Выдумка это моя, бред, вызванный слишком тяжелой галерной цепью.
- Трудно было на галерах?
Болотников не ответил.
- Много с тобой случилось всего.
- Я всегда куда-то шел. От вас, князей Телятевских, - на вольные степи. Потом - в татарский полон. Потом невольничьи дороги, не хочу вспоминать. Об этом никто здесь, кроме тебя, не знает. Потом... В общем, вся жизнь - дорога. И дорога привела меня сюда - в Тулу, в эту крепость. А что тебя привело сюда? Неужели только стремление возвыситься? Ведь этого мало для тебя, князь, здесь что-то еще.
Телятевский улыбнулся. Очень хорошо улыбнулся, прежде он так не улыбался.
- Моя жизнь - тоже дорога, тоже постоянное странствие. И меня тоже привела сюда моя дорога. Я ведь к тебе пришел, Иван Исаич.
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
"...Открывать себя или нет - надо решать в каждом конкретном случае. Бывает, что можно обойтись без этого: судя по моему опыту где-то в тридцати процентах случаев. Но чаще приходится все же говорить о своем происхождении или о цели визита. Обычно после этого объект находится в двойственном состоянии: сердце впитывает ваши слова, а мозг отказывается вам верить".
- Я ведь к тебе пришел, Иван Исаич.
- Зачем?
- Посмотреть, поговорить.
- Зачем?
- Я прихожу к очень немногим. Лишь к тем, кто этого стоит.
("Всегда приятно осознать себя избранным. Тем более, если ты этого заслуживаешь.")
- Я не понимаю.
- Не нужно понимать. Послушай - этого достаточно. Я прихожу только к тем, кто оставил о себе в веках добрую память.
- Я оставил добрую память?
("Любопытно, что первый вопрос почти всегда не: "Кто ты?" или: "Откуда ты?", а вот такой: "Я оставил добрую память?")
- Да, пожалуй, - ответил князь Телятевский.
- Чем же?
- Подумай.
- Что ты, князь, мне голову морочишь? - качая головой, спросил Болотников. Однако это не было простым вопросом; это было больше утверждением, вернее, убеждением самого себя.
- Князь Андрей Андреич Телятевский давно был бы в лагере царя Шуйского.
- Тогда кто же ты?
- Твой ангел-хранитель - или же черт, покупающий твою душу. Что тебе больше нравится.
- И чего же ты хочешь?
- Открыть тебе глаза.
- Я с двадцати лет живу с открытыми глазами, князь.
("Хорошо, что он не спросил: "Зачем?" Это тот вопрос, на который мне тяжелее всего отвечать.")
- Ладно. Чем же в таком случае я оставил добрую память? Почему ты пришел именно ко мне?
- А как ты сам думаешь? За что я пришел именно к тебе?
Молчание.
- Потому что я пошел против Шуйского?
- Нет. Шаховской тоже пошел против Шуйского. Многие пошли против Шуйского.
- Против царя Шуйского?
- Нет.
Молчание.
- Я не побоялся объявить народу волю. Поднял всю Русь.
- Нет. Да и далеко не всю Русь ты поднял.
Молчание.
- Я люблю людей и хочу, чтобы у них было весело на душе. Чтоб гулялось, пока гуляется.
- Нет.
- За что же?
Молчание.
- За что же?
- Ты еще не сделал этого. Ты только задумал и сам боишься своих мыслей.
Болотников сорвался с места и бешено замахал руками перед самым носом Телятевского.
- Я не верю тебе, князь! Ты врешь, ты подло врешь!
- Не верь, не надо. Только послушай. А верить не спеши, всегда успеешь.
Телятевский подождал, пока воевода остынет и добавил:
- Я вижу, что будет.
Болотников прижался лбом к стене.
- Я не верю, я не верю тебе, князь!..
("Интересно, почему Контролерам до сих пор не пришло в голову немного попиратствовать. Например, залезть в того человека, с которым я веду Диалог. Вот было бы весело, если бы в Болотникове вдруг оказался Бенью... Но нет, они этого не умеют; они бы в него просто не попали.")
Болотников обернулся и впился в Телятевского еще более сильным, чем всегда, глубоко проникающим взглядом.
- Я убью тебя! Я убью тебя прямо сейчас!
Телятевский улыбнулся.
- Рано, - только и сказал он.
Болотников сжал кулаки, сжал челюсти и, казалось, весь он сжался подобно пружине, которая вот-вот распрямится и уничтожит не только князя, но и Тулу, вражеское войско, Москву, а с нею всю Русь, весь мир. Как же должен был сдерживать этот человек свою огромную, бешеную энергию!
Пружина не разжалась.
- Выходит, ради нескольких тысяч тулян я должен пожертвовать своим делом? Все бросить, лишь бы оставить им жизни. А зачем им такие жизни, они ведь живут как скоты, в рабстве, они не знают, что такое воля, что такое настоящая жизнь.
("А ведь я его ни в чем не убеждаю. Я просто был бы не в силах заставить его на что-то решиться. Он все уже решил без моей помощи. Но бремя этого решения он все время стремился переложить на меня. Что ж, я приму это бремя. Затем я здесь...")
- Ты уверен, что если они погибнут, остальным станет намного лучше?
- Нет. Теперь уже нет. Но почему это так?..
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113г.:
"...В неустроенных обществах, а пока что почти все общества, нам известные, можно назвать неустроенными, счастье всегда существовало за счет несчастья. Люди счастливые обязательно существовали благодаря тому, что существовали люди несчастные. И последних обычно было больше. Для более благоприятной ситуации просто не было материальной и духовной базы.
Но счастье имеет тенденцию увеличиваться со временем. Если в начальной стадии развития человечества для него очень подходила известная фраза Данте "Оставь надежду всяк сюда входящий", то постепенно все больше рождалось людей, которым надежду можно было уже не оставлять. Это закон: с течением времени доля счастья все увеличивается, а доля несчастья уменьшается. Для каждой плоскости характерно свое объективно сложившееся соотношение между счастьем и несчастьем.
Надо раз и навсегда понять, что пока несчастье неизбежно, особенно неизбежно оно в старых плоскостях, так как чтобы в итоге прийти к всеобщему счастью, нужны многие миллиарды людей, прошедших за всю историю человечества через муки и страдания. И чем лучше человек, чем чище его душа, чем сильнее и свободнее его ум - тем больше он будет страдать, в какой бы плоскости он ни жил. Правда, веке в одиннадцатом, чтобы прожить жизнь в мучениях, достаточно было быть просто хорошим человеком. В двадцать первом веке просто хорошие люди уже могут позволить себе роскошь жить счастливо. Однако великие, выдающиеся личности всегда будут обречены на страдания.
Отсюда великий парадокс революционных изменений: с одной стороны, вдохновители переворотов, бунтов и революций чаще всего люди искренние, они стремятся резко уменьшить долю несчастья; с другой стороны, в результате неизбежно нарушается установившийся баланс, из-за чего доля несчастья в конце концов только возрастает. Прогресс необратим, но он не любит забегания вперед.
Я пишу: "счастье", "несчастье"... Я понимаю, что это абстрактные, конкретно ничего не выражающие понятия и что наука имеет достаточное количество терминов, которые можно было бы употребить. Но, наверное, я слишком весь обращен в прошлое, потому что не хочу пользоваться терминами и ничего не могу с собой поделать. Мне удобней так."
- ...И все же... Можно ли бросать свое войско, спасая несколько тысяч? Можно ли бросать огромную страну?.. Прав Шаховской, десять раз прав... Руси нужны новые люди, которые поведут ее за собой!..
- Ты все равно не смог бы стать таким человеком, воевода. У тебя для этого слишком много совести.
- Если ты видишь... скажи, что же будет дальше. Потом... - Болотников на несколько секунд замолчал, - после моей смерти.
- Много чего будет. Придет твой Димитрий. Вернее, Лжедимитрий. Приведет под Москву шляхту. Потом Русь подымется, погонит ее куда подальше. Лжедимитрия-самозванца в Калуге убьют. Потом новая династия править начнет... Да много всего. Важно другое: доля счастья в русской жизни будет постепенно увеличиваться, а доля лиха горького - постепенно уменьшаться. Медленно, но будет.
- Князь... Так, по-твоему, из всей моей жизни только конец ее светлым оказался.
- Нет. Нет, Иван Исаич. Ты сумел побороть свой страх. Это - главное. Страх велик. Именно он двигает людьми и одновременно сковывает их. Все неприятности, вся злоба, все преступления движимы страхом. Человек боится - и убивает. Боится остаться голым и голодным - и грабит. Боится погибнуть - и губит других. Только потому что боится. И так во всем, вплоть до государств. Государства - существа наиболее пугливые, так как собранные вместе люди боятся еще больше, чем каждый в отдельности. Они делятся своим страхом, обмениваются им. Выходит, что всякое движение вперед - это подавление страха. Ты поборол страх. Ты хотел добра. Теперь ты опять боишься: ты боишься ошибиться, боишься потерять то, чего не было. И еще ты все-таки боишься за себя. Совсем немножко. Боишься мучений. Ты ведь догадываешься, чем все кончится. Да, ты прав. Цари очень редко держат свое слово. И они никогда никому ничего не прощают. Чтобы оставаться царями. Вот так. Это последний страх, который ты должен преодолеть. Ты ведь всю жизнь хотел добра. И это запомнят. Знай!
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
"...Прогресс общества, прогресс человечества - это процесс подавления страха. Страх обычно проистекает от незнания, непонимания и отсюда неуверенности. Однако чем дальше развивается общество - тем больше оно узнает, а чем больше узнает - тем лучше понимает, как мало оно еще знает, тем глубже становится неуверенность. Так что страх в принципе побороть очень тяжело, он развивается вместе с обществом и все время выступает в новом качестве. Если в средние века люди панически боялись нечистой силы, то теперь руководители Контрольной Службы боятся меня и моего Диалога."
- Князь... - тихонько позвал Болотников. - Но если ты не князь, ты, наверное, многое можешь?
Телятевский покачал головой.
- Я многое знаю. Очень многое. Но я ничего не могу.
Пружина разжалась.
- Тогда зачем ты здесь?! - неистово закричал воевода. - Что же это, князь?! Зачем?!.
- Чтобы сказать... Ты не проиграл. Ты сделал свое дело. Это твоя судьба. И поверь, неплохая судьба.
- Но я не хочу ее! Я хочу еще раз начать и все, все сделать не так! Если бы я мог заново родиться, я бы все сделал по-моему, все бы получилось!..
Он смотрел с надеждой. Но Телятевский-Андриевский ответил:
- Чтобы заново родиться, нужно как минимум умереть.
Повисло молчание.
- Ладно, - вставая, неожиданно спокойно сказал Болотников. - Ну что ж, пошутили, князь, и ладно. Готовься к последней, решающей вылазке.
Болотников вышел.
("Ну, вот и все. Поговорили. Теперь осталось красиво умереть.")
Атаман Беззубцев привел Степана Стеблова к князю Шаховскому и, не говоря ни слова, удалился. Князь и бывший стрелецкий сотник остались одни.
Шаховской с уважением оглядел мощную фигуру Стеблова.
- Слышал о тебе много доброго, Степан...
- Тимофеевич, - с ухмылкой подсказал Стеблов.
- Да, Степан Тимофеевич, - продолжил Шаховской. Он не понял юмора. Так вот, Степан Тимофеевич, сразу спрошу прямо: хочешь ли стать моим человеком?
Стеблов потоптался на месте.
- Быть моим человеком хорошо. Полезно. Вскорости особенно пригодится может. Ты понимаешь: не просто воином под моим началом, а МОИМ человеком.
- Что я должен делать? - спросил Стеблов.
- Подожди. Сперва скажи, согласен ли ты. И знай: своих людей я люблю. Но за измену караю смертью. Если узнаю, что, выйдя отсюда, ты передал кому-нибудь хоть слово, сказанное наедине - ты умрешь.
- Я согласен.
- Ты не прогадал.
Шаховской сделал характерный для него энергичный жест.
- К делу. Необходимо убрать из крепости князя Андрея Телятевского.
("Хороший принцип - брать быка за рога. Что ж, хватка у него есть.")
- Зачем?
Шаховской еще резче взмахнул рукой.
- Тебя это не должно волновать! Ты всегда должен будешь спрашивать не "зачем?", а "как?" - запомни. И то только на первых порах. Потом я буду намекать, что мне нужно, и ты будешь понимать меня с полуслова.
("Не люблю вождей. Цезарь, Чингисхан, Сталин, Гитлер... Не люблю. И Шаховского не люблю.")
- Впрочем, скажу: он слишком много времени стал проводить один на один с Набольшим Воеводой. Мне это не нравится. Ты думаешь - почему? Отвечу: это может стать угрозой нашему делу. Ты должен убрать князя. Как хочешь!
("Какие знакомые слова! И какая парадоксальная ситуация: этот человек дает мне МОЕ задание, да еще говоря при этом то же самое, что неделю назад сказал мне щеф! Вот это ситуация, черт побери!")
- Я сделаю это! - вполне искренне ответил Степан Стеблов. - Я обязательно все сделаю.
Телятевский внезапно проснулся среди ночи. На краю кровати сидел человек со свечкой, пламя которой он прикрывал рукой. Увидев, что князь проснулся, человек убрал руку, и Телятевский узнал недавно перебежавшего к восставшим Степана Стеблова.
- Здравствуйте, Михаил Игоревич, - сказал Стеблов.
Андриевский протер глаза и спустил ноги на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
- Трудно было на галерах?
Болотников не ответил.
- Много с тобой случилось всего.
- Я всегда куда-то шел. От вас, князей Телятевских, - на вольные степи. Потом - в татарский полон. Потом невольничьи дороги, не хочу вспоминать. Об этом никто здесь, кроме тебя, не знает. Потом... В общем, вся жизнь - дорога. И дорога привела меня сюда - в Тулу, в эту крепость. А что тебя привело сюда? Неужели только стремление возвыситься? Ведь этого мало для тебя, князь, здесь что-то еще.
Телятевский улыбнулся. Очень хорошо улыбнулся, прежде он так не улыбался.
- Моя жизнь - тоже дорога, тоже постоянное странствие. И меня тоже привела сюда моя дорога. Я ведь к тебе пришел, Иван Исаич.
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
"...Открывать себя или нет - надо решать в каждом конкретном случае. Бывает, что можно обойтись без этого: судя по моему опыту где-то в тридцати процентах случаев. Но чаще приходится все же говорить о своем происхождении или о цели визита. Обычно после этого объект находится в двойственном состоянии: сердце впитывает ваши слова, а мозг отказывается вам верить".
- Я ведь к тебе пришел, Иван Исаич.
- Зачем?
- Посмотреть, поговорить.
- Зачем?
- Я прихожу к очень немногим. Лишь к тем, кто этого стоит.
("Всегда приятно осознать себя избранным. Тем более, если ты этого заслуживаешь.")
- Я не понимаю.
- Не нужно понимать. Послушай - этого достаточно. Я прихожу только к тем, кто оставил о себе в веках добрую память.
- Я оставил добрую память?
("Любопытно, что первый вопрос почти всегда не: "Кто ты?" или: "Откуда ты?", а вот такой: "Я оставил добрую память?")
- Да, пожалуй, - ответил князь Телятевский.
- Чем же?
- Подумай.
- Что ты, князь, мне голову морочишь? - качая головой, спросил Болотников. Однако это не было простым вопросом; это было больше утверждением, вернее, убеждением самого себя.
- Князь Андрей Андреич Телятевский давно был бы в лагере царя Шуйского.
- Тогда кто же ты?
- Твой ангел-хранитель - или же черт, покупающий твою душу. Что тебе больше нравится.
- И чего же ты хочешь?
- Открыть тебе глаза.
- Я с двадцати лет живу с открытыми глазами, князь.
("Хорошо, что он не спросил: "Зачем?" Это тот вопрос, на который мне тяжелее всего отвечать.")
- Ладно. Чем же в таком случае я оставил добрую память? Почему ты пришел именно ко мне?
- А как ты сам думаешь? За что я пришел именно к тебе?
Молчание.
- Потому что я пошел против Шуйского?
- Нет. Шаховской тоже пошел против Шуйского. Многие пошли против Шуйского.
- Против царя Шуйского?
- Нет.
Молчание.
- Я не побоялся объявить народу волю. Поднял всю Русь.
- Нет. Да и далеко не всю Русь ты поднял.
Молчание.
- Я люблю людей и хочу, чтобы у них было весело на душе. Чтоб гулялось, пока гуляется.
- Нет.
- За что же?
Молчание.
- За что же?
- Ты еще не сделал этого. Ты только задумал и сам боишься своих мыслей.
Болотников сорвался с места и бешено замахал руками перед самым носом Телятевского.
- Я не верю тебе, князь! Ты врешь, ты подло врешь!
- Не верь, не надо. Только послушай. А верить не спеши, всегда успеешь.
Телятевский подождал, пока воевода остынет и добавил:
- Я вижу, что будет.
Болотников прижался лбом к стене.
- Я не верю, я не верю тебе, князь!..
("Интересно, почему Контролерам до сих пор не пришло в голову немного попиратствовать. Например, залезть в того человека, с которым я веду Диалог. Вот было бы весело, если бы в Болотникове вдруг оказался Бенью... Но нет, они этого не умеют; они бы в него просто не попали.")
Болотников обернулся и впился в Телятевского еще более сильным, чем всегда, глубоко проникающим взглядом.
- Я убью тебя! Я убью тебя прямо сейчас!
Телятевский улыбнулся.
- Рано, - только и сказал он.
Болотников сжал кулаки, сжал челюсти и, казалось, весь он сжался подобно пружине, которая вот-вот распрямится и уничтожит не только князя, но и Тулу, вражеское войско, Москву, а с нею всю Русь, весь мир. Как же должен был сдерживать этот человек свою огромную, бешеную энергию!
Пружина не разжалась.
- Выходит, ради нескольких тысяч тулян я должен пожертвовать своим делом? Все бросить, лишь бы оставить им жизни. А зачем им такие жизни, они ведь живут как скоты, в рабстве, они не знают, что такое воля, что такое настоящая жизнь.
("А ведь я его ни в чем не убеждаю. Я просто был бы не в силах заставить его на что-то решиться. Он все уже решил без моей помощи. Но бремя этого решения он все время стремился переложить на меня. Что ж, я приму это бремя. Затем я здесь...")
- Ты уверен, что если они погибнут, остальным станет намного лучше?
- Нет. Теперь уже нет. Но почему это так?..
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113г.:
"...В неустроенных обществах, а пока что почти все общества, нам известные, можно назвать неустроенными, счастье всегда существовало за счет несчастья. Люди счастливые обязательно существовали благодаря тому, что существовали люди несчастные. И последних обычно было больше. Для более благоприятной ситуации просто не было материальной и духовной базы.
Но счастье имеет тенденцию увеличиваться со временем. Если в начальной стадии развития человечества для него очень подходила известная фраза Данте "Оставь надежду всяк сюда входящий", то постепенно все больше рождалось людей, которым надежду можно было уже не оставлять. Это закон: с течением времени доля счастья все увеличивается, а доля несчастья уменьшается. Для каждой плоскости характерно свое объективно сложившееся соотношение между счастьем и несчастьем.
Надо раз и навсегда понять, что пока несчастье неизбежно, особенно неизбежно оно в старых плоскостях, так как чтобы в итоге прийти к всеобщему счастью, нужны многие миллиарды людей, прошедших за всю историю человечества через муки и страдания. И чем лучше человек, чем чище его душа, чем сильнее и свободнее его ум - тем больше он будет страдать, в какой бы плоскости он ни жил. Правда, веке в одиннадцатом, чтобы прожить жизнь в мучениях, достаточно было быть просто хорошим человеком. В двадцать первом веке просто хорошие люди уже могут позволить себе роскошь жить счастливо. Однако великие, выдающиеся личности всегда будут обречены на страдания.
Отсюда великий парадокс революционных изменений: с одной стороны, вдохновители переворотов, бунтов и революций чаще всего люди искренние, они стремятся резко уменьшить долю несчастья; с другой стороны, в результате неизбежно нарушается установившийся баланс, из-за чего доля несчастья в конце концов только возрастает. Прогресс необратим, но он не любит забегания вперед.
Я пишу: "счастье", "несчастье"... Я понимаю, что это абстрактные, конкретно ничего не выражающие понятия и что наука имеет достаточное количество терминов, которые можно было бы употребить. Но, наверное, я слишком весь обращен в прошлое, потому что не хочу пользоваться терминами и ничего не могу с собой поделать. Мне удобней так."
- ...И все же... Можно ли бросать свое войско, спасая несколько тысяч? Можно ли бросать огромную страну?.. Прав Шаховской, десять раз прав... Руси нужны новые люди, которые поведут ее за собой!..
- Ты все равно не смог бы стать таким человеком, воевода. У тебя для этого слишком много совести.
- Если ты видишь... скажи, что же будет дальше. Потом... - Болотников на несколько секунд замолчал, - после моей смерти.
- Много чего будет. Придет твой Димитрий. Вернее, Лжедимитрий. Приведет под Москву шляхту. Потом Русь подымется, погонит ее куда подальше. Лжедимитрия-самозванца в Калуге убьют. Потом новая династия править начнет... Да много всего. Важно другое: доля счастья в русской жизни будет постепенно увеличиваться, а доля лиха горького - постепенно уменьшаться. Медленно, но будет.
- Князь... Так, по-твоему, из всей моей жизни только конец ее светлым оказался.
- Нет. Нет, Иван Исаич. Ты сумел побороть свой страх. Это - главное. Страх велик. Именно он двигает людьми и одновременно сковывает их. Все неприятности, вся злоба, все преступления движимы страхом. Человек боится - и убивает. Боится остаться голым и голодным - и грабит. Боится погибнуть - и губит других. Только потому что боится. И так во всем, вплоть до государств. Государства - существа наиболее пугливые, так как собранные вместе люди боятся еще больше, чем каждый в отдельности. Они делятся своим страхом, обмениваются им. Выходит, что всякое движение вперед - это подавление страха. Ты поборол страх. Ты хотел добра. Теперь ты опять боишься: ты боишься ошибиться, боишься потерять то, чего не было. И еще ты все-таки боишься за себя. Совсем немножко. Боишься мучений. Ты ведь догадываешься, чем все кончится. Да, ты прав. Цари очень редко держат свое слово. И они никогда никому ничего не прощают. Чтобы оставаться царями. Вот так. Это последний страх, который ты должен преодолеть. Ты ведь всю жизнь хотел добра. И это запомнят. Знай!
Из "Теории психотерапевтической помощи в системе множества ненулевых плоскостей" М. И. Андриевского, Киев, изд. "Наука", 2113 г.:
"...Прогресс общества, прогресс человечества - это процесс подавления страха. Страх обычно проистекает от незнания, непонимания и отсюда неуверенности. Однако чем дальше развивается общество - тем больше оно узнает, а чем больше узнает - тем лучше понимает, как мало оно еще знает, тем глубже становится неуверенность. Так что страх в принципе побороть очень тяжело, он развивается вместе с обществом и все время выступает в новом качестве. Если в средние века люди панически боялись нечистой силы, то теперь руководители Контрольной Службы боятся меня и моего Диалога."
- Князь... - тихонько позвал Болотников. - Но если ты не князь, ты, наверное, многое можешь?
Телятевский покачал головой.
- Я многое знаю. Очень многое. Но я ничего не могу.
Пружина разжалась.
- Тогда зачем ты здесь?! - неистово закричал воевода. - Что же это, князь?! Зачем?!.
- Чтобы сказать... Ты не проиграл. Ты сделал свое дело. Это твоя судьба. И поверь, неплохая судьба.
- Но я не хочу ее! Я хочу еще раз начать и все, все сделать не так! Если бы я мог заново родиться, я бы все сделал по-моему, все бы получилось!..
Он смотрел с надеждой. Но Телятевский-Андриевский ответил:
- Чтобы заново родиться, нужно как минимум умереть.
Повисло молчание.
- Ладно, - вставая, неожиданно спокойно сказал Болотников. - Ну что ж, пошутили, князь, и ладно. Готовься к последней, решающей вылазке.
Болотников вышел.
("Ну, вот и все. Поговорили. Теперь осталось красиво умереть.")
Атаман Беззубцев привел Степана Стеблова к князю Шаховскому и, не говоря ни слова, удалился. Князь и бывший стрелецкий сотник остались одни.
Шаховской с уважением оглядел мощную фигуру Стеблова.
- Слышал о тебе много доброго, Степан...
- Тимофеевич, - с ухмылкой подсказал Стеблов.
- Да, Степан Тимофеевич, - продолжил Шаховской. Он не понял юмора. Так вот, Степан Тимофеевич, сразу спрошу прямо: хочешь ли стать моим человеком?
Стеблов потоптался на месте.
- Быть моим человеком хорошо. Полезно. Вскорости особенно пригодится может. Ты понимаешь: не просто воином под моим началом, а МОИМ человеком.
- Что я должен делать? - спросил Стеблов.
- Подожди. Сперва скажи, согласен ли ты. И знай: своих людей я люблю. Но за измену караю смертью. Если узнаю, что, выйдя отсюда, ты передал кому-нибудь хоть слово, сказанное наедине - ты умрешь.
- Я согласен.
- Ты не прогадал.
Шаховской сделал характерный для него энергичный жест.
- К делу. Необходимо убрать из крепости князя Андрея Телятевского.
("Хороший принцип - брать быка за рога. Что ж, хватка у него есть.")
- Зачем?
Шаховской еще резче взмахнул рукой.
- Тебя это не должно волновать! Ты всегда должен будешь спрашивать не "зачем?", а "как?" - запомни. И то только на первых порах. Потом я буду намекать, что мне нужно, и ты будешь понимать меня с полуслова.
("Не люблю вождей. Цезарь, Чингисхан, Сталин, Гитлер... Не люблю. И Шаховского не люблю.")
- Впрочем, скажу: он слишком много времени стал проводить один на один с Набольшим Воеводой. Мне это не нравится. Ты думаешь - почему? Отвечу: это может стать угрозой нашему делу. Ты должен убрать князя. Как хочешь!
("Какие знакомые слова! И какая парадоксальная ситуация: этот человек дает мне МОЕ задание, да еще говоря при этом то же самое, что неделю назад сказал мне щеф! Вот это ситуация, черт побери!")
- Я сделаю это! - вполне искренне ответил Степан Стеблов. - Я обязательно все сделаю.
Телятевский внезапно проснулся среди ночи. На краю кровати сидел человек со свечкой, пламя которой он прикрывал рукой. Увидев, что князь проснулся, человек убрал руку, и Телятевский узнал недавно перебежавшего к восставшим Степана Стеблова.
- Здравствуйте, Михаил Игоревич, - сказал Стеблов.
Андриевский протер глаза и спустил ноги на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9