Мы вам об этом не говорили.
А ведь она действительно застрелена из пистолета. Так что, Алексей Игоревич, может быть, вы лучше признаетесь? Мы бы вам могли по дружбе оформить явку с повинной, а? Не соблазнитесь?
— Я не убивал ее! — простонал Березкин. — Я не знаю эту девушку!
Пока Олег буравил Березкина взглядом, Николай обходил комнату, внимательно осматривая все углы. Вдруг он ловким жестом запустил руку за диванную подушку и с радостным возгласом, как рыболов, выудивший здоровенную рыбину, извлек на свет Божий матово поблескивающий черный пистолет с глушителем.
— А вот вам и орудие убийства! — жизнерадостно сообщил он зрителям.
— Вот как! — еще больше обрадовался Олег. — Колян, ты поосторожнее! Пальчики не сотри!
— Обижаешь! — усмехнулся Николай и опустил пистолет в полиэтиленовый пакет для вещественных доказательств.
Алексей Игоревич тихо застонал. Все происходящее казалось ему страшным сном, но он понимал, что от этого сна ему не суждено проснуться.
Утром Никиту я не застала, потому что проснулась поздно от звонка своего мобильника.
— Сашка, ты где находишься? — надрывалась Ираида.
— А в чем дело? — сонным голосом спросила я.
— Срочно тебя мой подполковник требует, а поскольку ни дома, ни на работе тебя не застать, дал мне задание вызвонить тебя по мобильнику.
— Уже на него работаешь, — подначила я.
— А что? Мне не трудно, для пользы общего дела. А ты почему дома не ночуешь?
— Не только у тебя может быть личная жизнь, — уклончиво ответила я.
— Намек поняла, вопросов больше не имею, — тут же сказала Ираида, — но в милицию изволь прибыть к двенадцати.
Я взглянула на часы — без пяти одиннадцать, только-только собраться и лететь.
В милиции меня огорошили известием: вчера вечером арестовали Березкина на квартире, которую он снимал по адресу Седьмая Советская, дом четыре, вернее не арестовали, а задержали до выяснения обстоятельств, потому что в его квартире нашли труп неизвестной женщины.
— Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу? — сухо произнес подполковник Пеночкин.
— Могу, — призналась я, дрожащими руками нашаривая в сумке сигареты, — это меня хотели убить…
— Начинается, — фыркнул присутствующий тут же капитан Слезкин, — с чего вы это взяли?
— А с того, что Березкин звонил мне вчера днем и приглашал к шести часам на эту квартиру! — мгновенно разозлилась я. — У меня, между прочим, свидетель есть!
— Как зовут свидетеля?
— Кап Капыч, — с готовностью ответила я, потом увидела насмешку в глазах Слезкина и поправилась:
— Петр Капитонов, мой коллега-журналист.
Капитан Слезкин вполголоса пробормотал все, что он думает о журналистах. Я сделала вид, что не слышала, и попросила у подполковника стакан воды. Пока я пила воду маленькими глотками, Слезкин вышел и вернулся с каким-то мужчиной, у которого были очень испуганные глаза. Я сразу поняла, что это Березкин.
— Гражданка Петухова, повторите ваше заявление.
Я заявила, что некто, представившийся Березкиным, звонил мне вчера в редакцию и назначил встречу в квартире на Седьмой Советской. Березкин обреченным голосом ответил, что он мне не звонил. Голос его был не похож на голос звонившего, о чем я не преминула сообщить подполковнику Пеночкину.
— Увести! — распорядился он насчет Березкина и поглядел на меня очень серьезно.
— Я плохо о вас думал. Я считал, что у вас совсем отсутствуют тормоза, но оказалось, что здравый смысл все же у вас есть. Все это — грандиозная подстава. Некто звонит вам и представляется Березкиным. Вы приходите на квартиру, которую он снимает под собственным именем, после чего в квартиру по вызову приезжает милиция и находит ваш труп. Все очень логично: вы раздули кампанию против Березкина и за это он вас убил.
— Ой! — вскрикнула я, воочию представив себе такую картину.
— Но у вас хватило ума не соваться в ту квартиру, — продолжал подполковник Пеночкин, — с чем вас и поздравляю;
— А кого же они тогда убили? — слабым голосом спросила я.
— Кто «они»? — сурово осведомился подполковник.
— Не знаю, — прошептала я, не могла же я назвать ему Петра Ильича, он решит, что я помешалась от страха!
— Вот, поглядите на фото. — Пеночкин разложил передо мной снимки.
Женское неживое лицо с чуть раскосыми глазами, красивое даже в смерти…
— Ой! — закричала я и вскочила, опрокинув стул. — А я же ее видела! Видела в кафе, перед тем, как умер Ахтырский, и тогда, на лестнице, когда шла в квартиру к Лике!
— Вы уверены?
— У меня очень хорошая память на лица, это профессиональное, — уверила я подполковника.
— Ладно, мы тут по своим каналам разберемся, — пробормотал он, — а вы пока можете быть свободны…
На улице я хотела позвонить Никите, но потом решила этого не делать. Он страшно разволнуется за меня и вообще запрет в своей квартире, мне же нужно было проследить за Петром Ильичом. Страх куда-то прошел, я чувствовала, что дело идет к финалу всей истории. Каким он будет, этот финал, кто победит, оставалось неясным.
* * *
Я спешила к дому, когда за моей спиной раздался негромкий голос:
— Саша, постойте!
Обернувшись, я увидела Петра Ильича.
Он догонял меня, тяжело дыша и держась за сердце, в общем, изо всех сил изображая старческую немощь.
— Саша, постойте! — повторил он, преодолевая одышку. — Мне вас не догнать, возраст, знаете ли…
— Здрассте! — буркнула я. — Давно не виделись…
Видимо, на моем лице отразилось все, что я думала о нем самом и о его возрасте, потому что он резко перестал задыхаться и сказал спокойно, решительным голосом:
— Зайдем на минутку в кафе, нам с вами есть о чем поговорить.
Я оглянулась. Мы стояли возле входа в одну из недавно открывшихся кофеен с приятным современным интерьером и большим выбором сортов кофе — от простого эспрессо до изысканных латиноамериканских смесей.
Что-то слишком много кофе я пью в последнее время, как бы здоровью не повредить…
Захотелось послать старика подальше, но потом у меня возникла интересная мысль, и я, кивнув, шагнула к дверям кофейни.
— Возьмите мне кофе по-венски, — капризным тоном сказала я Петру Ильичу и села за угловой столик.
Пока он возле стойки делал заказ, я открыла свою сумку и, делая вид, что роюсь в косметичке, включила служебный диктофон.
Петр Ильич вернулся к столику, откинулся на спинку стула и уставился на меня, иронично прищурившись.
— Мне кажется, Сашенька, — начал он, немного помолчав, — вы себе напридумывали каких-то ужасов…
Ото, это интересно! Оказывается, старый негодяй что-то пронюхал и забеспокоился.
Откуда он узнал, что я кое-что узнала?
— А мне кажется, — ответила я ему в тон, — что я ничего не выдумала. По-моему, в нашем с вами случае действительность покруче любой выдумки.
— Неужели? — Петр Ильич издевательски усмехнулся. — А мне кажется, у вас просто очень богатая фантазия. Я всего лишь пожилой человек, которому очень нравится ваша очаровательная матушка, а также небезразлична и ваша судьба…
— А так же судьба Новоапраксинского химического комбината, — продолжила я его фразу.
Честное слово, Петр Ильич чуть заметно вздрогнул. Я это заметила, но диктофон, к сожалению, таких нюансов не фиксирует, а Петр Ильич совершенно справился со своим волнением и спокойно ответил:
— Понятия не имею, о чем вы говорите!
Я надеялась спровоцировать его на признание в причастности к творящимся вокруг криминальным событиям и записать это признание на магнитофон, но старый хитрец выворачивался из моих рук, как угорь.
— Может быть, вы вообще никогда не были в Новоапраксино? ;:
Петр Ильич пожал плечами и абсолютно равнодушно ответил:
— Кажется, я слышал это название.., но и только.
— Но вас там видели! — пошла я на очевидный блеф.
— Людям свойственно ошибаться, — старик снова пожал плечами, — тем более что внешность у меня самая заурядная, перепутать с кем-нибудь ничего не стоит. И вообще, Сашенька, что у вас за мания, вы как будто пытаетесь меня в чем-то уличить… Неужели вы считаете меня своим врагом? Честное слово, я желаю вам только добра!
— Да, в особенности вы желали мне добра, когда пытались заманить на Седьмую Советскую. Кстати, вы правы относительно своей заурядной внешности, вас на самом деде нетрудно с кем-нибудь перепутать, но вот у той девушки, которая была убита в квартире Березкина, внешность запоминающаяся. Ее не спутаешь ни с кем! И я вспомнила, что видела ее дважды: за несколько минут до смерти Ахтырского в кафе «Марко Поло» и через четверть часа после убийства Лики Кондратенко — в ее подъезде. Интересное хобби было у покойной — ее так и тянуло к чужой смерти! Да только вот и своя не заставила долго ждать… Я вам скажу, Петр Ильич, при таком хобби нельзя иметь запоминающуюся внешность!
Я здорово разозлилась и выпалила свой монолог, пожалуй, слишком громко и темпераментно, так что на нас начали оглядываться из-за соседних столиков, но меня больше интересовала реакция собеседника, и я не сводила глаз с его лица. Надо сказать, во взгляде Петра Ильича на какое-то время появилась растерянность, кажется, он не ждал от меня такой догадливости. Еще бы, он-то был уверен, что я полная дура и никогда не смогу мыслить самостоятельно. Однако потом в его глазах что-то изменилась, он бросил мимолетный взгляд на часы и явно успокоился, приняв какое-то решение.
— Вот как, мне кажется, развивались события, — заговорила я тише, слегка наклонившись к Петру Ильичу, — вы хотели, чтобы я приехала на Седьмую Советскую и чтобы там нашли именно мой труп… Это было бы куда логичнее — ведь именно я опубликовала серию разоблачений, поставивших крест на карьере Алексея Игоревича Березкина, и если бы в его квартире нашли мой труп, для него это было бы приговором: мотив у него есть, труп найден в его квартире, и его, насколько я знаю, арестовали прямо на месте преступления. Но я не пришла, и вы решили, что ловушка на Березкина не должна остаться пустой, и вместо моего трупа подбросили труп киллерши… Дополнительный плюс тот, что вы сэкономили на гонораре…
Судя по всему, стреляя наугад, я попала в яблочко. Во всяком случае, Петр Ильич, отшатнулся, как от удара, и резко побледнел.
Лицо его постарело и утратило обычную холеную невозмутимость.
— Я не имею к этому никакого отношения! — повторил он раздельно и громко, как глухой. — Я не звонил вам!
— Эге, Петр Ильич, — проговорила я, еще ближе придвинувшись к нему, как побеждающий фехтовальщик наступает на своего сломленного противника, — а вот вы и проговорились! Откуда вы знаете о звонке? Я ведь ничего о нем не говорила, сказала только, что вы хотели заманить меня на Седьмую Советскую.
Петр Ильич неожиданно преобразился.
Растерянность и паника сошли с его лица, как будто он смыл грим. Лицо его стало холодным, жестким и решительным. Судя по всему, он принял какое-то решение. Скосив глаза на часы, он взглянул на меня и сказал с холодной насмешкой:
— Вы явно заигрались, моя милая, а это не игра. Ваш кофе совсем остыл. Допейте его.
Мне очень не понравилось то, как он посматривает на часы. Старый скорпион явно кого-то ждал.
— Имейте в виду, — я взглянула на него гак, как, наверное, смотрит на ястреба очень решительный и умный кролик, — имейте в виду: если со мной что-то случится, все материалы по этому делу попадут в газету! Я приняла соответствующие меры! И расписала все очень и очень подробно, ваша роль в этом деле — главная…
Потянувшись к своей чашке, я с нарочитой неловкостью задела ее локтем, опрокинув кофе со сливками на свою юбку. Чертыхнувшись, вскочила, схватила сумку и бросилась в дамскую комнату.
Петр Ильич поднялся из-за стола, но за мной не последовал, уж на это-то его воспитания хватило.
Закрыв за собой дверь, я наспех замыла кофейное пятно, затем занялась тем, ради чего, собственно, и устроила аттракцион с опрокинутой чашкой: вынула кассету из диктофона, нашла у себя в сумке упаковку пластыря и клейкой полоской прилепила кассету к задней стенке сливного бачка унитаза.
Когда я мыла руки, дверь туалета скрипнула, и за моей спиной показался женский силуэт. Я сделала вид, что изучаю кофейное пятно на юбке, но вдруг сильная рука схватила меня за локоть, и в кожу сквозь ткань рукава вонзился шприц.
Попытавшись вырваться, я повернула голову к неожиданному врагу и успела разглядеть пышные рыжие волосы. Потом на меня накатила теплая волна странного безразличия.
Кафельные стены вокруг закачались и стали странно далекими. Мне стало удивительно легко и весело, рядом со мной стояла лучшая подруга, которая желала мне только добра.
Она легко подхватила меня под руку и повела через зал кафе, мимо раскачивающихся столиков. За одним из этих столов сидел симпатичный пожилой мужчина. Кажется, раньше я его знала и хотела с ним о чем-то поговорить, но никак не могла вспомнить, о чем. Это показалось мне очень смешным, и я расхохоталась.
Лучшая подруга что-то сказала приблизившейся к нам официантке, и та тотчас отскочила… Это тоже было удивительно смешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32