– Спасибо, что вмешались.
– А что такого… – начал было Герцер, но Рейчел перебила, ущипнув молодого человека:
– Позже, милый. Я не расслышала вашего имени, лорд Элдар. И забыла поприветствовать. Ethulia Eldar, cathane. – Девушка скрестила руки на груди и согнулась в низком поклоне.
– Ethul, миледи, – ответил эльф, кланяясь в ответ. – Я – Готориэль, Всадник Восточной Дали. Знал вашего отца едва ли не с рождения. С вашей матерью знаком меньше. Но и она – отличная женщина. И превосходная целительница.
– Благодарю вас, милорд. – Рейчел присела в глубоком реверансе, радуясь, что все-таки пришла в платье. – Да проведете вы во Сне времени не меньше, чем древнейшие из деревьев, и пусть ваш переход на Запад будет мирным. И не ешьте белковых полосок.
– Уже поздно, – слегка улыбнулся эльф. – Знаете что…
– Да, сначала и я не была уверена, но со второй попытки убедилась. Интересно, кто додумался?
– Ты не представишь меня своему другу, Рейчел? – послышался из-за спины голос Маргарет, и по резкому тону подруги девушка поняла: та вне себя от злости.
– Маргарет, – произнесла Рейчел, с улыбкой оборачиваясь и впервые присмотревшись к подруге с тех пор, как та проделала Переход.
Подруга приняла обычный вид, если не считать того, что тело слегка просвечивало – обычная особенность всех существ, состоящих из наннитов. Конечно же, Маргарет может принимать любую форму, какую пожелает, но, видимо, пока прежняя внешность ее устраивала.
– Готориэль, Всадник Восточной Дали. Вроде посла к людям, живущим на востоке Севама.
– Здравствуйте, Гото… Гот…
– Готориэль, – подсказал эльф, согнувшись в поклоне и целуя призрачную руку, будто созданную из плоти и крови.
– Это… как у вас получилось? – спросила потрясенная Маргарет.
– Народ Элдар отличается от прочих не только обликом, – ответил эльф, еле заметно вздохнув. – Мы обитаем в мире, где Реальность переплетается с Нереальностью. Отныне, фея, присоединившись к нам, вы можете разделить с нами и Сон.
– А, – произнесла Маргарет, явно не понимая слов эльфа, но тут же обернулась к Рейчел и взмахнула руками: – Рейч! Как здорово!
– Потрясающе, – произнесла Рейчел, улыбаясь и надеясь, что подруга не заметила беспокойства. – Хотя ты меня не предупредила.
– Ну, это мама с папой все организовали, – заметила Маргарет, обведя вокруг себя рукой и указывая на полупрозрачное тело. – В общем, сюрприз!
– А, вот как.
– А на следующий месяц родители запланировали процедуру разделения. Дадут мне свидетельство независимости и сразу же расторгнут отношения. Мама хочет пожить с морскими, а папа еще не решил, чем заняться.
– А ты что будешь делать? – Рейчел старалась свыкнуться с мыслью, что подруга независима, хотя ей, Рейчел, остается еще два года под родительской опекой. Несправедливо!
– Развлекаться… Что же еще? Рейч, я побежала с народом общаться, ничего, если позже поговорим? Привет, Герцер, пока, Герцер!
– Давай, общайся, – буркнула Рейчел в спину удаляющейся подруге.
Оглядевшись, девушка заметила, что ее покинула не только Маргарет. Исчез и Готориэль. Будто телепортировался или растворился.
А вот Герцер… Ну конечно, никуда не делся.
– Ух ты, вот это да… – перевел дыхание Герцер.
– А я думала, что у вас с Маргарет общение более глубокое, чем просто «привет – пока».
– Как только усилилась болезнь, она стала не такой дружелюбной, как раньше, – пояснил Герцер, и у него задергался кадык. – Когда началось обострение, большинство стало общаться со мной меньше, – продолжал Геррик, глядя себе под ноги.
Рейчел кивнула и опустила взгляд:
– Да, и я тоже… Просто… это было так странно… Я не могла себя пересилить. Прости.
– А представь, каково было с этим жить… – вздохнул Герцер, не подавая Рейчел ни малейшего знака того, что смягчился. – У меня хотя бы появились новые друзья. Давно их не было.
– Ты о Мак-Кейноке?
– Да, – кивнул Герцер. – Он был мне настоящим другом, даже во время болезни. Хотя порою Дионис бывает… грубоват.
Рейчел подумала, что за словами Герцера, вероятно, крылось нечто большее, чем сарказм. Насколько она представляла себе Диониса, тот получал неимоверное удовольствие, держа при себе парализованного, морально сломленного подростка. Каждое подергивание, пошатывание или судорога вызывали насмешливый взгляд или смешок его приспешников.
– Герцер… – от волнения Рейчел говорила сбивчиво, – ты же знаешь, есть немало людей, которые… которым нет Дела до Диониса.
– Знаю. Он мне говорил. Всегда найдутся те, кто хочет сохранить статус-кво и помешать гению нарушить затхлое уныние рутины. Тупые короли того, бароны сего, но никто не готов принять подлинной революции, к которой призывает Дионис! Знаешь ли ты, что задумал Мак-Кейнок?
– Нет, но…
– Стать королем Анархии! Собрать в нашем мире армию бойцов, готовых к штурму! Чтобы править в мире и изобилии, как правил Чарльз Великий почти сто лет тому назад. Но он не позволит вновь воцариться безвластию!
– Герцер, – потрясла его за плечо Рейчел, – послушай меня. Диониса не любят не за революционность, а потому, что он – злобная сволочь! И если хочешь подружиться с моим отцом, то лучше забудь, что слышал о Дионисе Мак-Кейноке, пусть даже мельком!
– Чушь собачья, Рейчел, – выставил подбородок Геррик. – Конечно, порой Мак-Кейнок бывает резок, но он же – гений! И провидец! Такие люди всегда бывают немного грубоваты. Их считают грубиянами, а потом они получают посмертное признание! Вот как.
– Герцер…
– Ты просто хочешь поссорить меня с друзьями, которые принимали меня, когда такие, как ты, отвергали! – горячился Герцер. – Они не оставляли мои звонки без ответа, не посылали письма с извинениями, что не смогут прийти! Я им нравился! Нравился, хотя был больным!
– Ну да, чтобы можно было приручить больного и вволю над ним поиздеваться! – Рейчел едва не перешла на крик. – Герцер, Мак-Кейнок – подонок! Может быть, он и притворяется твоим другом, но на самом деле он просто хочет тебя использовать!
– Все, я достаточно наслушался, – заявил Герцер. – Думай, что хочешь. Сама потом узнаешь…
– Не хотелось бы… – тихо произнесла Рейчел вслед шагающему прочь Геррику. – Джинн, пора домой.
– Да, на этот раз наверняка планируется переворот, – серьезно заметил Эдмунд.
Шейде потребовалось некоторое время, чтобы объяснить, чего добивался Пол. Закончив рассказ, женщина поежилась и обмотала ящерицу вокруг шеи.
– Его невозможно переубедить. Решил, будто ему предначертано вернуть мир в состояние… роста. Населения, науки, исследований…
– Что, по-твоему, намерен предпринять Пол? – Тальбот глотнул вина и тотчас же пожалел, что не вызвал воды: понадобится ясная голова.
– По-моему, Боуман хочет заполучить Ключи. По крайней мере, в таком количестве, чтобы у его союзников было большинство. И тогда пустит в ход свой План. Да-да, именно так – План с большой буквы!
– Весело, нечего сказать, – поморщился Эдмунд. – А что, по-прежнему в силе это замшелое правило: «Кто нашел, того и Ключ»?
– Увы, но правило действует. У кого Ключ, тот и голосует. Такие уж у Матери программные установки…
– Но каждого защищает индивидуальное поле. Так что… как заговорщики смогут заполучить Ключи?
– Соглашение утвердили при незначительном перевесе голосов, – сообщила Шейда. – Если Демон отдаст голос заговорщикам, то Пол сможет внести изменения!
– Но разве Боуман не способен внести поправки в любое время? Ведь его предложение уже отклонили.
– Не может. Для этого нужно единогласное решение всего Совета. Принятое при личном голосовании. Правила не такие уж и жесткие, но достаточно серьезны, так что требуется участие едва ли не всего Совета. Исключение составляют случаи, когда Совет официально заявляет о расколе. А у нас до этого еще не дошло. Пока…
– Ты хочешь сказать, что не приняты соглашения, предотвращающие угрозу покушений?
– Спокойно, Эдмунд, спокойно, – вздохнула Шейда. – Технологии индивидуальной защиты годятся там, где есть реальная опасность и необходима помощь. Но с течением времени все стало таким… безопасным, гуманным, что прочие защитные средства устранили как лишние и даже… даже неудобные. Ушли в прошлое проверки, упразднены процедуры сравнения, правительственные и полицейские силы, независимые ни от Совета, ни от Сети, – они могли предотвратить угрозу. Скажем, если Совет пытался приобрести силовое преимущество, то силы ООН всегда были настороже и могли довольно быстро утихомирить властолюбцев.
– Видишь ли, я как-то перестал интересоваться историей после того, как расформировали последний Б-четыре, – засмеялся Эдмунд. – Роспуск оказался официальным концом сил безопасности… разве нет?
– Ну, нужно быть всегда готовым к возобновлению старых традиций. В общем, мы – все, что осталось от правительства. Большинство людей даже не отдает себе отчета, насколько абсурдна ситуация с исторической точки зрения, но ты-то… Видит бог, у нас еще есть шанс!
– Знаю, – согласился Эдмунд, и у него заиграли желваки. – Кучка самозваных диктаторов. Мне никогда не нравилась подобная перспектива. Но я и не думал, что меры безопасности столь ничтожны! Это безумие!
– Меры безопасности казались излишними, Эдмунд, ведь конфликтов не было, – вздохнула Шейда. – Людям так уютно живется, так спокойно, удобно и приятно, и нет никаких угроз. Нет, конечно же, для отдельных личностей опасность существует. Случаются драки, но на то есть поля. Или же противники договариваются отключить защиту… но все это – для детей, для детей по возрасту или для тех, у кого младенческий ум. На Совете не случается физических столкновений, не было с тех пор, как… ну, когда еще существовали охранники, оружие и другие… штуки.
– Боже, – вздохнул Эдмунд, – так ты убеждена, что Пол хочет тебя убить? А потом передаст твой Ключ кому-то еще, кто сможет голосовать? Но ведь чтобы голосовать, ему понадобятся люди – он же не сможет воспользоваться Ключами в одиночку?
– «Один человек – один голос, без исключений», – процитировала Шейда. – Да, Мать узнает, если кто-то попробует хитрить, и решит, что на самом деле голосование не состоялось.
– Значит, Боуман сможет напасть, только если отключит защитные поля? А как же территория вне Совета? А что если… я даже не знаю… если он попробует прикончить вас прямо сейчас?
– Мы будем настороже, – пообещала Шейда, – и, кстати, могу сказать, что Полу неизвестно, где я бываю, в том числе, где я сейчас.
– Но это можно выяснить, Шейда, – обвел рукой вокруг себя Эдмунд. – Даже члена Совета можно выследить. Существуют и другие средства, помимо Сети. К тому же ты знаешь, что даже Совет не имеет полного контроля над Сетью – это под силу только Матери.
Шейда улыбнулась и насмешливо передернула плечами:
– Эдмунд, мы с тобой – взрослые. Надеюсь, еще и умные. У меня найдутся защитники.
Эдмунд замер и повел бровью, затем пожал плечами в знак согласия.
– Не все мы – умные. – Тальбот отхлебнул вина и звучно прополоскал рот, рассматривая потолок. – Кое в чем я почти согласен с Полом…
– Нет, не может быть, – пристально посмотрела на собеседника Шейда.
– Ну, не с его средствами, – поморщившись, пояснил Тальбот. – Но ведь мы действительно сибариты. И дожидаться, пока среди женщин останутся лишь те, в чьих генах заложено стремление к материнству, – тоже не выход. Впрочем, приходится признать: его способ во многом настолько отвратителен, что я даже сомневаюсь, хорошо ли ты разобралась.
– Если метод плох, то насколько?
– Да, черт подери… – Тальбот на мгновение ушел в себя, собираясь с мыслями. – Ну ладно, для естественного роста населения необходим целый ряд факторов. Во-первых, естественное деторождение, и никаких контрацептивов.
– Ну, – помрачнела Шейда, – это вряд ли!
– К тому же необходимо наличие женщин, которыми мужчины в той или иной форме «владеют», иначе после первого ребенка, максимум двоих, женщины решат, что больше они на такие муки не пойдут!
– А как же социальные условия? – спросила Шейда. – Это я в качестве «адвоката дьявола».
– Как правило, необходима бытовая религиозность, – пожал плечами Эдмунд. – Но самое главное, что для роста населения требуются технологические и экономические условия, полностью исключающие технологический прогресс. Порой история обходила этот закон – во время эпохи развития, на которую ссылался Пол, или в доиндустриальный период, о котором упомянула ты. Но как правило, рост населения сдерживает технологическое развитие.
– А исключения? – спросила Шейда.
– Большинством достижений прогресс обязан среде, стимулирующей развитие. Если у тебя есть только крепостные и несколько кудесников-технологов, то этим умельцам придется работать в условиях технологического вакуума. Так что Пол получит одно из двух: либо развитие технологий, либо рост населения. Но в постиндустриальном и постинформационном обществе эти два вектора развития пересекаются редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– А что такого… – начал было Герцер, но Рейчел перебила, ущипнув молодого человека:
– Позже, милый. Я не расслышала вашего имени, лорд Элдар. И забыла поприветствовать. Ethulia Eldar, cathane. – Девушка скрестила руки на груди и согнулась в низком поклоне.
– Ethul, миледи, – ответил эльф, кланяясь в ответ. – Я – Готориэль, Всадник Восточной Дали. Знал вашего отца едва ли не с рождения. С вашей матерью знаком меньше. Но и она – отличная женщина. И превосходная целительница.
– Благодарю вас, милорд. – Рейчел присела в глубоком реверансе, радуясь, что все-таки пришла в платье. – Да проведете вы во Сне времени не меньше, чем древнейшие из деревьев, и пусть ваш переход на Запад будет мирным. И не ешьте белковых полосок.
– Уже поздно, – слегка улыбнулся эльф. – Знаете что…
– Да, сначала и я не была уверена, но со второй попытки убедилась. Интересно, кто додумался?
– Ты не представишь меня своему другу, Рейчел? – послышался из-за спины голос Маргарет, и по резкому тону подруги девушка поняла: та вне себя от злости.
– Маргарет, – произнесла Рейчел, с улыбкой оборачиваясь и впервые присмотревшись к подруге с тех пор, как та проделала Переход.
Подруга приняла обычный вид, если не считать того, что тело слегка просвечивало – обычная особенность всех существ, состоящих из наннитов. Конечно же, Маргарет может принимать любую форму, какую пожелает, но, видимо, пока прежняя внешность ее устраивала.
– Готориэль, Всадник Восточной Дали. Вроде посла к людям, живущим на востоке Севама.
– Здравствуйте, Гото… Гот…
– Готориэль, – подсказал эльф, согнувшись в поклоне и целуя призрачную руку, будто созданную из плоти и крови.
– Это… как у вас получилось? – спросила потрясенная Маргарет.
– Народ Элдар отличается от прочих не только обликом, – ответил эльф, еле заметно вздохнув. – Мы обитаем в мире, где Реальность переплетается с Нереальностью. Отныне, фея, присоединившись к нам, вы можете разделить с нами и Сон.
– А, – произнесла Маргарет, явно не понимая слов эльфа, но тут же обернулась к Рейчел и взмахнула руками: – Рейч! Как здорово!
– Потрясающе, – произнесла Рейчел, улыбаясь и надеясь, что подруга не заметила беспокойства. – Хотя ты меня не предупредила.
– Ну, это мама с папой все организовали, – заметила Маргарет, обведя вокруг себя рукой и указывая на полупрозрачное тело. – В общем, сюрприз!
– А, вот как.
– А на следующий месяц родители запланировали процедуру разделения. Дадут мне свидетельство независимости и сразу же расторгнут отношения. Мама хочет пожить с морскими, а папа еще не решил, чем заняться.
– А ты что будешь делать? – Рейчел старалась свыкнуться с мыслью, что подруга независима, хотя ей, Рейчел, остается еще два года под родительской опекой. Несправедливо!
– Развлекаться… Что же еще? Рейч, я побежала с народом общаться, ничего, если позже поговорим? Привет, Герцер, пока, Герцер!
– Давай, общайся, – буркнула Рейчел в спину удаляющейся подруге.
Оглядевшись, девушка заметила, что ее покинула не только Маргарет. Исчез и Готориэль. Будто телепортировался или растворился.
А вот Герцер… Ну конечно, никуда не делся.
– Ух ты, вот это да… – перевел дыхание Герцер.
– А я думала, что у вас с Маргарет общение более глубокое, чем просто «привет – пока».
– Как только усилилась болезнь, она стала не такой дружелюбной, как раньше, – пояснил Герцер, и у него задергался кадык. – Когда началось обострение, большинство стало общаться со мной меньше, – продолжал Геррик, глядя себе под ноги.
Рейчел кивнула и опустила взгляд:
– Да, и я тоже… Просто… это было так странно… Я не могла себя пересилить. Прости.
– А представь, каково было с этим жить… – вздохнул Герцер, не подавая Рейчел ни малейшего знака того, что смягчился. – У меня хотя бы появились новые друзья. Давно их не было.
– Ты о Мак-Кейноке?
– Да, – кивнул Герцер. – Он был мне настоящим другом, даже во время болезни. Хотя порою Дионис бывает… грубоват.
Рейчел подумала, что за словами Герцера, вероятно, крылось нечто большее, чем сарказм. Насколько она представляла себе Диониса, тот получал неимоверное удовольствие, держа при себе парализованного, морально сломленного подростка. Каждое подергивание, пошатывание или судорога вызывали насмешливый взгляд или смешок его приспешников.
– Герцер… – от волнения Рейчел говорила сбивчиво, – ты же знаешь, есть немало людей, которые… которым нет Дела до Диониса.
– Знаю. Он мне говорил. Всегда найдутся те, кто хочет сохранить статус-кво и помешать гению нарушить затхлое уныние рутины. Тупые короли того, бароны сего, но никто не готов принять подлинной революции, к которой призывает Дионис! Знаешь ли ты, что задумал Мак-Кейнок?
– Нет, но…
– Стать королем Анархии! Собрать в нашем мире армию бойцов, готовых к штурму! Чтобы править в мире и изобилии, как правил Чарльз Великий почти сто лет тому назад. Но он не позволит вновь воцариться безвластию!
– Герцер, – потрясла его за плечо Рейчел, – послушай меня. Диониса не любят не за революционность, а потому, что он – злобная сволочь! И если хочешь подружиться с моим отцом, то лучше забудь, что слышал о Дионисе Мак-Кейноке, пусть даже мельком!
– Чушь собачья, Рейчел, – выставил подбородок Геррик. – Конечно, порой Мак-Кейнок бывает резок, но он же – гений! И провидец! Такие люди всегда бывают немного грубоваты. Их считают грубиянами, а потом они получают посмертное признание! Вот как.
– Герцер…
– Ты просто хочешь поссорить меня с друзьями, которые принимали меня, когда такие, как ты, отвергали! – горячился Герцер. – Они не оставляли мои звонки без ответа, не посылали письма с извинениями, что не смогут прийти! Я им нравился! Нравился, хотя был больным!
– Ну да, чтобы можно было приручить больного и вволю над ним поиздеваться! – Рейчел едва не перешла на крик. – Герцер, Мак-Кейнок – подонок! Может быть, он и притворяется твоим другом, но на самом деле он просто хочет тебя использовать!
– Все, я достаточно наслушался, – заявил Герцер. – Думай, что хочешь. Сама потом узнаешь…
– Не хотелось бы… – тихо произнесла Рейчел вслед шагающему прочь Геррику. – Джинн, пора домой.
– Да, на этот раз наверняка планируется переворот, – серьезно заметил Эдмунд.
Шейде потребовалось некоторое время, чтобы объяснить, чего добивался Пол. Закончив рассказ, женщина поежилась и обмотала ящерицу вокруг шеи.
– Его невозможно переубедить. Решил, будто ему предначертано вернуть мир в состояние… роста. Населения, науки, исследований…
– Что, по-твоему, намерен предпринять Пол? – Тальбот глотнул вина и тотчас же пожалел, что не вызвал воды: понадобится ясная голова.
– По-моему, Боуман хочет заполучить Ключи. По крайней мере, в таком количестве, чтобы у его союзников было большинство. И тогда пустит в ход свой План. Да-да, именно так – План с большой буквы!
– Весело, нечего сказать, – поморщился Эдмунд. – А что, по-прежнему в силе это замшелое правило: «Кто нашел, того и Ключ»?
– Увы, но правило действует. У кого Ключ, тот и голосует. Такие уж у Матери программные установки…
– Но каждого защищает индивидуальное поле. Так что… как заговорщики смогут заполучить Ключи?
– Соглашение утвердили при незначительном перевесе голосов, – сообщила Шейда. – Если Демон отдаст голос заговорщикам, то Пол сможет внести изменения!
– Но разве Боуман не способен внести поправки в любое время? Ведь его предложение уже отклонили.
– Не может. Для этого нужно единогласное решение всего Совета. Принятое при личном голосовании. Правила не такие уж и жесткие, но достаточно серьезны, так что требуется участие едва ли не всего Совета. Исключение составляют случаи, когда Совет официально заявляет о расколе. А у нас до этого еще не дошло. Пока…
– Ты хочешь сказать, что не приняты соглашения, предотвращающие угрозу покушений?
– Спокойно, Эдмунд, спокойно, – вздохнула Шейда. – Технологии индивидуальной защиты годятся там, где есть реальная опасность и необходима помощь. Но с течением времени все стало таким… безопасным, гуманным, что прочие защитные средства устранили как лишние и даже… даже неудобные. Ушли в прошлое проверки, упразднены процедуры сравнения, правительственные и полицейские силы, независимые ни от Совета, ни от Сети, – они могли предотвратить угрозу. Скажем, если Совет пытался приобрести силовое преимущество, то силы ООН всегда были настороже и могли довольно быстро утихомирить властолюбцев.
– Видишь ли, я как-то перестал интересоваться историей после того, как расформировали последний Б-четыре, – засмеялся Эдмунд. – Роспуск оказался официальным концом сил безопасности… разве нет?
– Ну, нужно быть всегда готовым к возобновлению старых традиций. В общем, мы – все, что осталось от правительства. Большинство людей даже не отдает себе отчета, насколько абсурдна ситуация с исторической точки зрения, но ты-то… Видит бог, у нас еще есть шанс!
– Знаю, – согласился Эдмунд, и у него заиграли желваки. – Кучка самозваных диктаторов. Мне никогда не нравилась подобная перспектива. Но я и не думал, что меры безопасности столь ничтожны! Это безумие!
– Меры безопасности казались излишними, Эдмунд, ведь конфликтов не было, – вздохнула Шейда. – Людям так уютно живется, так спокойно, удобно и приятно, и нет никаких угроз. Нет, конечно же, для отдельных личностей опасность существует. Случаются драки, но на то есть поля. Или же противники договариваются отключить защиту… но все это – для детей, для детей по возрасту или для тех, у кого младенческий ум. На Совете не случается физических столкновений, не было с тех пор, как… ну, когда еще существовали охранники, оружие и другие… штуки.
– Боже, – вздохнул Эдмунд, – так ты убеждена, что Пол хочет тебя убить? А потом передаст твой Ключ кому-то еще, кто сможет голосовать? Но ведь чтобы голосовать, ему понадобятся люди – он же не сможет воспользоваться Ключами в одиночку?
– «Один человек – один голос, без исключений», – процитировала Шейда. – Да, Мать узнает, если кто-то попробует хитрить, и решит, что на самом деле голосование не состоялось.
– Значит, Боуман сможет напасть, только если отключит защитные поля? А как же территория вне Совета? А что если… я даже не знаю… если он попробует прикончить вас прямо сейчас?
– Мы будем настороже, – пообещала Шейда, – и, кстати, могу сказать, что Полу неизвестно, где я бываю, в том числе, где я сейчас.
– Но это можно выяснить, Шейда, – обвел рукой вокруг себя Эдмунд. – Даже члена Совета можно выследить. Существуют и другие средства, помимо Сети. К тому же ты знаешь, что даже Совет не имеет полного контроля над Сетью – это под силу только Матери.
Шейда улыбнулась и насмешливо передернула плечами:
– Эдмунд, мы с тобой – взрослые. Надеюсь, еще и умные. У меня найдутся защитники.
Эдмунд замер и повел бровью, затем пожал плечами в знак согласия.
– Не все мы – умные. – Тальбот отхлебнул вина и звучно прополоскал рот, рассматривая потолок. – Кое в чем я почти согласен с Полом…
– Нет, не может быть, – пристально посмотрела на собеседника Шейда.
– Ну, не с его средствами, – поморщившись, пояснил Тальбот. – Но ведь мы действительно сибариты. И дожидаться, пока среди женщин останутся лишь те, в чьих генах заложено стремление к материнству, – тоже не выход. Впрочем, приходится признать: его способ во многом настолько отвратителен, что я даже сомневаюсь, хорошо ли ты разобралась.
– Если метод плох, то насколько?
– Да, черт подери… – Тальбот на мгновение ушел в себя, собираясь с мыслями. – Ну ладно, для естественного роста населения необходим целый ряд факторов. Во-первых, естественное деторождение, и никаких контрацептивов.
– Ну, – помрачнела Шейда, – это вряд ли!
– К тому же необходимо наличие женщин, которыми мужчины в той или иной форме «владеют», иначе после первого ребенка, максимум двоих, женщины решат, что больше они на такие муки не пойдут!
– А как же социальные условия? – спросила Шейда. – Это я в качестве «адвоката дьявола».
– Как правило, необходима бытовая религиозность, – пожал плечами Эдмунд. – Но самое главное, что для роста населения требуются технологические и экономические условия, полностью исключающие технологический прогресс. Порой история обходила этот закон – во время эпохи развития, на которую ссылался Пол, или в доиндустриальный период, о котором упомянула ты. Но как правило, рост населения сдерживает технологическое развитие.
– А исключения? – спросила Шейда.
– Большинством достижений прогресс обязан среде, стимулирующей развитие. Если у тебя есть только крепостные и несколько кудесников-технологов, то этим умельцам придется работать в условиях технологического вакуума. Так что Пол получит одно из двух: либо развитие технологий, либо рост населения. Но в постиндустриальном и постинформационном обществе эти два вектора развития пересекаются редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83