Как только человек проявил слабость, зверь ею воспользовался. Другим щупальцем он ударил Казакова по голеням, окончательно сбивая с ног, и, наконец, сграбастал за туловище мощной и необоримой лапищей. Теперь Чужому было нечего опасаться.
— Пусти, сука! Пусти, кому сказал! — орал, надрываясь, Казаков.
Он понимал, что положение сложилось аховое: зверюга подтащил его к себе и, держа обеими передними лапами, выставил человека перед собой. Над головой лейтенанта нависала гладкая, угольно-черная оскалившаяся морда, на волосы падали капельки холодной тягучей слюны. Внутренняя челюсть зверя вытянулась вперед, сам Чужой длинно и победоносно заверещал и без всякой боязни выбрался в коридор, прямо под Дула Ратникова и Эккарта. Последние застыли.
— Тварь! Мразь! Отпусти!
Казаков сообразил, что произошло нечто доселе необычное — зверь не убил его сразу, а просто оплел своими лапами и щупальцами, — но продолжал выкрикивать в адрес Чужого самые вычурные оскорбления. Объятия у зверюги были жесткие — не пошевельнуться. Даже ногой не ударить. Такое впечатление, что в тиски угодил.
Подоженьице. Эккарт и Ратников за время многолетней службы не раз сталкивались с террористами, бравшими заложников, однако сейчас они просто не представляли, что следует делать. Не переговоры же с ним вести! А Чужой стоял, вытянувшись во весь свой двухметровый рост, с самым, если можно так выразиться, невозмутимым и наглым видом. Нате-с, выкусите! Начнете стрелять — убью вашего. Патовая ситуация.
— Господин лейтенант, с вами все в порядке? — брякнул Эккарт первое, что пришло на язык.
— Нет! — хрипло ответил Казаков, морщась. Густая вязкая слюна животного стекала по его лицу. — Не в порядке! Да прихлопните его, в конце концов!
— Уберите оружие! Пожалуйста, уберите вашу громыхалку, сержант!
Явился Бишоп. Андроид отлично понимал, что принимать решение нужно незамедлительно, ибо рано или поздно у Чужого кончится терпение и он попросту оторвет лейтенанту голову, а затем бросится на остальных. Его непременно убьют, но какие будут потери?
— Один выстрел в голову! — продолжал шипеть Казаков на своих. — Прямо в морду!
— Кому, вам? — не без доли цинизма бросил Бишоп. — Не дергайтесь, вы его раздражаете! Сейчас что-нибудь придумаем.
Чужой, пятясь, начал медленно отступать назад. Если он сорвется с места и сбежит, Казакова можно считать покойником. Зверь непременно прикончит его. Бишоп сделал единственную вещь, показавшуюся ему разумной, — попытался заговорить с Чужим. Память андроида вмешала достаточно сигналов, используемых Чужими при общении между собой. Он выбрал сигнал, означавший понятие «Стой на месте», и шагнул к Чужому.
Зверь был сбит с толку. Никаких его единоплеменников рядом не наблюдалось, однако с ним пытались заговорить на его «языке». Правда, это была речь других Чужих, которых он никогда не встречал, но все равно они были свои.
Андроид понял, что в своих действиях выбрал верное направление, и повторил приказ:
— Отпусти добычу и уходи.
Чужой зафыркал, и Бишоп идентифицировал это как ответ: «Боюсь». Чего он боялся? Людей? Боялся отпустить человека? Или чего-то третьего?
Отпусти, — повторил Бишоп.
Зверь растерянно повел головой, коснулся второй парой челюстей головы Казакова и… И начал постепенно ослаблять хватку.
Естественно, что наладившийся зыбкий контакт Бишопа с Чужим прекратился, как только в коридоре появился Веня Гильгоф. В его правой ладони красовался ретранслятор инфразвуковых сигналов.
— Я уже иду! — провозгласил многоученый аналитик. — Сержант, не стойте столбом, отойдите! Бишоп, к стене! Сейчас я его…
Чужой попятился и неожиданно сжал грудь Казакова так, что лейтенанту стало тяжело дышать. Хвост зверя изогнулся дугой, кончик с поблескивающей на острие капелькой нейротропного яда устремился прямо в лицо доктору. Еще немного — и ударит.
— Лейтенант, отчего вы так бледны? — весело поинтересовался Гильгоф, направляя свой прибор на Чужого. — Эй, красавец, отпустил бы господина Казакова. Он невкусный, честное слово.
— Идиот, — слабым голосом выдавил из себя командир экспедиции, попутно пытаясь определить, мокрые у него штаны или нет. Кажется, пока нет.
«Это ж надо так опростоволоситься, — думал он, — болтаешься как последний дурак в когтях жуткой твари, которая не в каждом ночном кошмаре приснится! Воображаю, как это будет выглядеть на видеозаписи, — почему-то озаботился Казаков и, наклонив голову, попытался вытереть мокрую от слюны Чужого щеку о его же лапу. На ошупь зверюга была шершавой и холодной. — Нет, если эта история кончится благополучно, меня всю оставшуюся жизнь дразнить будут!» Чужой продолжал потихоньку отступать. А Гильгоф с ужасом понял, что ретранслятор по-прежнему не действует. Новая батарея была полностью заряжена. Индикаторы свидетельствовали — сигнал, моделирующий приказ материнского организма, идет. А зверь никак не реагирует.
Казаков так до сих пор и не знает, за чье здоровье ему следует ставить свечку в церкви. Бишопа? Или компьютера «Юлия Цезаря»?
Фантом, созданный мозгом корабля, появился прямо перед мордой Чужого, сбивая животное с толку: с виду человек, а на самом деле пустота. Бишоп снова отдал приказ на языке серебристых Чужих— «отпусти». Маша Семцова потом смеялась, говоря, что у зверя от обилия впечатлений и звуков не выдержали нервы. Видимо, так и случилось — Чужой взвизгнул, отскочил назад и резко отшвырнул в сторону Казакова, который непременно разбился бы о стену, не подхвати его вовремя незаменимый андроид. Одновременно Чужой ударил хвостом по ладони стоящего всего в трех шагах онемевшего Гильгофа и вдребезги разбил ретранслятор — только микросхемы полетели. После чего подпрыгнул, уцепился щупальцами за гладкое пластиковое покрытие потолка и юркнул в проход между двумя коридорами. Военные успели выстрелить, но пули ударили в стены, оставив глубокие выщербины.
Упавшие на пол Бишоп и Казаков медленно поднялись, затем лейтенант нетвердым шагом подошел к господину аналитику и с ходу заехал Гильгофу кулаком в переносицу. Из ноздрей доктора закапала кровь.
— Что вы делаете? — заорал Веня, хватаясь ладонью за лицо. — Лейтенант, вы с ума сошли!
— Чтобы в следующий раз не лезли не в свое дело! — спокойно ответил Казаков. — Вернемся на Землю — напишете жалобу адмиралу Бибиреву. Понятно?
— Понятно, — буркнул Гильгоф, думая, что сейчас с разозленным и напрочь вышедшим из себя командиром экспедиции лучше не спорить. — Но драться-то зачем?
— Джентльмены, вы закончили выяснять отношения? Тогда стоит подняться наверх, — нейтральным тоном заметил Бишоп. — Чужой может напасть на нас в любую минуту. Кажется, мы его окончательно довели. Сергей, — повернулся андроид к лейтенанту, — я не верю в то, что вы называете Богом, но, похоже, сегодня вы остались живы только благодаря вмешательству этой инстанции.
…Гамма Феникса всходила над Сциллой, давая начало новому пасмурному и снежному дню. В скалах, у склонов которых расположилась мертвая база S-801, выл ледяной ветер, снежные вихри разбивались о серебристую обшивку корабля, над останками «Гурона» и катера «Триглав» уже намело не меньше полутора метров снега. Два громадных насекомых, поименованных с легкой руки Гильгофа «уродцами Эккарта», заглянули в разгромленный комплекс колонии на предмет завтрака, но, встретившись у кучи промороженных человеческих тел, передрались из-за добычи.
Люди, собравшиеся в рубке «Юлия Цезаря», спорили. Мозг корабля ненавязчиво напомнил им, что необходимо стартовать с планеты в течение ближайшего получаса, и неважно, останется на борту Чужой или нет, — система оповещения о наличии посторонних кораблей сообщила, что рейдер «Киото», находящийся в космосе, начал маневры, предшествующие входу в атмосферу. Не менее чем через тридцать минут «Киото» окажется на поверхности Сциллы и тогда… А что тогда?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧУЖОГО
Ориентировочно — 10 февраля 2280 года, планета LV —934 Сцилла —
Мария Викторовна Семцова резонно предполагала, что у военных (особенно входящих в состав специальных подразделений) нервная система должна быть более чем устойчивой. Мало ли в какие передряги попадешь за время службы? Однако сейчас Маша поглядывала на лейтенанта с изрядным беспокойством. Казаков был смертно бледен, его правая щека подергивалась, а руки заметно дрожали. Госпожа консультант поежилась, представив, что пришлось пережить лейтенанту, Казаков же до самого окончания этого прискорбного эпизода вел себя вполне адекватно и лишь потом, когда снова вернулся на второй уровень «Цезаря», испугался по-настоящему.
— Выпейте водки. — Заботливый Бишоп добрался до бара, нашел бутылку с «огненной водой» американского производства и налил Казакову полный стакан. Тот выпил, словно воду. — И вообще, господин лейтенант, не стоит так расстраиваться. Все кончилось хорошо.
— Теперь я знаю, что такое Чужие, — медленно проговорил Казаков. — Я их видел и считал, что это просто звери. По крайней мере, эти черные.
— А теперь? — участливо спросила Маша.
— Теперь? Я понял, почему их называют именно Чужими. Словами выразить не получается. Те, двухголовые насекомые, которых мы нашли в колонии, такими не кажутся. Они похожи на земных клопов, скарабеев, майских жуков, короче — инсекты…
— Ой, можно мне? — заторопился побитый Гильгоф. Доктор по природе своей был не обидчив и уже забыл рукоприкладство лейтенанта. Он понимал, что Казакову пришлось несладко и, хотя командир не получил никаких серьезных повреждений, его моральное состояние оставляло желать лучшего. И тут под руку лезет самоуверенный ученый, глубоко убежденный в непобеждаемой мощи земной науки. Неудивительно, что таковому ученому пришлось поплатиться за свои заблуждения. — Сергей, я, кажется, понимаю, о чем вы.
— Да? — Казаков исподлобья воззрился на доктора. — Я уже имел неоднократную возможность убедиться в вашем блестящем уме, Веня.
— Оставим пикировки, — вдохновился Гильгоф. — Когда-то я прошел курс психологии экстремальных ситуаций и немножко разбираюсь в символических образах. Так вот, эпоха антропоцентризма оставила нам в наследство «священный эгоизм» человека. Мы непоколебимо уверены в своей правоте, разумности и уникальности нашего вида. Триста лет… Тридцать десятилетий космической эры мы полагали, что ни один ксеноморф из другого мира не может конкурировать не то что с нами, но даже с нашими домашними собаками.
— Веня, вы говорили это сотню раз, — напомнила Семцова.
Гильгоф только отмахнулся, продолжая развивать свою теорию:
— Да поймите, Чужой и есть чужой, то есть не наш . Помните такое слово — «инопланетянин»? С чем оно ассоциируется? С тех пор как начали писать фантастические романы и снимать по ним фильмы? Правильно, с дебильным созданием, у которого лампочка вместо носа, глазки на пружинках и летающая тарелка в качестве средства передвижения. Утрирую, конечно, но суть одна и та же. Чужой — не киношный инопланетянин. Невозможно представить это животное, учитывая семантику данного слова, в виде мирного существа. Это слово, «чужой», отлично трактуется в английском языке. Alien исходно означает «ненатурализованный иностранец» или «незваный пришелец», «мигрант». Или, благодаря прошлогодней истории на Ахеронте, в которой вы, Маша, и вы, Сергей, принимали участие, «страшная тварь из другого мира». Наложите все эти понятия друг на друга, смешайте и посмотрите, что получится.
— Страшный незваный пришелец из иных миров, — вздохнула Маша. — Настоящий чужак.
— Именно! Чужой абсолютно иномирен и бесчеловечен, не познаваем. Мы можем исследовать его анатомию, физиологию, но не психику. Человек никогда не поймет, как думает Чужой, о чем, что лежит в основе его сознания? Как он воспринимает мир? Полагать, что он просто животное, уже нельзя. Это цивилизация. Чужая цивилизация. Думаю, вы можете ощутить разницу между понятиями «чужой» и «иной»? «Иное» можно понять, «иное» экзотично, но не опасно. А когда мы сталкиваемся с «чужим», да еще и несущим на себе тотальный ужас в виде угрозы не только извне, но и изнутри, мы должны понять: с ним лучше вообще не сталкиваться. Пусть живет сам по себе. Я заблуждался. Чужие нам не конкуренты. Они существа параллельной реальности. Им нет дела до людей.
— Скажете тоже, — вмешался доктор Логинов. — По-моему, все как раз наоборот. Универсальный убийца…
— Стереотип! — рьяно возразил Гильгоф. — Во всех случаях контакта людей и Чужих мы первыми задевали их. Согласитесь, мы ничего не знаем о среде их обитания, происхождении, цивилизации. Что для нас цивилизация? Компьютеры, города, Шекспир, Аристотель и картофель фри. Вдруг, с точки зрения Чужого, ничего из вышеперечисленного не имеет никакого значения? Он просто не понимает нас, как мы не можем понять его. Я склонен предполагать, что обе известных разновидности Чужих — как темные, которых мы называем хищниками, так и светлоокрашенные, найденные на Ахеронте и улетевшие неизвестно куда, — суть две расы разумного вида, два разных сообщества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Пусти, сука! Пусти, кому сказал! — орал, надрываясь, Казаков.
Он понимал, что положение сложилось аховое: зверюга подтащил его к себе и, держа обеими передними лапами, выставил человека перед собой. Над головой лейтенанта нависала гладкая, угольно-черная оскалившаяся морда, на волосы падали капельки холодной тягучей слюны. Внутренняя челюсть зверя вытянулась вперед, сам Чужой длинно и победоносно заверещал и без всякой боязни выбрался в коридор, прямо под Дула Ратникова и Эккарта. Последние застыли.
— Тварь! Мразь! Отпусти!
Казаков сообразил, что произошло нечто доселе необычное — зверь не убил его сразу, а просто оплел своими лапами и щупальцами, — но продолжал выкрикивать в адрес Чужого самые вычурные оскорбления. Объятия у зверюги были жесткие — не пошевельнуться. Даже ногой не ударить. Такое впечатление, что в тиски угодил.
Подоженьице. Эккарт и Ратников за время многолетней службы не раз сталкивались с террористами, бравшими заложников, однако сейчас они просто не представляли, что следует делать. Не переговоры же с ним вести! А Чужой стоял, вытянувшись во весь свой двухметровый рост, с самым, если можно так выразиться, невозмутимым и наглым видом. Нате-с, выкусите! Начнете стрелять — убью вашего. Патовая ситуация.
— Господин лейтенант, с вами все в порядке? — брякнул Эккарт первое, что пришло на язык.
— Нет! — хрипло ответил Казаков, морщась. Густая вязкая слюна животного стекала по его лицу. — Не в порядке! Да прихлопните его, в конце концов!
— Уберите оружие! Пожалуйста, уберите вашу громыхалку, сержант!
Явился Бишоп. Андроид отлично понимал, что принимать решение нужно незамедлительно, ибо рано или поздно у Чужого кончится терпение и он попросту оторвет лейтенанту голову, а затем бросится на остальных. Его непременно убьют, но какие будут потери?
— Один выстрел в голову! — продолжал шипеть Казаков на своих. — Прямо в морду!
— Кому, вам? — не без доли цинизма бросил Бишоп. — Не дергайтесь, вы его раздражаете! Сейчас что-нибудь придумаем.
Чужой, пятясь, начал медленно отступать назад. Если он сорвется с места и сбежит, Казакова можно считать покойником. Зверь непременно прикончит его. Бишоп сделал единственную вещь, показавшуюся ему разумной, — попытался заговорить с Чужим. Память андроида вмешала достаточно сигналов, используемых Чужими при общении между собой. Он выбрал сигнал, означавший понятие «Стой на месте», и шагнул к Чужому.
Зверь был сбит с толку. Никаких его единоплеменников рядом не наблюдалось, однако с ним пытались заговорить на его «языке». Правда, это была речь других Чужих, которых он никогда не встречал, но все равно они были свои.
Андроид понял, что в своих действиях выбрал верное направление, и повторил приказ:
— Отпусти добычу и уходи.
Чужой зафыркал, и Бишоп идентифицировал это как ответ: «Боюсь». Чего он боялся? Людей? Боялся отпустить человека? Или чего-то третьего?
Отпусти, — повторил Бишоп.
Зверь растерянно повел головой, коснулся второй парой челюстей головы Казакова и… И начал постепенно ослаблять хватку.
Естественно, что наладившийся зыбкий контакт Бишопа с Чужим прекратился, как только в коридоре появился Веня Гильгоф. В его правой ладони красовался ретранслятор инфразвуковых сигналов.
— Я уже иду! — провозгласил многоученый аналитик. — Сержант, не стойте столбом, отойдите! Бишоп, к стене! Сейчас я его…
Чужой попятился и неожиданно сжал грудь Казакова так, что лейтенанту стало тяжело дышать. Хвост зверя изогнулся дугой, кончик с поблескивающей на острие капелькой нейротропного яда устремился прямо в лицо доктору. Еще немного — и ударит.
— Лейтенант, отчего вы так бледны? — весело поинтересовался Гильгоф, направляя свой прибор на Чужого. — Эй, красавец, отпустил бы господина Казакова. Он невкусный, честное слово.
— Идиот, — слабым голосом выдавил из себя командир экспедиции, попутно пытаясь определить, мокрые у него штаны или нет. Кажется, пока нет.
«Это ж надо так опростоволоситься, — думал он, — болтаешься как последний дурак в когтях жуткой твари, которая не в каждом ночном кошмаре приснится! Воображаю, как это будет выглядеть на видеозаписи, — почему-то озаботился Казаков и, наклонив голову, попытался вытереть мокрую от слюны Чужого щеку о его же лапу. На ошупь зверюга была шершавой и холодной. — Нет, если эта история кончится благополучно, меня всю оставшуюся жизнь дразнить будут!» Чужой продолжал потихоньку отступать. А Гильгоф с ужасом понял, что ретранслятор по-прежнему не действует. Новая батарея была полностью заряжена. Индикаторы свидетельствовали — сигнал, моделирующий приказ материнского организма, идет. А зверь никак не реагирует.
Казаков так до сих пор и не знает, за чье здоровье ему следует ставить свечку в церкви. Бишопа? Или компьютера «Юлия Цезаря»?
Фантом, созданный мозгом корабля, появился прямо перед мордой Чужого, сбивая животное с толку: с виду человек, а на самом деле пустота. Бишоп снова отдал приказ на языке серебристых Чужих— «отпусти». Маша Семцова потом смеялась, говоря, что у зверя от обилия впечатлений и звуков не выдержали нервы. Видимо, так и случилось — Чужой взвизгнул, отскочил назад и резко отшвырнул в сторону Казакова, который непременно разбился бы о стену, не подхвати его вовремя незаменимый андроид. Одновременно Чужой ударил хвостом по ладони стоящего всего в трех шагах онемевшего Гильгофа и вдребезги разбил ретранслятор — только микросхемы полетели. После чего подпрыгнул, уцепился щупальцами за гладкое пластиковое покрытие потолка и юркнул в проход между двумя коридорами. Военные успели выстрелить, но пули ударили в стены, оставив глубокие выщербины.
Упавшие на пол Бишоп и Казаков медленно поднялись, затем лейтенант нетвердым шагом подошел к господину аналитику и с ходу заехал Гильгофу кулаком в переносицу. Из ноздрей доктора закапала кровь.
— Что вы делаете? — заорал Веня, хватаясь ладонью за лицо. — Лейтенант, вы с ума сошли!
— Чтобы в следующий раз не лезли не в свое дело! — спокойно ответил Казаков. — Вернемся на Землю — напишете жалобу адмиралу Бибиреву. Понятно?
— Понятно, — буркнул Гильгоф, думая, что сейчас с разозленным и напрочь вышедшим из себя командиром экспедиции лучше не спорить. — Но драться-то зачем?
— Джентльмены, вы закончили выяснять отношения? Тогда стоит подняться наверх, — нейтральным тоном заметил Бишоп. — Чужой может напасть на нас в любую минуту. Кажется, мы его окончательно довели. Сергей, — повернулся андроид к лейтенанту, — я не верю в то, что вы называете Богом, но, похоже, сегодня вы остались живы только благодаря вмешательству этой инстанции.
…Гамма Феникса всходила над Сциллой, давая начало новому пасмурному и снежному дню. В скалах, у склонов которых расположилась мертвая база S-801, выл ледяной ветер, снежные вихри разбивались о серебристую обшивку корабля, над останками «Гурона» и катера «Триглав» уже намело не меньше полутора метров снега. Два громадных насекомых, поименованных с легкой руки Гильгофа «уродцами Эккарта», заглянули в разгромленный комплекс колонии на предмет завтрака, но, встретившись у кучи промороженных человеческих тел, передрались из-за добычи.
Люди, собравшиеся в рубке «Юлия Цезаря», спорили. Мозг корабля ненавязчиво напомнил им, что необходимо стартовать с планеты в течение ближайшего получаса, и неважно, останется на борту Чужой или нет, — система оповещения о наличии посторонних кораблей сообщила, что рейдер «Киото», находящийся в космосе, начал маневры, предшествующие входу в атмосферу. Не менее чем через тридцать минут «Киото» окажется на поверхности Сциллы и тогда… А что тогда?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧУЖОГО
Ориентировочно — 10 февраля 2280 года, планета LV —934 Сцилла —
Мария Викторовна Семцова резонно предполагала, что у военных (особенно входящих в состав специальных подразделений) нервная система должна быть более чем устойчивой. Мало ли в какие передряги попадешь за время службы? Однако сейчас Маша поглядывала на лейтенанта с изрядным беспокойством. Казаков был смертно бледен, его правая щека подергивалась, а руки заметно дрожали. Госпожа консультант поежилась, представив, что пришлось пережить лейтенанту, Казаков же до самого окончания этого прискорбного эпизода вел себя вполне адекватно и лишь потом, когда снова вернулся на второй уровень «Цезаря», испугался по-настоящему.
— Выпейте водки. — Заботливый Бишоп добрался до бара, нашел бутылку с «огненной водой» американского производства и налил Казакову полный стакан. Тот выпил, словно воду. — И вообще, господин лейтенант, не стоит так расстраиваться. Все кончилось хорошо.
— Теперь я знаю, что такое Чужие, — медленно проговорил Казаков. — Я их видел и считал, что это просто звери. По крайней мере, эти черные.
— А теперь? — участливо спросила Маша.
— Теперь? Я понял, почему их называют именно Чужими. Словами выразить не получается. Те, двухголовые насекомые, которых мы нашли в колонии, такими не кажутся. Они похожи на земных клопов, скарабеев, майских жуков, короче — инсекты…
— Ой, можно мне? — заторопился побитый Гильгоф. Доктор по природе своей был не обидчив и уже забыл рукоприкладство лейтенанта. Он понимал, что Казакову пришлось несладко и, хотя командир не получил никаких серьезных повреждений, его моральное состояние оставляло желать лучшего. И тут под руку лезет самоуверенный ученый, глубоко убежденный в непобеждаемой мощи земной науки. Неудивительно, что таковому ученому пришлось поплатиться за свои заблуждения. — Сергей, я, кажется, понимаю, о чем вы.
— Да? — Казаков исподлобья воззрился на доктора. — Я уже имел неоднократную возможность убедиться в вашем блестящем уме, Веня.
— Оставим пикировки, — вдохновился Гильгоф. — Когда-то я прошел курс психологии экстремальных ситуаций и немножко разбираюсь в символических образах. Так вот, эпоха антропоцентризма оставила нам в наследство «священный эгоизм» человека. Мы непоколебимо уверены в своей правоте, разумности и уникальности нашего вида. Триста лет… Тридцать десятилетий космической эры мы полагали, что ни один ксеноморф из другого мира не может конкурировать не то что с нами, но даже с нашими домашними собаками.
— Веня, вы говорили это сотню раз, — напомнила Семцова.
Гильгоф только отмахнулся, продолжая развивать свою теорию:
— Да поймите, Чужой и есть чужой, то есть не наш . Помните такое слово — «инопланетянин»? С чем оно ассоциируется? С тех пор как начали писать фантастические романы и снимать по ним фильмы? Правильно, с дебильным созданием, у которого лампочка вместо носа, глазки на пружинках и летающая тарелка в качестве средства передвижения. Утрирую, конечно, но суть одна и та же. Чужой — не киношный инопланетянин. Невозможно представить это животное, учитывая семантику данного слова, в виде мирного существа. Это слово, «чужой», отлично трактуется в английском языке. Alien исходно означает «ненатурализованный иностранец» или «незваный пришелец», «мигрант». Или, благодаря прошлогодней истории на Ахеронте, в которой вы, Маша, и вы, Сергей, принимали участие, «страшная тварь из другого мира». Наложите все эти понятия друг на друга, смешайте и посмотрите, что получится.
— Страшный незваный пришелец из иных миров, — вздохнула Маша. — Настоящий чужак.
— Именно! Чужой абсолютно иномирен и бесчеловечен, не познаваем. Мы можем исследовать его анатомию, физиологию, но не психику. Человек никогда не поймет, как думает Чужой, о чем, что лежит в основе его сознания? Как он воспринимает мир? Полагать, что он просто животное, уже нельзя. Это цивилизация. Чужая цивилизация. Думаю, вы можете ощутить разницу между понятиями «чужой» и «иной»? «Иное» можно понять, «иное» экзотично, но не опасно. А когда мы сталкиваемся с «чужим», да еще и несущим на себе тотальный ужас в виде угрозы не только извне, но и изнутри, мы должны понять: с ним лучше вообще не сталкиваться. Пусть живет сам по себе. Я заблуждался. Чужие нам не конкуренты. Они существа параллельной реальности. Им нет дела до людей.
— Скажете тоже, — вмешался доктор Логинов. — По-моему, все как раз наоборот. Универсальный убийца…
— Стереотип! — рьяно возразил Гильгоф. — Во всех случаях контакта людей и Чужих мы первыми задевали их. Согласитесь, мы ничего не знаем о среде их обитания, происхождении, цивилизации. Что для нас цивилизация? Компьютеры, города, Шекспир, Аристотель и картофель фри. Вдруг, с точки зрения Чужого, ничего из вышеперечисленного не имеет никакого значения? Он просто не понимает нас, как мы не можем понять его. Я склонен предполагать, что обе известных разновидности Чужих — как темные, которых мы называем хищниками, так и светлоокрашенные, найденные на Ахеронте и улетевшие неизвестно куда, — суть две расы разумного вида, два разных сообщества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53