Сандерс достиг лодки и держался за платформу у кормы, которая позволяла ныряльщикам взбираться в лодку без посторонней помощи. Он отстегнул заплечную лямку и сгрузил свой баллон на платформу. Затем забрался сам и сел, тяжело дыша, болтая в воде ногами в ластах. Со стороны носа был слышен приглушенный вой.
Голова Триса показалась рядом с платформой. Он выплюнул загубник и спросил:
– Где Шарлотта?
– Впереди. Завывает, как будто ей приснился кошмар.
– Черт подери, на нее это не похоже. – Трис залез с баллоном и всем остальным снаряжением на платформу. Одним движением сняв с себя баллон, он перешагнул ограждение и ступил на палубу. – Она никогда не спит на лодке – ждет меня, чтобы слизнуть соль с моего лица.
Он прошел вперед, Сандерс последовал за ним. По мере того как они приближались к носу, вой становился все громче и неистовей. Сандерс видел впереди силуэт Триса, широкую и высокую фигуру, движущуюся с уверенностью и грацией даже в темноте.
Он увидел, что Трис остановился, затем услышал, как тот закричал:
– Подонки!
– В чем дело?
Подойдя к Трису, Сандерс увидел собаку.
Она пролезла под планшир и, сжавшись в клубок, дико кусала себя за бока. Что-то блестящее выступало из заднего конца ее туловища, над самым хвостом, куда не доставали ее зубы. Собака пыталась добраться до этого неизвестного предмета и, вгрызаясь в бока, вырывала клочья шерсти и мяса из задних лап. Выдохшаяся, воющая, она продолжала яростно кусать себя.
Трис присел на корточки и протянул руку, чтобы успокоить собаку. Она скривила губу и зарычала.
– Все будет хорошо, – мягко сказал Трис, – все хорошо.
Он схватил собаку за шею и пригнул ее голову к палубе. Второй рукой он обхватил ее и вырвал кусок стали из ее спины. Избавленная от боли, собака застонала и стала зализывать раны.
– Что случилось?
Трис прошел на корму, соскочил в кокпит и включил лампочку над головой. В его руке был дротик в форме пера длиной в два дюйма.
– О чем, боже мой, они думали, когда сделали это?
Сандерс взглянул на дротик и сказал:
– Клоше.
– Что?
– Клоше носит точно такое же перо, только поменьше. Должно быть, это его визитная карточка. Он уже поработал над нами с Гейл. Теперь, видимо, хочет заставить вас работать на него.
– Идиот, – сказал Трис. – Только потому, что он нанял кучку лизоблюдов подплыть к лодке и убить мою собаку? И он надеялся, что так поставит меня на колени? – Он сплюнул на палубу. – Все, чего он добился, – это привел меня в ярость.
Он оглянулся и увидел, что собака ковыляет вдоль борта.
– Дайте мне пакет первой помощи, – сказал он, указывая на ящик по правому борту. – Надо перевязать старушку.
Трис поднял собаку и посадил ее на палубу. Нежными уговорами заставил ее улечься на здоровый бок. Выстриг вымоченные в крови волосы вокруг рваной раны, обмыл ее антисептиком и посыпал сульфамидным порошком. Работая, он нежно, любовно ворковал над собакой, утешая, успокаивая, относясь к ней, как показалось Сандерсу, с отеческой нежностью и привязанностью.
Собака не оставалась безразличной к его ласке: она не издала ни единого звука и не пошевелилась. Когда Трис закончил, он почесал у нее за ушами и сказал:
– Наверное, лучше тебя перевязать? – Он нагнулся за марлевой повязкой и клеем. – Зная тебя, всегда готовую себя вылизывать, я не уверен, что ты тут же сама не прокусишь себе шею.
Он помог собаке встать на ноги, и она, слегка крутя хвостом, проковыляла в угол и тихо легла.
– Как вы думаете, что они собираются делать теперь? – спросил Сандерс.
– Клоше? Не скажу. Я запрятал все эти ампулы, поэтому у него не может быть полной уверенности, что мы что-то нашли. Но так мы выиграем только день-другой. – Трис покачал головой. – Боже, там же прорва наркотиков!
– Больше, чем мы видели?
– Конечно. Та коробка была всего лишь верхушкой айсберга. Мне кажется, что третий отсек ударился о скалы, и из него немного высыпалось. Затем, вероятно, корабль сполз, перевернулся и распорол днище. – Трис с помощью рук изобразил перевернутую букву “V”. – Мы видели только то, что осталось сверху. Чем дальше от пещеры я смотрел, тем шире был этот развал, к тому же все остатки перемешаны со взрывчаткой.
– Сможем ли мы поднять все наверх?
– Не с помощью ракетки для пинг-понга, конечно. Нам нужен подъемник. – Он указал на алюминиевую трубку, проложенную вдоль края борта. – И нам нужно нырять с аппаратами Деско, а не с воздушными баллонами. Мы не можем каждый час ставить новый баллон с воздухом. Поэтому необходимо задействовать компрессор, а это, в свою очередь, означает, что будет шум. Стало быть, все складывается плохо.
– Почему?
– Скорее всего, там все перемешано с артиллерийскими снарядами.
– Но они же не в рабочем состоянии, верно?
– Не имеет значения. Медь разъедается коррозией. Предохранители могут быть слабыми. А порох в этих снарядах как новенький. Стукнуть их нечаянно друг о друга или уронить на скалу, – если работать без фонаря, – и мы уже играем дуэт на арфах для святого Петра.
– Можем ли мы рассчитывать на помощь правительства?
– Правительства Бермуд? – Трис рассмеялся. – Конечно. Они заставят королевского законописца написать торжественный указ, поручающий мне избавиться от этой досадной неприятности. Если бы не одно соображение, у меня возникло бы сильное искушение подложить туда заряд и превратить всю эту гадость в пыль.
Трис порылся в кармане своего водолазного костюма, нашел там то, что искал, и протянул Сандерсу. Это была монета неправильной формы, зеленоватая и тусклая. Рисунок, выдавленный на ней, был, видимо, смещен относительно центра, так как только три четверти поверхности металла были заняты какими-то изображениями. Вокруг кромки монеты Сандерсу удалось разобрать буквы “EI”, затем точку, далее букву “G”, еще одну точку и цифры “170”. Ближе к центру монеты была выдавлена буква “М”, а в самом центре находилось замысловатое геральдическое изображение – два замка, лев и несколько полос.
– И что из этого? – спросил Сандерс. – Вы сами говорили, что одна монета – это еще не сокровище.
– Правда. Но эта монета – другое дело.
– Почему?
– После того как я послал вас наверх, я прошел вдоль рифа и разметал песок в нескольких трещинах в скалах. Я обнаружил эту монету на глубине шести дюймов под песком. Она лежала гербом вверх на куске железа, вот почему она не разрушилась и не окислилась так, как та, которую удалось найти вам.
– Почему она позеленела?
– Это ерунда, легко отчистить. Железо, на котором она лежала, кажется мне похожим на петлю висячего замка. Я не смог сразу освободить его и не хотел тратить время на это занятие.
– Вы хотите сказать, что там есть какой-то сундук?
– Вряд ли это похоже на то, что вы можете вообразить. Дерево давно уже сгнило. Монеты слиплись все вместе, и большая часть их уже никуда не годится. Там, под скалой, я оставил целый комок из них. Пытался оторвать хотя бы одну, но ничего не вышло. Думаю, что она сплавилась с другими.
– Тогда там может быть еще... Золото, я имею в виду.
– Мне тоже начинает так казаться. – Трис поднес монету к свету. – Вот “М” означает, что она отлита в Мехико-Сити. А о чем вам говорит этот факт?
– Что корабль шел на восток, возвращался в Испанию.
– Точно. Он уходил из Нового Света. Около трети кораблей, потерпевших кораблекрушение, шли в Новый Свет, и на них не было сокровищ. Они нагружались винами и сырами, одеждой и шахтным оборудованием. Число – это первые три цифры даты, когда была отлита монета, – где-то в первом десятилетии восемнадцатого века. Геральдика тоже соответствует. Это Филипп Пятый. Он взошел на трон в 1700-м.
– Что означают буквы?
– “Милостью Божьей”, – ответил Трис. – Это конец фразы на обратной стороне любой монеты: “Philippus V”, затем “Dei G.” – “милостью Божьей”. – Трис перевернул монету. – Это Иерусалимский крест. Я не могу прочесть буквы, только “М” вот здесь и “R”, но они означают “Hispaniarum et Indiarum” – “король Испании и Индии”.
– Итак?
– В 1715 году большая флотилия, одна из самых больших, что были у Филиппа, возвращалась домой.
– Я слышал об этой флотилии. Но кто-то обнаружил ее, не так ли?
– Точно, ныряльщик по имени Кип Вагнер. Десять кораблей затонули, неся в себе бог знает сколько золота и серебра, и в начале 1960-х Вагнер нашел, как ему показалось, восемь из них. Он извлек оттуда около восьми миллионов долларов.
Сандерс ощутил прилив волнения.
– И эти вещи могут быть из двух ненайденных кораблей?
Трис засмеялся и покачал головой.
– Никакой вероятности. Кое-что там, внизу, можно найти, конечно, но это не из тех десяти кораблей Филиппа. Все они утонули у Флориды. Это было восстановлено по документам, тому есть много доказательств: рассказы выживших, свидетельства очевидцев, корабельные журналы, записи матросов, – и никакой корабль не может продвинуться на тысячи миль по дну океана. Нет, то, что мы знаем, не представляет никаких проблем; тревожит то, о чем мы не знаем.
– Например?
– Готов заключить пари, что, если и существует корабль под “Голиафом”, он затонул где-то между 1710 и 1720 годами. Если это произошло позже, то монеты, которые мы нашли, были бы более позднего периода. Монеты Нового Света не оставались там надолго. Испанцам нужна была буквально каждая монета, чтобы сохранить свою страну на плаву. Однако у нас нет записи об испанском корабле, потонувшем в этом районе Бермуд между 1710 и 1720 годами.
– Но ведь испанские монеты мог везти не обязательно испанский корабль, не так ли?
– Конечно. Испанские монеты являлись международной валютой. Ими пользовались все страны. Но у нас нет ни одной записи о каком-либо ином корабле, затонувшем в этом районе в первые десятилетия 1700-х годов.
– Это может оказаться и хорошим признаком, не так ли? Значит, корабль так и не был найден.
– И хорошим, и плохим. Из этого следует, прежде всего, что мы должны начать с нуля. Есть основания предполагать, что он затонул ночью. Если были уцелевшие, – а я в этом сомневаюсь, – они не имели ни малейшего представления о том, где оказались. Они были слишком озабочены спасением собственной жизни и, конечно, не думали о грузе. Так что, какие бы ценности ни ушли под воду с этим кораблем, возможно, они и по сию пору покоятся на том же месте.
– И это могло быть...
– Трудно сказать. В соответствии с записями, между 1520 и 1800 годами испанцы вывезли ценностей примерно на двенадцать миллиардов долларов. Около пяти процентов этого количества исчезло во время кораблекрушений, а примерно половина того, что было потеряно, впоследствии обнаружилась. Таким образом, по самым грубым подсчетам, около трехсот миллионов долларов до сих пор лежат на дне. Даже с учетом инфляции за двести лет это составляет внушительную сумму – свыше миллиарда. Было бы прекрасно, если бы это соответствовало истине. Сложность состоит в том, что все служащие коррумпированы и на каждый доллар зарегистрированного таможней товара приходится, возможно, еще один доллар, вывозимый контрабандистами.
– Чтобы избежать налогов?
– Специального налога. По закону король Испании взимал двадцать процентов стоимости любой вещи, независимо от того, кому она принадлежит. Бизнесмен, торговавший европейскими товарами за золото Нового Света, все равно должен был выложить так называемую королевскую пятую. Было гораздо дешевле подкупить какого-то чиновника, чтобы он не заметил нескольких вещей, чем отдать двадцать процентов их стоимости королевской казне.
– Это объясняет одну проделку с якорем, – сказал Сандерс. – Я как-то наткнулся в “Джиогрэфик” на историю о капитане, который отлил якорь из золота и закрасил его черной краской.
– Точно. Его повесили. Все дело в том, что нет способа проверить, какой на корабле груз. Ведь было же такое, и не раз, что половина спасенного груза с потонувшего корабля стоила больше, чем все записанное в его декларации. Ведущий корабль флотилии, так называемая капитана, мог иметь на борту зарегистрированных грузов на три миллиона долларов. Но это не капитана: с этим кораблем не было никакой флотилии. Возможно, этот корабль доставлял домой часть людей, спасшихся в 1715 году. И возможно, там была часть спасенных сокровищ. Но тогда должна была быть какая-то запись – если не здесь, то в Кадиксе или в Севилье – о спасшихся, уехавших из Гаваны и закончивших путешествие здесь. Но таких записей не найдено. – Трис полез внутрь своего водолазного костюма и вынул овальную пластину золота. – А вот еще другая загадка.
– Монета?
– Нет. – Трис передал предмет Сандерсу. – Медальон. На медальоне была изображена голова женщины и буквы “S. С. О. Р. N.”.
– Я думаю, что это Святая Клара, – сказал Трис. – “О. Р. N.” по-латыни – “ora pro nobis”. “Святая Клара, молись за нас”. Посмотрите на обороте.
Сандерс перевернул медальон. Обратная сторона была чистая, за исключением инициалов “Е. F.”.
– Те же самые инициалы!
– Точно. Утром я переворошил горы бумаг, но так и не смог найти ни одного офицера, дворянина или капитана с этими инициалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35