Вспыхнув от ее слов, Пол протянул обе руки вперед, как бы желая заставить ее замолчать.
— Как ты смеешь оскорблять меня подобным образом!
— Глупая девушка-подросток, которая думала, что все ее выстрелы попадут в десятку, получила горький урок и запомнила его, Пол, — тихо сказала Николь. — Я была никем для тебя. Я была лишь телом, которое ты использовал по своему желанию.
Стиснув зубы, Пол шагнул вперед и положил сильные руки на ее худые плечи. Она взвизгнула от страха, и его руки опустились. Пол пробормотал что-то и отстранился.
— Ты так часто ворошишь прошлое! Я никак не разберусь, к чему бы это? И… не прыгай так, будто я собираюсь тебя ударить, — проворчал он с сердитым упреком. Я хотел, чтобы наше взаимное притяжение возродилось, — тихо сказал он.
— Там, где я стою, нет никакого притяжения.
— Нет? — Он бросил на нее опасный взгляд, полный уверенности мужчины, хорошо знающего свои возможности.
Пол быстро обнял Николь за талию и примирительно улыбнулся, заметив ее смущение.
— Полетим со мной утром в Мексику. Оставь мне надежду на вечер, и я буду ухаживать за тобой так, как только ты можешь вообразить, и даже больше, — пообещал он тоном, в котором слышалось такое сильное желание, что она невольно вздрогнула. Слабость охватывала ее все больше по мере того, как она пыталась сопротивляться его молниеносному изменению настроения.
— Иди спать, — посоветовала Николь, но пульс ее снова зачастил, когда она встретила его взгляд.
— К чему бороться со мной? Зачем притворяться? — спросил Пол, освобождая ее. — Я не предлагаю пару ночей на камнях. Останься со мной, пока желание не догорит до конца в нас обоих.
Николь вспомнила, как в тот день, на лугу у озера, Пол, раздраженный девичьей манерой наивного флирта, стремительно и грубо, сметая все барьеры, которые она напрасно надеялась сохранить, потянул ее вниз, на траву, открыв в ней такую страсть, о которой она и не подозревала.
— Нет, я не скажу спасибо за твою просьбу, — произнесла Николь. На самом деле она просто старалась, чтобы он не заметил, как высказанное им предложение потрясло ее.
— Господи, Ники, что еще я могу предложить тебе сейчас?
Оцепенение Николь прошло, и у нее вырвался короткий нервный смешок. Он думает, что она шлюха и воровка, и, конечно же, никогда не будет относиться к ней так, как относился бы к любой другой женщине своего круга.
— Если бы я проявила интерес, которого у меня нет, — четко и раздельно сказала она, полуприкрыв глаза, чтобы скрыть горечь, — к твоему предложению, надо было бы начать с того, с чего обычно начинают молодые люди, — просто назначить мне свидание.
— Свидание?! — воскликнул Пол, не веря собственным ушам.
— Кто знает, если бы ты подарил мне розы, потом предложил конфеты, шампанское и поразил бы меня своим красноречием, то мог бы оказаться удачливым, — закончила Николь, задыхаясь от ощущения несправедливости и раненой гордости.
С этими словами она вышла из кабинета, прежде чем злые, горькие слезы брызнули из ее глаз.
Твердая рука тормошила ее. Было темно, и Николь пыталась сосредоточиться. Наклонившееся к ней лицо расплывалось перед глазами.
— Кто это? — проворчала она, снова закрывая тяжелые веки.
Теплое одеяло сползло, и Пол схватил ее на руки, прежде чем она сообразила, что происходит.
— Какого черта ты здесь делаешь! — выкрикнула она.
— Несу тебя вниз завтракать.
— А что, в этом доме такой порядок?
— Забавно. — Пол рассмеялся.
— Сколько сейчас времени?
— Шесть.
— Шесть? — Николь, пока он нес ее вниз, ежилась от холода. — Значит, я проспала не больше двух часов.
— В семь я уезжаю в аэропорт.
— Хорошо. Только отнеси меня обратно в постель, прежде чем уедешь. И, ради Бога, опусти меня, пока не уронил!
Пол опустил Николь на холодный кафельный пол прихожей осторожно, с нежностью и поправил прядь волос, упавшую на заспанное лицо, с фамильярностью, которая вернула ее к действительности. Пол всегда отличался тем, что мог быть внимательным и нежным и одновременно беспардонным, даже грубым. Любить Пола означало приобрести билет в один конец — в бездну ада. В этом Николь с болью призналась себе.
— Зачем ты все это со мной делаешь? — удрученно прошептала она.
— Я хотел поговорить с тобой, прежде чем уеду.
— Поговорить?
Вместо ответа Пол широко распахнул дверь в столовую.
— Но прежде мы позавтракаем.
— Я не ем, не умывшись.
— Немытая, ты выглядишь взъерошенной, розовой и сексуальной. Мне это нравится.
Выведенная из себя этим замечанием и обжигающе чувственной улыбкой, которая его сопровождала, Николь под смех Пола бросилась наверх и захлопнула за собой дверь. Пол вел наступление на нее по всему фронту.
У Николь от силы пять минут ушло на умывание и чистку зубов, и вот она уже нырнула в джинсы и шерстяную кофту. Джим все еще спал. Она по-кошачьи бесшумно вошла в столовую и села напротив Пола. Анна разлила кофе в изящные фарфоровые чашки. Пол расслабленно сидел на резном стуле, являя собой образец европейской элегантности в очень хорошо сшитом «морском» костюме и шелковом галстуке цвета старого «бордо». Ощущая на себе его взгляд, Николь отказалась от предложенного обильного завтрака и лишь позволила себе не очень твердой рукой взять тост.
Молчание продолжалось, пока за экономкой не закрылась дверь.
— Я хочу взять с тебя обещание, что ты будешь здесь, когда я вернусь, — тихо сказал Пол.
— Чтобы меня подали Мартину на блюде как рождественского гуся? Ты все еще продолжаешь шутить.
Пол смотрел на нее серьезно, и этот темный пронизывающий взгляд смутил ее.
— Он очень старый человек, выросший в совершенно другом мире, и нравится тебе или нет смотреть правде в глаза, ты причинила ему зло. Надо уважать его желание увидеться со своим единственным правнуком. Я, признаться, и сам был удивлен тем, что он так настойчиво требует этой встречи.
Николь напряглась как натянутая струна.
— Прости меня, но я не поеду.
— Боюсь, что я не смогу даже предложить Эндрю в качестве приманки, — пробормотал Пол, скривив губы.
— Прошу прощения?
— Мой кузен не будет присутствовать на празднествах в этот раз. Вскоре после твоего ухода между Мартином и Эндрю произошел серьезный разговор по поводу его долгов, а затем неприятное расставание, — с горькой гримасой сказал Пол. — С тех пор Эндрю живет в Париже.
Николь кивнула, не слишком пораженная этой новостью. Эндрю Уэббер потерял родителей, когда ему было десять лет, Мартин воспитывал его, охотно выполняя малейшее желание внука, и пришел в бешенство только тогда, когда увидел конечный результат этой снисходительной опеки. Он ожидал, что Эндрю примет управление имением, но тот продемонстрировал полнейшее отвращение к работе. А ведь, будучи внуком Мартина по мужской линии, а не по материнской, как Пол, Эндрю в один прекрасный день должен был унаследовать «Старое озеро».
— Комментариев не будет?
Удивленно подняв брови, Николь встретила пристальный взгляд темных глаз и окончательно поняла, что происходит. Естественно, Пол ожидал хоть какой-то реакции на свое заявление, что предполагаемый отец ее ребенка живет теперь по ту сторону Атлантики.
Николь опустила голову и уставилась в кофейную чашку. Она ругала себя за то, что раньше не догадалась об изгнании Эндрю из семьи. Как иначе могло возникнуть убеждение, что он был отцом ее ребенка. В конце концов, будь Эндрю в пределах досягаемости, он очень быстро развеял бы веру в то, что имеет хоть какое-то отношение к беременности Николь.
— Честно говоря, все это время я как-то не задумывалась, где живет Эндрю. И, вообще, его отсутствие или присутствие, — продолжила Николь, — никак не влияет на мое решение не возвращаться в «Старое озеро».
— И все же ты туда поедешь, — очень спокойно сказал Пол.
В его тоне было нечто, что заставило предположить — так и будет.
— Как? Неужто ты планируешь привязать меня к багажнику своей машины?
Пол перевел дыхание, ему не хватало воздуха.
— Не заставляй меня оказывать на тебя давление, Ники. Я не имею привычки так поступать, но если ты вынудишь меня, то пожалеешь.
Кровь медленно отхлынула от лица Николь. Этот мягкий тон, которым произносилась угроза, был явно более эффективен, чем злобный крик.
— Не смей запугивать меня.
— Я думаю, что только что сделал это, хотя, может быть, напрасно, — растягивая слова произнес Пол. — Но ты должна нанести Мартину хотя бы один визит.
— И как это совмещается с тем, что ты пытался сделать со мной ночью? — пробормотала Николь в смущении.
— Никак. Ты и я — это одно, мой дед и я — другое, — сухо сообщил Пол. — Учитывая возраст деда, думаю, его надо пропустить вперед, не так ли?
4
В то утро, когда Пол должен был возвратиться, Анна суетилась, готовясь к этому событию и мурлыча что-то себе под нос, а Николь сидела в красиво спланированном саду за домом, угрюмо наблюдая за тем, как Джим собирал гравий с дорожек в маленькие кучки, проделывая это со счастливой сосредоточенностью маленького мальчика. Он испачкался с головы до ног.
Николь спрятала замерзшие руки в рукава. Ее единственная, подходящая к холодной погоде верхняя одежда — поношенный темно-синий бархатный жакет и короткая спортивная юбка, — совсем не согревала ее. Голову у нее ломило, а горло першило от холода, и даже на солнце она мерзла. Ко всему прочему ей предстояла поездка в имение «Старое озеро», одна мысль о которой бросала в дрожь.
Она ежилась и чувствовала себя отвратительно даже не от страха, а от ощущения жестокой боли, которую нанесет ей тяжелый взгляд черных глаз.
Пол остановился, чтобы полюбоваться ею. Волосы свободно падают, обрамляя правильный профиль, тонкие плечи опущены, длинные стройные ноги перекрещены. Смуглое лицо Пола просветлело и успокоилось. Джим первым увидел его и побежал навстречу прямо по гравию, чтобы припасть к его коленям.
— Дядя Ваф! — возбужденно закричал он. Трудно сказать, кто из них был больше поражен этим неожиданным приветствием. Николь застыла, прижав руку ко рту, а Пол просто окаменел. Тогда она посмотрела на него, мужчину, который любит детей, но не хочет иметь никакого отношения к ее ребенку. Низко, отвратительно, думала она с болью. Вдруг Пол наклонился и поднял Джима на руки, а тот, не способный отличить притворство от искренности, обвил маленькими ручками шею Пола и крепко обнял его.
— Поставь его, — не выдержала Николь. Видя отца и сына так близко и в то же время так далеко друг от друга — ведь ни тот, ни другой не знали, какими узами они связаны, — она проклинала и себя и Пола.
— Каждый раз, когда я смотрю на него, думаю о тебе и Эндрю, — мрачно заметил Пол, ставя карапуза, который только что с таким удовольствием спокойно сидел у него на руках, на землю. — Но это ведь не вина мальчика, правда? Уверен, я в подобной ситуации поведу себя как мужчина, чтобы признать собственные слабости.
— Я рада, что ты признаешь это как слабости… потому что ты действительно не хотел меня.
Опять Эндрю, с горечью подумала Николь. Пол совершенно уверен, что его двоюродный брат — отец Джима. У него нет ни малейшего сомнения. Его абсолютная уверенность удивила ее. Не может же нормальный мужчина хотя бы не подумать о том, что в такой ситуации есть пусть маленькая, но возможность, что ее ребенок от него? Никакое противозачаточное средство не дает стопроцентной гарантии.
Она прокашлялась, не в силах больше сопротивляться своему любопытству узнать, каким образом Пол впервые узнал о ее беременности.
— Когда Мартин сказал тебе, что я беременна?
— Он не сказал мне… во всяком случае, до того момента, пока я сам не затронул эту тему.
Николь в замешательстве сдвинула брови.
— Тогда как же?
Пол посмотрел на нее почти с жалостью.
— Это Эндрю не терпелось рассказать мне. Он хвастался, что стал мужчиной.
— Эндрю хвастался? — Николь запнулась, не веря собственным ушам.
От Пола не скрылась пунцовая краска, залившая ее лицо, но он неверно объяснил ее причину.
— По-видимому, Эндрю считал, что ему безопаснее признаться. К тому времени прошло уже несколько недель с тех пор, как ты ушла, я полагаю, он дал тебе денег на аборт. И, несомненно, думал, что на этом история и закончится.
Николь затихла, дрожащие губы крепко сжались, она уронила голову, поражаясь, что не обрушила на Пола всю накопившуюся ярость. Теперь уже не приходилось удивляться тому, что Пол, безусловно, принимал за истину — Джим был сыном другого человека. Признание, а на самом деле грубая, наглая ложь его кузена, очевидно произнесенная в самых обидных мужских выражениях, — вот причина уверенности Пола. Если уж сам Эндрю принял на себя ответственность, да еще наврал, что откупился от нее деньгами, какой здравомыслящий мужчина будет сомневаться в том, кто отец ребенка!
— Если это может послужить тебе утешением, я ударил его, — добавил Пол.
— Ты ударил его? — слабо откликнулась Николь. Внутри нее клокотало бешенство от предательства того, кого она считала другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19