«Я стреляла, пока тело не превратилось в кучу шлака. Потом повернулась и хотела уйти. Но успела сделать лишь несколько шагов…"
Дорс снова запнулась… и махнула рукой. Закончит позже. Может быть, завтра. Все равно система космической связи настолько деградировала, что послание дойдет до Дэниела лишь через несколько недель.
Она встала и отвернулась от шифровальной машины — как в тот миг на Сатирукопии отвернулась от расплавившегося тела Лодовика. Из недалекого леса вслед ей неслись громкие вопли местных диких созданий, чей образ мыслей она некогда разделяла. Когда она принадлежала Гэри, а Гэри — ей.
Но едва Дорс сделала несколько шагов к космическому кораблю, как ее окликнули сзади.
— Дорс, не забудь взять это с собой.
Она обернулась… и увидела, что тиктак, эта грубая карикатура на человекообразного робота, катится за ней, держа в неуклюжих когтистых лапах шкатулку. Шкатулку с головой, которой было двадцать тысяч лет.
— Лодовик, это ты? — спросила она, уставившись на лязгавшего конечностями тиктака, и внезапно поняла, как легко было бы Треме спрятаться в огромном механическом теле.
Чудовище ответило ей хрипло и монотонно, но Дорс тут же узнала знакомый тенор, полный искреннего веселья.
— На этот раз я, Дорс. Но, похоже, в свете случившегося я делаю глупость, отвечая на твой вопрос.
Она пожала плечами. Если Лодовик хотел отплатить ей той же монетой, он не мог бы выбрать лучшего времени и места.
— Значит, я убила всего лишь двойника? Безмозглую копию?
— Дорс, неужели ты сердишься на меня за недоверчивость?
Солнце Сатирукопии заходило, и их тени постепенно становились длиннее. Дорс размышляла, есть ли шанс, что мозг Лодовика находится внутри тиктака. Если да, то второй выстрел мог бы покончить с врагом.
— Дорс, можно поделиться с тобой одним любопытным наблюдением? — прожужжал автомат. — Ты только что воспользовалась словом «убила» вместо «разрушила» или «дезактивировала». Можно ли расценивать это как признак небольшого прогресса в наших отношениях?
Ее так и подмывало снова воспользоваться бластером. Но скорее всего настоящий мозг Тремы был в лесу, за пределами досягаемости, и управлял двойниками из тайника. Поэтому Дорс по-человечески вздохнула, спрятала бластер и потянулась за шкатулкой.
— Мы еще встретимся, — сказала она, принимая ящичек так осторожно, словно тот был полон ядовитых змей.
— Дорс, два робота всегда могли сказать это друг другу. Но времена меняются, и куда быстрее, чем ты думаешь.
Единственное, что могла сделать Дорс в данной ситуации, это оставить последнее слово за ним. Поэтому она ушла не прощаясь и пустилась в далекий обратный путь.
Ее спутником в путешествии был подарок Лодовика — древняя голова. Всю неделю на нее смотрел металлический череп с глазами из драгоценных камней, в котором лежал выключенный мозг Р. Жискара Ревентлова.
Жискара-основателя, много лет назад помогавшего Дэниелу создавать Нулевой Закон роботехники.
Жискара-спасителя, принесшего себя в жертву ради искупления людей и в то же время уничтожившего их колыбель.
Жискара-легендарного, первого из роботов-менталиков, способного и желавшего руководить людьми, изменявшего их мысли и воспоминания… ради их же блага. Даже сейчас, когда древняя реликвия спокойно лежала в потайной нише дома Клии Азгар, Дорс все еще не могла собраться с духом и включить ее. Только смотрела на голову, прекрасно зная, что именно перед ней находится.
Голова была ловушкой.
Приманкой.
Испытанием веры, как назвала ее модель Жанны д’Арк. Таким же неодолимым искушением, как любое искушение человеческого существа.
Если Лодовик хотел, чтобы она заглянула внутрь, значит, там какая-то гадость. Возможно, яд.
—. Что-то опасное и незнакомое… несмотря на то что Дорс уже твердо знала, как оно называется.
Правда.
Глава 10
При взгляде с гостиничного балкона на засаженный деревьями Галактический бульвар было легко представить себе, что ты находишься не во «второй столице Империи», а на некоей буколической периферийной планете.
О да, то и дело попадались сверкавшие на солнце статуи и монументы. За последние пятнадцать тысячелетий было сооружено бесчисленное множество памятников Императорам и префектам, победам и жертвам, великим подвигам и еще более великим свершениям. И все же по контрасту с могучим Трентором все здесь казалось маленьким, неспешным и придавало Демархии вид забытого младшего партнера, обделенного силой.
Даже Восемь Домов Парламента — великолепные белые здания, сиявшие, как жемчужины, в кольце вокруг холма Освобождения, — казались унылыми и неуместными. Каждая из пяти социальных каст еще посылала сюда представителей для обсуждения законов. Два-три верхних помещения действительно использовались для того, чтобы изредка поспорить об одном-другом билле. Но после того как закончилось пребывание Гэри Селдона на посту премьер-министра, редко кто дерзал появляться в этих священных залах. Власть осуществлял Исполнительный Совет Трентора, действовавший с помощью декретов, а декреты составляли в Комитете Общественного Спасения, которым руководил Линь Чен.
Однако эти законы сами по себе почти ничего не значили. Психоистория уже предсказала, что будет дальше. Если в результате дворцовых интриг Линь Чена заменят кем-нибудь другим, инерция будет заставлять его наследника поступать так же. Одни клики будут побеждать, другие — проигрывать. В ближайшие тридцать лет усредненные силы, собранные из двадцати пяти миллионов миров, будут успешно преодолевать все попытки членов Комитета, Императоров или кучки олигархов.
Гэри много раз бывал на Демархии, и романтическая часть его души неизменно впадала в печаль. Это место было для него воплощением упущенных возможностей. Того, что могло произойти.
«В теории демократия должна была преобладать над всеми махинациями класса аристократов. Даже худшие из тиранов-Императоров неизменно чтили принципы руэллианизма».
Но изменить что-то было практически невозможно. Члены Палаты Представителей, Сената Секторов и Торговой Ассамблеи (органов, которые должны были компенсировать недостатки друг друга) избирались тысячами разных способов. Однако конечный результат всегда был одним и тем же — бессмысленной тратой сил и времени. В бытность премьер-министром Гэри считал процедуру принятия законов чрезвычайно болезненной (он столкнулся с этим, пытаясь утвердить Закон о Борьбе с Хаосом), несмотря на то что знание законов психоистории делало его очень умелым руководителем… особенно по сравнению с остальными.
«В те дни мы с Дэниелом считали, что все еще можно наладить… что великую Империю удастся излечить. Но тогда мои уравнения еще не были закончены. Они оставляли слишком много места для сомнений. И надежды».
После отставки Гэри Демархия превратилась в стоячее болото. Место ссылки политиков-неудачников. Во всяком случае, по-настоящему важных людей здесь не было.
«Именно поэтому мы сюда и прибыли», — с мрачным юмором подумал Гэри. На сей раз Демархия была не местом их назначения, а пересадочной станцией.
— Профессор Селдон… — окликнул его из комнаты Хорис Антик.
Приближался следующий этап их авантюры, и толстенький бюрократ снова начинал нервничать.
— Я… я уже виделся с одним… с одной личностью, о которой мы говорили раньше. Он сказал, что все готово. Мы встретимся с ним на его транспортном средстве через час.
Гэри прикоснулся к кнопке, и кресло на колесиках вернулось в комнату. Уклончивые обороты Антика, вызванные страхом перед подслушивающими устройствами, едва ли помогли бы, если бы за ними велось серьезное наблюдение. Кроме того, до сих пор за ними не числилось никакой вины.
— Хорис, ваше оборудование прибыло?
Бюрократ был в штатском. И все же любой с первого взгляда определил бы в нем «Серого».
— Да, м'лорд, — кивнул он. — Последние ящики внизу. Заказать инструменты в разных компаниях и попросить прислать сюда было намного легче, чем покупать их на Тренторе, где мне могли задать… щекотливые вопросы.
Гэри уже видел список приборов и инструментов. Там не было и намека на контрабанду. Тем не менее у Антика были серьезные причины скрывать от начальства, что он тратит свое свободное время на «интеллектуальный досуг».
Честно говоря, Гэри был рад задержке. Это дало ему возможность отдохнуть от стремительного полета на звездном челноке… который оказался намного более утомительным, чем несколько десятков лет назад. Кроме того, он с удовольствием посидел на солнышке, вспоминая Демархию прежних дней, когда вдоль бульваров тянулись лучшие рестораны Галактики. Он все еще ощущал вкус тогдашних блюд… которыми лакомился вместе с сидевшей рядом красивой и оживленной Дорс Венабили.
— Ладно, пошли, — сказал он, чувствуя себя таким бодрым, словно и впрямь смог бы проделать всю дорогу до космопорта пешком.
Керс Кантун стоял на улице, рядом с ящиками Антика. Гэри тут же понял, что его телохранитель уже осмотрел надписи на оборудовании и не нашел ничего подозрительного. Однако Селдона это ничуть не заботило. Неужели Керс и впрямь думает, что Антик вовлек знаменитого Гэри Селдона в какой-то тайный заговор?
Прибыл заказанный ими фургон. Увидев ящики, водитель повернулся к бездельничавшим неподалеку носильщикам и велел им взяться за погрузку. Когда те схватили драгоценные инструменты, призванные подтвердить безумную теорию Антика о «планетарных пахотных почвах» и «космических течениях», бюрократ затрепетал.
Гэри же почти не волновался, хотя его финансовый вклад в их приобретения был весьма значительным. Дело того стоило: экспедиция могла пролить новый свет на то, что его волновало. Впрочем, это нисколько не изменило бы его места в истории. Что же касалось Антика, бюрократу выпала единственная возможность увековечить свое имя. Из космопорта прибыл лимузин. Трое сели в машину и в сопровождении двигавшегося следом фургона покатили по бульварам, предназначенным для куда более оживленного уличного движения, чем нынешнее.
В стекла лимузина били капли дождя. Они слегка пугали родившегося на Тренторе Керса, но Гэри приводили в хорошее настроение.
— Знаете, — любезно промолвил Селдон, — за несколько тысяч лет на этой планете было предпринято несколько экспериментов по разработке галактической демократии.
— В самом деле, профессор? — подался вперед Антик. Он принял еще одну голубую таблетку и стал грызть ногти.
— О да. Одна форма, которая казалась мне просто очаровательной, называлась «Нация».
— Я никогда не слышал об этом.
— Ничего удивительного. У вас другие интересы. Большинство людей считают историю нудным и скучным делом, — задумчиво произнес Гэри.
— Но мне действительно интересно, профессор. Пожалуйста, расскажите.
— Гм-м… Видите ли, всегда существовала проблема осуществления демократии в галактическом масштабе. Типичный совещательный орган может работать только в том случае, если состоит максимум из нескольких тысяч членов. Но этого слишком мало, чтобы представлять десять квадриллионов избирателей, живущих на двадцати пяти миллионах планет! Тем не менее существовало несколько попыток решить эту проблему. Одним из них было так называемое «кумулятивное представительство». Конгресс каждой планеты выбирал несколько делегатов на конференцию данной звездной системы, которая затем из своих рядов отбирала нескольких участников конференции регионального сектора. Там тоже избирали нескольких делегатов, представлявших сектор на конференции квадранта… и так далее, пока окончательно избранные Пэры не собирались в том здании на холме.
Он указал на дом с белыми колоннами, которые сверкали, несмотря на моросящий дождь.
— К несчастью, этот процесс не позволял отражать политические взгляды, господствовавшие на местах. Скорее наоборот. Согласно законам человеческой натуры, наверх пробивались наиболее наглые и наименее щепетильные политики со всей Галактики. Или демагоги, обладающие харизмой. Как бы там ни было, обсуждались нужды лишь нескольких планет на основе полуслучайной выборки. А в тех редких случаях, когда на Демархии собирался по-настоящему решительный народ, другие палаты парламента начинали спускать дело на тормозах. Это самый надежный способ замедлить процесс, не позволить разгуляться страстям и не поставить во главу угла сиюминутные проблемы.
— Вы говорите так, словно одобряете это, — догадался Антик.
— Что ж, мысль была неплохая. Политические системы не должны слишком сильно раскачивать маятник, особенно если факторы психоисторической инерции неадекватно тормозятся социоцентрипетальными допусками или… — Он сделал паузу и мимолетно улыбнулся. — Ну, проще сказать, что законодательные органы, избранные таким путем, не слишком эффективны. Поэтому иногда за последние пятнадцать тысяч лет предлагались и иные подходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52