Приплясывая на руках вниз головой на перекладине, он каким-то чудом заметил выглянувшую из окна Скалли - и немедленно спланировал вниз. Приветливо улыбаясь, двинулся к ее окну - и Скалли нырнула внутрь, чтобы набросить халат.
- Утро, - громко сказал Молдер.
- Утро, Молдер, - ответила Скалли, вновь появляясь в окошке.
- Как спалось на новом месте?
- Не очень. Но просыпаться было еще страшнее, Фокс. Здесь все время мерещится какая-то чушь.
- А может, и не мерещится? Что ты видела?
- Не скажу, - Скалли вдруг стало неловко. Дружба дружбой, но именно как настоящий и заботливый друг Молдер может решить, что ей надо немедленно обратиться к психоаналитику. Если он расскажет хоть кому-то из начальства о ее видениях во сне и наяву, ее почти наверняка отстранят от расследования и настоятельно порекомендуют лечить нервы. В определенном смысле это оправдано - работник с расшатанной нервной системой уже не работник, и неизвестно, чего ждать от него, когда припечет. Умом Скалли понимала целесообразность такого подхода. Но не хотелось ей к психоаналитику. Почему-то совсем не хотелось.
- А я тоже видел очень странные вещи. Поутру пробежался мили полторы вдоль железнодорожного полотна и обратно, - сказал Молдер. Он действительно был замечательным напарником; почувствовав, что Скалли не хочет откровенничать, он ни в коем случае не позволил себе продолжать расспросы и сразу сменил тему. И вдобавок, что не менее ценно - после пробежки и упражнений он каким-то невероятным образом ухитрился даже не вспотеть. От него пахло свежестью.
- И представь, вижу картину: здоровенный лоб, весь татуированный, как головоломка, в одной лишь красной набедренной повязке, ныряет в речку и через минуту вылезает оттуда со здоровенной рыбиной в руках. Та еще бьется, молотит хвостом так, что я вряд ли удержал бы, честное слово… А он - хвать ее зубами. Потом еще раз. Сожрал в мгновение ока, клянусь. С костями.
К горлу Скалли подступил комок.
- Фокс, ты нарочно? - спросила она.
- Что я нарочно? - невинно улыбнувшись, спросил он. Скалли засмеялась.
- Ты меня разыгрываешь!
- Подлинная подделка, - сказал Молдер. Скалли поняла, что эти слова, так гармонировавшие со всем происходящим здесь, ему тоже запали в душу. - Нет, Дэйна, я это правда видел. Ну, ладно. Пойду приму душ. Увидимся через полчаса, хорошо? Зайти за тобой?
- Да, - сказала Скалли. - Послушай, Фокс, у меня холодная вода еле идет.
- Надо сказать нашему замечательному мистеру Нату. Вероятно, он с полчаса будет учить нас жить, но потом все же сделает что-нибудь полезное. Ведь у него такой роскошный диплом.
- Да, но это когда будет. Ты позволишь мне воспользоваться твоей душевой?
- Слушай, дорогая, - сказал Молдер, нарочитым акцентом и построением фраз копируя ирокезов, гостеприимство и радушие которых, скорее, правда, выдуманные творцами вестернов, нежели существовавшие реально, во всяком случае - по отношению к бледнолицым, приобрели, тем не менее, в американской культуре поистине знаковый характер - Мой душ - твой душ!
Скалли с облегчением засмеялась. Солнечный свет и мимолетная непринужденная болтовня прогнали вечернюю угнетенность и ночной кошмар.
Молдер неторопливо зашагал к своему трейлеру, а Скалли снова отступила в глубину своего жилища, чтобы вынуть пакет сока из холодильника - и в этот момент в дверь ее отчаянно постучали.
Это оказался мистер Лэйни.
Слегка опухший, но вполне проспавшийся, с широко распахнутыми, словно от нескончаемой боли глазами, покрасневшими то ли от слез, то ли от алкоголя, в наспех накинутом халате он стоял на нижней ступеньке ведшей в трейлер Скалли лесенки. Губы у него дрожали, кустистые брови были страдальчески и немного картинно заломлены.
Скалли сразу поняла: что-то случилось. Что-то ужасное случилось снова. Взгляд ее непроизвольно сполз по халату Лэйни вниз, к его загадочному животу. На какое-то мгновение Скалли с содроганием увидела словно бы младенца, худого и непонятно жилистого, распластавшегося по животу и боку служителя, плотно обняв его широко разведенными коленками. Положения рук Скалли не успела понять. Самое главное: у младенца не было головы. Действительно не было головы. Не было даже шеи. Торс и едва наметившиеся плечи утопали в жирном, дряблом теле мистера Лэйни, составляя с ним одно целое; вот начинают сужаться младенческие плечи - и вот уже расширяется взрослая, волосатая и неопрятная грудь.
Она очнулась, лишь почувствовав, что взгляд Лэйни, столь же самостоятельный и нескромный, сколь и ее собственный, в то время, как она буравит его полуобнаженный живот - с не меньшим любопытством буравит ее полуобнаженную грудь.
Оба запахнулись одновременно.
И только тогда, будто ничего не произошло, посмотрели друг другу в глаза.
- Миссис Скалли, - убито проговорил Лэйни. Голос у него дрожал так же, как и губы. - Шериф хочет видеть вас и вашего друга. Я стучал к нему, но там никто не ответил…
- Он был на спортплощадке и сейчас уже дома, - ответила Скалли, стараясь сохранять спокойствие и продолжая сжимать пальцами полы халата у самого воротника. - Что случилось, мистер Лэйни?
Она приблизительно уже знала, что он ответит. Но все равно у нее на мгновение ослабели ноги, когда он потерянно проговорил:
- Опять убийство. Наш… Наш художник… - губы его затряслись сильнее, и Скалли с изумлением увидала, что глаза пьянчужки набухают слезами. - Наш замечательный художник… наш великолепный…
И у него затряслись даже щеки.
Мастерская 8.02
- Абсолютно идентичное повреждение. -Да.
- Причина смерти?
- Боюсь, он просто истек кровью.
- Похоже, это произошло еще вечером.
- Похоже. Между десятью и двенадцатью, так скажем пока.
- Чудовищно, шериф… Это чудовищно.
- Дэйна! Посмотри, здесь на окне кровавый след. Надо как можно скорее идентифицировать кровь…
- Какой смысл идентифицировать кровь уже убитого человека?
- Стоп, Дэйна, стоп. Как могла кровь лежащего на полу убитого человека попасть на стекло открытого окна?
- Фокс, прости, я совсем отупела от этой чехарды. Кровь на стекле?
- Да. На стекле снаружи. Ее оставил убийца, Дэйна. И, насколько я могу судить, он оставил ее еще тогда, когда шел убивать, а не тогда, когда уходил, убив. Это его кровь. Он сам где-то успел пораниться.
- Какая тварь способна проползти в это окошко, господа? Что вы хренотень-то порете? Сюда одна моя нога едва пройдет.
- Не у всех же такие мощные ноги, как у вас, шериф.
- Ну хорошо, мисс Скалли, хорошо. Но ЗАЧЕМ он протискивался в это окошко вместо того, чтобы войти в дверь? Всезнайка никогда не запирался, и весь городишко это знал. А убийца наверняка здешний.
- Вот в этом, шериф, с вами абсолютно согласна.
- Тогда объясните. Чтобы вползти сюда, нужно быть либо сумасшедшим, либо человеком-змеей.
Шериф тяжело вздохнул и снова посмотрел на труп Руля, лежавший в кошмарной, на полмастерской, луже крови.
- Либо и тем, и другим сразу, - добавил шериф.
Гримаса ужаса на лице художника была невыносима. Скалли, при всем том, что она многого навидалась - старалась не смотреть. Казалось, несчастный увидел перед собою в свой последний миг исчадие ада.
Неподдельное.
Потому что смерть его никак не могла быть отнесена к розыгрышам. Тут все было взаправду - разорванная рубаха, раскромсанная плоть, вывалившиеся сквозь рваную прореху кишки. Выпученные глаза. Запах крови и запах внутренностей.
- Не могу вам этого объяснить, шериф, - сказала Скалли. - Не могу. Какой-то маньяк…
- На маньяка легче легкого списать любую странность, мэм, - сказал шериф.
Он был ей очень подозрителен.
- Это правда, - согласился Молдер, отходя от окна. - Правда. Думаю, что когда мы поймем, почему он не вошел в дверь, то поймем и кто он. Возможно, поймем и то, почему он убивает. Безусловно, у парня не все дома. Но дело, скорее всего, не только и не столько в этом…
- А в чем? - горько спросила Скалли. Молдер молча нагнулся и поднял с пола какую-то бумагу. Повертев в руках, он осмотрел ее с разных сторон, а потом, держа ее в вытянутой руке, шагнул к Скалли.
Это было меню, которое они принесли вчера.
Поперек дурацкого изображения дурацкой русалки протянулся пульсирующий пунктир бурых капель обильно брызнувшей вчера крови. Странно: от этого убогое изображение приобрело некую завершенность. Русалке не хватало чего-то такого.
Руль-Всезнайка дорисовал свое оформление меню. Собственной кровью.
Четырнадцать часов назад мы с ним разговаривали, подумала Скалли. И он назвал нас реликтами, и увлеченно, пылко рассказывал о трюках Варнума. А ему каких-то двести минут оставалось до страшной смерти. И вот он теперь лежит. Никогда к таким вещам не сумею привыкнуть, никогда. - Идемте отсюда, - проговорил Молдер. - Пробу я взял. Тут - всё.
Мотель «Мост через залив»
11.43
Совершенно подавленные, они шли к закусочной мотеля, чтобы хоть как-то перекусить; голод уже давал себя знать. Утром они не успели проглотить ни крошки.
- До вскрытия я хотел бы… - говорил Молдер, пытаясь наметить хоть какой-то рационально выстроенный план действий в царящем вокруг безумии. Но фразу закончить он не успел. Они повернули за угол - и сразу увидели громадный, размером с салон небольшого автомобиля, наполненный водой котел, висящий над весело потрескивающим ярым костром; а над котлом, ярдах в полутора, яростно извивался, выкручиваясь из смирительной рубашки, подвешенный за ноги козлобородый псих. Скалли вздрогнула и остановилась. Ночной кошмар снова подступил вплотную.
Вода, похоже, начинала кипеть. Во всяком случае, на ней вдруг выскочило несколько пузырей.
Оказалось, в подвешенном состоянии высвободиться из тугих пут - плевое дело. Козлобородый, заметив агентов, весело оскалился и крикнул:
- Сколько из ваших знакомых могут выбраться из такой рубахи в три минуты?
- К счастью, ни одного, - ответила Скалли.
Рубашка уже была в левой руке козло-бородого; он с хохотом отшвырнул ее подальше, оставшись по пояс голым. Словно гуттаперчевый, на одном брюшном прессе он перегнулся так, что голова сравнялась со связанными ногами, потом вытащил из кармана кожаных блестящих штанов нож и, одной рукой схватившись за веревку, на которой висел, другой в одно движение ее разрезал. Ноги его рухнули вниз, едва не достав до булькающей воды; козлобородый несколько секунд суетливо посучил ими, извивая ступни так, будто в них вообще не было ни костей, ни хрящей, ни суставов - и обрезок веревки невесомо канул в котел. Еще несколько раскачивающих движений ногами - и козлобородый, изящно выпустив веревку, за которую так и продолжал держаться лишь одной рукой, минуя пасть котла, по дуге слетел на землю и, крякнув, оказался прямо перед Скалли и Молдером, завороженно следившим за его манипуляциями. Весь его облик говорил: ну, каков я? Вам такое и не снилось!
Скалли неприязненно отступила на шаг. Человек-змея, подумала она. Кто и в связи с чем это сказал: человек-змея?
И тут она вспомнила.
- Мы вчера обратили внимание на ваш трюк на похоронах, - вежливо сказал Молдер, глядя на целехонькую грудь коз-лобородого. - Это было не очень уместно, но в высшей степени профессионально.
Козлобородый оскорбленно выставил грудь.
- Доктор Мой Лоб - Все Пули Стоп не ставит трюков! - заявил он с апломбом, явно имея в виду себя. - Доктор Мой Лоб - Все Пули Стоп демонстрирует потрясающие возможности человеческого организма: выносливость к любой боли, высвобождение из любого узилища, регенерацию любых повреждений и так далее. Вам понятно?
От него пахло паленым. Видимо, пока он висел, порывы ветра время от времени подбрасывали пламя костра из-под котла вверх, и оно, вздуваясь, слегка подбадривало потрясающего доктора с его потрясающим лбом.
В руках козлобородого, как по волшебству, опять возникли гвоздь и молоток - на сей раз вполне скромных размеров, сильно уступавшие по внушительности адским железякам, которыми он пугал народ вчера. Он вставил острие себе в ноздрю, а потом, не моргнув глазом, в три размашистых удара молотком вогнал четырехдюймовый гвоздь себе куда-то в мозг по самую шляпку. Скалли и Молдер с совершенно одинаковыми выражениями на лицах следили за его действиями. Доктор Лоб опустил руки. В темном проеме его ноздри шляпка гвоздя виднелась отчетливо и на первый взгляд казалась всего лишь следствием легкой нечистоплотности.
- Вы, вероятно, из тех редких людей, нервные окончания которых не воспринимают боли? - с осторожностью спросила Скалли, инстинктивно опасаясь нарваться на отповедь типа той, которую схлопотал вчера Молдер от управляющего мотелем. Но доктор Лоб - Все Пули Стоп лишь саркастически усмехнулся:
- Это вы себе так говорите. Для внутреннего покоя. Я-то знаю, почем фунт лиха.
В его руке появились ржавые плоскогубцы - на сей раз Молдеру удалось заметить, что он просто вынул их из кармана сввих глянцево блестящих черных штанов.
- Скажите, - проговорил Молдер, - а эти ваши потрясающие эксперименты по демонстрации возможностей… вы ни над кем другим не пробовали устраивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
- Утро, - громко сказал Молдер.
- Утро, Молдер, - ответила Скалли, вновь появляясь в окошке.
- Как спалось на новом месте?
- Не очень. Но просыпаться было еще страшнее, Фокс. Здесь все время мерещится какая-то чушь.
- А может, и не мерещится? Что ты видела?
- Не скажу, - Скалли вдруг стало неловко. Дружба дружбой, но именно как настоящий и заботливый друг Молдер может решить, что ей надо немедленно обратиться к психоаналитику. Если он расскажет хоть кому-то из начальства о ее видениях во сне и наяву, ее почти наверняка отстранят от расследования и настоятельно порекомендуют лечить нервы. В определенном смысле это оправдано - работник с расшатанной нервной системой уже не работник, и неизвестно, чего ждать от него, когда припечет. Умом Скалли понимала целесообразность такого подхода. Но не хотелось ей к психоаналитику. Почему-то совсем не хотелось.
- А я тоже видел очень странные вещи. Поутру пробежался мили полторы вдоль железнодорожного полотна и обратно, - сказал Молдер. Он действительно был замечательным напарником; почувствовав, что Скалли не хочет откровенничать, он ни в коем случае не позволил себе продолжать расспросы и сразу сменил тему. И вдобавок, что не менее ценно - после пробежки и упражнений он каким-то невероятным образом ухитрился даже не вспотеть. От него пахло свежестью.
- И представь, вижу картину: здоровенный лоб, весь татуированный, как головоломка, в одной лишь красной набедренной повязке, ныряет в речку и через минуту вылезает оттуда со здоровенной рыбиной в руках. Та еще бьется, молотит хвостом так, что я вряд ли удержал бы, честное слово… А он - хвать ее зубами. Потом еще раз. Сожрал в мгновение ока, клянусь. С костями.
К горлу Скалли подступил комок.
- Фокс, ты нарочно? - спросила она.
- Что я нарочно? - невинно улыбнувшись, спросил он. Скалли засмеялась.
- Ты меня разыгрываешь!
- Подлинная подделка, - сказал Молдер. Скалли поняла, что эти слова, так гармонировавшие со всем происходящим здесь, ему тоже запали в душу. - Нет, Дэйна, я это правда видел. Ну, ладно. Пойду приму душ. Увидимся через полчаса, хорошо? Зайти за тобой?
- Да, - сказала Скалли. - Послушай, Фокс, у меня холодная вода еле идет.
- Надо сказать нашему замечательному мистеру Нату. Вероятно, он с полчаса будет учить нас жить, но потом все же сделает что-нибудь полезное. Ведь у него такой роскошный диплом.
- Да, но это когда будет. Ты позволишь мне воспользоваться твоей душевой?
- Слушай, дорогая, - сказал Молдер, нарочитым акцентом и построением фраз копируя ирокезов, гостеприимство и радушие которых, скорее, правда, выдуманные творцами вестернов, нежели существовавшие реально, во всяком случае - по отношению к бледнолицым, приобрели, тем не менее, в американской культуре поистине знаковый характер - Мой душ - твой душ!
Скалли с облегчением засмеялась. Солнечный свет и мимолетная непринужденная болтовня прогнали вечернюю угнетенность и ночной кошмар.
Молдер неторопливо зашагал к своему трейлеру, а Скалли снова отступила в глубину своего жилища, чтобы вынуть пакет сока из холодильника - и в этот момент в дверь ее отчаянно постучали.
Это оказался мистер Лэйни.
Слегка опухший, но вполне проспавшийся, с широко распахнутыми, словно от нескончаемой боли глазами, покрасневшими то ли от слез, то ли от алкоголя, в наспех накинутом халате он стоял на нижней ступеньке ведшей в трейлер Скалли лесенки. Губы у него дрожали, кустистые брови были страдальчески и немного картинно заломлены.
Скалли сразу поняла: что-то случилось. Что-то ужасное случилось снова. Взгляд ее непроизвольно сполз по халату Лэйни вниз, к его загадочному животу. На какое-то мгновение Скалли с содроганием увидела словно бы младенца, худого и непонятно жилистого, распластавшегося по животу и боку служителя, плотно обняв его широко разведенными коленками. Положения рук Скалли не успела понять. Самое главное: у младенца не было головы. Действительно не было головы. Не было даже шеи. Торс и едва наметившиеся плечи утопали в жирном, дряблом теле мистера Лэйни, составляя с ним одно целое; вот начинают сужаться младенческие плечи - и вот уже расширяется взрослая, волосатая и неопрятная грудь.
Она очнулась, лишь почувствовав, что взгляд Лэйни, столь же самостоятельный и нескромный, сколь и ее собственный, в то время, как она буравит его полуобнаженный живот - с не меньшим любопытством буравит ее полуобнаженную грудь.
Оба запахнулись одновременно.
И только тогда, будто ничего не произошло, посмотрели друг другу в глаза.
- Миссис Скалли, - убито проговорил Лэйни. Голос у него дрожал так же, как и губы. - Шериф хочет видеть вас и вашего друга. Я стучал к нему, но там никто не ответил…
- Он был на спортплощадке и сейчас уже дома, - ответила Скалли, стараясь сохранять спокойствие и продолжая сжимать пальцами полы халата у самого воротника. - Что случилось, мистер Лэйни?
Она приблизительно уже знала, что он ответит. Но все равно у нее на мгновение ослабели ноги, когда он потерянно проговорил:
- Опять убийство. Наш… Наш художник… - губы его затряслись сильнее, и Скалли с изумлением увидала, что глаза пьянчужки набухают слезами. - Наш замечательный художник… наш великолепный…
И у него затряслись даже щеки.
Мастерская 8.02
- Абсолютно идентичное повреждение. -Да.
- Причина смерти?
- Боюсь, он просто истек кровью.
- Похоже, это произошло еще вечером.
- Похоже. Между десятью и двенадцатью, так скажем пока.
- Чудовищно, шериф… Это чудовищно.
- Дэйна! Посмотри, здесь на окне кровавый след. Надо как можно скорее идентифицировать кровь…
- Какой смысл идентифицировать кровь уже убитого человека?
- Стоп, Дэйна, стоп. Как могла кровь лежащего на полу убитого человека попасть на стекло открытого окна?
- Фокс, прости, я совсем отупела от этой чехарды. Кровь на стекле?
- Да. На стекле снаружи. Ее оставил убийца, Дэйна. И, насколько я могу судить, он оставил ее еще тогда, когда шел убивать, а не тогда, когда уходил, убив. Это его кровь. Он сам где-то успел пораниться.
- Какая тварь способна проползти в это окошко, господа? Что вы хренотень-то порете? Сюда одна моя нога едва пройдет.
- Не у всех же такие мощные ноги, как у вас, шериф.
- Ну хорошо, мисс Скалли, хорошо. Но ЗАЧЕМ он протискивался в это окошко вместо того, чтобы войти в дверь? Всезнайка никогда не запирался, и весь городишко это знал. А убийца наверняка здешний.
- Вот в этом, шериф, с вами абсолютно согласна.
- Тогда объясните. Чтобы вползти сюда, нужно быть либо сумасшедшим, либо человеком-змеей.
Шериф тяжело вздохнул и снова посмотрел на труп Руля, лежавший в кошмарной, на полмастерской, луже крови.
- Либо и тем, и другим сразу, - добавил шериф.
Гримаса ужаса на лице художника была невыносима. Скалли, при всем том, что она многого навидалась - старалась не смотреть. Казалось, несчастный увидел перед собою в свой последний миг исчадие ада.
Неподдельное.
Потому что смерть его никак не могла быть отнесена к розыгрышам. Тут все было взаправду - разорванная рубаха, раскромсанная плоть, вывалившиеся сквозь рваную прореху кишки. Выпученные глаза. Запах крови и запах внутренностей.
- Не могу вам этого объяснить, шериф, - сказала Скалли. - Не могу. Какой-то маньяк…
- На маньяка легче легкого списать любую странность, мэм, - сказал шериф.
Он был ей очень подозрителен.
- Это правда, - согласился Молдер, отходя от окна. - Правда. Думаю, что когда мы поймем, почему он не вошел в дверь, то поймем и кто он. Возможно, поймем и то, почему он убивает. Безусловно, у парня не все дома. Но дело, скорее всего, не только и не столько в этом…
- А в чем? - горько спросила Скалли. Молдер молча нагнулся и поднял с пола какую-то бумагу. Повертев в руках, он осмотрел ее с разных сторон, а потом, держа ее в вытянутой руке, шагнул к Скалли.
Это было меню, которое они принесли вчера.
Поперек дурацкого изображения дурацкой русалки протянулся пульсирующий пунктир бурых капель обильно брызнувшей вчера крови. Странно: от этого убогое изображение приобрело некую завершенность. Русалке не хватало чего-то такого.
Руль-Всезнайка дорисовал свое оформление меню. Собственной кровью.
Четырнадцать часов назад мы с ним разговаривали, подумала Скалли. И он назвал нас реликтами, и увлеченно, пылко рассказывал о трюках Варнума. А ему каких-то двести минут оставалось до страшной смерти. И вот он теперь лежит. Никогда к таким вещам не сумею привыкнуть, никогда. - Идемте отсюда, - проговорил Молдер. - Пробу я взял. Тут - всё.
Мотель «Мост через залив»
11.43
Совершенно подавленные, они шли к закусочной мотеля, чтобы хоть как-то перекусить; голод уже давал себя знать. Утром они не успели проглотить ни крошки.
- До вскрытия я хотел бы… - говорил Молдер, пытаясь наметить хоть какой-то рационально выстроенный план действий в царящем вокруг безумии. Но фразу закончить он не успел. Они повернули за угол - и сразу увидели громадный, размером с салон небольшого автомобиля, наполненный водой котел, висящий над весело потрескивающим ярым костром; а над котлом, ярдах в полутора, яростно извивался, выкручиваясь из смирительной рубашки, подвешенный за ноги козлобородый псих. Скалли вздрогнула и остановилась. Ночной кошмар снова подступил вплотную.
Вода, похоже, начинала кипеть. Во всяком случае, на ней вдруг выскочило несколько пузырей.
Оказалось, в подвешенном состоянии высвободиться из тугих пут - плевое дело. Козлобородый, заметив агентов, весело оскалился и крикнул:
- Сколько из ваших знакомых могут выбраться из такой рубахи в три минуты?
- К счастью, ни одного, - ответила Скалли.
Рубашка уже была в левой руке козло-бородого; он с хохотом отшвырнул ее подальше, оставшись по пояс голым. Словно гуттаперчевый, на одном брюшном прессе он перегнулся так, что голова сравнялась со связанными ногами, потом вытащил из кармана кожаных блестящих штанов нож и, одной рукой схватившись за веревку, на которой висел, другой в одно движение ее разрезал. Ноги его рухнули вниз, едва не достав до булькающей воды; козлобородый несколько секунд суетливо посучил ими, извивая ступни так, будто в них вообще не было ни костей, ни хрящей, ни суставов - и обрезок веревки невесомо канул в котел. Еще несколько раскачивающих движений ногами - и козлобородый, изящно выпустив веревку, за которую так и продолжал держаться лишь одной рукой, минуя пасть котла, по дуге слетел на землю и, крякнув, оказался прямо перед Скалли и Молдером, завороженно следившим за его манипуляциями. Весь его облик говорил: ну, каков я? Вам такое и не снилось!
Скалли неприязненно отступила на шаг. Человек-змея, подумала она. Кто и в связи с чем это сказал: человек-змея?
И тут она вспомнила.
- Мы вчера обратили внимание на ваш трюк на похоронах, - вежливо сказал Молдер, глядя на целехонькую грудь коз-лобородого. - Это было не очень уместно, но в высшей степени профессионально.
Козлобородый оскорбленно выставил грудь.
- Доктор Мой Лоб - Все Пули Стоп не ставит трюков! - заявил он с апломбом, явно имея в виду себя. - Доктор Мой Лоб - Все Пули Стоп демонстрирует потрясающие возможности человеческого организма: выносливость к любой боли, высвобождение из любого узилища, регенерацию любых повреждений и так далее. Вам понятно?
От него пахло паленым. Видимо, пока он висел, порывы ветра время от времени подбрасывали пламя костра из-под котла вверх, и оно, вздуваясь, слегка подбадривало потрясающего доктора с его потрясающим лбом.
В руках козлобородого, как по волшебству, опять возникли гвоздь и молоток - на сей раз вполне скромных размеров, сильно уступавшие по внушительности адским железякам, которыми он пугал народ вчера. Он вставил острие себе в ноздрю, а потом, не моргнув глазом, в три размашистых удара молотком вогнал четырехдюймовый гвоздь себе куда-то в мозг по самую шляпку. Скалли и Молдер с совершенно одинаковыми выражениями на лицах следили за его действиями. Доктор Лоб опустил руки. В темном проеме его ноздри шляпка гвоздя виднелась отчетливо и на первый взгляд казалась всего лишь следствием легкой нечистоплотности.
- Вы, вероятно, из тех редких людей, нервные окончания которых не воспринимают боли? - с осторожностью спросила Скалли, инстинктивно опасаясь нарваться на отповедь типа той, которую схлопотал вчера Молдер от управляющего мотелем. Но доктор Лоб - Все Пули Стоп лишь саркастически усмехнулся:
- Это вы себе так говорите. Для внутреннего покоя. Я-то знаю, почем фунт лиха.
В его руке появились ржавые плоскогубцы - на сей раз Молдеру удалось заметить, что он просто вынул их из кармана сввих глянцево блестящих черных штанов.
- Скажите, - проговорил Молдер, - а эти ваши потрясающие эксперименты по демонстрации возможностей… вы ни над кем другим не пробовали устраивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11