На четвертый день я пришел в себя настолько, что надиктовал отчет для господина Пугоева, - невзирая на героическое магдино сопротивление. Цербер, кстати, из нее получился первоклассный, я начал даже опасаться, не слишком ли. Может, конечно, она и была права, но мне нетерпелось поскорее покончить с этим делом. Правда, Фальстаф Пугоев пенять на задержку с отчетом не стал. Вскоре от него пришло благодарственное письмо, а еще через несколько дней банк известил меня о поступлении двадцати трех тысяч кун. Сумма эта соответствовала нашему договору, причем издержки были покрыты даже с лихвой. Не берусь судить, предстоящее ли наследство или что другое склонило Пугоева к широкому (пусть и не слишком) жесту( Но так или иначе, дело можно было считать закрытым. Впрочем, это было уже потом.
А пока я валялся в постели, соблюдая предписанный полный покой, причем делал это даже с удовольствием. Похоже, составление отчета оказалось тем последним эхом, за которых наступает уже окончательная тишина. Вставать я не только не мог - мне этого вовсе не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Я часто засыпал ( недолгим, но каким-то тягучим сном, и чуть ли не каждый раз снова возвращался в этот проклятый подвальный кегельбан, и опять видел доктора Меряча; я пытался задать ему некий вопрос - и не успевал, он падал, но - во сне - беззвучно, из развороченной груди била кровь, неправдоподобно яркая, ненастоящая, но именно потому еще более отвратительная. И я просыпался и не мог вспомнить, о чем должен был успеть его спросить, зачем мне это нужное и снова засыпал, и так по многу раз подряд. Впрочем, наяву я тоже возвращался мыслями к Мерячу. Я мог понять этих несчастных, доведенных до отчаяния баб. Но что двигало им? Чем питалось его упорство? Я пытался заставить себя не думать обо всем этом, переключиться, но ничего не получалось. Не помогали ни комедии с Ануш Акопян и Пьером Турром - самое надежное средство на магдин взгляд, ни патентованные таблетки, от которых мысли становилось более вязкими, замедленными - и только.
Но на седьмой день я проснулся и почувствовал, что больше всего на свете хочу есть. И еще - встать. Голова слегла кружилась; ноги, однако, держали вполне прилично. Я спустился в кухню и к ужасу Магды произвел там изрядное опустошение. За этим преступным занятием и застал меня Павел.
По-моему, он слегка обалдел, но не подал виду. По тому, как он переглянулся с Магдой, я понял, что они уже успели спеться. Павел улыбнулся, похлопал меня по плечу и с неистребимым профессиональным оптимизмом изрек:
- Кто плюет на докторов? Тот, кто помер иль здоров!
- Я плачу вам за свое здоровье, а не за ваше сомнительное остроумие, - говорить с набитым ртом было непросто, но я справился. - Хотите печенки? Магда дивно запекает ее с луком в фольге.
- А что? - Павел с интересом посмотрел на меня. - Думаете, откажусь? Не на такого нарвались. Кто ж от дармового обеда откажется только потому, что еще рано?
В общем-то мы с ним всегда понимали друг друга. Не зря же, в конце концов, он оставил меня в своих пациентах, когда я переехал сюда, в новый дом. А ведь теперь ему приходилось мотаться через весь город(
Увидев, что Павел не погнал меня обратно в постель, Магда приободрилась, и мы премило посидели, хотя после кофе Павел все-таки заставил меня подняться в спальню и подверг осмотру с пристрастием.
- Ну что ж, поздравляю, - сказал он под конец. - И на этот раз вам удалось выкрутиться, Марк. Не знаю, долго ли будет продолжаться такое везение - при вашей-то профессии! - но сейчас так. Только не торопитесь. Вставайте понемногу, на час-другой. Читайте, если глаза не устают и головной боли нет. Появится -книжку долой. То же и с телевизором. Обязательно прогулки - по часу два раза в день. И легкий тренинг. Но - действительно легкий. Потом снова сможете на полную катушку. Конечно, лучше всего вам сейчас податься на курорт. На месячишко. Есть возможность?
Я кивнул.
- И прекрасно. Через недельку, хорошо? И вести там растительный образ жизни.
- А животный можно?
- Сперва растительный, а там видно будет. Но никакой выпивки. По крайней мере месяца два. Если не хотите неприятностей.
- Убедили.
- А я зайду завтра-послезавтра. Так, для порядка.
- Спасибо. И привет вашим рыбкам. - Павел заядлый аквариумист, и я всегда давал ему возможность похвастать каким-нибудь очередным рыбьим дивом. На этот раз я попал в десятку.
- Передам. Особенно новичкам.
- То есть? - Не поинтересоваться - насмерть обидеть.
- Капские тетры. Порода молодая, вывел ее недавно один дурбанский любитель. Редкая, и потому стоит( - Он прищелкнул пальцами. - Сами понимаете. Но и стоит того - приезжайте, не пожалеете. Не рыбки - живой свет.
Когда Павел ушел, я завалился на диван и взялся просматривать скопившиеся за полторы недели газеты. Читать, однако, не хотелось. Я устал и совсем начал было задремывать, когда в памяти всплыли вдруг слова: "порода молодая". Сотни раз я слышал что-то подобное, но никогда не задумывался. Принимал как данность. А ведь в самом деле, сколько же всего на свете человек вывел ( лошади, кошки, коровы, куры, собаки, рыбы( Не счесть. И почитал себя вправе. Не сомневался. Для охоты на львов собаку? Получите эрдельтерьера. Канареечку басовую - распишитесь в получении. Гиппопотамчика в полметра ростом - ради Бога, любезные мои, нате вам! Надо будет - и льва-вегетарианца выведем, идеально приспособленного к спасанию на водах. А вот сам человек - табу. И думать не смей!
- Слушай, отравительница, - спросил я Магду, когда она принесла очередное витаминное пойло, - как ты думаешь, почему новые породы кошек выводить почетно, а стоит за людей приняться ( сразу в компрачикосы запишут?
- Выпьешь - скажу.
Что мне оставалось? Я залпом проглотил ее очередное творение - не то фейхоа с фенхелем, не то хрен с хурмой. Но съедобно.
- Ну так?
- Потому, что кошек Бог создал на пятый день, насколько я помню курс воскресной школы. А человека сотворил по образу своему и подобию на шестой. Вот и выходит, что человеки могут выводить тварей земных, морских да небесных, а человеков - только Бог. Понял, философ? - Магда фыркнула и ксилофонно промчалась по ступенькам вниз, судя по всему, весьма довольная собой и своим ответом.
А я остался размышлять, какой процент правды был в этой шутке. Ведь и впрямь здорово въелась в нас эта идея. Невольно, подсознательно, инстинктивно, как ни называй, а попробуй-ка представить, что кто-то хочет изменить человека. Подправить. Чуть-чуть. С самыми благими намерениями. И враз - мороз по коже. Иррациональный, прямо скажем, мороз. И потому, если всерьез такое задумать - так уж не признаваться. Закамуфлировать, за любые ширмы спрятать. Вот оно как получается. Ах, хребтом тя по хлебалу, как говаривает наш правдивый Кудесник. Вот только - кого? Законодателей, которых, может, и в живых уже нет - закону-то за тридцать перевалило? Несчастных этих йомалатинт? Или вообще наш неустроенный мир?
X
А на следующий день гость, как говорится, пошел косяком.
Я сидел в кабинете и без особого усердия просматривал счета. Было их немного. Пугоевский гонорар позволял бездельничать еще месяца три-четыре, если понадобится. Да и без того на счету кое-что было. И значит, советом Павла пренебрегать не стоило. В конце концов, мое здоровье - инструмент рабочий. Куда я буду годиться, если не войду снова в форму? Только на свалку.
Как раз когда я дошел до этих душещипательных рассуждений, снизу донеслись голоса. Я прислушался. Черт возьми! Айн! Как был, в халате, я чуть не кубарем окатился по лестнице, не успев даже подивиться собственной прыти. Мы обнялись.
- Ну как ты?
- Жив, как видишь.
- Вижу. Я к тебе уже третий день прорываюсь, но( - Он кивнул на Магду.
- И ты мне ничего не говорила! - возмутился я.
- А чем сюрприз хуже?
Возразить было нечего. Мы все посмеялись, потом Магда пошла варить кофе, а мы устроились в гостиной. Сославшись на присутствие дамы, Айн чинно уселся в кресло, меня же - на правах больного - заставили развалиться на подушках, что твой капудан-паша. Справедливости ради замечу, сопротивляться я не стал. Хотя со стороны, вероятно, выглядело это презабавно.
- Ну, рассказывай!
- Давай отложим всякие рассказы на потом. Неохота мне вспоминать. Ладно?
- Уговорил.
- И вообще, лучше о себе расскажи. Я ведь знаю всего только, что диссертацию свою непроизносимую защитил, женился, обзавелся двумя отпрысками мужского пола и неизвестного возраста.
- Как так неизвестного? Шесть и семь.
- Так что, мы с тобой с тех пор ни разу не виделись?
- Наконец-то осознал!
- Каюсь, каюсь( Только ты-то чем лучше?
В конце концов мы договорились не препираться на эту неисчерпаемую тему. Магда принесла кофе, и мы добрых два часа просто болтали - с легкостью, какой я давно не испытывал. Язык у Айна и с детства был хорошо подвешен, а с годами еще и отшлифовался. Магда, ко всему прочему, наблюдала этот фейерверк впервые и явно получала огромное удовольствие. Мне было приятно исподтишка наблюдать за ней, и написанное у нее на лице откровенное восхищение айновым словоплетством не вызывало у меня даже намека на какое-либо ревнивое чувство. Скорее наоборот, придавало разговору дополнительную теплоту. Айн рассказывал, как в позапрошлом году соблазнился предложением некоей любительской экспедиции, из тех, что рыщут по свету в поисках снежного человека, сокровищ атлантов и следов космических пришельцев. Правда, у этих цель была менее впечатляющей, но вряд ли более реальной: отыскать гробницу Чингисхана. Однако это был способ побывать в Монгольском Трехречье - тех местах между Ононом, Керуленом и Толой, которые манили Айна уже давно ("Вспомним же, вспомним степи монгольские, мечтательно пропел он, - голубой Керулен, золотой Онон("). К тому же экспедиция исхитрилась найти себе каких-то спонсоров, и потому тратить собственные сбережения не было необходимости.
- И как, нашли? - полюбопытствовала Магда, практичная, как все женщины.
- Искали - рассмеялся Айн, - что гораздо важнее. Нашли только меня.
- Как это?
Ситуация была классической. Айн вышел как-то поутру из лагеря с намерением погулять часок-другой на рассвете. Рассветы в тех местах видеть надо, такого богатства красок нигде больше встречать ему не приводилось( Спохватился он лишь тогда, когда понял, что обратной дороги ему не найти. Сотоварищи в свою очередь принялись разыскивать его, и делали это столь успешно, что в конце концов вертолетчикам национальной спасательной службы пришлось отыскивать и доставлять в лагерь уже троих. Влетело это в кругленькую сумму, причем Айну по справедливости пришлось раскошелиться на большую ее часть.
- Но пока я блуждал, - а места там, Магда, прекрасные, сказочные места, таких пейзажей, такой палитры нигде больше не увидишь, - так вот, пока я кружил да петлял, мне пришло в голову(
Что именно пришло Айну на ум я уже не слышал. В мозгу что-то щелкнуло, лопнуло, и я вспомнил, наконец, вопрос, который хотел и не мог задать - во сне - доктору Мерячу.
- Прости, что перебиваю, Айн(
Тот осекся на полуслове, воззрился было на меня, но тут же махнул рукой:
- Будет расшаркиваться. В чем дело?
- Ты, часом, не знаешь, что такое Моисеев путь?
- О Господи! В каком контексте?
- Один человек сказал при мне: "Блуждаем Моисеевым путем". О библейском Моисее я помню только про корзину, тростники и десять заповедей. А если речь о каком-то другом, то и вовсе ума не приложу.
- О том, о том, успокойся. Пророк Моисей, Моше-рабейну, Муса( Устойчивого понятия Моисеев путь ( как, например, Моисеев закон или Пятикнижие Моисеево ( нет. Это, скорее, метафора. Более или менее расхожий образ.
- И что он означает?
- Видишь ли, Моисей был великим политиком. Когда он вывел народ свой из египетского рабства, то не повел его сразу в землю обетованную, - Айн получал столь откровенное удовольствие от своего просветительства, что смотреть на него было любо-дорого. - Идти-то было - рукой подать, что там от Нила до Иордана, а Моисей сорок лет водил евреев по пустыне, блуждал самыми замысловатыми путями, с помощью Божией досыта кормил манной небесной, поил водою сладкой(
- Зачем? - не утерпел я.
- А затем, чтобы рабы, за чьими плечами стояло четыреста тридцать лет рабства, ставшего уже генетическим, в Ханаанскую землю не вошли. Только их дети, родившиеся свободными. Следующее поколение.
- Какой ужас, - ахнула Магда. - Это точно, Айн? Про Моисея?
- Вполне. Я же говорю, это было гениальным политическим ходом создавать новое государство с новыми людьми.
- И это - пророк? Год за годом кружить по пустыне? Ждать -вот скоро, вот завтра, вот за холмом! Умирать! Быть обреченным и не знать, что обречен! Нет, Айн, это Макиавелли, а не Моисей! Я представляла себе Исход иначе(
- Это очень серьезно - то, о чем вы говорите, Магда. Только Макиавелли ни при чем. В Библии есть уже вся политика. И с библейских времен самые жестокие люди чаще всего встречаются среди тех, кто хочет привести свой народ к счастью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12