил Клагорн. — У нас мало времени, и мы должны его использовать наилучшим образом. Я имею серьезные возражения против пейзан в качестве солдат. Это кролики, а меки — волки. Нам нужны не кролики, а пантеры.
— Э-э… Возможно.
— Вы спросите, где же взять пантер? — Клагорн обвел взглядом собравшихся. — Негде. Тогда следует срочно заняться превращением кроликов в пантер. Предлагаю отложить все развлечения, пока наше будущее не станет более определенным.
Предложение это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Некоторое время члены Совета сидели молча. Хагедорн открыл было рот, собираясь что-то сказать, но, не найдя слов, закрыл снова. Первым пришел в себя Беандри. Он издевательски захохотал:
— Похоже, наш эрудит ударился в панику.
— Здесь не о чем говорить, — пренебрежительно заметил Гарр. — Мы не будет менять образ жизни из-за наглой выходки слуг. Мне стыдно даже предположить такое.
— А вот мне нисколько не стыдно, — заявил Клагорн с тем простодушным выражением лица, которое так бесило Гарра. — Нашей жизни грозит опасность, и надо отбросить второстепенное.
Гарр встал и сделал в сторону Клагорна традиционный жест, выражающий презрение. Клагорн комично передразнил его. Ксантен, не переносивший Гарра, откровенно рассмеялся.
Гарр поколебался, но гордость подсказала ему, что продолжать не стоит. Он повернулся и прошествовал к выходу.
«Созерцание Старинных Вышивок» — зрелище, ежегодно разыгрываемое фанами, одетыми в роскошные одежды, происходило в Большой Ротонде, занимавшей северную оконечность центральной площади.
Многие джентльмены и кое-кто из дам содержали фанов. Это были существа из пещер луны Альбиеро-7 — кроткий народец, игривый и привязчивый по натуре, который после нескольких лет направленной селекции превратился в расу очаровательных сильфов весьма пикантной красоты. Закутанные в тончайшую дымку газа (выделявшегося железами за ушами) они были веселые, наивно-тщеславные и самые безобидные существа на Земле. Большинство джентльменов очень любили их, но что касается леди… Ходили слухи, что некоторые из них в припадке ревности поливали фанов специальной настойкой аммиака, отчего кожа тускнела и дымка исчезала навсегда.
Джентльмен, влюбившийся в фана, подвергался осмеянию. Хотя селекция придала фанам внешность грациозных девушек, если их использовали как заменителей женщин, то скрыть это было невозможно — бедное существо начинало чахнуть, дымка постепенно исчезала, и становилась ясно, что такой-то джентльмен обошелся со своим фаном неподобающим образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9