- То есть?
- Видишь ли, мотель «Блэк» - идеальное место встречи. Далеко от города, далеко от жены, в безлюдном и в то же время достаточно спокойном районе…
- О чем это ты?
- Господи, да это же очевидно: у Би Джей и у Тильмана роман.
- Откуда ты это знаешь?
- Женщины такие вещи чуют за версту… На это Молдер не нашел иного ответа, кроме глубокомысленного: «А-а-а…»
Попискивание динамика компьютера весьма своевременно прервало беседу. Изображение мигнуло, и на экране появились два окна со схематическими изображениями костных фрагментов - двух позвоночников с крепящимися к ним ребрами. Пальцы Скалли пробежались по клавишам.
- Смотри, справа - это ребра Чейни. Слева - препарированные ребра последней жертвы Лезвия. Тэ-эк… Сейчас я немного увеличу ребра жертвы, чтобы немного сгладить разницу полов… - картинка на экране мигнула, и изображение в левом окне стало больше походить на остов, красующийся в правом. - Теперь мы сможем сравнить характер повреждений… Сейча-ас…
Компьютер испуганно пискнул, и на экране замигали строчки: «Не совпадает». Скалли обес-кураженно замолчала.
- А, может быть, он вырезал на груди у Чейни что-нибудь другое? - выдал предположение Молдер.
- Попробуем и это, - уже без особого энтузиазма согласилась Скалли и застучала по клавишам. - Может, хотя бы какие-то буквы совпадут…
Увлеченные работой, федералы не заметили, как на пороге лаборатории появилась детектив Морроу. Она уже собиралась домой и успела переодеться в черный брючный костюм.
- Добрый вечер. Как там прогресс в расследовании? Дело продвигается?
- Может быть, и да, - неохотно проговорил Молдер. - Судя по всему, агент Чейни стал жертвой убийцы, на которого он охотился, и вот мы пытаемся выяснить, составляют ли порезы на его ребрах какое-то слово или нет…
Однако Морроу уже не глядела на агентов ФБР. Она, не отрываясь, смотрела на кости, в живописном беспорядке разбросанные на лабораторном столе, смотрела, - и, вместо освобожденного временем от груза плоти костяка, у нее перед глазами стояло перекошенное гримасой ужаса и боли холеное лицо, и - занесенное над ним остро отточенное лезвие бритвы. Страшное это мгновение, полное нечеловеческого страха и нечеловеческого же торжества, застыло и все длилось, длилось, длилось… Вероятно, агенты что-то заметили, потому что Молдер на полуслове прервал свою лекцию и спросил:
- С вами все в порядке?
Морроу вздрогнула, выходя из ступора.
- Извините, пожалуйста, - выдавила она. - Со мной что-то происходит… Я не очень хорошо себя чувствую в последние дни… Извините. - И она поспешно вышла, почти выбежала из лаборатории.
Обменявшись с напарником многозначительными взглядами, Дэйна поднялась и неторопливо последовала за детективом.
Как и следовало ожидать, она застала Морроу смывающей с лица вместе со слезами последние потеки туши. Оторвав ладони от влажного лица, Би Джей оглянулась на неслышно подошедшую Скалли, и ту поразили ее глаза: не слегка расширенные зрачки и красные от слез веки, а отстраненность взгляда - словно глаза детектива смотрели через мутную толщу лет. Впрочем, через секунду это прошло, но Скалли успела запомнить измученный, затравленный взгляд.
- Ну, тебе лучше? - сочувственно спросила она.
- Да, мне уже хорошо, - не очень дррке-любно откликнулась Морроу и потянулась за полотенцем.
- Тебе сейчас, наверное, трудно, - делая вид, что не замечает ее тона, продолжала Дэйна. - Я тоже когда-то имела привычку влюбляться в тех, с кем работаю… - Она вздохнула - на сей раз, вполне искренне. - Но тогда отношения на работе становятся такими запутанными… особенно, если он женат…
Би Джей замерла со скомканной бумажной салфеткой в руках.
- Ты ведь беременна, не так ли? - вскользь бросила Скалли.
Морроу молчала, закаменев лицом: губы поджаты, глаза смотрят в зеркало, и только на щеках начинают проступать яркие алые пятна. Не дождавшись ответа, Скалли развернулась и медленно двинулась к выходу.
- А что, уже заметно? - вопрос Би Джей догнал ее уже в дверях.
- Да нет, не очень, - пряча победную улыбку, поспешила успокоить Скалли. - И тут детектива Морроу, гордость полиции Обри, прорвало. Би Джей заговорила - быстро, захлебываясь, словно спеша выплеснуть все то, что накопилось в душе за месяцы вынужденного молчания, в течение которых она вынуждена была таить свои чувства от всех окружающих, а порой - даже от самой себя…
- Теперь я понимаю, почему мать родила меня одну, - говорила Би Джей. - Это совсем не так просто, как может показаться, пожалуй, это выше моих сил… Даже один ребенок - это слишком… Мать рассказывала мне про тошноту, но не рассказывала про кошмары. - Би Джей каким-то зябким движением провела рукой по растрепавшимся волосам.
- Какие кошмары? - Скалли насторожилась.
- Они всегда одинаковые, - тряхнула головой Морроу. - Я нахожусь в доме… В знакомом доме, знакомом до боли, - но я никак не могу вспомнить, откуда знакомом и в связи с чем… И в этом доме всегда есть женщина, которой больно, и есть зеркало, в котором отражается мужчина… - Она бросила такой тяжелый пристальный взгляд в зеркало над умывальником, как будто там был ее злейший враг. - Во сне я даже узнаю лицо этого мужчины… хотя утром, конечно, никак не могу вспомнить, кто это был. Я его не знаю. И главное, что я помню отчетливее всего, - это кровь. Много крови, лужа, отчетливо, как наяву…
Она осеклась и замолчала.
- Вы кому-нибудь рассказывали об этих кошмарах? - мягко спросила Скалли.
Морроу покачала головой, постепенно приходя в себя:
- Нет уж… наверняка все это последствия беременности. Если бы кто-то узнал, что я беременна… Брайан бы меня убил, расскажи я кому. - Она невесело улыбнулась.
- И что же вы будете делать?
- Ну, я не знаю… - сказала Би Джей и надолго замолчала.
- …Би Джей беременна, и Тильман - отец, - первым делом выпалила Скалли, вернувшись к Молдеру, дремлющему перед монитором в позе роденовского мыслителя.
Следом в комнату вошла Морроу - притихшая и поникшая. Впрочем, несмотря на заплаканные глаза и частично смытую косметику, обморочная бледность покинула ее лицо, и всем своим видом Би Джей демонстрировала бодрость и готовность к сотрудничеству.
- Э-э… Я выделил точки… - с полуслова, чтобы скрыть неловкость, начал свой отчет Призрак, стараясь не смотреть в сторону Би Джей, - совместил их и получил буквы.
Он ткнул пальцем в экран, где зеленые линии решительно перечеркивали грудную клетку, образуя легко различимые латинские литеры. Во втором окне четко высвечивалась изумрудным только одна буква.
- Вот, смотрите. Если вероятность девяносто процентов, то это буква «Р». Если снизить вероятность распознавания до семидесяти девяти, то у нас получаются еще «А» и «Т». А может быть, это и какие-то иные буквы. В конце концов, никто не может поручиться за почерк убийцы, особенно если учесть, что писал он бритвой на ребрах еще живых жертв…
- Может, это вообще не слово, а случайные царапины, - Скалли не спешила разделить даже этот, весьма относительный энтузиазм напарника.
- Если бы мы могли вскрыть могилы еще кого-нибудь из жертв Лезвия… - почти мечтательно пробормотал Молдер. - Мы бы наверняка определили, что и как…
- Но нам потребуется постановление суда… На это уйдет еще пара дней.
Тем временем Би Джей вновь склонилась над многострадальным костяком, беззвучно шевеля губами.
- «Брат», - произнесла она наконец.
- Что? - не понял Молдер, все еще погруженный в размышления об эксгумации.
- Я знаю, что здесь за надпись, - дрожащим голосом объяснила Морроу. - На ребрах написано «брат».
Пальцы Призрака забегали по клавишам.
- Точно! - выдохнул он, с обожанием глядя на новый рисунок, складывающийся на экране. - Вы правы!
Стопроцентно верная реконструкция…
- Би Джей! - на пороге лаборатории, нахмурив брови, стоял шеф полиции Брайан Тильман, собственной персоной. Заглянув напоследок пожелать припозднившимся федеральным агентам удачи, он никак не ожидал встретить здесь своего лучшего сотрудника, активно помогающего чужакам. - Би Джей, что здесь происходит?
- Да так, ничего особенного… - детектив Морроу обняла себя за плечи и зябко поежилась под грозным взглядом начальника.
- Ну, мы… - начал, вставая со своего места Молдер. но Тильман не стал его слушать. Шеф полиции сделал один широкий шаг и подхватил со стола папку с личным делом агента Чей-ни, раскрытую на фотографии одной из жертв Лезвия.
- А это у вас откуда? Это фото с места преступления! Они были опечатаны. Никому не разрешено иметь к ним доступ.
- Это ошибка, - стараясь сохранить вежливость, попытался объяснить Молдер. - Фото было сделано в 1942 году.
- Но убийство произошло три дня назад!
- Нет, - вступила Скалли. - Эти фотографии сделали федеральные агенты Ле Беттер и Чейни, расследуя убийства, случившиеся перед самым их исчезновением. В конце концов, посмотрите на переплет.
Брайан захлопнул папку и озадаченно уставился на украшающий переплет ветхий клочок бумаги с выведенными словами: «Дело закрыто. 1942 год.»
- Три дня назад убили молодую женщину, - после долгого молчания, не поднимая глаз, устало сказал он. - На груди у нее было вырезано слово «сестра». И это же слово - написано на стене. Только я, патологоанатом и мой ближайший помощник знали все обстоятельства дела…
На пороге лаборатории возник запыхавшийся детектив Джон Хангселл.
- Шеф, извините что прерываю, но только что сообщили: еще одно убийство!
Здание городского спортивного комплекса было достаточно велико, чтобы неподготовленный человек мог в нем запросто заблудиться. Шагая вслед за провожатым по бесконечным запутанным полутемным коридорам и петляющим гулким переходам, федеральные агенты оценили размах, с которым строители Обри подходили к вопросу обустройства мест коллективного отдыха населения.
В этот час в коридорах комплекса было безлюдно, под потолком горели редкие дежурные лампы. Глухая дробь шагов, усиливаясь, отражалась от свежепокрашенных стен.
В помещении пустого резервного бассейна агентов уже ждали. Усатый полицейский в легкомысленной летней форме помог Скалли и Морроу спуститься по еще влажной лестнице и подвел их к лежащему на дне бассейна телу. Покойницу обнаружил здешний сторож, когда совершал рутинный обход. Яркий свет переносного полицейского прожектора, косо падающий на стену, выхватывал размашистую, уже успевшую побуреть надпись «сестра». Через расположенные под потолком окна в зал врывались отсветы полицейских мигалок, сверкала фотовспышка: полицейские эксперты фиксировали следы, которые преступник мог оставить на подъезде к спорткомплексу. Впрочем, любой, у кого хватило бы решительности и смекалки, чтобы вскрыть хилый навесной замок черного входа и пробраться через лабиринт подсобных помещений и служебных коридоров, мог чувствовать себя здесь в относительной безопасности: на ближайшие три дня в спорткомплексе был объявлен выходной, а для того, чтобы старик-сторож мог справляться со своей работой в одиночку, здание было слишком велико.
- Жертву звали Верна Джонсон, - встретивший начальство полицейский откинул простыню.
Открывшееся взглядам зрелище тяжело было назвать сколь-либо эстетичным: обескровленное, посиневшее лицо покойницы перекосила предсмертная судорога, грудь покрывали глубокие резаные раны, складывающиеся в то же слово, что было написано на стене. Морроу, которую отделяли от носилок широкие спины мужчин, подалась вперед и тут же отшатнулась, с трудом сдерживая крик:
- Боже ты мой!
- Что такое, Би Джей? - встревоженно спросила Скалли.
- Это она, - чувствуя на себе удивленные непонимающие взгляды Тильмана и полицейских из опергруппы, проговорила Би Джей мертвым голосом. - Это та самая женщина, из моего сна…
В парке имени Авраама Линкольна, центральном месте активного отдыха жителей Обри, наступление осени чувствовалось особенно остро. Опавшая желтая листва устилала аккуратные дорожки; деревья растопыривали голые ветви, еще блестящие от недавнего дождя. Меж ветвей просвечивало неяркое утреннее солнышко. Би Джей любила этот парк. Она могла подолгу бродить по темным аллеям, выходя то к укромному пруду, то к спрятавшейся под сенью платанов летней эстраде, пустующей в это время года; могла часами сидеть на скамейке, наблюдая, как падают листья, а в летние дни любила полежать на мягкой шелковистой траве. Но сегодня парк ничем не мог помочь ей - разве что слегка успокоил расшатанные нервы.
…Аккуратно одетая девочка, игравшая с большой забавной собакой, поскользнулась на опавших листьях, и Би Джей сделала рефлекторное движение, чтобы подбежать на помощь, но тут же остановилась.
- Материнский инстинкт, - словно оправдываясь, проговорила она, обращаясь к Молдеру и Скалли. - Я очень остро его чувствую в последние дни.
Она снова опустилась на скамейку перед узким, мокрым от дождя деревянным столом. Дул не сильный, но промозглый ветер, заставляющий поднимать воротники плащей, и сегодня все прохожие были похожи на шпионов из старой комедии.
1 2 3 4 5 6 7